Sex and Candy

a kiss holds a million deceits, and a lifetime goes up in smoke

      Кай проснулся довольно рано и с удивлением обнаружил лежащего под боком Тео. Шанс того, что омега бы по утру оказался где-нибудь на диване, в кресле или еще черт знает где в квартире, а пусть даже и на коврике, был невероятно велик. И Кай искренне не верил, что тот послушается и без объявления войны ляжет к нему в кровать. По крайней мере во сне Тео был более мирным и милым, доверчиво прижимался к боку и безмятежно сопел.        Альфа подпер голову рукой, любуясь этим редким впечатляющим зрелищем. Тео выглядел таким умиротворенным: он спал на животе, повернув голову в сторону альфы; правая щека сморщилась на подушке, отчего он стал похожим на милого хомячка, ничуть не утратив в своей красоте в глазах альфы. Он был таким красивым, таким доступным, просто палец протяни и ткни в эту забавную щечку, и все же… одновременно Тео был таким далеким, парадоксальным существом не из этого мира. Мужчина задумчиво дернул уголок губ, пальцами невесомо убирая светлые, спутавшиеся от беспокойного метания ночью по подушке, волосы с лица.        Кай ловил себя на мысли, что считал забавным этот замысловатый парадокс. Тео был ночной бабочкой, а какие чувства можно испытывать к ночной бабочке? Те были созданы для удовлетворения сексуальных, а иногда и не только, потребностей других, но не более. Ведь так считается? Так прописано во всех постулатах мировой истории? Только вот все эти факты, стереотипы и моральные устои превращались в пыль перед одним единственным утверждением — Тео был омегой, а именно омеги были теми существами, которые могли повелевать альфами, будучи в их тени. Стоит только этому представителю прекрасного пола поманить своим красивым пальчиком, и за ним пойдут, к его ногам падут ниц. Альфа мог тысячу раз презирать омегу, ставить ниже себя, унижать и высокомерно выпячивать свое над ним превосходство, но стоило ему только учуять его запах — и все барьеры рухнут, он пойдет за омегой, как самый преданный раб.        Вдоволь налюбовавшись и решив, что с утра вязких и вдумчивых умозаключений быть не должно, Кай встал, стараясь не потревожить спящее существо в своей кровати, и ушел на кухню, гонимый острым желанием вылить в себя полбанки кофе. Он ходил преимущественно босиком, поэтому дома было очень тихо, только и раздавались щелчки датчиков-сканеров, которые реагировали на движение и включали свет в комнатах. Мужчине было лениво и спокойно, что для него было довольно редким состоянием — уж не прямое ли это влияние Тео, который, наверняка, сбежит сразу же, как проснется?        Кай занялся готовкой завтрака: в тостере поспевали свежие тосты, на сковороде скворчали кусочки отменного бекона, залитого яйцом — банальная классика, но изображать из себя шеф-повара мужчина не любил, да и не было сейчас должного настроения. Он был занят тем, что варил в турке на слабом огне кофе, зерна которого ему подарком предоставили из Кении, когда в арке кухонного проема послышались ленивые неуверенные шаги. Кому они принадлежали — не оставалось никаких сомнений.        Тео сам не понял, почему он проснулся. Вот проснулся и все, несмотря на то, что в голове осталось омерзительное послевкусие, какое бывает, когда ты сильно не высыпаешься. В постели он был один, и его это почему-то не удивляло. Омега развернулся на спину, ощущая неприятный привкус в пересохшем горле, которое страшно жаждало стакан воды, и угрюмо поджал губы. До его носа навязчиво доходили запахи яичницы с беконом и кофе, и желудок омеги предательски коротко заурчал. Поэтому иного выхода, как идти на кухню и контактировать с Каем ему не оставалось.        — Сделай и мне, пожалуйста, — подал он голос, привлекая внимание альфы, который только кивнул головой, не обернувшись назад.        Тео как-то по-детски уселся на высокий барный табурет с мягким кожаным сидением, уперев обе руки между раздвинутых ног, которыми начал по инерции непринужденно болтать туда-сюда. В этот момент Кай и развернулся к нему, ставя на стеклянную столешницу две тарелки с яичницей.        — Коротышка, — весело поддел его мужчина, после чего развернулся назад, принимаясь разливать по маленьким чашечкам готовый ароматный напиток. — Чем ты занимался полночи?        Тео в ответ на коротышку совсем ребячески высунул язык, моментально переключив внимание с альфы на вкусно пахнущий завтрак, приправленный петрушкой и специями. Предатель в лице желудка буквально возликовал, отчего Тео, продолжая находиться в своем двояком состоянии, крутанулся разок на стуле и приступил к завтраку.        — Сочинял мелодию, — просто и искренне ответил Тео. — Так и не смог подобрать к ней стихов, поэтому она так и осталась… недоделанной. Хотя сейчас, с утра, мне уже кажется, что ей действительно лучше так, без моего голоса.        — Хочешь ее записать? — улыбнулся Кай довольно мягко и по-утреннему тепло, словно у них действительно здесь был семейный уют, из-за чего Тео незаметно поежился.        Мужчина поставил чашки с кофе, выложив на другую вытянутую тарелочку свежие тосты и дольку сливочного масла, а затем сел напротив, принимаясь следом за омегой завтракать.        — Не знаю… не уверен.        — Я могу нанять нужного человека, и он поможет тебе записать ее. Уверен, выйдет отлично. Я с радостью послушаю.        — Лучше найми человека, который объяснит мне в доступной форме, как пользоваться всей этой аппаратурой, потому что я предпочту работать в одиночку, — заявил Тео, отхлебнув глоток горячего кофе и откровенно обалдев от богатого и насыщенного букета вкусов.        Он даже невольно пропитался завистью к Каю, который мог хоть каждый день пить подобный кофе, и, мало того, умел сам его приготовить. Это уже казалось Тео вселенской несправедливостью, и ему было все равно, что предмет вселенской несправедливости на этой кухне был кое-кто другой, а не дурацкий кофе из турки.        — Как скажешь, — хмыкнул Кай. — Слово омеги — закон и так далее.        Тео бросил мимолетный взгляд полный подозрения на него. Поведение Кая напрягало его, хотя он и понимал, что никакой весомой опасности оно за собой не несло, да и раздражать здорового адекватного человека не должно было. Наоборот, это была та сторона мужчины, которую видел далеко не всякий; можно было сказать, что Тео удостоился чести быть включенным в исключительный список избранных, которых раз-два и обчелся. И Тео это прекрасно понимал. Именно это его и пугало.        Чем дольше он времени проводит рядом с этим мужчиной, тем ему же хуже: он и привыкает к тому, к чему не должен, испытывает эмоции, которые не должен, и влияет на Кая так, как влиять ни в коем случае не должен, если хочет выйти сухим из воды. Но все что он на самом деле сделал — это поплыл по течению, и куда его занесло? Что-то подсказывало Тео, что, согласившись на течку с Каем, он подписал себе смертный приговор. Без последствий для него это точно не пройдет, так что потом он будет скулить и рьяно сожалеть о том, что так быстро сдался. С другой стороны, а как ему было сопротивляться против человека, который никого даже слушать не хочет? Этот мужчина точно не даст собой верховодить и никогда не встанет ни под чей каблук, сколько бы он ни носился с одержимыми фантазиями и желаниями наряжать омег в роскошные платья, словно фарфоровых куколок, сколько бы ни воспевал од прекрасному полу, поднося дорогостоящие дары. За это Тео его, как минимум, уважал, но и становиться жертвой этого тирана он пока как-то желанием не горел.        — Я все пытаюсь понять, что за тараканы водятся в твоей голове, — промолвил он наконец, когда закончил уминать за обе щеки яичницу, и подпер голову кулаком, хмуро рассматривая мужчину. — Вроде бы ты кажешься умным, воспитанным и логически мыслящим человеком, но стоит на сцене появиться омеге, да не абы какому, а обязательно проститутке и замарашке с трущоб, как вся логика летит в тартарары, — Тео для драматизма даже постучал ноготком указательного пальца по столешнице, допивая кофе с тостами. — Кстати, отличный кофе. Спасибо.        — Ну… — усмехнулся Кай, быстро подыскивая ответ на столь странный и необычный вопрос. — Многие говорили, что я выполняю любые чужие желания, словно джинн, но только до тех пор, пока все идет так, как хочется мне самому. Вероятно, я просто эгоист, который прикрывает свои истинные низменные мотивы за маской высшей степени высокомерного благородства.        Мужчина встал из-за стола, закончив трапезу, и забрал всю посуду, отправляя ее в дальнейшее путешествие в посудомойку. Взгляд успел поймать тонкие лодыжки, что продолжали ребячливо покачиваться на несоразмерно высоком стуле, и мужчина рефлекторно облизнул губы. Голые стройные ноги Тео были до того хороши, несмотря на свою короткую длину, да чего там — просто изумительны — что хотелось трахнуть Тео на этом самом столе прямо сейчас. Тяжело было держать в узде свою несдержанную природу, когда ты всегда отличался крайне импульсивным характером; это была пытка, которую альфа постоянно проделывал над собой, дабы оставаться спокойным и сдержанным молодым человеком, воспитанным и благоразумным, не уподобляясь всяким асоциальным ублюдкам.        Омрачало заветное желание лишь снова заведенная омегой песня про шлюх, замарашек и прочий цирк уродцев, к которым тот определенно себя причислял. Оставалось только тяжело вздохнуть, ибо все попытки переубедить это упрямое существо, что в мире существовали реальные шлюхи, замарашки и уроды, куда более худшие, чем Тео, заканчивались ничем. Парень просто, походу, пропускал все его слова об этом мимо ушей. Или он просто не так это подносил?        Ведь в самом деле, в глазах Ритца Тео был куда лучше, красивее и милее, чем все его окружение вместе взятое. Взять хотя бы того же бывшего. Тот изображал из себя саму невинность, прикидываясь недотрогой и омегой самых высоких моральных устоев, хотя на самом деле, как и все, вполне успешно зарабатывал подарки и влияние своим задом. Когда окрутить толстосума в виде Ритца не вышло, парнишка весь извелся ядом, открывая свою истинную личину; уж плеваться ядом тот умел в совершенстве, жаль, этих «клыков» у него было не выдрать. И вот Тео, сидел напротив сейчас: по-утреннему сонный и заспанный, хмурый, как обычно, зато всегда искренний в своих эмоциях, лохматый спросонья — он был таким естественным, что сам собой дополнял уют неспешного утра редкого и долгожданного выходного. Бывший-то поди с самого утра бежал скорее наводить марафет, иногда даже Кай сомневался в том, не спал ли тот вовсе в макияже и с прической, а то очень просилась эта мысль по утрам. Так или иначе, разница между тем и другим была на лицо, отчего Каю было даже немного странно с непривычки, но вид Тео ему определенно нравился в десять раз больше.        — Говорят, — продолжал он свою речь, — что у всех богатых есть свои причуды. Эта не самая странная, на мой скромный взгляд. Вот если бы я похищал омег и насильно стегал их плетью, тогда бы было и правда страшно, а мне бы самое место было в дурдоме в смирительной рубашке. Так что тут с какой стороны смотреть, — сдержанно улыбнулся он, сев назад. — И насчет логичности… дай-ка прояснить. Видишь ли, на своей работе у меня не то, чтобы даже амплуа, а реальное состояние голодного и злого волка. Я стараюсь все просчитывать наперед и всегда быть в курсе происходящего, держать каждый шаг под своим неусыпным контролем, готовый сорваться и порвать любого в клочья за серьезную оплошность. Я пытаюсь быть предельно расчетливым и холодно-рассудительным ко всему, что у меня вполне получается; меня не зря называют дьяволом в директорском кресле, и моя компания держится с успехом в топе фармакологических фирм. Однако, — Кай потянулся за тостом, намазав золотистую корочку чуть подтаявшим сливочным маслом, — сейчас я не на работе. И все то время, что я общался с тобой, я был не на работе, поэтому мог отринуть весь этот образ безжалостного тирана. Я мечтал об отдыхе и увидел тебя. Красивого омегу с потухшим взглядом, и в мою голову пришла совершенно осознанная реальная мысль: «Он бы покорил всех, сложись его судьба иначе». Я хотел посмотреть, каким ты мог бы быть. И вот теперь ты здесь. Для меня все довольно логично. Ты можешь быть кем угодно: шлюхой, моделью, актером, продавцом, стриптизером, официантом или сынком богатых родителей, но если у тебя внутри нет чувства собственного достоинства, нет ума и понимания ответственности за собственные поступки, то ты никто. Хуже всех, — Кай закончил размазывать масло и наставил нож с круглым наконечником на Тео. — Вчера ты только доказал, что у тебя есть чувство собственного достоинства, есть здравый ум и понимание того, что за собой могут нести те или иные поступки и решения. И это делает тебя выше многих в моих глазах, полностью аннулируя то количество членов, которое успело в тебе побывать, раз ты так упрямо цепляешься за свой статус проститутки. Запомни, Тео, ты прекрасен. Прекраснее многих, не только внешне, но и внутри.        Мужчина хитровато улыбнулся, крайне довольный своей речью. Судя по глазам Тео, должного ответа в этом нечестном противостоянии он предоставить не сможет, отчего омеге только и оставалось, что проглотить все сказанное и постараться это усвоить. Сам Ритц не отрицал, что был несоизмеримо далек от совершенства, воспеваемого им самим же в его односторонних беседах с Тео. Он был странным, где-то, возможно, даже ненормальным, но он был тем, кем и являлся. Эгоистичный, честолюбивый, с целым чемоданом плохих качеств, так почему он должен испытывать отвращение к этому омеге, исходя из его же логики? У большинства богатеев грехов за душой было куда больше, чем у самой прожженной шлюхи, самого падшего выпивохи, однако они все равно продолжали презирать тех, кто стоял ниже их по статусу и размеру кошелька, наплевав абсолютно на все, кроме этих двух показателей, которые не решали ничего. Ведь статус и деньги можно отобрать, а стойкий характер, способный претерпевать все злоключения несправедливой и жестокой жизни, не ломаться от всех бед и печалей — этого так просто не отберешь. К сожалению, балом всегда правили те, кто за него платили, поэтому о справедливости чаще не приходилось даже заикаться.        