Sex and Candy

Six feet under she gon' get that fucking paper You know how she get down, pop her for a check now

      Кай проснулся также незаметно, как и заснул, обнаруживая, что впервые за долгое время беспробудно проспал всю ночь в той же позиции, в которой заснул — в его объятии сонно дремал Тео с задранной на бедро ногой. Мужчина бесшумно хмыкнул, ощущая себя так, словно вернулся на десять лет назад и снова стал глупым семнадцатилетним мальчишкой, у которого только омеги и могли быть на уме. Пусть он и сонно моргал, все еще находясь на периферии сна, но уже с детским любопытством рассматривал черты лица омеги, пока тот спал. Они были мягче и спокойнее, небольшая морщинка меж бровей разгладилась — омега выглядел куда уютнее и милее, пока не бодрствовал. Правда, скажи ему Кай вслух о том, что он милый, вероятность услышать в ответ подробную инструкцию как пройти на три веселых буквы превысит все стопроцентные показатели.       Альфа тихо улыбнулся своим мыслям. Именно в этот момент Тео раскрыл глаза, видимо, почувствовав любопытствующий взгляд на себе, выдернувший его из прочных оков царства Морфея. Он бездумно хлопал ресницами, явно не соображая первые минуты о том, кто он и где находится. И главное с кем. А стоило бы об этом помнить, ибо раскрывать такие козырные карты, как уютный сонный видок с утра, было тактической ошибкой со стороны омеги, который слишком расслабился и совершенно не подозревал о том, каким образом он здесь и сейчас влияет на альфу.       — Доброе утро, — пробормотал Тео, выцеживая пальцы из-под теплого одеяла и утирая слипающиеся глаза.       — Доброе, — дернул уголки губ в полусонной ленивой улыбке Кай, с прозаической снисходительностью разглядывая необычные глаза омеги, взгляд которых прямо глядел ему в ответ.       Это снова вызвало в душе мужчины непонятный трепет, выраженный в какой-то изысканной, очень личной, интимной близости, которую он мог разделить только глядя в глаза этому мальчишке. Он поймал себя на мысли, что был готов вот так лежать долгие годы существенно никак и никуда не рыпаясь — знай себе, как только лежать и обнимать прижимающееся к себе тело. Однако Тео сам нарушил эту идиллию.       Омега просыпался всегда очень медленно, разум его восстанавливал все на круги своя далеко не сразу, поэтому первое время он просто бездумно пялился на Кая и думал о том, что ему давно не было так тепло и уютно. Потом разум включился, и эта мысль показалась Тео совершенно неуместной, а ситуация страшно щекотливой, отчего он зашевелился, намереваясь поскорее избежать подобного контакта и по-хорошему свалить вон. Однако слегка промахнулся с попытками вывернуться из объятий и проехался бедром прямо по паховой области альфы.       Ситуация грозилась совсем перерасти в фарс-мажор, если бы только Тео был простым омежкой из хорошей семьи, неизвращенным реалиями жизни и бесконечными сношениями с представителями противоположного пола. Но Тео таким не был, поэтому ничуть не смутился, наоборот даже страшно заинтересовался. Потому что Кай не соврал.       — Что ж, признаю, — тяжко вздохнул он. — Не импотент.       Рука омеги ловко сдернула с обоих одеяло. Нисколько не стыдясь своих действий, Тео нагло и с любопытством уставился в пах мужчине, рассматривая щекотливую ситуацию, преследующую может и не всех омег, но всех альф до преклонного возраста уж точно. И снова Тео поймал себя на мысли, что ему все это было дико странно претерпевать: Кай проснулся раньше него и был явно возбужден, в его объятии тесно лежал более чем доступный омега, чья нога так была задрана на мужчину, что возбужденный орган упирался аккурат в ягодицы в сексуальном кружевном белье. И при всех этих условиях альфа продолжал спокойно лежать, тепло и по-домашнему улыбаться, и вести себя исключительно джентльменом.       «Боже мой», подумал было Тео, но он не был идиотом, вопреки стереотипу про мышление всех «текущих» созданий. Он неожиданно ясно понял, в чем заключалась причина этого осторожного и учтивого отношения, недюжинного самоконтроля, который, казалось, альфам и вовсе не был присущ.       «Я для него слишком…грязный».       Кай не заметил, как уголки губ омеги дрогнули в полной горечи и самобичевания улыбке. Утренняя проблема встречала его с завидной постоянностью — молодое, здоровое и крепкое тело хотело секса, и хотя Кай давно научился сводить свое животное желание по утрам на «нет», проснуться без стоящего члена у него попросту не выходило. Организму было не объяснить всех тонкостей повседневной жизни, мировоззрения и принципов.       — Должен отдать должное, — Тео наконец справился с собой и нашелся со словами, привлекая сонное внимание альфы, — впервые встречаю альфу, который умеет держать себя в руках.       Это была маленькая ложь. Такой альфа в его жизни был, но Тео намеренно никогда не возвращался в своей памяти к истории с первым и единственным бойфрендом, понимая, что это не то, о чем в принципе стоит думать, если хочешь притворяться нормальным и жить в скорлупе.       — И все же… — Тео заблокировал все мысли в своей голове, вспомнив одну простую истину, которую тут же и озвучил: — я шлюха, а ты мой клиент.       Губы омеги пронзила мимолетная, совершенно пустая улыбка. Рука слишком уверенным движением опустилась на возбужденный орган, высвобождая из черной ткани классических боксеров. Пальцы сомкнулись вокруг основания, изучая, примеряясь и приходя к выводу, что и здесь природа не обделила своего «любимчика», без того сверходаренного ее благами. Тео почему-то даже не удивился, теснее сжимая в своей руке чужой член, не отводя тяжелого пустого взгляда прямо в глаза альфе, что буквально пригвоздил того к кровати.       Переступая в бесчисленный раз израненными в кровь стопами через старые осколки своего проданного «я», Тео сполз ниже и склонился головой над органом, пальцем сцеживая капельки выступившей смазки, тут же размазывая ее по аккуратной головке. Сомнений, что он задумал, ни у кого не оставалось, и омеге было страшно интересно, что предпримет мужчина. Если он за волосы его оторвет от себя, глядя с испугом и омерзением, это, наверное, разобьет Тео сердце.       Смех, да и только — вдруг испытать такие чувства из-за такой ерунды, которая, казалось бы, давно и окончательно его доломала, превратила в это скупое, тупое существо, которое только и умело, что сосать да подставлять зад, не годное для чего-то хорошего и благородного. Однако Кай его не отталкивал, и Тео почувствовал, словно учится всему с нуля, испытывая старую, давно забытую неуверенность в себе и страх не понравиться, не угодить и разочаровать в своих навыках.       Он скопил побольше слюны, собирая ее на язык, а затем накрыл тонкими губами подрагивающий в нетерпении орган, закрывая глаза и отрабатывая те несчастные семьсот баксов, которые ножом по рукоять сидели в спине. Со стороны альфы раздался шумный выдох и низкий гортанный рык, когда кольцо теплых губ плотно сжалось вокруг ствола. Язык омеги умело «издевался» над самыми чувствительными местами, ласкаясь и играясь с уздечкой, дразнясь прикосновениями кончика к сочащейся смазкой уретре, а прохладные нежные пальцы вовсю сжимали и баловались с мошонкой и основанием, отчего член сразу оказался обласкан со всех сторон.       В первый момент Кая действительно дернуло прочь, но одного взгляда в эти горькие печальные глаза — и альфа уже не смог оттолкнуть его. Что-то преломилось в нем, и он остался лежать, как был, с некоторым изумлением глядя за всем, что собирался сделать Тео. Минета ему давно никто не делал, и тело, лишенное страхов и сомнений разума своего хозяина, вовсю предавалось празднику жизни, который внезапно обрушился на него, как дождь посреди ясного неба.       