Ради тебя

       Как только портал за любимым захлопнулся, Бейн, не спуская с губ легкой улыбки, потянулся и направился прочь, не утруждая себя одеванием, и даже панорамные окна не смущали его.        Щелчок пальцев, и вот уже грязная одежда оказалась, как ей и положено, в стиральной машинке, и только рубашку Алека Бейн оставил у себя, продолжая глупо улыбаться и тереть подушечками пальцев чуть грубоватую ткань. Его Александр не любил излишне утонченных вещей, в принципе вещей, которые, по его мнению, не имели практического значения… Впрочем, для мужчины это более чем нормально. Магнусу даже нравилось, что его сумеречный охотник не похож на тех, кто окружал его обычно, чувствовать его мужественность в каждой детали, контраст шелковых простыней и грубой ткани его одежд.        Часы показывали без двадцати шесть, спать хотелось нещадно, но ложиться уже не имело смысла, ведь он собирался вставать буквально через полчаса. Завтракать желания не наблюдалось, пока, а потому, пройдя на кухню и наложив на яичницу и кофе согревающее заклинание, маг направился в душ. Он не сказал бы, что хотел смыть с себя следы бурного утра, но ему хотелось свежести, бодрости, пока же телом владела истома и марево. Встав под летние струи, он поднял им навстречу лицо, наслаждаясь прохладой. Ладони, пригладившие назад волосы, скользнули ниже, лаская гладкое тело, воскрешая в памяти воспоминания о прикосновениях любимого. И он прикрыл глаза, наслаждаясь. Не то чтобы Бейн был человеком с любовью к игре в одни ворота или же развратен настолько, что ему не хватало одного страстного секса за утро, но… ему не хватало. Ему всегда было мало Алека. Разговоры, поцелуи, секс, просто нежные объятия или же совместные завтраки — всего этого было невообразимо мало. Алека хотелось всего. Впитать каждое совместное мгновение. Вздох, взгляд, прикосновение. Магнусу нужно было решительно все, и он брал это с жадностью. Мысль же, что однажды этого не станет, сводила с ума. Вот и сейчас, словно от вскрытия этой застарелой раны, по телу прокатилась волна отнюдь не чувственной дрожи, к горлу подкатила тошнота, и он уперся лбом в кафель, пытаясь утихомирить колотящееся в клетке ребер сердце. С ним бывало подобное и прежде, но никогда так остро и болезненно, как сегодня. Желание позвонить и услышать родной голос было так велико, что Магнус поскорее завершил водные процедуры.        Обмотав бедра большим махровым полотенцем, дотянулся до гаджета, но так и не набрал знакомый номер, боясь оказаться не вовремя. Его нефилим, его персональный ангел был таким занятым, что действительно было лучше не рисковать. К тому же до прихода клиента оставалось все меньше времени, а подготовка требовала тщательности и неспешности. Да хотя бы чего стоил его идеальный образ! Так что Магнус сделал глубокий вдох и постарался сосредоточиться на делах насущных: завтрак, маникюр, макияж, укладка…        Конечно, все это, кроме завтрака, можно было сотворить простым щелчком пальцев, но в том, чтобы сделать это по-примитивному, была какая-то своя особая магия. Особенно если все получалось ровно с первого раза, но у Магнуса были для того столетия практики, поэтому сейчас ежедневный туалет давно уже превратился в особый вид медитации. Сердце успокаивалось, дыхание выравнивалось, а в отражении зеркала творилось волшебство без магии. Волшебство, которое превращало привлекательного, но ничем не выделяющегося из толпы мужчину в экстравагантного мага. Того, кого невозможно было не заметить и не запомнить.        Наконец, оценив качество собственной работы, Магнус Бейн с удовлетворением вздохнул и поднялся, подмигнув напоследок отражению. Один щелчок пальцев, и косметика становится на место, второй и… нет, все же кровать ему нравилась именно такой: в безумном беспорядке, хранящая их тепло, их запах. Сердце вновь защемило, и Магнус качнул головой, отгоняя плохие мысли, и направился в кабинет, так и оставив кровать незастеленной.        