Sex and Candy

Okay, how can I do this? Someone's gotta budge, so we can maneuver Yeah, I wanna stay, but I don't want to fight Used to feel like we were doing alright

      Тео хмурился, сидя на пассажирском сидении с видом самого недовольного существа на планете, и даже его свежий, милый образ, созданный умелыми руками Феликса, не спасал положения. Самоуверенное лицо Ритца, который, ничуть не обращая внимания на недовольную тучу, тухнущую под правым боком, сосредоточенно вел машину, выбешивало омегу до невообразимых пределов, особенно эта его полу-улыбочка.       Они вдвоем молчали; один не желал разговаривать, второму было вовсе и не в тягость, благо магнитола мустанга полностью решала проблему напряженной тишины, играя по радио какую-то летнюю, веселую и танцевальную мелодию. Она бы идеально подошла для плясок на пляже в каком-нибудь Майями-бич, но отправиться туда Каю не позволяло расписание на работе. Да и сейчас он держал путь отнюдь не на пляж, несмотря на то, что обещал сводить своего вредного пассажира на яхту.       Тео тоже вскоре заподозрил, что путь они держали отнюдь не к яхте, которая по всем законам логики должна была быть на воде, около пристани, а никак не в центре города, среди высоких многооконных зданий. Омега нахмурился еще сильнее, ибо теперь попросту не знал, чего ожидать: куда его привезли, а главное зачем?       — Мы ненадолго здесь задержимся, — улыбнулся Кай, паркуя машину у главного входа в какое-то белоснежное вычурное здание. — А затем отправимся на яхту, обещаю.       С плохим предчувствием Тео вслед за альфой вышел из машины и сразу же поймал взглядом вывеску, которая была расположена сильно выше и не сразу бросалась в глаза: «Частная медицинская клиника MED-X». Тео окаменел.       — О-о-о, ясно все. Ясно, понятно, — злым голосом заговорил он, пронзив альфу ненавистным взглядом, после чего взмахнул руками и развернулся на пятках, идя в какую угодно сторону, но только не к входу в медицинское учреждение.       Право побега ему никто, конечно, не давал, но попытка была не пытка. Альфа перехватил его за талию, не давая удрать, и крепко держал, хватая за руки, ибо омега начал вырываться, зло шипя на обнаглевшего мужчину.       — У тебя совсем совести нет, да?! Совсем обнаглел, да?! Пожалуйста, пусть у тебя отсохнет член, душегуб недоношенный, умри, умри, умри, — Тео лупил мужчину по груди, привлекая повышенное внимание прохожих, и Каю оставалось только сдержанно улыбаться им извиняющейся, вымученной улыбкой, продолжая тащить рвущуюся из рук фурию. Фурия меж тем кое-как вывернулась, Кай едва успел схватить того за кисти обеих рук, чувствуя себя на детской площадке перед детскими яслями в роли несчастного папаши неугомонного ребенка, сидящего на корточках и не желающего идти к врачу и делать «бо-бо» укольчик.       — Тео, господи, ну что ты как маленький! — Гаркнул он на омегу, и тот снова затих, крупно вздрогнув.       Оправив летнюю рубашку, Ритц недовольно выдохнул, поднимая замолкшего омегу с корточек, и повел того к входу в медицинское учреждение, держа за запястье, больно стискивая нежную кожу. И даже ухом не повел на Тео, который продолжал пилить его без жалости взглядом. В регистратуре альфу сразу узнали, а когда он назвал имя врача, моментально кивнули и бросились к телефону, прося подождать одну минутку.       — Господин Ритц, доктор Барроу уже ожидает Вас у себя, — с ропотом и благоговением улыбнулся ему молоденький омега, провожая любопытствующим взглядом Большого Босса и его хмурого приятеля.       — Неужели Господин Директор начал с кем-то встречаться? — шепнул ему на ухо второй омега из регистрации, аналогично провожая этих двоих взглядом.       — Я вас умоляю, — закатил глаза третий, подошедший к стойке и являющийся одним из главных врачей, сдающих документацию обратно в регистрацию. — Он постоянно таскает сюда своих омег, с которыми спит. Этот не первый, он же и не последний. Прекратите сплетничать и живо за работу.       Тео сразу догадался, зачем его сюда привезли. Предстоящие анализы вызывали в его душе непреодолимый циклон гнева и бешенства, выразить который ему не давал банальный страх получить по шее. Что-то подсказывало, что этот альфа вполне мог поднять на омегу руку, если его довести и поставить перед другими людьми в неловкое положение. Они же все, эти чертовы альфы, были одинаковыми.       Он нехотя волочил ноги на своей высокой танкетке и чувствовал себя просто нелепо в этом наряде. Пусть тот был красив и прост, его открытый вид привлекал внимание, ибо раскрывал обзор на стройные ноги, руки и талию, позволяя всем беззаботно пялиться. В обычное время такое Тео бы не смущало, но сейчас было не обычное время.       Этот пресловутый доктор Барроу действительно ждал их в своем кабинете, пожимая руку Ритцу. Его лицо было холодно и бесстрастно, он сразу же принялся за дело, не размениваясь на глупые диалоги и разжевывание соплей, что говорило только об одном — ему это делать было не впервой. «Ну и скольких ты заставил пройти через это?», злобно подумал Тео, продолжая метать молнии в сторону мужчины, который присел на стульчик возле главного рабочего места доктора и расслабленно принялся ждать.       Артачиться перед доктором Тео не хотелось, ибо так он только сильнее выставит себя идиотом. А это станет еще большим ударом по гордости, которая и так была во всех местах уязвлена этим невыносимым альфой. Мужчина в белоснежном халате рукой указал ему на кресло, в которое Тео неволей послушно сел, укладывая руку на подлокотник. Врач сел напротив него, затягивая жгут выше локтя, и принялся готовить иглу с пробиркой для забора крови. Тео по врачам никогда не ходил и справедливо нервничал, глядя на чертову иглу, как кролик смотрит на клыки в пасти волка, зажатый в тупик.       Впрочем, нужно отдать ему должное — он даже не пикнул, когда длинная игла опытным путем вошла в вену. Доктор Барроу оказался профессионалом, умевшим безболезненно проделать свою работу. Кровь быстро заполняла пробирку жидкостью венозного цвета, и Тео был даже немного приворожен, позабыв на минуту, для чего эту кровь вообще брали. Все закончилось буквально за пару минут, и вот Тео уже приказали держать руку в нужном положении, зажав проспиртованную ватку, а их двоих восвояси отпустили, пообещав прислать результаты экспресс-теста в течение дня.       В голове Тео проверка на ВИЧ занимала куда больше времени, чем она заняла на самом деле. Он чувствовал себя странно и неуверенно, затихнув и послушно плетясь вслед за альфой, что дало тому обманчивое ощущение, что омега забыл свои скандалы до сдачи анализов и с ним можно продолжить флиртовать. В свой ошибке Кай убедился сразу, стоило ему только открыть рот: Тео вновь надулся, как воздушный шар, всячески его игнорируя.       — Ну чего ты дуешься? — вздохнул альфа, устало посмеиваясь. — Это ведь и для твоего же блага было сделано. Ладно уж я, согласен, я та еще сволочь, душегуб и все-все синонимы, которыми ты меня называешь, каюсь и сознаюсь. Но если у тебя действительно ВИЧ или что-то другое, то нужно лечиться, а не игнорировать свое здоровье. Я оплачу тебе все медицинские счета, — рассуждал альфа, считая свои доводы здравыми и логичными, но о какой логике речь, когда рядом стоял обиженный на весь свет маленький омега.       — Не. Желаю. Тебя. Слышать, — раздельно произнес он каждое слово, делая чинное выражение лица, полное равнодушия и немилости.       Каю оставалось лишь тяжко вздохнуть и надеяться, что яхта исправит положение и настроение Его оскорбленного Величества, а то весь отдых коту под хвост. Они оба вернулись в машину, и теперь их дорога уже точно лежала к морю. Ехали они долго, порядка сорока минут, и все это время Тео продолжал упрямо молчать. Он даже не поворачивал головы в сторону мужчины, итак считая, что тот едет с видом напыщенного индюка, который из любой ситуации выходит победителем — как вот с таким жить и разговаривать?       Тео отстраненно и с грустью провожал довольно впечатляющие виды, которые начали мелькать в окне машины, стоило выехать загород. Невольно вспомнились мечты погибшего бойфренда, который только о том и мечтал, что кататься с Тео на фургоне по стране и наслаждаться природой. Тео пусть и справедливо не верил в его мечты, воображать их все же воображал, и никак не рассчитывал, что однажды, хоть ненадолго, почувствует этот вкус — время в дороге тянулось бесконечно медленно, а плавный ход автомобиля так и располагал к мыслям и рассуждениям со своим эго.       Невинное в прямом смысле развлечение Ритца продолжало наворачивать для Тео все более объемные обороты: он успел засветиться перед несколькими людьми, и это страшно не нравилось омеге, когда речь заходила об этом мужчине. Он не хотел запоминаться, не хотел мелькать подле него, ведь он был безымянным мальчиком, глупым и нищим — одно посмешище в глазах других, стоит им только копнуть глубже создаваемого обманчивого образа. Тео даже никогда не подозревал, что ему будет хоть какое-то дело до мнения чужих незнакомых ему людей, но, видимо, оказавшись в куда более высшем сословии, чем все, которые он только мог себе представить, все привычное для него обратилось в прах.       Наконец дорожная трасса, удивительно пустая для привыкшего к обилию машин в городе Тео, вышла на береговую линию, спускаясь ниже к уровню моря. Тео так и застыл, привороженный разглядыванием сквозь приоткрытое стекло машины того, что называлось морем. Он никогда вживую не видел ни морей, ни озер, так и не выбравшись никуда со своих злополучных районов. О том, что они приехали, омега даже услышал не сразу, выползая из машины с запозданием, неуверенно ковыляя вдоль пирса к небольшой белоснежной яхте, сияющей на глади воды своей роскошью и блеском. Но на нее Тео внимания особо не обратил, относясь ко всем дорогим примочкам богатеньких Ричи, как к чему-то из ряда вон, не имеющего для него никакого интереса. Он продолжал растерянно таращиться на бескрайний синий горизонт.       Кай усмехнулся, замечая реакцию омеги и предполагая, что для него подобные путешествия точно были впервой. Это показалось ему довольно милым, но, главное, конечно было в том, что Тео перестал так открыто обижаться. Разумеется, обижаться ему было на что, Кай в связи со своими чопорными принципами мог пойти куда дальше, чем безобидные анализы, не поступаясь с чувствами других людей, однако сейчас мужчина твердо был уверен, что поступил правильно. Даже если Тео окажется инфицированным, просто так он парнишку не выбросит, несмотря на то, что подобный результат поставит крест абсолютно на всем, чего бы хотел Кай. Тео успел ему понравиться своим диким, необузданным и свободным характером, и альфе страшно хотелось ему помочь. И в данном случае он не соврал насчет счетов, он действительно был готов оплатить все, чтобы этот несчастный парнишка был здоров и счастлив. Глупые чувства, наверное, для взрослого состоятельного мужчины?       Он аккуратно положил руки на плечи Тео, тихонько направляя его к яхте. Мостик на палубу был спущен, и двое гостей белоснежной посудины вскоре оказались на борту, оставленные в кругу призрачного шума волн и криков чаек, облюбовавших себе пирс, и друг друга.       