Кай лишь напомнил себе, что даже если в Тео и была зараза, а он очень надеялся, что таковой не было, и омега был чист, в слюне ее содержалось куда меньше и заразиться через нее — нужно было еще постараться. Убедить себя было сложно, ибо пуганое воображение сразу подтасовывало картинки с ранками внутри полости рта омеги от клыков других альф, которые кровили и в эту самую минуту заражали альфу неизлечимым вирусом. Ведь от Тео пахло каким-то нечистым запахом, что означало — до Кая он недавно кого-то действительно обслуживал. Чем пах сам омега Кай так и не разобрал среди того марева запахов, что тот носил на себе, не обладая исключительным обонянием парфюмера.       Однако скоро страхи отошли на второй план, ибо чувствительный орган как-никак утопал в горячей страстной ласке, удовольствие от которой могло свести с ума. Мужчина был заворожен вновь открывшимся видом Тео, который склонился над его пахом. Тот глядел ему прямо в глаза с подстегивающим вызовом: губы, что скользили по стволу, приятно заалели и припухли, глаза омеги увлажнились от старания, а тонкие пальчики так и щекотали, так и дразнились, бегая по чувствительной кожице, доводя до приятных спазмов во всем теле. Одно маленькое, приятное, утреннее сумасшествие.       Сам Тео заметно расслабился, видя, что альфа перестал нервничать и отдался навстречу удовольствию, и действовал увереннее. Широкая ладонь Кая опустилась на его макушку, пальцами зарываясь в светлые лохматые волосы, и самостоятельно направила движения омеги, подсказывая, как лучше, как приятнее. И Тео ничуть не противился, позволяя мужчине использовать его рот как тот пожелает.       Размеры Кая показались ему довольно внушительными, после того, как он все испробовал непосредственно ртом и языком, приходя к выводу, что кому-то повыше и пошире в бедрах его член будет самое то со смазкой, десятиминутной растяжкой и течкой. Кому-то, но не ему. Поэтому с какой-то стороны даже хорошо было, что они обошлись только оральным сексом. Течки у Тео не было, да и спать с альфами в течку он не любил чисто из принципа, стараясь этого избегать, а вот просто переспать… Тео здраво рассудил, что после Кая от работы бы его тошнило еще недельку, потому что сейчас он точно не был готов.       Спустя какое-то неопределенное время, мужчина оттянул голову Тео от себя, обхватив подрагивающий орган ладонью. Проведя пару раз вверх-вниз, тесно обхватывая ствол, он излился себе в ладонь, зажмурившись на секунду от удовольствия. Все это время Тео за ним внимательно наблюдал и не сдержал легкой улыбки, что для него было довольно не характерно. Но ведь и ситуация в целом, и сам альфа — все было не характерным, так почему бы и самому не отойти от своего привычного поведения?       Кай не стал долго лежать и прохлаждаться, ощущая приятные спазмы по всему телу. Бесспорно, ему хотелось овладеть этим мальчишкой, но сейчас точно было не время и не место; мужчине не хватало уверенности, а единственный способ разрешить эту проблему вряд ли понравится шлюхе. Поэтому тот попросту смолчал, поднявшись на кровати и вдруг схватив омегу за руки, заставляя прильнуть к себе.       Отвращения он, к удивлению, не испытывал, когда жадно и ненасытно поцеловал припухшие алые губы, проникая внутрь и сплетаясь с языком в благодарном жарком и коротком поцелуе. Тело в очередной раз вздрогнуло, покрывшись приятным табуном мурашек, после чего мужчина отпустил омегу и неспешно встал с кровати, целенаправленно удаляясь в ванную комнату.       Тео остался сидеть, где был. Он был немножко озадачен эти коротким и невероятно пылким поцелуем, ведь редко когда его одаривали подобным после минета, считая подобное... несколько неуместным. С Каем же это был вообще первый поцелуй, и ситуация в которой он произошел, была довольно смешна, а все потому, что ее попросту не должно было быть. Омега должен был проснуться и уйти, но в итоге он только оправдал свое призвание, не воспользовался тем шансом, что дал ему альфа — побыть простым омегой, за которым ухаживал настоящий мужчина, безо всякого подтекста и сексуальной подоплеки. И в ответ получил этот неуместный поцелуй, в котором, как показалось Тео, было кое-что, чего быть не должно, по крайней мере не в их случае.       