Тео ощущал себя не в своей тарелке после этих слов, но он даже не подозревал, что все это было лишь началом. Парень неуютно поежился, натягивая на лицо странную гримасу, пытаясь прикинуться умненьким, которого ничем не возьмешь, но актер из него был никудышный.        — Все вы, мужчины, когда надо, дивно складно оперируете словами. Порой, можно так заслушаться, что запросто уплывешь в розовые грезы со своим нежным и ранимым омежьим сердцем. Однако, когда все заходит до реального дела, многие из вас отваливаются в гнилую канаву, — Тео едко хмыкнул, но развивать мысль не стал, понимая, что дать отпор Каю не сможет и только выставит себя дураком перед ним.        Отдать должное тому все же стоило. Никто не называл его красивым, да еще и с такой упертой убежденностью. Ну за исключением разве что бывшего и единственного парня, с которым Тео официально встречался; да и то, тот признавать это начал уже после начала отношений. С Каем он ни в каких отношениях не состоял, и состоять не будет, но тем не менее их знакомство, кажется, началось именно с того, что альфа признал его красивым. Не слишком ли это было? Тео не знал ответов ни на один заданный мысленно самому себе вопрос, и задумчиво уставился на донышко чашки, пропустив мимо глаз один немаловажный маневр.        Тот заключался в том, что Кай бесшумно поднялся со своего места, обойдя столик и встал за спиной у глубоко задумавшегося омеги, после чего ухватил пальцами за подбородок и задрал голову наверх, заставляя вблизи заглянуть в свои глаза, прекрасно зная, что от некоторых его взглядов Тео становился послушнее и податливее.        — Ты будешь моим, — констатировал он само собой разумеющийся для него факт. — Это всего лишь вопрос времени. Ты будешь от меня бегать, кричать, презирать и ненавидеть, но я все равно догоню тебя, приручу и дам тебе то, чего ты по-настоящему заслуживаешь. И вместе мы поставим на колени всех, кто презирал и унижал тебя. Только к тому времени ты уже не будешь ничьим экспериментом. Ты будешь рядом со мной, как равный, а не как нанятая шлюха, — Ритц весомо улыбнулся, довольный произведенным на Тео эффектом, после чего решил закрепить свои слова, склонившись ниже и забрав приоткрытые губки в плен томительного чувственного поцелуя.        Тео выронил чашку из-под кофе из рук, отчего она с грохотом упала на столешницу, затрезвонив до мурашек стеклом; благо хоть кофе в ней уже не осталось, а сила удара была недостаточной, чтобы разбить. Омега раскрыл рот от смеси шока, удивления и ступора, растерянно вглядываясь во властный взгляд этих хитровато прищуренных глаз, и всем телом содрогнулся от интимности случившегося момента. Он не желал признавать, что прозвучавшее походило по смыслу на признание, ибо человек, склонившийся над ним, был фигурой непредсказуемой, неподдающейся законам логики и шаблонов, он мог вытворить, что угодно, и подумать, что угодно, пока ему все это действительно будет интересно. А когда наступит момент скуки и угасания заинтересованности… Тео зажмурился, ибо ему стало страшно, что потом.        — Ты довольно наглый, да? — слабо выдохнул он в полуулыбке, пытаясь прийти в себя от потрясения. — Прости, но я не игрушка. Я никому не принадлежу и принадлежать не буду. Хочешь пользоваться — покупай. Хотя, о чем это я, пока врачей не пройду, подстилкой не буду, — едко хмыкнул он, снова надавив на больное. — Может мне избавить тебя и себя от такой чести, и не давать тебе чисто из принципа, неважно, что там заключат врачи, м?        Тео не понимал, что его так задело и обидело, но выражение «Ты будешь моим» буквально разгоняло кровь и заставляло чувствовать себя до того странно, что Тео не удивлялся, откуда у некоторых людей хватало фантазии и мозгов вытворить что-то из разряда абсурда. Он чувствовал себя так, словно вот-вот начнет метаться по комнатам, как псих по камере в смирительной рубашке; лишь бы только не стоять на месте и не думать о значении этих слов.        Парень спрыгнул с высокого табурета, как только ему дали эту возможность, удирая прочь с кухни. По дороге попалась коробка из новоиспеченных подарков, откуда парень выудил чистое нижнее белье, ведь другого все равно у него не было, а затем исчез в ванной и спрятался на замок. Ему страшно хотелось отмыться, отскрести от себя осадок, послевкусие этого странного разговора, забыть о нем и притвориться, что он ничего не слышал.        Парень дождался, когда просторная ванная-джакузи наберется, и набрызгал туда целый арсенал всяких пенок и масел, после чего с блаженным выдохом опустился в щадящую воду. Он загрузился по полной, ибо кажется до него начинало доходить в какой ситуации он оказался. Планы Кая на него были явно далеко идущими, когда как сам Тео не планировал слишком долго контактировать с мужчиной — не в его это было правилах и повадках, ведь все это время он старался относиться к странному альфе, как к клиенту. И, видимо, только к нему, как к проститутке здесь никто не относился. Хотя, как знать — течку свою ему он уже обещал. Как и согласился месяц жить тут почти взаперти, ни с кем не спать и блюсти обет неприкосновенности, словно его в ритуал жертвоприношения в качестве этой самой жертвы и собирались поднести, а не просто трахнуть.        — Вот же ж сноб, — тихо прорычал себе под нос Тео, раздражаясь от собственных размышлений.        Омега понимал, что ему срочно нужно что-то сделать. Ум лихорадочно подкидывал варианты, но все они крутились вокруг всего лишь одной идеи — нужно было показать Каю такую сторону себя, чтобы отвратить его, заставить передумать и взять все свои слова назад. И неважно, если придется притворятся, потому что Тео догадывался, кем ему нужно стать, чтобы этот план сработал.        Отмокнув в ванной с целый час времени, парень более-менее взял себя в руки. Вытерев насухо тело и высушив волосы, он надел белые кружевные трусики, тяжело вздохнув — подобное белье явно было фетишем альфы, и трудно было не признать, что смотрелось оно куда сексуальнее, чем все, что можно было себе вообразить. В неспокойной голове Тео грелся план действий на сегодняшний день; он отнюдь не торопился домой, как хотел изначально.        Выйдя из ванной, он заметил мужчину сидящим в глубоком кожаном кресле, нога на ногу, за чтением газеты. На шум тот моментально отреагировал, отводя широкие страницы и провожая вдумчивым взглядом, но Тео ничуть не смутился своего внешнего вида. Наоборот, специально продефилировал мимо в сторону спальни, в которой и скрылся, довольный произведенным эффектом, который выражался в хищности взгляда мужчины. План Тео в том и заключался, чтобы доводить всякий раз того до сумасшествия — он чувствовал, что Кай безумно его хочет, а раз принципы мешают ему получить желаемое — пусть страдает. Помогать ему Тео не будет. А затем в ход пойдет и типичное поведение шлюх, жадных до денег, капризных и вульгарных.        