В носу яхты был белоснежный широкий диванчик, на котором можно было спокойно развалиться, и именно туда усадили затихшего и словно околдованного Тео. Альфа только усмехнулся с его выражения лица, но комментариев отпускать не стал, оставляя омегу наедине с самим собой. Сам он спустился в каюту, открывая шкаф и доставая с верхней полки матросскую фуражку — его любимый аксессуар, без которого он просто морально и физически не мог войти в капитанскую рубку и завести мотор.       — Ну как я тебе? — вышел он обратно на палубу, привлекая внимание омеги. — Я прихватил с собой парочку лакомств и шампанское, поставил в каюту. Можешь гулять здесь, где захочешь, только не свались, пожалуйста, в воду. Сейчас отплывем.       Он обогнул вход в нижние каюты и поднялся по трем ступеням в капитанскую рубку. Водить яхту Кай умел, научившись этому еще давно, с детства питая страсть к корабельному делу. Если припомнить, в родительском поместье всюду стояли самодельные модели кораблей: знаменитые галеоны, фрегаты, шхуны. В его комнате стояло множество книг, не единожды прочитанных про приключения моряков: от «Моби Дика» до «Детей капитана Гранта». Отец его увлечение поддерживал, считая это истинно мужским делом, поэтому от баловства с управляемыми игрушками-кораблями он вскоре перешел к настоящим посудинам. И даже мысль, что он вел обычную дорогую яхту с одним пассажиром, кроме себя, на борту, не мешала ему вообразить себя капитаном пиратского судна, ведущего своих верных матросов на абордаж испанского фрегата в водах Атлантического океана. Иногда нужно было давать волю своему воображению, сколько бы лет тебе не было, и какая бы жизнь не была, ведь это волшебным образом снимало цепкие когти стресса и усталости с тела.       Яхту оставили тихонько дрейфить на спокойных волнах залива, а сам мужчина спустился обратно на палубу, открывая бутылку шампанского и разливая игристую, ароматно пахнущую жидкость по хрустальным высоким бокалам. Тео успел стянуть свои босоножки на танкетке и забрался с ногами на диванчик, умастив локти на стальные перила носа яхты. Он сидел, поджав под себя стройные ноги, и смотрелся так романтично, что эта атмосфера передалась и в душу мужчины, тихонько подошедшего к парню сзади и присаживаясь рядом.       — Нравится море? — с улыбкой спросил он, привлекая внимание явно задумавшегося и вздрогнувшего от неожиданности парнишки, после чего протянул бокал с напитком, предлагая закусить свежей сочной клубникой, рядом с которой стоял баллон со взбитыми сливками.       — Да, — тихо ответил Тео, принимая бокал и отпивая глоточек удивительно сладкого и вкусного шампанского. — Раньше видел его только на картинках и в экране телевизора, и даже как-то значения не придавал. Не ожидал, что оно такое умиротворяющее и красивое.       — Что ж, наслаждайся, — улыбнулся чуть шире альфа, замечая, что дуться Тео перестал, став задумчивым и тихим. — В конце концов, я пригласил нас сюда, чтобы отдохнуть и хорошо провести время, — он приподнял бокал в немом тосте за своего очаровательного гостя и отпил жадный глоток игристого вина.       Теплый летний ветерок колыхал волнистые волосы омеги цвета белого золота, и его естественная красота в антураже мягких солнечных лучей все сильнее привораживала мужчину, не смевшего отрывать своего взгляда от омеги. Впрочем, от него не укрылся оттенок грусти, нависший тенью над задумчивым выражением лица. А Тео думал о многом, обо всем сразу, и там было отчего загрустить, несмотря на прекрасную обстановку.       Вот он, замарашка с самых низов, сбежавший из трущоб в лапы к чудовищам, которые сделали из него бесхребетный мусор, сидел на диванчике дорогостоящей быстроходной яхты и пил шикарное, невероятно вкусное шампанское, которое явно было недешевым. Он был одет и обут в вещи от модных дизайнеров, стоящие, несмотря на простоту кроя и фасона, по меркам Тео баснословных денег, и подобранные высококлассным стилистом. Яхту вел красивый харизматичный и неженатый мужчина, амбициозный и волевой, рядом с которым никогда не пропадешь, ибо он всегда знал, чего хочет. И который был заинтересован в нем в достаточной мере, чтобы катать по яхтам и проверять у врачей, чтобы провести течку. Заслужил ли он, Тео, все это?       Мальчишка с грустью провожал золотистое солнце, скользящее вместе с яхтой по морю, и глубоко вдыхал приятный соленый запах, вспоминая своего папу. Тот мог многого добиться, если бы не повелся на того больного урода, который приходился Тео отцом. Если бы сделал аборт. Он бы сумел получить свое образование и, возможно, его бы приметил кто-то вроде Кая, потому что Оливер был прекрасен. Уж кто и был красив и достоин всех тех слов, что Кай посылал ему в качестве комплиментов, это был его папа, а не он. Возможно, Оливер бы сейчас сидел на яхте, попивая дорогое шампанское, и любовался морем. Он этого заслуживал побольше Тео.       Да и мало ли на свете достойных омег? Однако сидел здесь именно он, и это приносило Тео мучительную боль. Потому что потом мужчина наиграется в свои ненормальные игры, и Тео придется вернуться в свой привычный мир. Разруха, нищета, грязные потные тела и уродливые мужчины, которые рефлекторно тычутся пахом в ягодицы, мечтая только об одном. После того, как Тео позволили вкусить запретный плод этой жизни, какая она бывает, если рождаешься не мусором, вернуться в привычную колею омеге будет неимоверно тяжело. Тео еще острее ощутил, как его стальной корпус прогнулся до такой степени, что один невольный порыв ветра — и тот сломается. Спустя столько лет таки сломается. Тогда уже, наверное, Тео будет не так страшно умирать, ведь его собственная ужасная жизнь не стоила и ломаного гроша.       Парень понял, что у него в глазах стояли слезы. Он так замечтался, рассматривая этот великолепный пейзаж, что совершенно не заметил, как по щекам побежали тонкие незаметные ручейки, а сердце защемило непереносимой болью от всего того, что ему учинила злодейка-судьба.       — Все в порядке?       Голос Кая ворвался в этот мир размышлений, словно из-под земли, отчего Тео дернулся, резко выпрямляясь, и утер рукой глаза, чтобы тот даже не смел думать, что с ним что-то не так. Кай заметил эту перемену в омеге, но лезть напролом не хотел, давая Тео время и возможность выговориться, если тот, конечно хотел ему что-то сказать.       — Да, — тихо ответил Тео, бросив лишь короткий взгляд на Кая, отмечая, что полу-расстегнутая светлая летняя рубашка с короткими рукавами очень шла ему, после чего отвернулся назад к морю, отпивая еще глоток шампанского. — Подумал тут снова, что ты все-таки очень жестокий человек, — горько усмехнулся он, и его голос невольно стал отражением всех тех эмоций и мыслей, что он переживал, пока мужчина вел яхту.       Ритц отпил еще из своего бокала и откинулся назад, на спинку диванчика, расположив левую руку на бортике яхты. Закинув нога на ногу, он задумчиво поглядывал на своего спутника, которого, кажется, никто так и не научил тому, как это — веселиться и просто наслаждаться жизнью.       — Да, я очень жестокий человек, — Кай даже не отрицал этого факта, тихонько кивая в ответ, и проводил взглядом кажущееся бескрайним синее море, на глади которого так прекрасно переливались лучи солнца, проходящие сквозь светлые волосы омеги, в которых уютно прятались от взгляда. — Я никогда этого не отрицал, но почему вдруг я стал жестоким для тебя? Не думал, что успел где-то серьезно обидеть тебя, — альфа откусил кусочек клубники со сливками и усмехнулся, припоминая сданную на анализ кровь. — Или ты все еще дуешься по поводу теста? Я все еще считаю, что это тебе же во благо. Неважно, какой будет результат, я хочу, чтобы ты больше заботился о своем здоровье, поэтому эти тесты важны.       Широкая ладонь мужчины легла на голую острую коленку, которой омега упирался ему в бедро, продолжая сидеть в своей замысловатой позе, улегшись грудью на спинку дивана. Он заметил, что до этого они ни разу не разговаривали в такой тихой обстановке по душам — без скандалов, ворчаний и игр на нервах. И это стало увлекательным новым опытом. Мужчина сжал худую ногу, поглаживая приятную на ощупь, нежную кожу.       — Я не хочу, чтобы ты возвращался в свою дыру, — продолжил Кай, решая выложить все начистоту, пользуясь случаем, пока Тео действительно внимательно его слушал. — Я ведь уже предложил тебе остаться со мной. Сегодня я подкину тебя домой и спрошу в слепой надежде, не передумал ли ты, но ты ведь не из тех, кто быстро сдается, — усмехнулся он. — Уверен, ты опять объявишь мне свое коронное «нет», вильнешь бедрами и заставишь облизываться в мечтах о большем.       Мужчина допил остатки невероятно вкусного и дорого напитка, и покрутил бокал в руках, усмехаясь тем глупостям, что лезли ему сейчас в голову.       — Ты поразительный омега, красивый, упертый. Не знаю, что в твоей голове останавливает тебя от того, чтобы быть со мной, но этим ты и ценен. Согласись ты сразу на мое предложение, и я бы насторожился, что все слишком просто. Я много раз говорил тебе, что ты достоин большего, и я не устану это повторять. Я не считаю тебя прожженной шлюхой. На нее больше похожи мои знакомые, которые крутятся среди богатеньких буратино в поисках наживы. Ты же куда красивее и ценнее всех их, не только внешне, но и душой. Ты должен больше верить в себя.       Он налил в бокал свежую порцию алкоголя, радуясь тому, что не пьянел, тем более, что напиток был очень мягким и легким на вкус. Сделав глоток, он взял свободной рукой Тео за личико, поглаживая омегу по щеке большим пальцем, ощущая сухость после пророненных слезинок.       — Что за удручающее выражение? Тебе намного больше идет улыбка, — улыбнулся он в ответ омеге, который все это время внимательно следил и слушал его.       Тео тихонько допивал свой бокал, а под конец как-то даже снисходительно улыбнулся уголками губ, грустно поглядывая на Кая. Того разнесло на разговор, но это не было чем-то плохим. Омега молчал и не вмешивался, давая альфе высказать все, что хотел. А потом спустя минуту тишины, разбавленную любованием исключительным пейзажем, Тео все же покачал сокрушенно головой, и заговорил:       — Дело вовсе не в том, что ты меня чем-то обидел. Наоборот. К тому же, ты только послушай себя со стороны, — усмехнулся он. — Не спорю, любому омеге будут приятны такие ухаживания и комплименты, но не стоит забывать о правде. Ты можешь сколько угодно не воспринимать меня за прожженную шлюху, но быть ею от этого я не перестану. Ты ведешь себя, как маленький. Нашел себе игрушку и теперь "хотелка" не выключается. Только вот... — он вновь обернул голову к Каю и снисходительная усмешка исчезла с лица. — Я человек, Кай. У меня есть свои чувства, свои страхи и проблемы, как и тысяча причин сказать тебе "нет". Быть с тобой? Серьезно? Ты показался мне умным и здравомыслящим человеком, способным быть справедливым к человеку, но видимо я ошибся. Отношения с шлюхой для такого человека, как ты, это сиюминутный каприз, и мы оба это знаем. Обидишь ты меня тогда и только тогда, когда переступишь границу клиент/мальчик по вызову. А потом выбросишь, потому что Тео «ночная бабочка» окажется лучше, чем Тео «парень на постоянной основе», и весь процесс тебе захочется обернуть вспять. И все эти картинки, — он снова перевел взгляд на море, — чей вкус ты столь эгоистично дал мне попробовать, которых я никогда не должен был увидеть, медленно сведут меня с ума, если не в могилу. Я и так прекрасно знаю, что жизнь с судьбой ко мне несправедливы, но я предпочту не добивать себя еще больше, потому что одному эгоисту костью в горле стала банальная прихоть. А-а, что я с тобой говорю, — Тео сбросил с плеч оцепенение, залпом допив шампанское и налив третий по счету бокал, готовясь и его осушить в один присест. — С тобой говорить, как о стенку горох, все равно все по-своему сделаешь. Поэтому и жестокий, — улыбнулся он неожиданно тепло и ярко.       