Подготовка к ритуалу, кропотливая и требующая внимания и сосредоточенности, помогла ему отвлечься, и даже настроение приподнялось. Работа всегда помогала ему пережить самые трудные времена, а если учесть, что он любил свое дело…        Любить-то любил, но перерабатывать готов был только ради Алека. И ради него же готов был плюнуть на все дела. А значит, сегодня он не возьмет больше трех запланированных клиентов, чтобы вечером встретить своего усталого нефилима, наполнить ему горячую ванну, омыть сильное тело, а затем сделать массаж. Магнус прикрыл глаза, представляя эту сцену, и потому скорее почувствовал, чем увидел, как в кабинет прошел Председатель Мяо, задев его пушистым хвостом по ногам. Проголодался. Почесав кота под подбородком, он легко подхватил его на руки, чтобы отнести на кухню и побаловать кусочками свежего мяса.        Время необычно тянулось сегодня, так что Магнус с трудом дождался первого клиента, слишком поспешно поднявшись навстречу. Нервы будто искрили, для Магнуса это было нетипично, и даже магия пару раз самопроизвольно сорвалась с пальцев, так что пришлось даже перевести дыхание, прежде чем открыть дверь. Беспокойство накатывало волнами подобно паническим атакам, которыми Магнус страдал разве что в далекой юности, сразу после того, как отчим пытался убить его, но, став опытным и сильным магом, полагал, что давно победил в себе эту слабость. Получалось, нет. Даже клиент обратил внимание на волнение Бейна, но, к счастью, все удалось перевести в шутку.        Магия требовала времени, ей нужно было «разгореться», «распалиться». А потому, применив заклинание, Магнус наполнил бокал водой, чтобы, сделав глоток, ослабить обруч, стянувший грудь. И все бы ничего, но вода закипела от прикосновения к бокалу. Снова пришлось улыбаться, передергивая плечами, ссылаясь на наэлектризованность помещения, и закончить ритуал так скоро, как только это было возможно. Выпроводив клиента, стиснуть в руке телефон. Пальцы, дрожа, выбрали контакт, нажали на вызов и тут же на отбой. Нет. Алек занят, не стоит отвлекать его и поддаваться панике. В конце концов, его ангел только начал налаживать отношения с матерью, не стоит портить их беспардонным звонком посреди какого-нибудь очень важного совещания. Поэтому Магнус глубоко вдохнул, медленно выдохнул и сполз вниз по стене, не в силах справиться с волной тошноты и озноба. Да что же это такое?! Он не понимал. Впрочем, нет, он прекрасно отдавал себе отчет, что просто не допускает мысль, боится материализовать ее ненароком. Все-таки, он прожил уже слишком много, чтобы тешить себя пустыми надеждами. С другой стороны, человеческим существам заложено изначально — надеяться, особенно когда надежда — это все, что у них есть… Учитывая, что… дальше мысли уносили его в дебри собственных страхов, и становилось только хуже, а потому, волевым решением заставив себя подняться, Магнус направился в кабинет, чтобы приготовить себе сильное успокоительное. Приняв которое, позвонил клиентам и перенес сеансы на другие дни, ибо магия слишком опасная вещь, чтобы заниматься ею в подобном состоянии. Устроившись на диване, поглаживая дополнительный антидепрессант в лице Мяо, он незаметно задремал, а может, и нет…        Было ощущение, что он падает, летит вниз, чтобы рухнуть спиной на черный гранит и тут же закашляться от поднятого в воздух от удара облака. Кашель вызвал очередной приступ боли в ушибленной спине. Может, он что-то сломал? Вряд ли. Лежать на ледяном камне как-то вмиг стало невмоготу, а подняться на ноги хоть и было проблемой, но оказалось вполне выполнимой задачей. Какая-то неведомая сила толкала его идти вперед, забыв про жуткую боль и холод. Падал снег, и Магнус раздраженно стряхнул его со своих плеч, чтобы почувствовать, что он не холодный. Нахмурившись, маг протянул ладонь, ловя несколько хлопьев, чтобы рассмотреть поближе и, растерев в пальцах, понять, что это пепел. В ужасе отдернувшись, словно от удара током, он отряхнул ладони и, взглянув на лежащий впереди лабиринт, сделал шаг назад, но уже натолкнулся спиной на ледяной гранит. Кто же знал, что в аду бывает так холодно…        Чтобы не замерзнуть, надо было двигаться, и он пошел вперед. Впрочем, был ли у него выбор? Идти становилось тяжелее с каждым шагом, ноги увязали в пепле, который все падал, мешая видимости. Изо рта вырывались клубочки пара, ныла спина. Несколько раз он упирался в тупик, и приходилось возвращаться назад, а может, он сворачивал в другой проход… Он не знал и, честно говоря, не очень-то хотел. Как и не хотел знать, что ждет его в конце пути, потому что сильно сомневался, что это будет ленточка, шарики и дорога на выход.        