Наметив все свои действия, парень стащил с плечиков вешалки в шкафу первую попавшуюся белоснежную рубашку мужчины, наплевав на ее стоимость и важность, ибо, как ему казалось, она станет идеальной одеждой для домашнего времяпровождения. Облачившись, парень выплыл назад в просторную гостиную-зал, застегивая рубашку ровно на две пуговички посередине. Место назначения стал все тот же диван из черной кожи, на который Тео довольно завалился, согнув ноги в коленях. На полу подле валялась коробка из-под туфель, за которую омега и схватился, снова с восхищением озирая простоту классических линий и приятный оттенок лаковой кожи. Недолго думая, парень нацепил туфли на босые ноги, после чего задрал обе наверх, любуясь тем, как туфельки смотрелись на нем.        Устав держать их на весу, парень сложил ноги на спинку дивана, свесив их назад. В этот момент альфе предстал пленительный вид стройных ног в красивых лакированных туфлях, которые так и манили, так и провоцировали. Тео делал это совершенно намеренно, схватив со стола упаковку недоеденных чипсов и включив телевизор, не испытывая неудобств по поводу просмотра картинки на экране вверх ногами.        «Посмотрим, что ты будешь делать», флегматично подумал Тео, запихивая в рот еще одну горсть чипсов, крошки от которых неприятно закатились под ворот. Рубашка его чутка задралась, отчего вид сверху пикантно обнажал вид кружевного белья, и эта мысль отчего-то страшно забавляла омегу. Он ничуть не переживал, если его сегодняшние финты не помогут — в арсенале найдется еще куча способов и методов, как свести альфу с ума и заставить рвать на себе волосы.        Кай, который после побега Тео успел сделать пару важных дел, не выходя из дома, действительно расслаблялся чтением газеты, осев в излюбленном кресле рядом с округлой лестницей на второй ярус квартиры. В голове роились тысячи мыслей, и все они были посвящены омегам и одному из них в частности, с которым он наверняка еще хлебнет проблем, но в этом и заключалась изюминка, весь сок укрощения такого строптивца, как Тео. Это уже была не просто игра, это уже был азартный вызов самому себе.        Он ожидал, что омега покажет свои зубки в ответ на его слова на кухне, но не подозревал, что это будет так скоро, поэтому устроился в кресле поудобнее, предвкушая шоу, в котором он будет вторым главным героем. Газета его уже не интересовала и оставалась в руках уже в качестве безвкусного аксессуара; альфа смотрел только на Тео, который вышел из спальни в одной из его рубашек, которую он надевал на работу, и это страшно возбуждало. Да и в принципе, как вообще можно остаться равнодушным при виде омеги в изумительном кружевном белье и в собственной рубашке, заманчиво прикрывающей бедра?        Тео его определенно провоцировал. Намеренно? Да, похоже на то. Альфа хищно улыбнулся, облизывая губы, с благоговением рассматривая стройные ноги в туфлях, подаренные им. Фантазия совершенно не слушалась и уже неслась в пляс, воображая, как его собственные руки сейчас скинут только что надетые туфли, как он сам зубами стянет эти провокационные трусики с бедер омеги, а пальцы настойчиво проникнут внутрь меж беззащитных упругих ягодиц, которые и без того уже были личным помрачнением разума альфы.        Определенно, Ритц хотел этого омегу. Хотел, но не мог. С самого детства он проводил в лабораториях компании неприлично много времени, послушно плетясь за отцом и внимая сложным непонятным в силу возраста терминам, прекрасно осознавая, что в будущем эта фирма достанется ему. Он буквально рос в этих лабораториях, в кругу врачей, ученых и химиков, прекрасно осознавая, какие проблемы могут за собой влачить подобные сексуальные связи. Можно сказать, именно тогда его и запугали, отчего находящаяся в фазе раннего зарождения мизофобия дала свои плоды. Конечно, она не развилась у него до тех пределов, с которыми пытались уживаться и существовать люди, у которых были реальные проблемы на этой почве, но тем не менее. С тех пор Кай просто не мог переспать с кем-то, если не видел достоверной справки о чистоте партнера, и через это приходилось проходить всем, кто хотел быть с Ритцем.        Он охотно признавал, что боялся этого; не видел в этом страхе ничего зазорного. В конце концов, у каждого были свои страхи, никто ведь не осуждал других людей за боязнь пауков, призраков, дефектов кожи и мутации, прочие ужасы этого мира, которые в общем доступе хранились во всемирной сети. На его сексуальные аппетиты это никак не влияло, да и кто ему мешал, собственно, напасть на это провокационное тело без секса? Потом Кай в любом случае вызовет своего проверенного врача, который уже не раз делал для большого начальника эти тесты, и дождется положительного итога. Конечно, шанс того, что Тео окажется ВИЧ-положительным был невероятно велик, но мужчина продолжал надеяться и желал рассматривать только вариант с отрицательным результатом присутствия болезней.        Альфа медленно поднялся со своего кресла, смакуя каждую секунду времени, и с хищным оскалом, обнажающим немаленькие клыки, подкрадывался к омеге. Обойдя диван, он опустился на сидение одним коленом, после чего резким движением ухватил Тео за ноги, перекидывая их с дивана на свои плечи. Нависнув над маленьким телом, он вжался пахом в ягодицы омеги, ничуть не скрывая собственного возбуждения. Властный взгляд вперился в необычные и выразительные глаза Тео, выдерживая эти напряженные несколько секунд — омега не воспротивился ему и позволил пойти дальше. Одной рукой альфа уперся по правую сторону от лица омеги, второй провел по нежной, бархатистой после ванной коже ноги, спускаясь вниз под полу-расстегнутую рубашку. Ладони и подушечки пальцев с благоговейным любопытством огладили грудь и живот, щекотливо задев соски, а затем спустились ниже, накрывая мягкий член, спрятанный за тонкой полупрозрачной тканью белого кружева.        Кай молчал, но взгляд его выражал сейчас куда больше эмоций, чем все существующие слова на свете: похоть, вожделение, желание сделать… да что угодно уже сделать, лишь бы нырнуть в удовольствие, которое содержалось в теле этого омеги, с головой. Начать он решил с поцелуев, помня, какие мягкие и податливые губы у Тео, независимо от его настроения, как приятно их прихватить, оттянуть и безболезненно прикусить, совершенно нагло глядя в глаза их обладателю. Но какое же удовольствие, когда целуешь одни только губы? Альфа наклонился над миниатюрным омегой и прикусил кожу на плоском животе, носом разведя в стороны полы рубашки, зубами отрывая мешающуюся пуговицу. Кожа в местах его укусов краснела, и он послушно ее зализывал, покрывая щадящими поцелуями. Язык заскользил по впадинке пупка ниже, покрывая дорожкой влажных поцелуев внутреннюю сторону бедер, колени, лодыжки. Как же ему нравилось вот так играться с этими миниатюрными и красивыми ножками, а затем снова возвращаться поцелуями к шее; впиваться и терзать эту нежную кожу, метить красными жадными засосами, показывающими его доминацию и собственничество.        