Кай отставил свой бокал в специальную нишу, продолжая слушать Тео, которые все говорил и говорил. Кажется, впервые он услышал от этого парня столько искренних слов, а тот ведь говорил чистую правду. Ведь действительно, многие богатые люди воплощали свои желания в жизнь, поддавшись импульсу и капризам. В прошлом Кай тоже это делал. Будучи юнцом, он постоянно давал себе волю на всякие глупости, о которых частенько позже жалел, но сейчас, став взрослым, самостоятельным мужчиной, капризы он запер за железными дверьми и не позволял себе делать глупостей. Тео… Тео был исключением из правила. Ему хотелось дарить подарки, его хотелось вытащить со дна клоаки и поставить на ноги. Всего один человек, жизнь которого можно было изменить ради того, чтобы он стоял с тобой на равных, стал твоим сокровищем и отдушиной от сложностей жизни, так почему бы этим человеком не стать Тео?       Ритц был сыном очень богатых и влиятельных родителей. Его отец страшно гордился их родословной, деньгами, статусом и тем, что родился альфой. Он свято считал, что альфы — это цари и боги, подле которых омеги должны ходить по стойке смирно и бояться дышать. Он считал их всего лишь сосудами, дырками для удовольствия, аксессуаром альфы, отображающим его влиятельность и богатство, поэтому папа Кая всегда был одет с иголочки, образован и в меру молчалив, подчеркивая значимость супруга.       Сам же Кай эту точку зрения не разделял. Ему всегда хотелось, чтобы рядом с ним всю жизнь был кто-то: симпатичный, цветущий, словно роза, омега, с которым он будет на равных счастлив. Ему претила мысль о забитом жизнью мальчике, которым был его папа, выращенный в строгих правилах воспитания богатых семей, выдающих омег замуж по расчету. Эти парнишки были несчастными бедолажками, выращенные, словно редкие цветы в оранжереях — стоит вынести на улицу, они тут же погибнут. Ведь они лишний раз боятся сказать и слово, не то что в глаза посмотреть. От такой жизни они и портились, превращаясь вдали от супружеских глаз в исчадий зла, высокомерных, злобных и не ведущих справедливости к другим, как и сами не ведали справедливости к себе. Хотя и им, со своей стороны, на бедность жаловаться не приходилось, так что каждый из людей был в чем-то по-своему несчастен.       Тео же был в каком-то роде идеалом для Кая, если, конечно, вообще можно было назвать такого парня, как он, идеалом. Однако отрицать не приходилось, Тео был безусловно красивым, смелым, в меру нахальным и дерзким, а еще, самое главное и редкостное качество, рассудительным. В уме Тео было не отказать, не важно, какой у него был уровень образования, не этим ум определялся, однако всем будет наплевать, что на уме и в душе шлюхи, которую можно просто взять, а потом выкинуть, ни капельки не заботясь о морали. И что-то подсказывало Ритцу, что клиентура у Тео была так себе — удивительно, как он еще не сломался окончательно от такой работы.       — Может я и здравомыслящий человек, но кто тебе сказал, что я разумен? — Ритц наполнил бокал омеги, а затем ухватил парня за подбородок, поворачивая его красивое лицо к себе, любуясь снова тем, как солнечные лучи путались в волнистых волосах белого золота, подсвечивая макушку, словно ангельский нимб, совершенно потрясающее зрелище. — Впрочем, ты абсолютно прав, — кивнул он. — Я очень жестокий человек, потому что эгоистично не отпущу тебя. Буду продолжать стоять у тебя над душой и смотреть, как ты расцветаешь в моих руках, задаренный подарками, красивой одеждой, обувью, украшениями. И во всем этом ты будешь ездить со мной отдыхать в красивые места. И да, я так хочу, но еще больше я уверен, что ты хочешь того же, только продолжаешь обманывать себя. По долгу своей работы, я умею видеть людей насквозь, Тео. Ты чист душой, это верно, но и обманывать себя всю жизнь тоже не получится, ведь ты определенно хочешь вырваться из этого дна, или я не прав? Ты, вероятно, сдался много лет назад и смирился с тем, что чудес не бывает, но сейчас у тебя есть повод надеяться на лучшее. Я был абсолютно серьезен, когда заявил, что ты станешь моим. Я обещаю, что ты не вернешься туда, и никто тебя больше не тронет, за исключением разве что меня, — не сдержался он от обольстительной улыбочки под конец. — Расскажи мне свою историю, — попросил он, поглаживая ладонью щеку омеги, едва сдерживаясь от того, чтобы не прильнуть к нему губами, ныряя в пьянящее ощущение сладких поцелуев. — Как так вышло, что твоя жизнь превратилось в это? Кто выкинул тебя на эту помойку?       Тео мысленно усмехнулся, убаюканный его речами. А ведь действительно, никто и не говорил омеге, что при всем здравомыслии Кая, тот был разумен. Омега бегал взглядом по лицу мужчины, чуть щурясь, дабы лучи начинающегося заката не сильно били по глазам, и искал в глазах альфы хоть толику намека на ложь. Но тот был более, чем серьезен, и снова подтверждал все мысли Тео о том, что не станет он никого слушать и все сделает так, как хочет сам.       Омега принял из его рук очередной бокал шампанского, ощущая, как в голове начинает немного шуметь, а краска и тепло приливает к щекам. Легкое опьянение делало его куда более открытым, откровенным и сговорчивым, и, возможно, Кай тем и пользовался, благоразумно спаивая, но в конце-то концов… Он был на дорогой яхте, медленно дрейфующей посреди моря, обласканный таким вниманием мужчины, которого никогда не получал. Где-то вдали виднелся берег, а впереди разливался лилово-бежевый романический закат. Чем не повод побыть хоть раз откровенным? И пусть он потом пожалеет об этом, сейчас он страшно жаждал выговориться, обрушить хоть на кого-то всю ту обиду и ненависть, росшую в его душе все эти годы невыносимой жизни.       — Меня никто не выкидывал, — улыбнулся он в ответ несколько прозаически, — я в этой помойке родился.       Он горько усмехнулся, после чего поудобнее пересел, вскоре оказываясь головой на коленях у мужчины, развалившись на диванчике и задрав скрещенные ноги на бортовые перила яхты. Бокал был осушен до дна и отставлен мужчиной в нишу, в компанию ко второму. Перед глазами теперь стояло совершенно безоблачное, все еще голубое небо, по которому то и дело пикировали чайки, завораживая захмелевшее сознание омеги.       — Моему папе было шестнадцать, когда он забеременел. У него была возможность сделать аборт, совершенно бесплатно, в хорошей клинике. Он мог даже отсудить себе страховку, если бы доказал, что ребенок стал следствием насилия. Однако он не только позволил мне родиться, но и… сошелся с насильником. До сих пор не понимаю, почему он это сделал. Ни у папы, ни у отца не было образования, кроме оконченной средней школы. Дедушки пытались им помогать, но действия папы очень их разочаровали. Они не хотели поддерживать насильника, умоляли папу бросить этого мудака. Но папа был не преступен, он не бросил его. И это стало его роковой ошибкой, — улыбнулся Тео, находя глазами внимательный взгляд Кая, который поглаживал его по волосам, сидя в расслабленной позе. — У меня был реальный шанс выбраться, но мне снова не повезло. Младший брат папы, мой дядя, был учеником младших классов, когда я родился, но именно он больше всех заботился обо мне. Даже когда папа умер от лейкемии, побоев и насилия, Мик взял на себя всю опеку, забрал меня из той халупы, в которой я жил. Год я был счастлив, живя с ним, а потом его забрали в армию, где он и сгинул. Мне не было даже четырнадцати. Дедушки от горя совсем умом тронулись, так я и не знаю, что с ними в итоге сталось. Исчезли после письма об исчезновении, которое автоматически зачислялось, как гибель. С одной стороны я их даже понимаю, один за другим, они потеряли обоих детей, но ведь у них все еще был я, почему они бросили меня? Больше я о них ничего не слышал, и мне пришлось вернуться к отцу. Который решил, что я стану отличной заменой папе в те моменты, когда он не был под наркотой или пьяной эйфорией. Ты хочешь знать, как я попал на панель? Хорошо… я сбежал от отца. Не мог его больше выносить, но податься мне было некуда, так что и выбора особо не оставалось. У меня ведь даже нет документов, — усмехнулся Тео. — Вообще никаких. Я даже не знаю, где мое свидетельство о рождении, чтобы получить паспорт.       Омега вздохнул, чувствуя, что никогда еще не был настолько откровенным с кем-то. Если подумать, он так никому и никогда не рассказывал всего этого, пряча отвратительную сторону своей жизни от лица посторонних людей, которым знать об этом было вовсе не обязательно. Тем удивительнее было то, как Ритцу удалось его разговорить, толком ничего не делая. И теперь Тео было просто не остановиться, хотелось говорить и говорить до умопомрачения.       — Я… довел одного хорошего человека до самоубийства, — признался он в немом покаянии. — Я этим не горжусь. Я даже не проронил ни слезинки по этому поводу, несмотря на то, сколько тот для меня сделал. Даже когда папа умер, обнимая меня в теплом объятии во сне на кровати — я не проронил ни слезинки. Потому что я бесхребетное, бесчувственное чудовище. Джаред повесился, когда отец изнасиловал меня в течку, а я пришел к нему после, как ни в чем не бывало, начисто игнорируя явную проблему. Он просто понял, что я живая банка без чувств. Совершенно безнадежная. Ему хватило воли, а мне нет. Все, что у меня осталось от той жизни, это его электронная гитара. Он и научил меня играть. Кстати, а ты знал… — перескакивая с одного на другое, продолжал болтать Тео, не особо гоняясь за смысловой цепочкой своей речи, — сутенер, который меня крышевал, однажды решил запереть меня в доме на целый месяц, потому что ему не нравилось, как я работаю. Слишком мало прибыли приносил, говорил он, слишком мало работаю, говорил он. Хотя меня трахали по двое, по трое, таскали, как половую тряпку по всем, с одного на другого, не давая даже толком передохнуть. И знаешь что? — Голос Тео был совершенно обывательским, словно он рассказывал какой-то банальный анекдот из реального случая жизни офисного планктона. — За время этой тюрьмы у меня началась течка, а мою сумку с таблетками, у меня отобрали, когда заперли. Ко мне постоянно наведывались мафиози, которые крышевали этот квартал и бордель, с понятными целями, отчего моя тюрьма превратилась в ад. Но когда началась течка, — Тео вдруг засмеялся, но не рассчитал с истерикой в голосе, отчего поперхнулся и закашлялся, — они пустили меня по кругу. Четыре дня увлекательного аттракциона с десятком криминальных пешек. Красота. Но мне удалось сбежать, представляешь? Эти придурки натрахались, налакались водки и дрыхли без задних ног. Я украл ключи и удрал. Едва волочил ноги, был весь в кровоподтеках, страшный и измученный, и хоть бы одна падла подошла и спросила, не нужна ли мне помощь. Но никто… никто мне не помог. Все просто шарахались в сторону, обходили за километр и морщили свои высокомерные носы. Наверное, я бы умер прямо там, замерзнув насмерть, сидя на асфальте дороги у фонаря, если бы не Марти, тот старик-бармен. Эти сволочи сломали мне ребра, заделали ребенка и отравили какой-то херней, жутким наркотиком, но Марти спас меня. Нашел хорошего врача, который был у него в долгу, а тот и удалил мне сломанные ребра, сделал аборт и выкачал наркоту из крови. И я не заплатил ни цента, — убито рассмеялся Тео, устав лежать на коленях у альфы, после чего встал с диванчика и начал болтаться босиком по палубе, желая сейчас только выброситься за борт и пойти ко дну от ужасов своей жизни. — Так я и остался жить при моем спасителе, пока не нарвался на тебя. Такая вот история.       