Списав все на манеру Кая таким образом целоваться со всеми омегами без разбору, Тео отбросил все треволнения от себя и сполз с кровати. Пока мужчина принимал душ, у него был идеальный шанс сбежать отсюда без всяких неловких "Пока-прощай", и упускать эту возможность он не собирался. Найдя на диване свою одежду, он быстро переоделся, проверил в кармане шорт наличие этих несомненно проклятых денег, из-за которых в его душе назревал настоящий тайфун, и бросив тоскливый взгляд на платье и обувь, поторопился к входной двери.       Кай отмокал в душе, неспособный выкинуть из головы образ пухлых губ и сладкого рта, что вбирал в себя его член. Организм снова заводился, и пришлось тщательно сосредоточиться, чтобы не закончить позорной дрочкой под струями воды, словно половозрелый девственник. Хотя, если вспомнить какой омега лежал сейчас в его постели, сразу как-то становилось и не стыдно подрочить на его вид: сочные бедра, стройные ноги и упругая попка — что еще мужчине нужно для счастья?       Мужчина снова порадовался тому, что пошел на поводу у желания и воплотил свои идеи в жизнь. Подобранный мальчишка в отмытом и переодетом виде выглядел настолько хорошо и естественно, что любой толстосум, увидь он Тео в этом облике, никогда бы не подумал, что на самом деле мальчишка был ночной бабочкой, готовой за деньги продаться любому, кто попросит. Тем сложнее было самому Ритцу поверить, что уже вероятно сегодня этот парнишка будет подставляться под чьи-то мерзкие похотливые и, главное, грязные руки в жуткой подворотне. Тео показал себя далеко не той пустышкой, каким показался тогда на треноге в баре, и тем больше Кай сомневался в том, что парень это делает по собственной воле. Как и в том, что он сам на деле испытывал ко всему этому: к переодеванию, к парню с улицы, что должен был остаться безымянным одноразовым десертом к вечернему досугу. Потому что так не получалось, Кай ловил себя на мысли, что не может быть абсолютно равнодушным к нему, как это было с другими его пассиями.       Мужчина мазнул взглядом по всевозможным насадкам душевой кабинки, которую заказал, ведомый мыслью, что со своим хроническим трудоголизмом нужно бороться. Отдыхать ему было нужно, ибо лечащий врач уже устал ругаться, когда мужчина в третий раз оказался в больнице с переутомлением. Поэтому дома и появились всякие примочки, способствующие расслаблению мышц и организма, которыми Кай, вопреки всему, так и не пользовался, не разобравшись как все это работает и забив до очередного посещения больницы с капельницей. После того как врач даст ему четкий хук в голову за это, он снова соберется, снова четко пообещает себе и снова все спустит на тормозах. В конце концов, должны же быть и у него какие-то нелепые недостатки?       Размышления мужчины прервала разорвавшая шум душа сигнализация. Кай даже вздрогнул от неожиданности, но уже через секунду догадался, с чего вдруг та сработала.       "Маленький паршивец решил сбежать, не попрощавшись", подумал он с усмешкой, после чего тряхнул мокрой головой и закрыл вентили, выходя из кабинки.       — Чего...? — пробормотал Тео, растерянно глядя на дверь, которая неистово загорланила на всю квартиру, если не этаж, стоило омеге дернуть щеколду.       Та моментально заблокировалась, не выпуская омегу, а сам парень с силой зажал уши, понимая, что его барабанные перепонки сейчас лопнут. Кто... кто, черт возьми, ставит сигнализацию изнутри? Тео, конечно, мало понимал в сигнализациях, но ему всегда казалось, что те срабатывают, если кто-то пытается влезть снаружи, а не наоборот.       