Тео послушно лежал под ним, не брыкался и держал свой ядовитый язычок за зубами, поглядывая из-под ресниц за мужчиной, который и вовсе не обращал на него внимания, увлеченный «игрой» с его телом. Тео не давал самому себе обмануться, он знал, что этот упертый баран до последнего будет артачиться и отказываться от полноценного секса. Какой таракан ползал в мозгах Кая и временами покусывал за извилины, омеге было невдомек, да и не будет, наверное, никогда. Тео только и оставалось, что проглатывать всякий раз обиду, которую альфа наносил ему каждый чертов раз, и попробовать отомстить. Изощренно, пытливо отомстить, чтобы этот мужлан взревел от жажды секса, в котором отказывал себе сам.        Парень скрестил свои ноги на спине мужчины, с мысленной усмешкой думая: «Сезам закрылся». Лицо его, впрочем, сохраняло выражение хмурого равнодушия. Поползновения Кая были ему приятны, но он умел контролировать себя, когда хотел, поэтому не был настолько напряжен, чтобы завестись и потечь. Он продолжал глубоко дышать, сохраняя разум на своем месте, ибо для него это было такой же игрой, как и для Кая, и эту партию омега страстно желал выиграть. Что ему для этого требовалось? Для начала — дать противнику подумать, что он уже победил.        На тело омеги сыпалась сотня ласк: поцелуи, укусы, вездесущие руки мужчины, что оглаживали и не пропускали ни миллиметр не обласканной кожи. Взгляд Кая, то с каким детским удовольствием и благоговением он смотрел на его тело, как на долгожданный подарок, что подарили вредные родители, ясно говорил о его желании. Тео не мог судить его за опасения, как и не мог требовать доверия. О каком доверии может идти речь, когда ты безымянная проститутка с панели? Но то, как это каждый раз подчеркивал Кай, говоря при этом, что не считает его за представителя этой профессии и вообще видит выше всего этого, доводило Тео до бешенства.        Альфа так страстно и несдержанно обрушивался на него, отчего это походило на слепое обожание, что Тео невольно задумался, а как давно мужчина был хоть с кем-нибудь? Неужели так долго? Ему даже стало немного его жаль; жалость эта была вызвана той частью его души, которая была основательно и давно продана под натиском мужских тел, грубо и жадно раздирающих его без жалости к самому себе на кусочки — и эта жалость была не тем чувством, которое он бы хотел сейчас испытывать.        Плечи и шея все были усеяны красными засосами, которые будет трудно замаскировать даже тональным средствами, не выдавив добрую половину тюбика, если не весь. Марти наверняка будет странно на него коситься, когда он заявится весь такой разукрашенный, но без запаха секса на плечах. Впрочем, запах альфы всегда довольно быстро выветривался, если, конечно, он не оставлял своей метки, так что скорее всего старый омега только сокрушенно покачает головой и тяжко вздохнет, умалчивая свою горечь на тему, что Тео снова взялся за свое. Ну а что Тео? Он был всего-то и рад, что лежал сейчас на спине, поздно спохватившись, что средства на холку и шею сзади не нанес — подставиться под метку было все равно что себя убить.        В какой-то момент Тео понял, что его тактика сработала — Кай расслабился и совсем увлекся податливым омегой, он явно посчитал себя победителем в этой нечестной схватке. Решив, что лежать послушным бревнышком, купаясь в несдержанной страсти изголодавшегося альфы, уже достаточно, Тео удивительно крепко и уверенно схватил голову Кая, вовлекая его в поцелуй с собственной инициативы, но верховодить не дал — все попытки со стороны мужчины моментально пресекались, и омега продолжал доминировать в сплетении языков и жадных друг до друга губ. Руками Тео покрепче ухватился за плечи мужчины, впиваясь ноготками в обнаженную теплую кожу, полосуя вниз. Он буквально заставил мужчину не изобретать велосипед и лечь на него полностью, после чего ногами парень крепче ухватил мужчину за бедра, усилив эффект от упирающегося в ложбинку между ягодицами эрегированного члена. Хмыкнув, омега немного потерся задницей, покрываясь приятными мурашками, когда заслышал низкий рык прямо в поцелуй. Однако этого все еще было недостаточно — омега шкодливо запустил ладони под резинку домашних штанов и трусов и, вопреки надеждам альфы, обогнул томящийся орган, схватившись за ягодицы мужчины, прижимая его пах еще теснее к себе. Кай клацнул зубами в опасной близости от шеи, где парой сантиметров дальше уже находилась зона метки, зарычал и больно укусил его в ключицу, явно заведясь еще сильнее.       «Хм… любишь грубость?», подумал Тео, продолжая вдумчиво и со знанием дела играть в свою «игру». Что ж, она определенно стоила свеч.        Он заставил Кая поменять их обоих местами, отчего теперь Тео восседал верхом на нем. И когда альфа уже потянулся руками к ягодицам Тео, чтобы начать их наминать ладонями и возить по паху, на котором тот сидел, имитируя секс, по его ладоням резко и неожиданно хлопнули, отгоняя прочь. Шлепок был громким и моментально сломил всю атмосферу, меняя ее в совершенно другое русло.        На недоуменный взгляд Кая, Тео ответил с открытым вызовом, давно уже разорвав поцелуй и выпрямившись, скрещивая руки на груди. Учитывая, что теперь он всем своим небольшим по сравнению с мужчиной весом восседал на их общем источнике проблемы, это только добавляло перчинки к тому образу, который открылся перед альфой с этого угла обзора.        — Все же, как я ненавижу таких мерзких эгоистичных снобов, как ты, которые всюду противоречат самим себе и даже не замечают этого, — сладким голосом, обещающим все пытки этого мира, проговорил Тео, прекрасно осознавая, что разговоры с подобным тоном таких упертых, как Кай, скорее подстегивают, чем раздражают. — Чертовы короли с покосившейся короной, вы никогда не заботитесь о мнении и чувствах других в угоду своему эгоизму. Что хочу, то и делаю, да? Твое приказное требование, не просьба даже, которую я бы понял в ином случае, проверки бесит меня, — осклабился омега. — Я не удивлен, отчего сперматоксикоз так помутил тебе мозги; кто захочет спать с таким богомерзким снобом, как ты? В твоем страхе нет ничего зазорного, но то, как ты это преподносишь, заставляя насильно всех проходить через это, даже не спросив меня, хочу ли я вообще с тобой спать, заставляет меня превращаться в гарпию и желать тебя убить. Обмазать бы своей заразной кровью осиновый кол и всадить его тебе в жопу.        Омега резко двинул бедрами, вжавшись в пах альфы, начиная свою пытливую экзекуцию. Когда тот дернул бедрами навстречу, чтобы продолжить трение, Тео сразу же остановился, не предоставляя ему такого удовольствия, прожигая насквозь разгневанным взглядом.        — Что ты думал? Поразвлечься со мной, а в последний момент сказать: «Нет, мадам, Вы слишком грязны и ненадежны для моего святого чистенького члена»? Потешить свое эго визуальными эффектами и чувством тотальной доминации?        