Его история не стала для Кая неожиданностью. Как он и думал, никто не пойдет на панель от хорошей жизни, и к несчастью он примерно знал, как это все обычно происходит. Желание Тео открыться и выложить все, как есть, только показало, что раны эти в омеге еще зажили не совсем. Вся эта история объясняла его характер, поведение и ненависть к мужчинам, от которых он всю жизнь страдал. Кай вновь достал свой бокал из ниши, открывая свежую бутылку вина, параллельно размышляя, что приручить эту птаху, добиться его капитуляции, именно капитуляции, а не подчинения и покладистости, ибо зачем Каю вообще покладистый во всем омега, будет неимоверно сложно.       Тео перенес за свою жизнь много трагедий и лишений, ему причиняли боль, разбивали, собирали вновь для того, чтобы снова столкнуть с пропасти вниз, слушая звон разбивающихся осколков. После всего этого, тощая фигурка и маленькие плечи казались мужчине еще более хрупкими, чем обычно, но это только восхитило мужчину, ибо вот это маленькое ранимое существо, бывшее совершенно беззащитным перед суровостью несправедливого к нему мира, не сломалось. Не сдалось. Да, шрамы на душе и в сердце омеги останутся навсегда, их уже ничем не излечить. Рубцы будут продолжать причинять боль, чесаться и пугать своим видом, но теперь все будет по-иному. Теперь никто не сбросит собранного по кусочкам мальчишку в пропасть вновь.       То, как Тео реагировал на свою же историю, явно доказывало, что мальчишка еще был жив внутри, что ему была не безразлична собственная жизнь. Будь тому все равно, и Ритц бы засомневался — не зря ли он вообще все это затеял с перевоплощением, ведь совсем сдавшегося человека уже нельзя поднять из грязи и заставить идти. Однако Тео в эту грязь даже не упал, так думал альфа. Та пыталась замарать ему хотя бы ноги, но мальчишка был слишком сильным внутри и светлым, отчего никакая грязь не могла пристать к его телу. Что ж, это было приятное открытие.       Мужчина потеребил в руках мобильный телефон, на который пришло одно очень важно сообщение еще когда он управлял яхтой в капитанской рубке, решаясь в уме на что-то. Однако уже в следующий момент, альфа отвлекся от своих мыслей и быстро отставил бокал в сторону, поднимаясь с диванчика и оказываясь позади Тео. Тот стоял у ограждения яхты и слишком красноречиво смотрел на воду, отчего Кай быстро подхватил этого несостоявшегося утопленника за талию и развернул лицом к себе.       Тео даже как-то удрученно вздохнул. Выход был так близко, только перемахни ноги — ведь плавать он не умел, так что результат был бы только один, и вот его оторвали от заманчивого предложения, словно маленького мальчика от конструктора машинки в витрине магазина игрушек. Тео совершенно по-детски насупился, все еще чувствуя себя немного пьяным, и в следующий момент его усадили на этот самый бортик, прочно обнимая обеими руками за талию, чтобы расчувствовавшийся парень действительно не сиганул в воду.       — Мне жаль, что это случилось с тобой, — заговорил Ритц, внимательно и тепло глядя в глаза куксящемуся парнишке. — У меня нет власти менять прошлое, и я не буду стоять и плакать, жалея тебя. Что было, то было, жить прошлым — опасная вещь, и я ее не люблю. Я не могу представить, какого тебе было проходить через все это, да и не буду пытаться, ведь у меня все равно не получится, — альфа заглянул в глаза Тео, рукой незаметно проскальзывая под легкую маечку, лаская живот и грудь. — Поэтому, давай лучше будем думать о настоящем и будущем, м? Все лучше, чем сидеть на берегу и оплакивать призрачное «что было бы, если».       Ритц вновь достал из кармана светлых брючин со стрелками телефон, разворачивая экран с текстом сообщения к Тео. Омега завозился, не сразу понимая, чего от него хочет альфа, чьи слова он частично прослушал, залюбовавшись красивым и статным лицом мужчины. Телефон перекочевал в руки омеги, который пытался сосредоточиться и прочесть сообщение, и пока тот возился, Кай молча приник губами к шее, целуя медленно и жадно, прикусывая нежную кожу зубами. Руки мужчины поползли еще выше в объятии, оглаживая лопатки и худую спину.       Тео же, страшно стесняясь, что за всю жизнь читал только детские сказки, отчего с чтением и грамотностью у него все было далеко не в лучшей форме, пытался вникнуть в суть очень размытого непонятного сообщения, пока не наткнулся на очень понятные и знакомые слова: «Результат отрицательный». И результат чего это был, Тео уже не сомневался, немного трезвея и странно косясь на альфу, присосавшегося и к без того измученной, багровой от засосов шее.       — А они точно не подделали? — спросил он, возвращая мужчине его телефон от греха подальше, не хватало его еще за борт выбросить нечаянно трясущимися руками. — И что теперь? — Не дождавшись ответа, продолжал Тео. — Тебе стало легче? Я перестал быть таким грязным, использованным и мерзким? И для этого понадобилось вот эти два жалких слова? Пф, — фыркнул омега, постепенно возвращаясь в свою привычную колею, тем не менее сцепляя за спиной альфы ноги в замок, повиснув у того на шее обвитыми вокруг руками. — Ерунда какая-то. И вот ради этого ты мучил меня. Душегуб несчастный. Ненавижу тебя. Третий день за всю свою жизнь с тобой общаюсь, а ты уже успел довести меня до истерики, желания покончить с собой, заставил вспомнить всякое дерьмо, и черта лысого только не, — тяжко вздохнул омега, окончательно протрезвев, хотя язык от этого менее развязанным у него не сделался. — Нужно было ударить тебя ночью гитарой. А я, нежная душа, тоже мне, еще пожалел тебя. Вот чего ты смеешься? — беззвучно фыркнул Тео и закатил глаза. — Ну так что, смеюн? Теперь будешь использовать меня в качестве насадки на член? Помнится, вчера ты угрожал мне, что это только пока я такой весь нетронутый, красивый и бла-бла-бла. Зеленый свет теперь официально дали?       Кай только посмеивался с него. Тео звучал так недовольно, но его бурчание было таким милым, что устоять перед его очарованием не представлялось возможным. Тем не менее, альфа думал обо всем этом так долго, еще с первой их встречи. Вспоминал эти губы там, внизу, а ведь решиться на такой шаг для довольно брезгливого человека было вообще чем-то за гранью удивительного. Но сейчас от брезгливости мало, что оставалось, подкрепленное заветным результатом теста, который в прямом смысле вдохнул в альфу новую жизнь и новые силы. А те ему еще были нужны в огромном количестве, ведь вместо того, чтобы радоваться тому, что Тео был здоров, он снова переживал, о каких-то проблемах из-за того, что кое-кто странный просто не умел быть счастливым.       Так или иначе, разводить мысленные баталии в своей голове альфа не хотел, тем более, что мысли уже и не очень-то хорошо связывались друг с другом, особенного после того, как этот омега обхватил его ногами за пояс и выдал фразочку про насадку на член. Что ж, насадка была красивая, тут уж не поспоришь, а еще с очень колким языком, норовившим припоминать Ритцу все его косяки до конца жизни. Кай только ухмыльнулся, облизывая губы, после чего расстегнул ширинку коротеньких шортиков, оттягивая те чуть ниже вместе с кружевом трусов, заглядывая внутрь и довольно выдыхая.       — Во-первых… они не поддельные. Какой идиот будет работать на меня и мне же врать? Во-вторых, ты чертовски обворожительная насадка из всех, кого я знал. И в-третьих, твоя ненависть ко мне меня страшно заводит. Разрешаю тебе исполосовать мне всю спину в процессе от большой ненависти, — пошло оскалился и подмигнул Кай, подхватывая омегу за ягодицы и спуская с бортика.       Так он и донес его обратно до диванчика, опуская тонкое тело на сидение и нависая сверху, уперев руки по обе стороны от головы Тео.       — Тебе не говорили, что твои коротенькие шортики делают тебя уязвимым? — добавил он. — Может ты прав, и я действительно то еще чудовище. Мне очень жаль, что ты не ударил меня гитарой, когда была возможность.       — О, не сомневайся, ты точно чудовище, которых свет отродясь не видывал, — заверил его Тео, с вызовом глядя в глаза и совершенно не веря в искренность слов про гитару.       Руки альфы скользнули между Тео и диваном, забираясь внутрь шорт, а там и под белье, сжимая ладонями то, что по словам Тео можно было назвать «насадкой». Альфа явно медлил, смакуя момент, после которого наконец-то насладится этим телом. Как оказалось, терпеть до течки уже просто не было сил. Майка была скинута со стройного омежьего тела, и сыто облизнувшись, Кай приступил к своему долгожданному «ужину».       — Попробуем заставить тебя стонать, — приговаривал он, ненадолго задерживая взгляд на глазах Тео: те выглядели невероятно прекрасно и смотрели снова как-то дерзко и с вызовом, что только возбуждало желание превратить этот нахальный взгляд во что-то более податливое и умоляющее.       Самому Тео было невероятно сложно осознать, что главный барьер, защищающий нутро омеги от проникновения этого альфы, окончательно пал, даже несмотря на то, что он отчетливо ощущал руки мужчины на своих ягодицах, в опасной близости. Парню казалось, что в заначке у мужчины наверняка есть еще парочка комплексов, которые помешают ему сделать то, что обычно альфы делают с омегами — настолько Кай домучил его со своим «хочу, но не буду», что поверить в обратное было выше его сил.       Ритц отстранился, расстегивая рубашку, но пока не снимая с тела, открывая Тео обзор на накаченное крепкое тело, гипнотизирующего взор всякого омеги. Взрослые игры теперь начались по-настоящему, ибо стройные ноги омеги были закинуты на широкие плечи, а сам Кай провел языком дорожку от пупка до ключиц, покрывая тело поцелуями, медленно и нетерпеливо одновременно. Зубы с беззвучным рыком то и дело впивались в кожу, чтобы оставить свои следы — делалось это намеренно, и зверь внутри ликовал. Ликование это разливалось словно бальзам по сердцу, ведь так приятно было сжимать тонкую талию, красивые бедра и целовать, кусать, всячески помечать своим. Особенно Кай был без ума от груди — вроде бы и ничего такого, грудь как грудь, однако он находил ее чертовски сексуальной, особенно если у омеги была такая красивая светлая кожа.       И это все еще не разбивало сомнений Тео. Ему было даже интересно, получится ли у Кая в действительности заставить его стонать от удовольствия, или это был обычный блеф обычного альфы? Все это звучало, как личный вызов, и Тео не собирался так просто сдаваться и подставляться под мужчину. Пускай включает все свои навыки, раз спеси с него хоть отбавляй. Впрочем, вид мужского тела в расстегнутой рубашке Тео все же порадовал. Характер характером, а омега в нем все же любила красивые тела.       