Магнус не знал, сколько он шел, но усталость накапливалась в нем с каждым шагом, и, спустя некоторое время, он, запнувшись о небольшой выступ, ожидаемо полетел вниз с высоты собственного роста и саданулся подбородком о расчищенный от пепла гранит на огромной площадке. Странно, ведь здесь метель, наоборот, только набирала обороты, и ветер сбивал с ног, заставляя задыхаться от кашля. Идя против нее, он с трудом поднял голову, посмотрев вперед, замечая столбы-кресты, на которых стенали уже высохшие от бесконечного пребывания в аду грешники. Зрелище было жутковатое, но не оно завладело вниманием мага. Где-то там, за пеленой пепла, маячил слабый, но постоянный огонек, ставший для него в буквальном смысле путеводной звездой в этой бесконечной круговерти. Ноги будто сами несли его туда, несмотря на бурю и почти полную невозможность дышать. Глаза слезились, и он так боялся потерять свет в этом бесконечно изменчивом месте. И лучше бы потерял. Потому что, едва он дошел до места, как буря стихла позади него, а свет, столь чистый и непорочный, разгонял вокруг себя кромешную тьму преисподней.        На огромном гранитном кресте был он — распят по всем правилам, но при том самым изощренным способом, тело его, обнаженное и совершенное, было истерзано пытками, но гордая осанка словно бы вплавилась в его сущность, даже на смертном одре не позволяя сгорбить спину. Его огромные и белоснежные, источавшие тот самый свет крылья были распростерты в пространстве, но сомнений не было — так же прибиты к кресту, отдавая последний свой свет окружающей тьме. И путнику.        Ноги Магнуса подкосились, и он рухнул коленями на заледеневший гранит, совершенно не почувствовав боли, как не услышал и собственного крика, сорвавшего горло. На кресте был распят его ангел — его Александр. И истерзанная грудь его не вздымалась. Казалось, в этот миг остановилось и его собственное сердце, которое с некоторых пор билось только для него. Жизнь разлетелась на осколки, разбитая раньше времени. Он был не готов потерять своего Александра. Только не его! Неимоверным усилием воли он поднялся, делая шаг к кресту, на пороге осознания самого страшного, лелея в душе крохотный призрачный росток надежды. Однако перед ним вспыхнуло пламя, беря крест в кольцо, не позволяя снять с него жертву, которой здесь было не место.        Нет. Нет-нет-нет! Его нужно было вытащить отсюда! Ему здесь совсем не место! Но подступиться не получалось. Магнус чувствовал, что еще немного, и истерику сдержать не получится. Кровь стучала в висках, и маг почти слышал эту барабанную дробь. Действительно слышал. Звук, казалось, был всюду, надвигаясь вместе с накрывающей это место пепельной бурей. И у Бейна не было выбора, кроме как, наплевав на все, шагнуть в огонь, лишь бы оказаться рядом со своим Александром. И после этого шага он резко вынырнул в реальность, чтобы обнаружить себя в собственной постели. Понять, что звук не почудился ему в том жутком бреду, кто-то отчаянно ломился в двери, угрожая снести их к чертям. Что-то случилось! Пробившаяся сквозь панику мысль заставила Магнуса подскочить и поспешить в прихожую, еще издали почувствовав энергетику сумеречных охотников. Нет. Только не это. Нет! Не спрашивая, открыл дверь, отступая в сторону, чтобы пропустить поздних визитеров в дом. И почувствовал, что земля уходит из-под ног. Алек напоминал бледную, словно мел, куклу. Дыхание было поверхностным, а губы — синими. Быстро взяв себя в руки, маг приказал нести возлюбленного в спальню, пока сам помчался в кабинет, чтобы взять все необходимое, попутно пытаясь выяснить, что произошло, но плач охотницы раздражал, сбивая, и сражаться с собственной паникой становилось все тяжелее.        — Изабелль! — встряхнул он красавицу за плечи. — Успокойся немедленно! Что произошло?!        — Демон… — проглотив комок слез, наконец, выдохнула Иззи, отчаянно пытаясь взять себя в руки. — Ужалил его. Двадцать минут назад…        Время более чем достаточное, чтобы яд успел распространиться, и они все это прекрасно понимали. Оттого во взгляде Джонатана поселилось это отчаяние, которое словно обожгло Магнуса, на негнущихся ногах прошедшего в их спальню.        — Вы могли позвонить мне! — почти тут же взорвался он, кляня то, как порой туго соображали дети ангела.        