Мужчина появился спустя минуту в одном обмотанном вокруг бедер белоснежном полотенце. Картина могла бы ослепить и расплавить в воск, даже завоевать "Оскар" в номинации лучшей декорации к самому идиотскому фильму, только вот у Тео было совершенно другое настроение, и он злобно уставился на альфу. Тот схватил зазвонивший мобильник, направляясь к панели сигнализации и вырубая этот оглушающий кошмар, после чего в трубку раздалось тихое бормотание:       — Все в порядке. Нет. Мой гость забыл про сигнализацию и попробовал открыть дверь. Не волнуйтесь, никого не грабят. Да. Отбой.       После этого он обернулся к Тео с самым хищным взглядом на безэмоциональном лице, который только можно было там увидеть, отчего омега аж невольно вжал голову в плечи, пятясь назад, пока мужчина совсем не вжал его в стену. Даже руку над головой задрал, нависая словно коршун над своей добычей.       Впрочем, Кай не собирался четвертовать Тео за это, а наоборот любовался широко распахнутыми чистыми глазами, определенно красивыми — сколько раз он за вчерашний вечер и сегодняшнее утро залипал на них, любуясь этой игривой охристой кляксой на радужке? Да и в целом, омега сейчас выглядел до того мило, поняв, что его побег сорвался, что Кай не удержался и подумал, что обязательно закажет его услуги еще раз. Возможно, не на этой неделе и не на следующей, но как только так сразу. Они не обсуждали этого вслух, даже разговора не заводили, но и нужен ли он был, раз Тео воспринимал его в первую очередь за кошель с деньгами. Конечно, подкупить этого строптивца было сложно, но ведь можно же.       — Я подвезу тебя, мелкий беглец, — с самодовольной улыбочкой заявил он тоном, который не поддавался обсуждению.       Дверь он предусмотрительно не снял с заблокированной щеколды, чтобы парень не вздумал убежать раньше времени, после чего отстранился, уходя обратно в спальню, где была дверь в гардеробную. Не то, чтобы у мужчины была целая комната одежды, но светский статус обязывал выглядеть его подобающим образом, отчего в шкафу висело до десятка вешалок дорогостоящих шикарных костюмов. Одевшись, тот ловко повязал на шее галстук, подозревая, что Тео вряд ли умеет это делать, а затем вышел к омеге.       Тео даже сглотнул, увидев Кая в его привычной ипостаси — директора крупной фирмы. Пропасть, которая ощущалась омегой между ними сейчас разверзлась с таким крахом, что парень даже пошатнулся, не упав одним только чудом. Перед ним стоял высокий солидный мужчина, которому несказанно шли эти классические костюмы с галстуком. Ткань даже издалека выглядела дорогой, видно, что с одеждой работал профессиональный портной вручную. На рукавах поблескивали строгие минималистичного стиля запонки из серебра. Прическа была уложена, а на губах играла эта ироничная полу-усмешечка уверенного в себе, сильного человека. Ну и вот куда ему, Тео, в своих ободранных тряпках спорить с ним, пытаться что-то доказать и показать?       Парень вмиг присмирел, проглотив все свое недовольство, все свои вопросы на кой черт тому понадобилось ставить такую заковыристую сигнализацию, и послушно замер у двери, дожидаясь, когда мужчина выполнит все свои прихоти и, наконец, отпустит его.       Они спустились обратно в подземную парковку, где со вчерашнего вечера стоял красавец-мустанг, блестящий лоском целого чемодана денег, и от этого очередного напоминания разницы между ними Тео снова затошнило. Он молча сел на пассажирское сиденье, и на попытки Кая заговорить все чаще молчал, отчего мужчина вскоре перестал обращаться к нему, сосредоточившись на дороге.       Было раннее утро, но широкополосные трассы города уже забивались машинами, спешащими на работу, отчего мужчина целиком ушел в процесс вождения — вел он все также аккуратно, не отвлекаясь ни на что, даже на музыку, что играла фоном по утреннему радио. Тео, наоборот, от скуки прислушивался к звуку из магнитолы, слушая утренний чарт, пока там не заиграла песня, от текста которой у омеги мурашки по спине побежали.       