И да, Тео сейчас осознанно понял, что Кай был чертовски прав — в этих шортиках он был безбожно уязвим. Парнишка откинулся спиной на спинку дивана, разводя руки в стороны и цепляясь за стальные перила бортиков. Его грудь, шея и плечи были сплошь усыпаны поцелуями и засосами, обновленными со вчерашнего дня; особое внимание альфа уделял соскам, заводя нужную струну в теле омеги, покрываемое жадными поглаживаниями вездесущих рук. У Тео не было и шанса для сопротивления под таким натиском, да он и не пытался. Просто ощущал, что ему было немножечко страшно, как всякая мышь пугается, оказавшись нос к носу с огромным хищником.       Тео пытался держать в голове мысль, что в этот раз все будет серьезно, все по-взрослому — не будет никаких ласк, а затем резких тормозов с оправданиями невозможности секса. Кай целенаправленно шел именно к тому, чтобы закончить давно начатое, и это действительно пугало Тео. Он не понимал, почему ему было глубоко внутри страшно. Секс был его работой, ему приходилось спать со столькими разными людьми, терпеть такие болезненные мучительные случаи, что один крупный альфа, помешанный на жарких ласках был скорее шикарным джек-потом, нежели чем кошмарным сном — так почему? Тео не мог найти одного, определенного и конкретного ответа в своей голове и лишь тяжело и медленно дышал, осыпаемый поцелуями с ног до головы.       В подтверждение своей решимости, мужчина, избаловав Тео лаской до безобразия, прижал тощее тело к себе, заставив уцепиться за плечи и талию, после чего поднял с дивана и потащил внутрь яхты, где находилась шикарная каюта. Кровать там была не такая царская, как в квартире альфы, но достаточно просторная и мягкая для самых извращенных утех. Спустя секунду, омега на ней и оказался, рухнув с рук альфы спиной на матрас, после чего мужчина стремительно освободил его от последнего оплота защиты в виде шорт и трусиков.       Теперь Тео лежал перед возвышающимся над ним альфой полностью обнаженным. Омега едко хмыкнул, исподлобья глядя на альфу и беря его на слабо тем, что лежал очень эффектно, толком для этого ничего не делая — разве что локтями поддерживал грудь и плечи в приподнятом состоянии. Стройная нога внезапно взметнулась и уперлась в грудь мужчине, и тот в ответ поддался его игре, напирая всем весом и проверяя силу удерживающей его ноги, которая довольно быстро сдавала, пока альфа полностью не оказался над омегой.       — Действительно хочешь этого? — дерзко, провоцируя, спросил Тео, ведя себя намеренно храбро, хотя у самого внутри сердце металось пичужкой в клетке.       А Кай не знал, как ответить Тео на его вопрос, ибо словами было не передать, как он хотел этого, и как эти игры заводили его. Тео действительно затеял что-то забавное, пытался взять на слабо? Взгляд омеги прямо указывал на то, что он считал, что они снова ничего не доведут до конца, и альфа был полон решимости доказать ему обратное. Омега лежал перед ним такой уязвимый, обнаженный и маленький, хрупкий, что мужчине было трудно оторвать от него взгляд. По его мнению, тело этого омеги совершенно не подходило для жизни на задворках, не подходило для продажи, слишком тонкое — такое легко сломать, разбить, словно хрупкую вазу, и наверняка не раз разбивали, если вспомнить рассказанную ранее историю из уст Тео.       Кай тихо рыкнул, избавляясь от своей рубашки, пока маленькая стопа упиралась ему в грудь, оголяя мышцы, над которыми часами работал в домашнем спортзале, поддерживая свое тело в тонусе. Затем он расстегнул ремень на своих брюках, ибо там уже становилось тесновато. Если совсем честно — то уже невыносимо тесно, практически больно. Альфа начал напирать, и нога Тео потихоньку сдавала позиции, а затем ее вовсе отвели в сторону, руками хватаясь за обнаженные ягодицы, приподнимая зад и вжимаясь пахом в чужие бедра.       — Сегодня я не собираюсь отступать. Хочу, чтобы ты пропитался моим запахом.       Кай улыбнулся и вдруг вспомнил, что вообще-то, на секундочку, он не очень-то хорошо контролировал себя во время секса в плане удержания себя от укусов в холку, где и находилась зона для метки на теле омег. Нужно было не забывать об этом аспекте, иначе все могло кончиться весьма плачевно. Разумеется, не для него. Осознание этой мысли, впрочем, не сделало настроение как-то хуже, так что уже скоро Ритц снова вернул на лицо свою коронную пошлую ухмылочку, продолжая тереться пахом об ягодицы Тео.       Тео все это время продолжал храбриться и строить из себя саму дерзость — только подойди и отравишься, поцарапавшись об ядовитые змеиные клыки. Слова Кая же окончательно поставили его у черты, что сегодня все доведут до конца, и Тео не знал, как к этому отнестись. Он столько провоцировал альфу, бесился от отказов, а теперь, когда мужчину ничего не останавливало...? Неужели он испытывал разочарование?       «Определись уже», намекнул он сам себе, выбросив все недоразумения из головы, припоминая, кто он такой есть и чем сейчас занят — это и было его основной работой, то, за что он и получал свои деньги. Тео же именно этого и хотел, чтобы все было как обычно, так почему же в душе сидел этот противнейший ком, давящий на грудную клетку?       Один из пальцев тем временем начал уверенно проникать внутрь. Кай поставил перед собой задачу как можно скорее найти нужное место, чтобы заставить Тео забыться, ведь он не любил получать удовольствие в одно лицо, разве не это было самым величайшим удовольствием для альфы — видеть, как твоя омега стонет и кричит под тобой, раздирая в кровь твою спину? Ритц мысленно себя одернул, заметив, как часто он начал употреблять сочетание «моя омега».       Тео пока что был полу-возбужден, так что со смазкой дело обстояло пока не очень, несмотря на то, что альфа усердно начал над этим работать уже не только поцелуями. Тому должно было хватать ума, что для Тео понадобится достаточное время для подготовки, а за это время смазка успеет набежать в нужном количестве, чтобы по максимуму облегчить проникновение. Однако если он посмеет сунуться, пока омега не будет чувствовать себя в достаточной мере готовым, в этот раз Кай так просто не отделается — Тео его точно ударит чем-нибудь тяжелым по голове. Так он думал, но вслух ничего не говорил, продолжая по-партизански поджимать губы.       Альфа уперся одной рукой в кровать, слева от Тео, поддерживая себя, а второй продолжал неспешно проникать внутрь пока еще одним пальцем, добавляя туда потихоньку второй. Было удивительно тихо. Сам он не говорил и просто продолжал смотреть в глаза омеги с присущей наглостью, с глубоким удовольствием замечая, как Тео запрокинул голову в момент, когда умелые пальцы нашли правильное местечко. Только вот тот сдержался, не проронив ни звука. Кажется, это и правда было игрой, кое-кто, кажется, действительно собирался делать вид, что «ничего не знаю, и стонать не буду». Что ж, за это Тео стоило наказать, так что спустя пару мгновений пальцы уже неумолимо массировали простату, а губы альфы вновь впились в кожу на шее, затягивая в смачный засос.       Все эти мгновения Тео внимательно смотрел прямо в лицо мужчине, это помогало ему сохранять концентрацию — он не хотел сдаваться и показывать мужчине свои слабости, как и не хотел терять голову, понимая, с каким мужчиной оказался в постели. Это было очень опасно, и еще большей опасности добавлял тот факт, что средств для омег с собой у Тео не было, он попросту не мог предполагать, что этим все и закончится. Так что холка была не покрыта средством, и если он в какой-то момент окажется спиной к альфе, и тот не дай бог наклонится к нему, будет чертовски опасно.       За всеми этими размышлениями, Тео почти не заметил, когда пальцев стало больше, те медленно и безболезненно растягивали отвыкшие от секса мышцы, а затем подушечками вновь нащупали чувствительную точку. Когда ты работаешь почти ежедневно, такого эффекта это уже не производит, ибо тело уже страшно усталое, да и мало кто из альф особо церемонится с доставлением удовольствия подобным образом — обычно Тео растягивал себя сам, чтобы свести часы работы к минимуму, обходясь без тошнотворных прелюдий. Прелюдии вообще пугали его, заставляли чувствовать себя не в своей тарелке, а Кай в его послужном списке значился просто как ходячий мужчина-прелюдия. Что еще могло быть большим кошмаром?       Тео вздрогнул и откинул голову назад, закусывая губу, чтобы с языка не сорвался тяжелый томный вздох. Мужчина, принимая условия противостояния, намеренно начал массировать крайне чувствительное место, отчего Тео стиснул губы крепче, закрывая глаза и выдыхая совсем как-то шумно, втягивая живот. Сдерживаться было сложно, но он держался, отринув собственные принципы в работе из чистой вредности, потому что не хотелось ему, чтобы после всего Каю все досталось вот так просто.       Ноги меж тем все равно податливо раскрылись перед мужчиной, что налег сверху, атакуя шею несдержанными поцелуями. Ладони омеги уперлись в плечи мужчины, в попытке хоть немного уменьшить натиск и пыл, с которым на него накинулся альфа. Только тому было это, что слону муха, и он продолжал забавляться со слабым омежьим телом, проникая внутрь третьим пальцем, которые вошли внутрь уже по основание, позволяя мужчине устроить жестокое мучение. Он резко вводил пальцы, задерживал их внутри, с силой нажимая на простату, натирая стенки и не оставляя Тео никакой надежды сдержаться и выиграть — так и вышло, в очередной раз когда мужчина ввел пальцы, умело задев ими простату, Тео не выдержал и с губ сорвался короткий тихий скулеж.       Омега так и не раскрыл глаз; страх в его душе так никуда и не делся, сердце продолжало метаться птицей в клетке, и он растерял всю свою былую уверенность и опытность, боясь даже лицо свое раскрыть перед мужчиной. Почему так происходило, что случилось с ним самим, Тео понятия не имел, и это вводило его в глухое состояние отчаяния, словно он терял сам себя. Хорошо это было или плохо, одному Богу известно.       Кай все отчетливее чувствовал, как проваливается куда-то на дно, но не на то дно, которое упоминают люди, когда дела их совсем плачевны, сейчас значение этого слова было совершенно противоположным по значению. Кай чувствовал это во время секса с тем, кто действительно его завлекал. Перед глазами так и стояла картина, как его разум прощается с самим собой, оставляя место лишь невероятному возбуждению, похоти и разврату, но происходило так не со всеми. Чаще всего у Ритца был «дежурный секс», когда вставил, трахнул и пошел дальше — довольно печальное и неувлекательное занятие, но с Тео все было иначе. Он сейчас был в постели с омегой, которого хотел до безумия, которого находил для себя интересным, с тем, кто все время называл себя шлюхой, но на деле был самым человечным из многих знакомых альфе людей, включая себя самого.       Кай смотрел на Тео с обожанием и восхищением, особенно после первого стона, который прошелся звоном в ушах и разрядом электрического тока вдоль позвоночника, где-то там, в самой глубине, заставляя тихо зарычать, словно какой-то зверь. Это была та часть альфы, которую он скрывал ото всех. С самого детства он посещал разных психологов и психотерапевтов, его заставляли заниматься вместе со специалистами, помогающими научиться сдерживать свою агрессию, показывали, как выпускать пар.       