Тео внезапно встал с мужчины, скинув одну туфлю с ноги, на диван, и выпрямился. Парень сдернул рубашку, отчего вторая, так и не расстегнутая пуговица, безжалостно оторвалась и зазвенела где-то на полу. Тео сбросил рубашку прямо на лицо Каю, создавая тот самый, необходимый визуальный эффект, возвышаясь над лежащим альфой во всем своем, казалось бы, хрупком великолепии, прекрасно украшенным изящными кружевными трусиками, белый цвет которых скорее придавал еще больше пикантности и эротизма, как если бы он был вообще без них.        Что-то подсказывало Тео, что мужчина ловит от такого кайф, по крайней мере он до сих пор безропотно лежал и с удивлением и благоговением вперемешку играл по правилам омеги. Учитывая, каким альфой был Кай, это было почти что удивительно, но раз так… Тео приподнял свою стройную ногу, ту, что осталась в туфле, и опустил ее прямо на пах альфы. Надавливая подошвой туфли, он немного массировал крупный возбужденный орган сквозь два слоя ткани, а сам не сводил опасного, угрожающего взгляда с мужчины, давая понять — одно неверное движение, и член ему передавят.        — Какой же ты все-таки мудак, — с улыбкой выдавил Тео своим опасно-сладким голосом, продолжая повелительно возвышаться.        И в момент, когда по логике всего происходящего должно было последовать продолжение, которого альфа явно ожидал с предвкушением, Тео с мысленным ликованием от победы, безапелляционно убрал ногу и спрыгнул с дивана.        — А вот фиг тебе, — холодным тоном, резко отличающимся от того, каким он говорил парой секунд назад, ответил Тео, повернув голову вбок, дабы лицезреть эффект от своей победы. — Я ушел, — сообщил он, схватив с пуфа свою одежду и быстро влезая в джинсы.        Кай после всего случившегося словно впал в кому. В ушах приятно звенело, а разум пытался все усвоить, переработать и придумать свой дальнейший шаг. Но о каких дальнейших шагах может идти речь, когда омега вот так резко на контрасте из покорного зайчишки превращается в доминантного повелителя? Действительно, так умели только некоторые омеги, к числу которых Тео определенно принадлежал — ох уж эти прекрасные существа, которые управляли альфами одним лишь своим изящным мизинчиком.        Кай в самом деле, забывшись, не понял и пропустил тот момент, когда очутился на спине, ведь сделано это было так незаметно и ненавязчиво, не отвлекая мужчину от увлекательного процесса ласк, что очухался альфа далеко не сразу. Только когда Тео возвысился над ним, придавливая член проклятой туфлей, глядя притом так хищно, с таким ярким оттенком неопасного гнева, с вызовом, в ушах мужчины все зазвенело от цепенящего удовольствия.        Это был один из его особых секретов, о которых мало кому доводилось слышать. Его страшно заводило подобное, и он всегда был не прочь из ведущего превратиться в ведомого. Для человека, который все вокруг себя контролировал неусыпным взором, держал все в своих ежовых рукавицах и не давал никому послаблений, оставаясь в центре всех событий, как единственный и неоспоримый лидер, на часик-два сдать полномочия, поддаться контролю кого-то другого, оказаться в его власти, становилось идеей-фикс. Особенно когда этот кто-то другой был миниатюрным, сладким и возмутительно сексуальным омегой.        Кай догадывался, чего Тео добивался подобным представлением — не все альфы одобряли подобные выходки со стороны омег, а ведь он сам очень походил своей аурой на таких мужчин, не терпящих даже поползновений в сторону усомнения своих качеств доминанта. Только вот Тео не знал, что от подобных действий и взглядов со стороны омеги, Кай плавился словно масло, брошенное в печку.        Когда Тео встал и порвал его дорогостоящую рубашку, звон упавшей пуговицы заставил мужчину удовлетворенно рыкнуть. Когда тот придавил туфлей пах, мужчина и вовсе сглотнул, зажмурился на мгновение от ощущения желанной грубости, от которой хотелось кончить да вот только не в штаны, а в упругую попку этого маленького господина. Это все было так идеально, что у Кая больше не оставалось никаких сомнений. Тео был глуп, если считал, что теперь сможет вот так вот просто уйти, ведь теперь ему придется смириться с тем, что этот самый мудак впредь будет его единственным альфой. Все было в Тео идеально для мужчины: характер, поведение, внешность, признаки садиста и сексуальная подноготная, которая прекрасно дополняла все предпочтения альфы.        Конечно, Тео еще не знал и не догадывался, что сам себе сейчас вырыл могилу. Но скоро он это поймет. То, что Тео засобирался слинять, было совершенно недопустимым, альфа с прищуром глядел на притягательные ягодицы, которые уж больно слишком быстро спрятались за грубой тканью джинсов, и подумывал над методом воспитания непослушного строптивца. Омег он не воспитывал, это была не та часть его жизни и работы, чтобы подобным заниматься, но теперь возникло исключение. Мужчина смотрел на одевающегося Тео и внезапно с искренней отчетливостью понимал, что перед ним стоял ЕГО омега: наглый, хитрый и до сумасшествия бесстрашный.        — Эй, — привстал он на локтях, наконец подавая голос, после чего ухватил парня за лямку из-под пояса джинсов, опрокидывая назад к себе на колени.        Он уже успел сесть, поэтому обеими руками пленил худую тушку, разом пресекая все попытки выкарабкаться и сбежать, после чего носом с безмятежным удовольствием уткнулся в шею, ощущая где-то на периферии сознания отчетливую мысль-приказ: «Укуси его! Пометь!».       Тео даже не удивился резкому толчку, когда его схватили за джинсы, опрокинув обратно на диван, точнее на колени к альфе. Омега тяжело вздохнул, обернув насколько получилось голову назад, одним взглядом спрашивая: «Ну что еще?».        — Ты ведь никогда не катался на яхте? — начал он издалека таким тоном, словно сейчас ничего не произошло вовсе. — Как тебе идея? Ты, я. Яхта, вокруг море, шампанское и клубника, м? А потом я отпущу тебя, и ты почти месяц меня не увидишь, — мужчина почти нашептывал это, зарываясь в мягкие светлые волосы омеги, пока наконец не принялся легко покусывать парня за маленькое ушко. — Никаких переодеваний, можешь остаться в своей одежде. Давай, соглашайся. Вернешься в свой клуб посвежевший и успокоишь старика.        Руки альфы прочно сплелись вокруг его талии, а сам он уткнулся носом в шею, как раз туда, куда бы Тео не хотел. «Неужели так понравилось это маленькое шоу, что аж расчувствовался?», задумался он, понимая, что в обычное время Кай бы так не поступил и вряд ли бы сидел с ним на коленях, утыкаясь носом в зону метки. Предложение альфы прокатиться на яхте несколько ошарашило Тео своей внезапностью, отчего он немного отстранился и посмотрел на мужчину со взглядом на подобие «С тобой все в порядке?», но тот снова дернул его спиной к себе, закутавшись лицом в волосы.        — Если я скажу: «Нет», вечер я все равно проведу на яхте, да? — выдал он, наконец, свою мысль, логично обдумав всю ситуацию.        Шкодливый взгляд Кая, который Тео успел засечь в этот момент, только подтверждал все сказанное, отчего омеге ничего не оставалось, как только смириться с тем, что выбора ему снова не оставили. А раз не оставили, то можно и покачать права, исходя из сложившейся ситуации.        — Ну-ка кыш, — шлепнул он снова по рукам Кая, кое-как выпутываясь из его объятий. — Для начала разберись с этим, — он ткнул ему пальцем в сторону паха, где проблема продолжала горделиво возвышаться, а сам скрестил руки на груди, давая понять, что помогать с этим не будет. — Затем, почему это в этой одежде? — Он встал в позу, отклячив бедро, решив пойти во все тяжкие. — Коли уж ухаживать вздумал, так делай все, как полагается. Я хочу нормальную одежду и босоножки на танкетке, — заявил он. — Давай, шевалье, не тормози, пока я не передумал.        Тео закатил глаза в ответ на смеющуюся физиономию Кая, которого все это, кажется, премного забавляло, и, развернувшись, ушел на кухню, опрокидывать в себя стаканчик сока, который углядел вчера в холодильнике.        Кай вслед ему только посмеялся, запуская пятерню в волосы и довольно взлохмачивая густые черные волосы. Ему дали четкие указания, что ж, следовало им подчиниться, раз Тео решил продолжить игру. Только теперь мужчина собирался выйти из нее победителем, а если быть точнее, он вообще не собирался прекращать этой игры уже никогда. В его планах теперь Тео, так или иначе, всегда будет рядом, под боком, сопеть и недовольно пинаться своими короткими ножками. Жаль, конечно, что после яхты на какое-то время все же придется расстаться, дабы спокойно и быстро закончить тот шквал чертовой работы, который поджидал его на горизонте. После этого он уже сможет законно расслабиться и посвятить все четыре дня одному текущему существу.        Желание прикупить одежды для времяпровождения на яхте даже порадовало мужчину, но вместе с тем и удивило — с чего вдруг Тео озаботился своим внешним видом? Не он ли оскорблялся с криком и скандалом каждый раз, когда речь заходила о переодевании? Звучало весьма подозрительно, но ощущения подсказывали мужчине, что все это было частью игры этого маленького, вредного, но обаятельного парня, оказавшегося на практике весьма неважным тактиком.        — Омежья логика, — фыркнул Кай, дотягиваясь до мобильника и следуя за Тео на кухню, решив еще немного помучить парнишку, нисколько не смущаясь своего отсвечивающего стояка. — Хорошо, будет тебе одежда. Магазин уже едет, — приговаривал он, расплываясь в плотоядной улыбке, предвкушая представление, которое в скором времени начнется в его квартире.        За сегодняшний день этих представлений было уже многовато, учитывая, что та зачастую пустовала и наслаждалась стылой тишиной, но это мужчине даже нравилось. Подмигнув Тео, который с недовольной моськой крутился на барном стуле, цедя сок из бокала, предназначающегося по правилам этикета для вина, мужчина поднес к уху телефон, набрав нужный номер.        — Феликс, — без приветствий, сразу к делу, произнес мужчина. — Мне нужен твой острый глаз и опытные руки. Скину на сотовый фотографии омеги, нужно его одеть в ближайшие час-два. Возьмешь все, что сочтешь нужным. У нас состоится прогулка на яхте. Парень хочет босоножки на танкетке, все остальное на твой выбор. Чем быстрее ты с этим закончишь, тем больше будет оплата. Нет, — продолжал он сухо перекидываться фразами с человеком по ту сторону провода, — с его лицом ничего делать не надо, хочу, чтобы сегодня на нем не было косметики. Да. Спасибо, жду.        Тео нахмурился, слушая этот разговор. Еще не хватало вмешивать сюда каких-то посторонних людей. До этого рядом с Каем его никто не видел, и Тео это устраивало. Но наряжать шлюху с помощью каких-то связей… ой, как Тео это не нравилось.        — Что? — усмехнулся в ответ Кай на этот хмурый, пилящий его взгляд. — Едут твои босоножки, — подмигнул он, скидывая Феликсу фотографии Тео, которые были сделаны альфой, пока тот наивно ничего не видел и не подозревал.        — Проще было по пути заехать в магазин, — недовольно буркнул Тео. — Не лыбь рожу, а то охота кулаком врезать. Не думай, что мне слабо.        На мужчину угроза не подействовала, и он навеселе исчез с кухни, направляясь в сторону ванной, решать свою вторую проблему и готовиться к поездке на яхте. Тео же делать было совершенно нечего, оставалось теперь только сидеть и ждать этого… Феликса вроде, так? Тео уже не был уверен, что правильно запомнил имя стилиста. Парнишка достал из холодильника оставшиеся парочку кусков пиццы и курочки, и сел назад, мысленно сокрушаясь, что снова ему не оставляли никакого выбора. Что бы Тео ни говорил, ни думал и ни чувствовал, его слово не играло никакого значения. «Я словно в клетке», подумал он. «В золотой, но клетке».        Где-то спустя тридцать или сорок минут, когда Кай уже закончил с душем и застегивал летнюю опрятную рубашку с коротким рукавом на груди, зазвенел звонок в дверь. Зачесав непослушные волосы назад, мужчина вышел из гардеробной и открыл дверь, после чего в квартиру ввалились пятеро навьюченных «пони», из тени которых и выплыл Феликс.        — Прошу простить за опоздание, мистер Ритц, — деликатно заговорил миниатюрный мужчинка с блестящими энтузиазмом глазами и светлой короткой стрижкой на голове. — Где клиент?        Феликс был альфой. Весьма мелким и, мягко говоря, нетрадиционным. Однако работу свою он выполнял великолепно, всегда имел исключительное чувство стиля, за что и пользовался одобрением со стороны Ритца, который не имел за собой привычки лезть к нанятым работникам в трусы и разглагольствовать на тему ориентации.        — Думаю, все еще сидит на кухне, наращивает ягодицы, — хмыкнул Кай, освобождая Феликсу проход на кухню, и вовсе садясь в свое излюбленное кресло, дабы не мешаться никому. — Я все равно в этом ничего не поминаю, так что давай, сделай из него конфетку.        Тео сидел на стуле весь напряженный, не зная, чего ожидать, как только зазвенел этот проклятущий звонок в дверь. Со стороны гостиной раздавался какой-то шум, и вдруг в проеме возник этот странный типчик, от которого определенно пахло альфой, несмотря на то, что внешне это был всамделишный омега. Тео озадаченно уставился на Феликса, который действительно влетел на кухню, словно птица.        — О, клиент! — защебетал тот. — Прошу! Скорее за мной, мистер Ритц не любит ждать!        — Да что ты говоришь? — саркастично фыркнул Тео, припоминая, что кое-чего тот очень даже терпеливо ждет.        — Да-да, — поддакнул Феликс. — К тому же, чудо мое, мне не терпится посмотреть на вас во всех образах, что я подготовил. Пойдемте-же!        Тео взяли под белы рученьки и повели обратно в гостиную. Каков же был шок омеги, когда там он обнаружил ожидающих его пятерых помощников стилиста с полными руками вешалок и коробок.        — Стоп! — крикнул он, встав, как истукан, отчего Феликс чуть не навернулся. — Это что вообще такое?! — с возмущением обратился омега к Каю, который самодовольно улыбался и хихикал, расположившись со всеми удобствами в кресле, попкорна ему только и не доставало.        — Деточка! Не возмущайся! Я должен принарядить тебя по высшему разряду для круиза на яхте.        