Хотелось придушить их обоих, но он лишь отвернулся от всхлипывающей охотницы и подошел к лежащему на постели возлюбленному. Осторожно провел над ним рукой, ощупывая магией на предмет повреждений, а точнее их обширности. И картина вырисовывалась… ужасающая. Потому что время было упущено.        — Ты не брал трубку! — крикнул Вейланд в ответ, понимая все по взгляду мага. И от осознания хотелось кричать и крушить все, что попадется под руку.        Магнус же вздрогнул, словно от пощечины, втянул воздух сквозь сжатые зубы и стиснул пальцы в кулаки, гася последние сапфировые искорки, прежде чем собраться с мыслями и тихо выдохнуть:        — Вон отсюда. Оба.        Вейланд попытался что-то возразить, не желая оставлять парабатая в такую минуту, оставаясь с ним до самого конца, но Изабелль потянула его прочь, умоляя глазами. Если оставался хоть один шанс на спасение Алека, она готова была сделать все, что угодно. И, как ни странно, тот подчинился, покидая спальню первым, лишь бросив на брата быстрый взгляд.        И едва за ними захлопнулась дверь, Магнус для надежности запечатал ее магией. От ужаса и бессилия подташнивало, но он все же склонился к возлюбленному и коснулся губами чужих почти ледяных губ. Выдохнул, что любит, пообещал, что спасет. Обязательно спасет. Чего бы ему это не стоило. Разогнувшись и развернувшись на каблуках в абсолютно механических жестах, щелкнул пальцами, но вместо всего необходимого для лечения на полу засветилась печать принца ада для призыва оного в мир людей. У Магнуса не было другого выбора.        Главное более не смотреть в сторону возлюбленного, испустившего последний вздох, едва маг коснулся губами его губ. Главное не терять контроль. Взмах руками — из последних сил подготовить все для призыва. Не каждому демону дано вернуть кого-то с того света. Особенно если этот кто-то нефилим. Не та юрисдикция. Но кто и что бы ни говорил, кровная магия сильна, тем более в подобных союзах.        Медленный выдох. Привести мысли в порядок. Щелчок пальцев — зажглись свечи. Настроиться на нужную волну. Заклинание слетает с пальцев уже по привычке. Но… Ничего не происходит. Т… Труп любимого в паре метров от него давит неподъемным грузом. Распрямить плечи. Медленно выдохнуть. Сможет. Должен.        Еще раз, контролируя все до последнего потока. Чеканя слова. В ответ — тишина, Бейна начало трясти, но он продолжил еще более упрямо, более яростно, и, когда свечи издевательски погасли, в сердцах снес одну из них.        — Ты мне нужен, черт тебя дери!..        Позади скрипнуло любимое кресло и, обернувшись, маг встретился взглядом с тем, кто столь же упрямо не отзывался на отчаянные призывы.        — А когда ты был мне нужен, что ты ответил, сынок? — полюбопытствовал Асмодей, и кошачьи глаза смотрели с надменностью и насмешкой. Ну что ж, его всегда забавляла боль сына, она питала его. Сегодня Магнус давал ему это в тройном размере. А потому принц ада был похож на кота, дорвавшегося до сметаны, и маг знал — просто сегодня не будет.        — Что ж, теперь ты сможешь отыграться на мне за это сполна, — невесело посулил Магнус отцу массу приятных моментов от положения, в котором оказался. Но это был его выбор, на кону в котором стояла всего лишь человеческая жизнь, однако он так устал терять… Он не мог его потерять!        Демон усмехнулся и посмотрел на остывающее тело за спиной сына:        — Твой маленький капризный нефилим, он вечно лез на рожон, вот и получил свое. Ему все равно не жить долго, но… Что ты можешь предложить мне, дитя мое? — улыбка демона была сладкой, почти приторной, но в глазах плясали черти. Асмодей играл и не собирался облегчать своей игрушке задачу.        Впрочем, Магнус прекрасно знал верный ответ и не стал торговаться, продлевая собственные муки.        — Я… — и все же, решиться на то, что отвергал многие и многие годы, было не просто. — Я стану твоим вассалом, как ты и хотел.        Выдохнув то, чему противилось все его существо, прикрыл глаза, ожидая приговора.        — А с чего ты решил, что оно мне еще нужно? — скучающим тоном поинтересовался демон, закинув ногу на ногу и поигрывая перстнем вассала, только что призванным в его руки. И черный бриллиант бликовал от огоньков вновь вспыхнувших свечей, завораживая этой игрой.        