Чрезмерная агрессия была замечена за Ритцем еще в детстве. Разумеется, он не кидался первым на каждого раздражающего прохожего, не навязывал другим драки, но другое дело, когда цеплялись к нему, провоцируя и нарываясь на кулак — он просто не мог выдерживать этого. Не мог развернуться и уйти восвояси, не мог заумно ответить, и кидался на обидчика, выбивая ему из головы все, включая мозг. Так один раз и случилось, когда парень получил сотрясение, что вызвало потом резонансный скандал, из-за чего и начались все эти занятия с врачами.       Единственные существа, которые не могли спровоцировать Ритца при всем своем таланте, были омегами. Они могли нести любую чушь, но кулак альфы никогда даже не чесался в их сторону. Он мог просто ударить по столу, врезать кулаком в стену — и этого было для него более, чем достаточно. Омеги всегда были для него неприкосновенными, какими бы мерзкими они не были, но вот к альфам он питал какую-то патологическую нелюбовь, что вкупе с его темпераментом становилось для последних фатальным. Спустя годы работы со специалистами, альфа мог сдержаться, мог проигнорировать или высокопарно ответить тому, кто пытается его поддеть, он был сдержан, образован и представлял верхушку общества, никто более не знал об его проблеме. Однако секс всегда высвобождал эту сущность, что была заперта внутри. Обычно та пробуждалась в течку, тревожа что-то первобытное внутри, если только тот не был из разряда «дежурный трах», но Тео снова был особенным случаем. И взгляд Кая всячески это отображал.       От грубоватой, но грамотной ласки мужчины смазки стало заметно больше, и это только приближало тот самый час икс — Тео казалось, что его желудок от нервов просто прилипнет к позвоночнику, если не провалится в пятки. Он таки раскрыл мутноватые глаза, из-под задранных и сложенных на лице локтей выглядывая в лицо мужчине, и вдруг, впервые в жизни, в полной мере ощутил себя омегой. Именно тем омегой, значение слова которого было описано во всех справочниках. Кай с довольной улыбкой так смотрел на него, как не смотрел никто уже давно — смотрел ни как на вещь, ни как на таблетку от недотраха. Он смотрел на него как на человека, как на омегу, притом на омегу, которого искренне хотел — эти искренность и жажда так открыто читались в его глазах, что Тео задержал дыхание, удивленно глядя мужчине в его зеленые глаза и теряясь в значениях его взгляда.       Внутри него уже все пошло хлюпало, все три пальца альфы входили замечательно, крепкий зад отлично справлялся, даже если Кай проталкивал их резко, не особо думая о гуманности данного метода. Тем более, что после очередного стона в ответ, выдержка Тео явно дала сбой. Он сейчас смотрел такими глазами, словно увидел над собой волшебного единорога, с рогом…ну, несколько ниже, чем его представляли обычно.       — Что? Влюбился в меня? — Хрипло посмеялся Кай, облизывая свои губы и вынимая пальцы, посчитав, что омега был достаточно подготовлен, ведь он уделил этому достаточно много внимания, дабы тот смог принять внутрь член, не говоря уже о том, что от смазки ладонь была ужасно мокрой.       — Не дождешься, — хрипловатым тихим голосом выдохнул в ответ Тео, сглотнув слюну, ибо вот уж что-что, а влюбляться в кого бы то ни было, являлось полнейшей капитуляцией и предательством себя самого.       Сказать-то он это сказал, но все свои внешние оборонные форты Тео уже растерял, оставшись слабым и беззащитным перед альфой, понимая, что тот будет делать все, что ему захочется. И ничего Тео не сможет сказать ему в ответ, как бы он ни храбрился и ни пытался сделать вид доминирующего в этом противостоянии.       Ритц наклонился к омеге, к самому его лицу, убирая сложенные на лице руки, и неожиданно жадно поцеловал, глубоко протискивая внутрь язык, захватывая безропотный язычок Тео в плен своей адской пляски. Он целовал его так долго, очень глубоко и жарко, с легкой грубостью, прикусываю чужую нижнюю губу, и судорожно выдыхая, пока свободная рука пыталась спустить брюки и трусы, избавляясь от них окончательно, а затем натягивала на стоящий член презерватив. Эрекция у него в самом деле уже была просто каменной.       Тео ожидал дальше чего угодно, и даже весьма определенных действий, но никак не того, что его вот так вот просто поцелуют. Внезапно, стихийно и так чувственно, что омега вздрогнул, с неуверенностью глядя в хитрые, опасно почерневшие глаза мужчины, взгляд которых улыбался и даже добродушно посмеивался в этот момент. Он снова тонул в этом взгляде, ведь именно он всегда вставал барьером между желаниями Тео развернуться, дать пощечину и уйти восвояси, задерживал его, убеждал простить альфу, да чего только не делал. И вот опять. Но не в этом заключалась главная сила. Тео, конечно, отвечал на поцелуй, но отвечал уже чисто по инерции, ибо инициатива была полностью в руках Кая, который удивительно нежно придерживал его в этот момент за щеку. С нежностью Тео сталкивался особенно редко, и те клиенты, что проявляли ее к нему, заносились Тео в какой-то особенный список, ибо снова с ними сойтись Тео боялся. Ибо, как и любой другой омега, он был очень податлив и открыт к нежности, а нежность, как всем было известно, была обоюдоострым клинком. И новой боли Тео не искал, ни в коем случае. И даже если он ее и не искал, новая моральная боль нависала сейчас над ним, не спеша разрывать тягучий, жаркий и чувственный поцелуй, распаливший альфу чуть более, чем нужно.       Тот отстранился лишь в конце, когда стянул брюки с ног окончательно, после чего вернулся и встал на кровати на колени, переворачивая Тео боком и закидывая его ногу себе на плечо, держа бедра навесу и приставляя головку к входу, туда, где сжималась растянутая, подготовленная дырочка. Кай надавил бедрами, удерживая омегу и не отрывая взгляда, и вошел, протискиваясь медленно, позволяя к себе привыкнуть, хотя на последние пару сантиметров он все же сделал резкое движение внутрь и даже сам опустил голову, закрыв глаза и тихо промычав, в попытке сдержать тихий стон.       В этот момент Тео нашел его страшно привлекательным: крепкое, явно напряженное тело, восхитительные сияющие в тусклом свете потолочного светильника кубики пресса, стискивающие его ногу рука и лицо. Выражение на его лице заставило Тео моментально забыть обо всем, о чем он думал секундой ранее.       Кай в ответ аналогично не отрывал от омеги взгляда, пока неспешно, плавно покачивая бедрами, протискивался внутрь, и видно было, что альфа едва сдерживается, чтобы не сорваться с цепи. В один момент, он все же немного не сдержался, резко протолкнувшись на пару сантиментов, отчего в ответ Тео болезненно коротко заскулил, откинув голову назад и зажмурив глаза, вцепляясь руками в простыню, и крайне тяжело дыша. Он всеми силами пытался расслабиться, чтобы облегчить и себе, и альфе жизнь, но не всегда это было так легко, особенно когда ты так сильно нервничаешь. Парнишка только ссутулил плечи, вжимая голову внутрь, и сжался на моменте, когда Кай не дав ни минутки прийти в себя и оправиться от несколько болезненных ощущений, толкнулся вновь.       С его стороны донеслось что-то похожее на тихий стон, и это не были те мерзкие похотливые звуки, которые издавали альфы, когда входили в раж или проникали в самом начале, из-за чего у Тео возникали ассоциации больше со свиньями, чем с людьми. Так что от такого мягкого тихого стона удовольствия у Тео по спине вновь пробежались мурашки.       Спустя серию толчков, медленных, щадящих омегу и отвыкшие от секса мышцы, член альфы оказался в нем почти полностью, за исключением последних пары сантиметров. Тео задыхался от того, как его переполняло в данный момент, потому что опыт опытом, а к крупным органам ты никогда не привыкнешь, особенно в руках таких альф, длины ладоней которых хватало с лихвой, чтобы обхватить твою талию спереди с запасом. Будь Тео еще более худышкой, кто знает, может при сдавливании Кай бы и вовсе сумел сомкнуть ладони в кольцо.       — Подожди... — в мольбе прошептал Тео, когда понял, что Кай засобирался начинать толкаться, хотя он сам еще не совсем привык.       Мужчина в ответ издал низкий и короткий рык, но послушался, явно держась из последних сил, чтобы не сорваться и не втрахать желанное тело в матрас, и Тео был очень благодарен. Он отдышался, поерзал, повернул к Каю голову и в очередной раз обомлел, насколько эффектно с этого ракурса смотрелся этот альфа — волей-неволей тому хотелось поддаваться, стоило только посмотреть на это возбужденное, напряженное лицо, взгляд которого был намертво приклеен к тому месту, где его орган скрывался в теле омеги. Сильные руки прочно сжимали стройную ногу, закинутую на плечо, из подрагивающих губ то и дело появлялись клыки, которые явно мечтали сейчас только об одном — вонзиться в шею омеги, прокусывая до крови, и оставить метку. И не отпуская, двигать бедрами, вышибая начисто весь дух. Это было в физиологии альф, и что-то подсказывало Тео в данный момент, что в случае Кая все было еще более запущенно, чем у остальных, ибо стоило омеге перевозбудиться от представшего перед глазами вида и предательски сжаться, альфа нервно зашипел и сорвался.       А ведь Тео даже не мог себе представить, каких усилий сейчас стоило альфе держать себя и свой характер в узде, потому что внутри Кая что-то трескалось. Он прямо наяву чувствовал, что внутри него сейчас начинает рушиться какая-то стена, и из-за нее скоро точно что-то польется, что-то очень необузданное, как шторм посреди океана. Тео тяжело дышал и жмурился, привыкая к размерам, и все время смотрел на того, кто сейчас нависал над ним, подавляя и завладевая каждой клеточкой тела. Взгляд Ритца же бегал от одной части тела к другой, обследуя каждый уголок и запоминая все особенности, родинки, шрамы, все, что отличало Тео от остальных.       Наконец барьер окончательно помахал ручкой, слово «подожди» уже закончило свое волшебное действие, и альфа двинулся, а потом еще и еще. Это пока не был бешеный темп, который мог бы действительно вызвать сильную боль с непривычки, наоборот то были плавные и чувственные движения, которые шли одно за другим, полностью погружаясь в разгоряченное омежье тело. Сейчас Ритц наслаждался, полностью упивался своей властью над Тео, но не то чтобы он только и думал о том, чтобы задавить омегу этим. Это было бы глупо, только идиоты, вроде отца Кая, так делали и наслаждались. Просто момент был таким острым, насыщенным, что альфа сам уже потерялся в своих ощущениях и остаточных мыслях, помня, каким непокорным был этот парнишка.       Тео иногда морщился, но это было лишь когда член действительно входил как-то очень быстро и слишком глубоко. В остальные моменты по комнате разносился его чудесный голос, такой нежный и невероятно сексуальный, без этих пошлых стонов, которые вырывались изо рта многих; Кай обычно сразу терял настроение на секс, слыша такие стоны, ну они ведь не в борделе, так чего же так орать? Куда лучше были эротичные постанывания, которые ласкали слух и заставляли тело распаляться сильнее.       