Он бросил косой взгляд на мужчину, но тот словно не обращал внимания на то, о чем пелось в тексте. Может, он действительно не вслушивался, а ведь песня проезжалась прямо по больному, почти по всем недостаткам Тео, отчего омега вжался в сидение и отвел глаза в свое окно, с плохим предчувствием рассматривая проплывающие мимо дома и конструкции мостов.       Ему было обидно. Впервые правда начала задевать его за живое, и это пугало Тео, ведь он не сошел с ума до сих пор лишь за счет того, что намеренно не придавал ничему значения. Как правильно прозвучало в песне: "don't give a fuck about nobody". А теперь, после общения с Каем, вся привычная картинка начала исходить трещинами.       Тео привык, что все текло своим чередом. Ничего не выпадало из рутинного уклада его жизни, где он четко знал свое место и свои действия. Это помогало ему сохранять свою скорлупу, которой он отгородился от всего мира, настолько прочной, что задеть его было невозможно. Но вот на горизонте появляется Кай и просто тараном прет через все заслонки, действуя так, как не действовал никто. И Тео растерялся, поддался, и уклад его свернул с привычного течения, нарушая всю целостность картинки. И теперь Тео почувствовал, как его скорлупка ломается — не снаружи, изнутри, где она была более уязвима, — принося с собой удушье, плохие воспоминания и мысли. Вместе с ними к нему возвращалась ненависть к себе, отчаяние от собственной жизни и страх. Глубокий, давно засевший в сердце страх, у которого уже не было причин и источников — он был самостоятельным и существовал сам по себе. Страх одиночества, страх быть избитым, быть изнасилованным, брошенным, остаться без денег, без крыши над головой, увидеть папу и бойфренда, мстящих ему за то, что он даже не заплакал, когда они умерли.       Но главное это, конечно, были деньги. Деньги, деньги, деньги. Их всегда не хватало. От них всегда было плохо, но без них Тео не мог существовать. Совесть не позволяла ему висеть на шее Марти, но и работа официанта до конца жизни казалась еще более худшим вариантом, чем помереть в сточной канаве, будучи изнасилованным, отравленным наркотиками и алкоголем. Потому что жить ему не хотелось. Не эту жизнь.       И в такой момент Тео вдруг отчетливо осознал, до чего же он был противен. Из-за денег он продавал себя, и продался даже этому мужчине. Плясал под его дудку, сдавшись на удивление быстро, услышав общую стоимость за ночь работы, но когда тот сверху присыпал пятьсот баксов, Тео отринул прочь возможность побыть хоть один раз не шлюхой в полном понимании этого слова, решив не тратить время и быстро отсосать альфе, чтобы все было, как надо. Как раньше. Хотя как раньше все уже точно не будет. Тео чувствовал это.       Из машины он практически вывалился, чуть не осев на асфальт. Он задыхался, ноги его не держали, а руки дрожали словно в припадке, и все же он не хотел показывать альфе, что с ним что-то не так. Поэтому он не попрощался, даже не обернулся, хотя слышал, как тот что-то говорил — Тео со всех ног побежал в бар, пролетая мимо Марти, протирающего бокалы после закрытия бара, на второй этаж. Старика он изумил и напугал, никогда тот еще не видел Тео в таком побитом состоянии. Тот было подумал о худшем, но от Тео почти не пахло альфой, что означало только одно — ни с кем он этой ночью не спал, вопреки ожиданиям сокрушающегося на эту тему старика.       А Тео ничего не видел и не хотел видеть перед собой, запираясь в ванной. Его стошнило остатками вчерашнего ужина и алкоголя, после чего он выпрямился над раковиной, умывая лицо и уставив тяжелый взгляд в свое собственное отражение. Он не видел в своем лице ничего из того, чему вчера весь вечер воспевал оды мужчина. На него смотрел омерзительный поганый человек, уродливый до безобразия — без слез не взглянешь, — который был давно и основательно потерян для этого мира, для нормальной жизни обычного законопослушного гражданина.       "До чего же ты мерзкий", подумал Тео, после чего с отвращением сплюнул на зеркало, разворачиваясь на пятках, лишь бы не смотреть правде в лицо.