Магнус с ненавистью глянул на отца, прежде чем усмехнуться:        — Нужно, — констатировал он. — Иначе ты бы не явился, наслаждаясь созерцанием сына, оплакивающего очередную потерю…        — О, Магнус, — Асмодей чуть усмехнулся, — разве ты оплакиваешь сейчас? Ты готов сражаться, хотя и знаешь, как трудно вернуть душу нефилима. Как важно не допустить вознесения. Но… если я захочу понаблюдать за твоим отчаянием? Если откажу тебе? Как ты отнесешься к этому?        Сердце стучало отчаянно и громко, мысли метались, пока в голове не осталась одна, но очень четкая:        — Если Алек не вернется, я найду способ уничтожить тебя, — смело заявил он, в этот момент действительно готовый на все.        И князь засмеялся в ответ, чуть запрокинув голову. А спустя мгновение уже оказался подле сына, подцепив пальцами его подбородок и смотря в точно такие же, как и у него самого, кошачьи глаза:        — Как смело. Однако тебе стоит определиться, хочешь ты меня убить или хочешь спасти своего мальчишку. Взаимоисключающие вещи, сам понимаешь.        Магнус не отвел взгляда, хотя это противостояние было не из легких:        — Спаси его, и я сделаю все, что ты хочешь, — пообещал он.        Демон хмыкнул в ответ, а подушечка большого пальца скользнула по губам мага:        — Ты станешь не просто моим вассалом, ты станешь моей правой рукой. Тем, на кого я всегда смогу положиться, тем, от чьего имени будут содрогаться демоны преисподней. Ты станешь моим. Безраздельно. Душой, мыслями, телом. Ты знаешь, как мы должны скрепить договор?        И маг прикрыл глаза, не выдержав первым. Конечно, для демонов преисподней не существовало такого понятия, как грех, но Магнусу от перспектив было немного не по себе:        — Да, — выдохнул он, наконец, — я должен отдаться тебе.        Большего выдавить из себя маг не смог. Чего греха таить, секс Магнус любил, но на этот раз все будет не так просто. Начиная с того, что он вряд ли сможет расслабиться под собственным отцом, и заканчивая тем, что демон не отпустит так легко, взяв с него за договор сполна.        Но маг уже все решил, а демон не позволил отступить, накрывая чужие губы во властном и несколько агрессивном поцелуе, запустив пальцы в жесткие от лака волосы, сжимая их почти до боли. Магнус сильнее прикрыл глаза, послушно отдавая себя в чужие объятья и размыкая губы, пропуская в полость рта язык демона, позволяя бесцеремонно там хозяйничать. Он даже пытался ответить, но губы были словно чужими. Возможно, оттого, что все его естество противилось тому, что должно было произойти, но… У Магнуса просто не было выбора. Только цель, ради которой он и держался, хотя и знал, что дальше будет только хуже.        — Ну же, расслабься, сын мой, — засмеялся Асмодей, отпуская непослушные губы, чтобы впиться в них с новой силой, рука скользнула по спине вниз, огладив ягодицы. — Не забывай: ты отдаешься мне, а не я насилую тебя.        — Выбор без выбора, — не мог не парировать Магнус, прикрывая глаза и послушно запрокидывая голову, чтобы открыть шею для обжигающих касаний почти ядовитых губ.        И те спускались все ниже, оставляя после себя слабые метки принадлежности, сильные руки погладили по плечам, прежде чем стянуть с мага синюю рубашку, открывая взору прекрасное, но напряженное тело. По которому пробежал неприятный холодок, изгнанный горячими ладонями, изучавшими его настойчиво и бесцеремонно. Затем та же участь постигла брюки, и демон вдруг отступил на шаг, чтобы, скользнув придирчивым взглядом по точеному телу, заметить:        — А я неплохо постарался… Микеланджело знал, с кого рисовать свои шедевры. Представляешь, как отрадно мне осознавать свое авторство?        Пальцы его, длинные и изящные, скользнули вниз по чужой груди, словно бы изучая, и они могли показаться чуткими, если бы не энергия, что скользила вслед за ними, заставляя Магнуса задыхаться: жесткая, властная, деспотичная. Асмодей уже считал его безраздельно своим. Впрочем, дело было за малым.        Они почти одновременно посмотрели на кровать, что была занята телом бездыханного нефилима, и Асмодей, усмехнувшись, подтолкнул сына к широкому креслу.        — Подготовь себя для меня, — насмешливо велел он.        