Кай опустил ногу Тео и, подхватив его под талию, резко перевернулся, усаживаясь так, что теперь его жертва сидела верхом, так и не соскользнув с члена во время переворота. Из такого положения можно было войти еще глубже, хотя казалось, куда уж глубже. Альфа провел языком по ложбинке между ключицами и прикусил кожу на кадыке, тут же зализывая «обиженное» местечко и делая одно движение бедрами, намекая Тео, чтобы тот шевелил своей потрясающей попкой, потому что останавливаться не хотелось совершенно.       Тео необходимо было срочно научиться заново дышать, потому что дать легким зачерпнуть достаточную порцию воздуха просто не удавалось. Тео задыхался, откинув голову назад и зажмурив глаза. Тело долго привыкало к мужчине, поэтому мальчишке было довольно тяжело первое время, но нужно было отдать должное — в отличие от многих, Кай с ним считался. И пусть его толчки были чувственными, жадными и иногда болезненными, когда тот не контролировал резкость шлепков о чужие бедра, проникая глубже, они не тиранили Тео и оставляли пространство и возможность для скорейшего привыкания. Вскоре двигаться тому стало проще, и он стал толкаться быстрее, отчего Тео уже не смог молчать, искусав себе все губы, и иногда с языка срывались тихие, но томные стоны. В голове омеги все медленно начинало плыть, не хуже чем под действием алкоголя, и это бы почти пугало Тео, который к сексу относился никак и редко получал от всего удовольствие, если бы не Кай.       Он опомнился и понял, что его перевернули только тогда, когда головка крупного органа удивительным образом протиснулась глубже, доставляя странные ощущения, из-за которых Тео несдержанно простонал, укладывая руку на низ живота и хмуря брови. Он раскрыл мутные глаза, глядя на альфу, который расположился полусидя, облокотившись спиной об изголовье кровати, а сам попробовал поерзать, ощущая что внутри он был не то, чтобы заполнен — просто-таки переполнен, и из-за этого Тео сильнее задрожал, предательски сжимаясь. Ноготки совершенно безболезненно царапались о стальной, натренированный пресс альфы, пока омега пытался медленно двигать бедрами и не сходить с ума, когда головка проходилась по чувствительным точкам внутри; пальчики на ногах поджимались, стоило снова опускаться на всю длину.       — Уверен, мужчины, которые были у тебя до этого, не думали, что ты можешь выглядеть настолько красивым и потрясающим. Может быть ты позволишь мне как ни будь сделать несколько фотографий твоего раскрасневшегося лица и припухших от поцелуев губ? — Ритц ухмыльнулся и тут же заключил чужие губы в поцелуй, не углубляя его, а просто терзая нежные заалевшие губки омеги своими. — Твой вид сейчас — это нечто. Не сомневайся, я заставлю тебя перестать считать себя шлюхой.       — Интересно... — выдохнул Тео, сглатывая слюну, ибо говорить было, мягко говоря, трудно, — каким образом ты собираешься это сделать...       — О. Я придумаю, как это сделать, — пообещал Кай в ответ, облизнув клыки и как-то совершенно похотливо улыбаясь.       Мужчина начал толкаться бедрами навстречу, и его темп был более быстрым, более жадным и красноречивым, и Тео приходилось подстраиваться — это не всегда удавалось и иногда он весьма болезненно "приземлялся" обратно, разрезая тишину своими низкими сладкими стонами. Плечи мальчишки содрогались от чувств, и он вдруг отчетливо понимал, что Кай с него живого — точно не слезет. Он так ясно вдруг это понял, ощущая, что орган проникал в него уже довольно свободно, щедро смазанный смазкой по гладкой резинке, что только упрощала проникновение, ведь это было всего лишь начало, а он уже чувствовал себя переполненным. Просто, несмотря на это, мужчина заполнял его собой целиком, и стоило бы Тео оказаться не у румпеля, как сейчас, и полностью поддаться мужчине — если тот сорвется на бешеный темп, внутри омеги точно вспыхнет вулкан. Там уже сейчас было все чертовски горячо, и Тео с содроганием ждал, когда терпение и выдержка Кая треснет окончательно, когда ему надоест этот плавный, чувственный и неторопливый секс.       Кай поцеловал Тео в шею в последний раз, потому что в голове уже был звон, и хотелось скорее его заглушить. Поставить омегу на четвереньки и вышибать из него стоны и дух, так чтобы тот навсегда запомнил только его, только его член в себе и только его вес над собой, чувствуя всем телом эту тяжесть. Ритц не любил делиться с другими альфами ничем, и он готов был платить за свои капризы, да и капризы других альфа выполнять умел, Тео стоило попросить и у него будут квартира, машина, золотой унитаз, пони, что там обычно хотят омеги? Куча шмоток? Фитнес по выходным? Тео мог получить все это, если бы только попросил, Ритц и так не был жадным любовником, а когда дело касалось того, кто не был источником тупости даже при том, что образование его не блистало, и вместе с тем вызывал такой ажиотаж во всем, чего бы не делал, уже и говорить было нечего.       Тео более-менее привык и начал сам скакать на альфе, напоминая себе, что ночной бабочкой здесь был он, ему и нужно было заботиться о чужом удовольствии, а не наоборот. Покорив себя за забывчивость, Тео вернулся в свое амплуа, и начал активно двигать бедрами, иногда намеренно и плавно елозя ими в момент, когда насаживался обратно. Эта пленительная пытка даже самому Тео начинала нравиться, он словно вновь ухватывал инициативу за поводья, но стоило только Каю резко толкнуться, из груди вырывался полу-вскрик, и Тео снова терялся в ощущениях и координации.       Кай еще пару раз сильно вбился в податливое тело, срывая с губ Тео полу-вскрик, после чего тот вновь повалил омегу на кровать, теперь уже лицом вниз. Альфа почти как-то любовно и нежно провел рукой вдоль тела Тео, начиная от плеча и заканчивая коленями. Закончив это свое любование, он не сильно шлепнул Тео по ягодице, сжимая ее, после чего скользнул рукой под животик, заставляя приподнять таз и встать на колени. Он тут же схватил выгодно выставленные бедра двумя руками, и вот теперь начались поистине взрослые игры.       Все же то, чего побаивался омега, произошло, и его развернули на четвереньки. Поза эта была излюбленная у альф; сколько раз Тео оказывался поставленным в таком положении, претерпевая унижение, страх и боль, стирая кожу на коленях до синяков? С Каем все было иначе, но, тем не менее, страх снова сковывал плечи омеги, и когда тот резко и мощно толкнулся, Тео замычал, сжимая в кулаки простыни и выгибаясь мостиком, чтобы как-то смягчить силу проникновения. Но он попросту не успевал ничего сделать, ибо мужчина вошел в раж и начал откровенно вдалбливать его в кровать. Быстро, мучительно, даже ослепительного. Внутри, как и предсказывалось, все загорелось огнем, и Тео попросту уронил голову, зубами цепляясь за простынь, лишь бы не кричать. Ему не было так уж больно, в конце концов, его хорошо растянули и до этого секс был медленным, плавным и мягким, что позволило омеге расслабиться, привыкнуть и принять в себя этого мужчину целиком. Просто под таким натиском сохранять разум было неимоверно трудно. Особенно, когда у твоего любовника член доходил внутри до упора, и дальше тупо уже не было места. Глаза у Тео немного слезились, но он вошел во вкус, подставляя ягодицы и прогибаясь в пояснице. Тело покрывалось мурашками от громких звонких шлепков, откровенно говорящих о силе толчков, с которыми в него входил альфа.       Кай действительно двигался сильно, быстро и глубоко, выходя на такой темп, нешуточно распаливший и собственное тело, и тело омеги под собой. Кожа, кажется, совсем стала блестящей от пота, никаких тренажёров и не нужно было. Альфа не мог уже сдерживать иногда тихие стоны, хотя чаще это звучало, как увлеченное рычание, словно какой-то зверь вышел из леса и нашел дорогу в город, прикидываясь при этом человеком. И вот теперь начиналось самое опасное, Ритц чувствовал, что теперь будет крайне сложно напоминать себе, что метить омег без спроса плохо. Фу. Не время и не место для этого, но внутри все просто кричало: «Давай! Вцепись ему в холку! Сделай своим! Чего тебе терять?!».       Кай наклонился к Тео, одной рукой упираясь в кровать, но даже и не думая сбавлять темп, потому что сам он просто тащился от этих звучных шлепков бедер о ягодицы. Альфа широко провел языком по холке, прикусывая плечи, пытаясь отвлечь себя от главного блюда и, о боги, как же зудели клыки. Альфа шумно простонал Тео на ухо во время очередного глубокого проникновения и как-то умоляюще, из последних сил уходящего разума прошептал.       — Закрой холку…       От теплого языка, прошедшегося по чувствительной к ласкам альф холке, Тео покрылся мурашками и внезапно вспомнил о главной опасности — он лежал спиной к мужчине и был совершенно беззащитен. И судя по тому, в какой раж вошел Кай, выбивая из него весь дух, силы воли не вонзать клыки у того не было. Тео не нужно было просить дважды. Он вздрогнул и резко задрал ладони назад, намертво закрывая пальцами чистое и нетронутое место метки. В следующий момент, Кай толкнулся особенно глубоко и под определенным углом, отчего Тео громко вскрикнул и покрылся мурашками и дрожью, ощутив, как клыки альфы неистово впились ему в пальцы, пытаясь добраться до заветного места. Тео зажмурился, понимая, что альфа перевозбудился, и сейчас ему будет либо слишком улетно, либо слишком больно — в любом из вариантов после секса он будет не жилец, и ноги его вряд ли сойдутся с первой попытки.       Какой пыткой это было — остро желать вцепиться зубами в холку и не иметь возможности воплотить это желание в жизнь. Альфа прикусывал тонкие омежьи пальчики, целуя места укусов и потом кусая вновь, пока Тео глухо стонал, поначалу больше жмурясь от быстрого темпа, но затем начиная подмахивать, двигаться на встречу и, кажется, втягиваться в этот темп.       Омега чувствовал, что сам скоро кончит, все же стимуляция там была настолько колоссальная, что даже прикасаться к себе не требовалось — Тео приподнял бедра, упершись коленями в матрас, и снова замычал, надкусив губу, ибо в ответ на его жест мужчина буквально "упал" сверху, заставив кровать предательски и пугающе скрипнуть. Внутри снова разлилась новая огненная вспышка, и Тео почувствовал, что больше просто не может, невольно сжимаясь и содрогаясь от раздавшегося позади рыка в ответ — ведь для альфы это тоже не оставалось незамеченным по ощущениям в и без того узком теле. Зажмурившись, омега излился на простынь, шумно выдыхая воздух, и чисто на инерции продолжая подмахивать бедрами, подозревая, что в отличие от него альфа развлекаться будет гораздо дольше. Главное было не потерять рассудок, сознание, еще чего-нибудь, из-за чего хватка ладоней на шее ослабнет, открывая перед альфой доступ. Этого нельзя было допустить.       Кай навалился сверху только еще сильнее, обнимая Тео одной рукой, поглаживая живот, чувствуя где-то глубоко внутри него собственное движение, и это приносило нереальное удовольствие. Омега часто и шумно дышал, отходя от оргазма после того, как на руки альфе попали горячие капли спермы, и даже как-то пообмяк после стона удовольствия, но руки от холки не отнял. Ритц был одновременно расстроен этим фактом и рад, все-таки Тео был достаточно осмотрительным, чтобы не расслабляться. Омега опустил вниз бедра, укладываясь на кровать, меняя позу, но самого Кая это никак не расстроило, он уперся локтями в кровать, носом зарываясь в золотистые локоны, вдыхая запах возбуждения, пота и особенного запаха самого омеги. Движения вновь стали сначала медленными, а потом вернули себе темп.       