Феликс толкнул Тео заново, заставляя встать перед диваном, после чего указательным перстом велел помощникам сложить туда же все покупки. Тео смотрел на это все с выражением непередаваемого отчаяния, желая провалиться сквозь землю, но никто не обращал на него внимания, целиком наслаждаясь шоу.        Кай с веселым настроением наблюдал за начавшимся цирком, за который ему потом, как минимум, исполосуют лицо коготками, как маленького беззащитного младенца, но это стоило того. Тео так растерялся, что показался мужчине страшно миленьким, вкупе с тем, как он в то же время стрелял в него испепеляющими взглядами, однако ему просто не давали бросить все и метнуться в сторону Ритца, дабы свершить свою страшную месть.        Феликс закружил вокруг Тео, снимая с него вещи. У Тео никогда не было проблем со стеснением на тему своего обнаженного вида перед лицом множества лиц, но явно не в этом случае. Страшно хотелось прикрыться, спрятать свои кружевные труселя от глаз помощников Феликса, да и обломать кайф одному нарвавшемуся на крупные проблемы зрителю. Да еще и засосы, как он мог о них забыть — стыд буквально скушал парня с ног до головы, не оставив даже пальчика.        — Идеальная фигура, несмотря на маленький рост, — цокнул языком Феликс, критически окинув взглядом тело Тео. — Просто идеальная по всем параметрам. Работать с таким клиентом одно удовольствие.        И началось. Тео был безумно рад, что его не заставили перемерять вообще все, что было сейчас привезено этим чокнутым стилистом. Феликс был заинтересован исключительно образом для круиза, и в конце концов подобрал белую маечку из вязаных петель, собранных в крупный и красивый узор. Та была короткой, обнажающей красивый упругий живот, а джинсовые шорты с подогнутыми краями и высокой талией довершали образ. Простой и классический выбор для пляжной вечеринки. На раскрытую шею, на которой уже налились засосы после игрищ Кая, надели габаритные бусы-четки с ракушкой и кисточкой на конце. На засосы Феликс самодовольно хмыкнул и указал Каю, что те несколько портят общий вид, хотя такая страсть в его понимании — самое прекрасное чувство, которое способен испытать человек. Тео был бы благодарен, если бы тот оставил свои комментарии при себе.        — Отлично! — заявил тот, оглядывая готовый вид омеги.        Вся одежда выгодно подчеркивала прелести и стройность фигуры Тео: короткий топ и высокие шорты, очерчивающие удивительно осиную талию и стройные ноги, которые визуально вытянулись из-за босоножек с коричневыми ремешками на обещанной танкетке.        — Ну что скажете, мистер Ритц? Хороша ваша крошка? — подмигнул Феликс, выдергивая Кая из мечтательных грез.        В грезы он провалился, засмотревшись на Тео. Феликс юлой крутился над ним и колдовал, отчего альфа иной раз удивлялся, как у того получалось так быстро переодевать человека. Вот она практика работы с топ-моделями подиумов. Вокруг самого Ритца тому так бегать не удавалось — альфа вообще был нетерпелив к чему-то подобному и просто гавкал на стилиста, чтобы тот быстрее двигал задом, либо заканчивал то, что развел и отпускал. Но сейчас он целиком наслаждался зрелищем.       Он не мог понять, его веселил сам процесс или ему все нравилось именно потому, что все это происходило с конкретно этим омегой? Альфа вообще испытывал гамму противоречивых чувств к этому несуразному, но прекрасному существу. Омега был своеобразен, принадлежал к совершенно другой касте, если можно было так выразиться. Ритц никогда не думал всерьез о времяпровождении с кем-то, кто был ниже его по статусу — да, это был снобизм, но все это было во всяком случае до встречи с Тео в том баре. Может, это и была какая-то в своем роде истинность? Признать такое самому себе было довольно тяжело, за этим Кай и погрузился в грезы, поняв, что прежде чем они поедут на яхту, нужно обязательно кое-куда заглянуть.       Он оставил одно сообщение, и как раз в этот момент его отвлек Феликс, спрашивая мнение заказчика на тему готового «произведения».       — Мм? — протянул он, убирая телефон в карман свободных летних брюк, после чего поднялся с кресла, подходя ближе к своей маленькой гарпии. — Ты же знаешь, Феликс, у тебя отличный вкус. Ты выглядишь очень привлекательно, Тео, — улыбнулся он уже омеге, сдержанно, но явно довольно. — Что ж, я отправлю тебе сумму на счет. Прекрасная работа, Феликс. Можешь быть свободен. Кофе, к сожалению, не предлагаю, ибо мы спешим.       — О, у меня все равно много работы, — отмахнулся Феликс, довольно рассмеявшись. — Парни, на выход! — Альфа засуетился, подгоняя своих помощников, пока их и след с квартиры не простыл.       Тео все это время чувствовал себя идиотом, выставленным на посмешище. «Я вам не клоун и не цирковая собачка», думал он, но вслух продолжал молчать, как партизан. К чему был устроен весь этот спектакль, омега не понимал, да и куда ему было, неискушенному причудами богатеев. Прозвучавший вердикт не принес ему в душе никакого облегчения, наоборот, Тео почувствовал себя еще глупее. Сделалось неловко, неуютно, и под изучающим взглядом Кая хотелось провалиться сквозь землю. Лишь бы он не смотрел. Тео хорошо запомнил взгляд мужчины, когда он вышел к нему тогда, в платье, и дрожь от этого взгляда сковывала плечи Тео до сих пор. Сейчас, правда, в глазах Кая играли искорки хитрости и удовольствия, он явно наслаждался всем от души. И из-за этого очень хотелось прописать ему в эту довольную рожу.       Кай действительно был доволен, возвращаясь к мысли, что тогда, в тот знаменательный вечер, когда судьба от скуки завела его в тот бар, он нашел самый настоящий, неграненый алмаз. Хотелось поцеловать Тео, но тот продолжал колоть его убийственными взглядами, отчего Кай решил пока не рисковать. Омега явно был не готов к подобной выходке, наверняка его хитрая голова задумала что-то свое, может, сбежать из магазина? В таком случае, действительно, все его планы пошли коту под хвост.       — Готов? — спросил он, беря свою маленькую жертву под руку и ведя к входной двери, где переодел домашние тапочки на ботинки. — Сегодня я буду твоим капитаном. Кстати, я приготовил кое-что еще. Если все будет удачно, это, вероятно, сильно скрасит наше времяпровождение, — мужчина как-то странно и хитро улыбнулся, после чего выпрямился перед Тео, раскрывая дверь и приглашая омегу выйти из квартиры первым.       Сейчас они оба выглядели под стать друг другу. Красивые, лощеные и одетые с иголочки. Необычная, но притягательная пара, которая пикантно смотрелась друг с другом за счет миниатюрности Тео. Но весь кайф для Кая был даже не в этом, а в том, что он в принципе кайфовал со всего происходящего впервые за очень долгие годы жизни, и потому не хотел расставаться с этим омегой вообще.       — Кай Ритц. Ты самый невыносимый мужик, который снимал меня за всю мою короткую жизнь, — заскрежетал зубами Тео, выпуская пар преимущественно молча. — Чтоб ты подавился, — отвесил он ему такой себе реверанс, выходя из квартиры.