Судорожно взглотнув, маг зажмурился на мгновение, но все же отступил к креслу, располагаясь в нем в столь развратной и открытой позе, что даже ему, умудренному столетиями практики, было не по себе. Вот только пальцы, на которых спустя мгновение оказался прохладный гель, дрожали совсем не от возбуждения. И стоило ему коснуться себя, как к горлу тут же подкатила тошнота. От противоестественности того, что должно было случиться, от мысли, что происходит в комнате, где лежит его любимый, хоть тот и не мог видеть этой измены, от пристального взгляда отца, который наблюдал, ловя каждое его движение… Но вот, смазав колечко мышц, пальцы проникают внутрь, смазывая, растягивая мышцы, которые не желали расслабляться, хотя и не были лишены… тренировок. От воспоминания о сегодняшнем утре — светлом, в чем-то даже счастливом, Магнус содрогнулся, и слезы обожгли глаза, но так и не сорвались с ресниц. Нет. Он не унизит себя еще сильнее. Медленно выдохнув, он заставил себя расслабиться. Такая мелочь — дело техники. И такие неимоверные усилия.        — Достаточно. Как ты смотришь на позу наездника? Кажется, тебе нравилось скакать на своем драгоценном нефилиме, — хмыкнул Асмодей, вдоволь налюбовавшись прекрасной картиной и душевными терзаниями сына. Сделал решительный шаг вперед, чтобы, по сути, не оставить Магнусу выбора, ведь спустя мгновение тот оказался сидящим на бедрах отца, в полной мере ощущая степень его возбуждения и своего омерзения. Руки Асмодея настойчиво поглаживали ягодицы, его дыхание стало чуть более поверхностным и частым, выдавая предвкушение предстоящего соития. Губы снова оказались на шее, терзая частыми поцелуями, то поднимаясь, чтобы завладеть все такими же непослушными губами сына, то спускаясь, чтобы язык мог коснуться соска, отчаянно твердеющего от этого прикосновения. — Ну, — поторопил он.        Судорожно вздохнув, маг зажмурился и, вцепившись пальцами в чужие плечи, медленно насадился на чужое естество. Столь горячее, что почти обжигало. Чертов демон! Это было больно… просто больно. И Магнус не знал, что болит сильнее, душа или тело. Впрочем, муки его только начинались. Асмодей довольно хмыкнул, сжимая пальцами ягодицы сына, насаживая еще сильнее, до упора. Скользнул выше, поглаживая по спине, чтобы прошептать на ухо:        — Восхитительно. Ты чувствуешь, мы просто созданы друг для друга.        И он чуть подался бедрами вверх, срывая с губ мага сдавленный вскрик, после которого вечно юный азиат закусил губу. Нефилимы все еще были в гостиной. Господи… Асмодей засмеялся ему на ухо, размеренно покачивая бедрами, но скорее в ожидании активных действий сына:        — Не время и не место для Него, не находишь?        Магнус зажмурился, борясь с самим собой и желанием соскользнуть с орудия пытки и сказать отцу все, что он думает о нем и о его желаниях. Вместо этого кивнул и медленно, с трудом приподнялся, чтобы снова опуститься, принимая в себя чужое естество до упора, и снова, начиная шептать слова старого как мир договора:        — Отдаюсь тебе и телом и душою, отец мой, прими меня как вассала своего, и приму я тебя как господина своего. И буду служить…        Отчасти, он отрезал сам себе пути отступления, отчасти, концентрация на словах договора помогала хоть ненадолго отрешиться от происходящего, не думать, как отвратителен акт соития в условиях, в которых он находился. И, как ни странно, с каждым словом двигаться становилось все легче, точно все, что прежде было ценно и дорого, все, что казалось важным и правильным, оставалось в другой, прошлой жизни, возврата в которую больше не было.        Вторую часть договора, что шептал уже сам князь ада, Магнус не слышал, но чувствовал. Каждое слово словно отпечатывалось где-то внутри. Сковывая и одновременно освобождая от всего сущего, прежнего…        На последних словах, которые они произнесли в унисон, Асмодей с силой натянул нового вассала на свой член, кончая глубоко внутри, точно скрепляя их договор, оставляя в нем частицу себя.        И Магнус последовал за ним, чтобы обнаружить себя почти лежащим на его груди, прижимаясь пылающей щекой к чужому плечу. Судорожно вздохнув, он попытался соскользнуть с отца. Нужно было вернуть Алека, нужно было решать, что делать дальше, так много всего… Мысли еще путались, но он помнил свою цель, а потому, когда демон удержал его, не позволив отстраниться, возмущенно зашипел:        — У нас договор!        — Я помню, — приторно-сладко улыбнулся демон, медленно поглаживая чужое бедро. — Но я могу разорвать связь до того, как ты выполнишь первый мой приказ.        У Магнуса внутри все оборвалось. Нет. Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет! Все не могло закончиться так! Губы задрожали, выдавая его состояние, и маг упрямо поджал их, прежде чем выдохнуть:        — Чего ты хочешь?        — Тебя, — просто ответил ему князь ада, в ласкающем жесте скользнув ладонью по чужой груди. — Ты — вот чего я хочу. Я чувствую, тебя мне всегда будет мало.        Бейн дернулся, будто от пощечины, прикрыв глаза, назад дороги не было, а останавливаться на полпути не имело смысла, поэтому, собравшись то ли с духом, то ли с мыслями, Магнус тихо шепнул:        — Как пожелаете, мой господин.        И снова в мгновение ока все поменялось, теперь он стоял коленями на кресле, широко расставив ноги и упираясь ладонями в спинку, а Асмодей стоял позади, поглаживая пальцами мышцы ануса, готовя, скорее морально, к своему очередному вторжению. Магнус зажмурился и закусил губу, как раз вовремя, чтобы не закричать, когда отец одним мощным толчком заполнил его собой. Собрав в кулак волосы мага, потянул назад, заставляя немыслимо прогнуться. Скулу обожгло по-адски горячее дыхание, когда он прошептал на ухо:        — Отныне моя постель будет твоей постелью, сын мой.        А потом задвигался, постоянно меняя темп и силу проникновения, не позволяя привыкнуть, притерпеться, подстроиться, срывая с губ задушенные стоны, единственное, что было неизменно — он всякий раз погружался до упора, точно пронзая насквозь.        Асмодей вознамерился провести его через этот ад, проверяя на преданность, на готовность идти до конца. И Магнус был готов. Ведь с болью приходила и сила, в которой он так отчаянно нуждался. Связь крепла между ними, и единственное, что требовалось от самого мага — не потерять цель. Это было так трудно… как же было трудно. Демон терзал его, казалось, целую вечность, но вот, наконец, он потянул Магнуса на себя, чтобы снова оставить в нем свое семя. Отступил, позволяя сползти в кресло. Открыв глаза, Магнус увидел перстень, который отец положил ему на ладонь.        — Последний шаг, обратного пути не будет, — более чем серьезно заметил он.        Судорожно переведя дыхание, маг задумчиво повертел в пальцах кольцо, после чего решительно надел его, и руку обожгло. Не болью, но силой. Столь огромной, что это поражало. Прошивало все его существо с ног до головы. И это была лишь малая часть. Но хватить должно. Медленно выдохнул, собираясь с мыслями, облизнув губы и поднимаясь на ноги:        — С чего ты взял, что я отступлю? А теперь оставь меня. Я явлюсь пред твои очи, как только получу плату по своей части контракта.        Демон усмехнулся:        — Я буду ждать тебя в своих покоях, — пообещал он, чтобы вернуться в центр пентаграммы и исчезнуть в адском пламени, из которого не желал появляться ранее.        Как только он исчез, Магнус едва смог перебороть рефлекторное желание сползти на пол и забыть обо всем к чертям, но. Но.        Щелкнуть пальцами — привести себя в порядок, на негнущихся ногах подойти к постели и сорвать поцелуй с едва теплых уже губ. Последний. Сколько времени прошло? Неважно. Взмах рукой, и под уже не его ангелом вспыхивает необходимая печать. Знания, прежде не доступные ни одному магу, вспыхивают в его сознании, будто были там от рождения, струились по венам вместе с кровью демона, как теперь по ним струилась сила. С губ сорвались слова, которых он прежде не слышал, и свет печати словно засочился сквозь бездыханное, остывающее тело, согревая. Однако Магнус старался не смотреть на возлюбленного, чтобы не сбиться, не сорваться, разрушив все, чего добился такой ценой. И даже когда услышал, как заново рожденный нефилим сделал первый судорожный вдох, не позволил себе прерваться. Мало вернуть в тело жизнь, нужно еще удержать ее там. И Магнус почти видел, как плетутся эти канаты, как чистейшая энергия чужой души вновь обретает покой в бренном, но родном теле.        Закончив, Магнус пошатнулся и едва не упал. Но отступать было рано. Впереди было еще много работы. Сперва следовало поработать с памятью Алека, исказив воспоминания о себе и обстоятельствах смерти Лайтвуда, как бы больно и тяжело не далось это магу, который, в отличие от нефилима, будет помнить все до скончания веков. Спустя час он открыл дверь спальни, чтобы выйти к сходящим с ума нефилимам и отойти в сторону, как приглашение войти.        