Тео даже как-то ослаб, делаясь окончательно податливым. Мужчина продолжал неистово толкаться в него, отчего простыни и матрас под омегой ходили ходуном, а волосы все растрепались, и Тео зачем-то сосредоточился на собственных ощущениях внутри, подрагивая и покрываясь мурашками каждый раз, как головка прилетала глубоко внутрь. Мысль, что вот именно с этим мужчиной ему придется провести течку, начинала пугать уже в полной мере — там придется вылить весь флакон себе на шею, потому что уже на третьем раунде Тео окончательно впадет или в безумие или в бессознательное состояние.       В какой-то момент Кай вышел на какую-то супер запредельную скорость, заставив Тео захрипеть от ощущений. Альфа млел и забывал сам себя, пока, наконец, в последний раз не проник внутрь, задерживаясь там пока кончал в презерватив, и в самый последний момент вышел, не давая узлу сцепить их на долгое время. После он стянул резинку, ловко и метко швыряя ту в мусорную корзину, и надавил на узел, не позволяя тому спускаться, делая себе нарочно немного больно, после чего завалился на кровать спиной рядом с Тео, руки поднимая вверх и заводя их назад, хватаясь за изголовье кровати.       — Ты хорош…очень. — Кай повернул голову к Тео и усмехнулся, шаря в тумбочке рукой, выискивая там портсигар с сигаретами и зажигалку, прикуривая от нее и затягиваясь, чтобы затем выпустить дым в потолок, включив перед этим вытяжку, которая избавлялась от сигаретного запаха. — Как ты? Нигде не болит?       Омега даже не шелохнулся, пытаясь отдышаться. Мышцы ануса по инерции продолжали сжиматься, и Тео даже мысленно хмыкнул и съехидничал на тему, что между ягодицами сейчас просто таки вентиляционная дыра, как бы зад не застудить. Вслух он, конечно, ничего говорить не стал, несколько побаиваясь вообще в сторону альфы голову поворачивать.       Судя по голосу тот был более чем доволен. Ну еще бы, все прошло довольно классно, для альфы уж точно, только вот что теперь делать с послевкусием, Тео уже не знал, желая слиться с полом и оказаться где угодно, но только не здесь. Потому что как теперь вести себя рядом с этим мужчиной, он просто не понимал, теряясь на ровном месте.       — Ноги сводиться не будут и на первое время ходок из меня будет сомнительный, а так в принципе нормально, — выдохнул он, попытавшись приподняться, но в итоге обессиленно рухнул назад, уже на бок, спиной к альфе.       Вид тому конечно открывался крышесносный: нагая спина, пластичный прогиб позвоночника, тонкая талия и округлые бедра до самого конца стройных ног, с одного края составляли идеальную линию, пленяющую взгляд. Тео сделал еще один крупный глоток воздуха, прикидывая в голове о чем вообще можно поговорить, но в голову, как назло, совершенно ничего не шло. Вопросы лезли дурацкие, на которые он и сам был способен ответить за Кая. Понравилось ли тому? О, определенно, да. Доволен ли он, что довел до конца? Точно да. Что дальше? Вопрос оставался без ответа, потому что Тео не давал никаким надеждам даже и шанса. Ибо нет надежд — нет и боли.       — Знаешь, меня уже пугает перспектива провести с тобой течку, — решил он продолжить гнуть линию в сторону искренности. — Все же, я для тебя слишком маленький по комплекции.       Кай поднял подушку повыше и сел, опираясь спиной об изголовье кровати и удобнее устраиваясь, пока даже не думая прикрываться одеялом. Стесняться тут было некого, да и тело пока остывало; хотелось еще немного полежать так, как есть, да и красивый омега, который до сих пор лежал обнаженным, умасливал взгляд. Ритц снова выдохнул дым и шлепнул Тео по еще красноватой ягодице, не сразу убирая руку, а совершенно нагло ее щупая, то сжимая, то разжимая.       — О чем ты? Это мой любимый размер. Придерживаюсь мнения, что омега должен быть маленьким, а альфа большим, тогда все выглядит гармонично. Сильный мужчина, слабый омега, которого нужно защищать, разве не так диктует природа? Хотя сейчас омеги стали крупнее, а альфы измельчали, такое себе зрелище. Скоро омеги начнут трахать альф, а альфы встанут на каблуки, — усмехнулся он, зажимая губами сигарету и поднимаясь с кровати, чтобы натянуть на себя трусы и залезть в мини бар, дабы достать оттуда парочку бутылок с минеральной водой, кидая одну рядом с Тео и присаживаясь на край кровати, чтобы докурить и затушить то что осталось от сигареты, выкидывая бычок в пепельницу и выдыхая дым последний раз.       Тео громко и многозначительно фыркнул. Тоже мне, любимый размер. Кай, конечно, не видел, но омега доверху еще и глаза закатил.       — Диктует-то она многое, но не тогда, когда у омеги-полторашки партнер под два метра, — съязвил он, кое-как приподнимаясь на локтях и забирая врученную бутылку, жадно присасываясь к горлышку, пока половина не была неминуемо уничтожена.       — Я мог бы быть и коротышкой с большим членом, тогда у тебя не было бы отговорки на счет комплекции. Ну или, как вариант, я мог бы быть таким какой есть, но с членом с мизинец, поверь и такие бывают. Мне просто повезло. Уверен, уж ты-то в курсе этого, просто пытаешься включить задний ход, — Ритц тихо усмехнулся, ничуть не стесняясь того, как они открыто обсуждали его член, и снова шлепнул Тео по голой ягодице.       Тео оставил без комментариев слова про задний ход. В конце концов, его попытки походить вокруг да около именно это и напоминали, но что поделать, когда ты морально и физически не готов к течке с кем-то одним, притом весьма определенным? А вдруг у этого сумасшедшего сперма тоже была какая-то волшебная и, несмотря на пропитый курс таблеток, Тео все равно залетит, вопреки здравому смыслу, справедливости и логике? Ну мало ли?       Допив воду, Кай отчетливо понял, что идти сейчас вообще никуда не хотелось, да и Тео пока не пытался соскакивать с кровати и куда то собираться в быстром темпе. Жалко, что сюда не доедет доставка пиццы. Да и никакая доставка вообще не доедет, а он бы с радостью сейчас заморил червячка чем-то посерьезнее припасенных заранее закусок к выпивке. Разве что рыбалка?       — Эй. Ты не ешь рыбу, верно? Морепродукты ты тогда не оценил.        — Да, мне вообще никакая рыба не нравится. Живыми, плавающими в водичке, они мне более симпатичны, чем разделанные на тарелке, — ответил Тео, почувствовав себя человеком, стоило только промочить горло. Однако, хотелось кое-чего еще. — А мы можем искупаться? — вдруг задал он вопрос. — С меня седьмой пот сошел, мерзость. Нужен хотя бы душ.       Конечно, душ был более адекватным предложением, однако искупаться в море страшно хотелось — когда еще ему представится случай настолько вблизи увидеть эту непокоренную стихию. Другое дело, что Тео совершенно не умел плавать, а они застряли далеко-далеко от берега. Омега грустно вздохнул. Да и о каком плаванье шла речь, когда тебе пару минут назад активно совали дрын в задницу?       А Кай нашел его идею довольно занятной. Что же, почему бы и нет? Это можно было устроить, плаванье в море дело хорошее, к тому же сильно освежает. Возможно, следовало бы как-нибудь свозить омегу куда-нибудь на Мальдивы, но предложи Кай это омеге сейчас и тот бы точно уставился на него, как удивленный лемурчик, может быть лаже глазки бы из орбит полезли. Так что пока точно было не время для таких предложений. Кай наклонился над омегой и куснул его за ту же ягодицу, по которой только что шлепнул и без малейшего предупреждения, ввел пару пальцев в раскрасневшийся анус, после чего моментально соскользнул с кровати, подозревая, что омега сейчас что-нибудь в него кинет. А кто сказал, что суровые дядьки не хотят немного повеселиться, словно маленькие мальчики в подростковый период?       Тео скосил взгляд на мужчину, который без всякого стеснения и зазрения совести шлепнул его по ягодице, укусил, а затем и сунул пальцы туда, где совсем-совсем недавно был член, но ворчать сил не было. Да и не та эта была плоскость приставаний, из-за которой Тео бы стал ворчать. Вот если бы тот полез с поцелуями, нежностью и чем-то еще подобным, Тео бы точно истерично задергался и испуганно шандарахнул мужчину да хоть бы и кулаком по голове.       — Я тебя искупаю в море, хочешь? Но тебе придется надеть спасательный жилет, не хочу ловить тебя потом на дне. Да, и мы подплывем ближе к берегу, должен сказать, я неприятно себя чувствую, когда не вижу, что там на дне.        — Я тебе даже больше скажу, я вообще плавать не умею и ни разу в открытых водоемах не плавал. Впрочем, как и в бассейнах. Душ, да ванная — мой максимум, — фыркнул он, но губы кольнула самоироничная улыбочка. — А что, ты боишься, что кто-то там на дне хватанет щупальцой тебя за ногу? Атака тентаклей? — посмеялся он коротко и снова выдохнул, чувствуя какую-то усталость. — Ну давай. Веди свою посудину ближе к берегу, а я тут подожду, пожалуй.        — Что ж, тогда надевай на себя трусишки, я заплыву в одно уютное местечко, где нет людей и нас там никто не увидит, хотя нет, стоп, — перебил он сам себя, явно над чем-то задумавшись. — Не надевай.        Он вдруг очень явно представил себе обнаженного Тео, на котором надет лишь один спасательный жилет и более ничего. Пикантно, красиво и сексуально, что еще надо, чтобы от души и разом потешить все свои фетиши? Идеально было бы без жилета, но омега не умел плавать, так что и так сойдет.       — Скоро будем там, это не далеко. Научу тебя плавать, ничего не имеешь против обучения во взрослом возрасте? — Ритц как-то хитро улыбнулся, тут же скрывая эту свою улыбочку и выходя по ступенькам вверх, оставляя омегу одного со своими мыслями; кажется, тот снова начинает много думать и, вероятнее всего, думать о чем-то не слишком приятном, наверное это было в характере Тео — думать о том, что делает тебя несчастным, но Кай его не винил.       Переодеваться Тео не видел смысла и без подсказок альфы, только белье замарает. Ему срочно нужно было ополоснуться, хотя морская соленая вода мало к этому подходила, но уже куда ни шло. Потом, дома примет уже человеческий душ. Омега невольно ткнулся носом в плечо и уловил, что собственный запах теперь отчетливо пах конфетами из горького шоколада с перченой пряностью и сексом. Запах альфы так сильно смешался, что омега буквально благоухал, что заставило Тео смущенно закрыть лицо обеими руками, ибо Марти потом будет опять смотреть на него с осуждением. Благо, хоть Кай сейчас этого не видел.       Нужно было срочно что-то уже с этим делать. Тео чувствовал, что чем дольше он избегал своей работы, тем противнее она ему становилась, но деньги — они же не бесконечные. Когда-нибудь кончатся, и что потом ему делать, без образования, без знаний, да даже банально без паспорта и документов? На Кая надеяться Тео очень боялся, он просто не доверял всем этим речам, считая, что ему просто напросто вешают на уши лапшу.       Омега плюхнулся обратно на кровать, стоило мужчине выйти, и завернулся в одеяло, как в спасительный кокон. Вытяжка работала вовсю, так что омега стал подмерзать в хорошо проветриваемом помещении. Да и вообще, под одеялом было как-то спокойнее, словно ты спрятался в домике. Тео уложил голову на подушку и ненадолго задремал, убаюканный теплом, относительной тишиной и мерным ходом яхты, которая вновь устремилась в неведомую для Тео даль.