И они оголтело рванулись к брату. Изабелль, измученная часами ожидания, схватила Александра за руку и коснулась губами его пальцев. Хотела было обратиться к магу, но Джонатан опередил ее:        — Ничего не хочешь нам рассказать?        Магнус вздохнул и отвернулся, не в силах смотреть нефилимам в глаза, ему и так было трудно говорить, но объясниться было необходимо.        — Я заключил сделку с демоном, чтобы исправить все… С Асмодеем. Боюсь, у меня не было другого выбора, — признался он, поглаживая пальцем перстень вассала принца ада, сам еще не веря до конца в реальность случившегося. Собрался с мыслями, пытаясь подобрать необходимые слова, которые смогут передать всю серьезность ситуации, не передавая ее ужаса и подробностей, но слова не шли. Не шли ни в какую. Но дети ангела, кажется, поняли по его лицу.        — Какова плата по договору? — жестко потребовал ответа Джейс, прекрасно понимая, что все не может быть просто, но Магнус физически не мог ответить. Слова застряли в горле, мешая дышать, потому что, кажется, реальность и ужас произошедшего накрыли его только сейчас. Запоздало. Когда Алек был в безопасности. Подойдя ближе, Вейланд встряхнул мага за плечи. — Что стало платой, Магнус?!        — Я, — едва слышно просипел Магнус, и нефилим отшатнулся от него в шоке, но Бейн уже взял себя в руки и не позволил глупому ангелу разразиться гневной тирадой. — Так было нужно. И я не жалею об этом. И он не должен ничего знать. Чтобы Алек не искал меня, когда исчезну, я вложил ему ложные воспоминания. Вы должны будете подыграть мне, — тон мага был жесток и бескомпромиссен. Он продолжил, на ходу открывая портал. — В воспоминаниях Алека мы поругались. Я выставил его прочь вместе с вещами. Это было утром. Из-за этого он был невнимателен на охоте. Вы дотащили его до института, где он и смог восстановиться. Именно это будет в его голове, когда он очнется через пару часов. Вам все ясно?        — Магнус… — Изабелль подалась было к нему, желая задержать, но Джейс перехватил, удерживая ее. — Неужели нельзя было иначе?..        Она рванулась из братских объятий, не желая верить в то, что произошло.        — Мы все сделаем, — пообещал Вейланд, все еще пребывая в шоке, но отдавая отчет происходящему, не теша себя ложными надеждами. В конце концов, как бы больно ни было Алеку от разрыва с Магнусом, знать правду будет невыносимее стократ.        Собравшись с мыслями, юный нефилим подхватил брата на руки, осторожно, словно боясь, что тот рассыплется, и шагнул вместе с ним к порталу, в сантиметрах от которого его вновь настиг голос мага:        — И… По поводу причин расставания. Он поймал меня на измене.        — Не поверит, — усомнился парабатай, зная, как Алек любит мага, наверное, все простит. И все равно будет искать. Однако спорить не стал, выдохнув слова благодарности, представляя, чего это стоило Магнусу, и первым шагнул в портал, чтобы оказаться в маленькой спальне Алека в институте. Уложить брата на узкую кровать и осесть на пол подле, откинув голову на матрас и, наконец, не скрывать дрожи в руках. В момент, когда… Джейсу казалось, что его сердце остановилось вместе с сердцем Алека, который был мертв. Ему было не больно. Ему было — пусто, словно он остался один в целом мире. Он ничего не сказал тогда Изабелль, хотя все прекрасно понял, то ли даря ей счастливые мгновения неведения, то ли все еще надеясь на чудо. Чудо, которое спасет их обоих, ибо чувствовал, что без парабатая уже не будет прежним, не будет полным, навсегда потеряв половину самого себя. И вот чудо случилось, но цена… она легла камнем на его плечи, ведь Алек… не будет прежним без своего возлюбленного мага.        Вейланд запустил пальцы в свои золотистые волосы, не зная, что будет делать дальше и как помочь Алеку справиться со всем этим. Голова шла кругом. Иззи задерживалась, неужели решила уговорить Магнуса, найти иной выход? Но нет. Через пару минут она так же вышагнула из портала, и в руках у нее была сумка с вещами Алека. Портал захлопнулся за спиной, и она не смогла сдержать судорожных рыданий. Да. Вейланду это тоже напомнило захлопнувшуюся крышку гроба. Вот только маг уже все решил.