Сабир-3.
Девять стандартных галактических лет с начала Жатвы.
Цианово-зелёный луч рассёк врата на треугольники, и металл с шипением скользнул в стенные пазы. В тишине Зала Клятв раздались чеканные, гулкие шаги. От повстанцев пахло железом и пылью. Пахло так, как пахнет от тех, кто не убирает пальца со спускового крючка. Их нервная злоба вздрагивала огневатыми всполохами, словно дым костра на ветру. Никто не отнял у чужаков оружие. Каждый под этими сводами пережил десятилетие Жатвы не для того, чтобы бояться горстки — пусть и знающих толк в стрельбе — кайса, отпрысков низших рас. Между осторожностью и гордостью традиции велели выбрать гордость. В конце концов, разве то, что великая Империя, стиснув зубы, принимает за равных армию вчерашних самоубийц, уже не достаточный удар?.. Расправив плечи, шабар прошествовала к трибуне Наместника и магма в её зрачках обожгла полутьму, грозясь перелиться через край. Почти такая же, как на розыскных голограммах и пафосных вербовочных листовках. Почти такая же, как с пузырящейся на ощеренных зубах кровавой слюной в пыли Теи. Забыв, что в мире осталось что-то кроме Жнецов, Явик поймал себя на мысли, что лишь сейчас до конца осознаёт, что это действительно правда. Что ультиматум Сопротивления — не пустая угроза. Что у протеан нет выбора. Винтовкой конвоир подтолкнул рыжеволосую женщину в столб света, и её варрены тут же огрызнулись в ответ. Оравор с амулетом из перьев у виска зашипела, крепче впившись когтями в игломёт. Смуглый землянин что-то выплюнул на незнакомом переводчику языке. Денсоринец лишь слабо дернул хелицерами, но Явик не сводил малых глаз с четырёх пистолетов на его поясе — слишком близко от пальцев четырёх полупрозрачных ловких рук. Три народа-предателя. Три алых герба на предплечьях. Лишь после Явик разглядел четвёртого. Неизвестный в шлеме и дерюжном плаще завис позади процессии в чернильной полутени. Что-то взращенное годами сражений враждебно шевельнулось внутри, но было задвинуто на задворки сознания когда повстанцы начали то, из-за чего пришли. Задвинуто, но не забыто. Не размениваясь на приветствие, шабар активировала устройство на запястье, и через минуту полумрак озарился изумрудным сиянием голопроектора, раскинувшего в воздухе объёмные чертежи. — Мы зовём это «Горн». — Голос женщины эхом раздробился о стены. — Технические выкладки перевели с языка прошлого цикла и перепроверили дважды. И да, это именно то, чем кажется. Пальцы Явика сжались на рукояти излучателя. Если они поставят на это и проиграют, у Галактики не останется ни ресурсов, ни времени. Если они поставят на это и выиграют… Смесь недоверия с надеждой оказалась слишком ошеломляющей, слишком позабытой на вкус. Эрхар Джахт в чёрной мантии шитой золотом смотрел на чужаков свысока со своей трибуны. Он не прятал шрамы, как не прятал и горе — кайса не могли понять, но сдержанный, горький запах потери витал вокруг Наместника, как марево вокруг перегретого лучевика. Его сыновья ушли на войну простыми солдатами, и недавно он потерял второго. — Пусть так, — холодно согласился Джахт, — но должна быть иная причина, по которой преступница, ещё вчера разыскиваемая по всей галактике, решила преподнести мне это лично, в своей голове, словно раб на побегушках. Не так ли? Губы шабар дрогнули в усмешке. — Данные об устройстве оказались повреждены. Даже денсорин не смогли разобраться, как его закончить. Ясно одно: эту задачу реально решить, но на это может понадобиться больше времени, чем у нас осталось. Под ропот зала она грохнула ладони на стойку голопроектора и обвела присутствующих взглядом. — Может, есть идеи? Не дождавшись ответа, сопротивленка мазнула пальцем по оранжевой голо-панели своего комлога. Чертежи разлетелись мерцающей пылью и собрались в карту галактики с проложенным сквозь россыпь звёзд маршрутом. Цепочка с нанизанными на неё сферами систем вела вглубь Империи, через погружённый в ад Жатвы Шестой Сектор, касалась изгибом неисследованных областей за Серебряным Разломом, задевала пару миров за неровным пунктиром, отделяющих протеанский космос от пространства мятежников. — Послание разбросано по галактике в нескольких десятках копий. Очевидно, его ревностно прятали от Жнецов и в то же время надеялись, что кто-то отыщет его в следующем цикле. Мы чудом наткнулись на чертежи в старых руинах инусаннон. Просто отряд повстанцев нашёл скрытый ход когда пытался уйти от имперской погони… Что ж, в этом есть ирония. Качнувшись на носках, сопротивленка оттолкнулась ладонями от стойки и выпрямилась. — Когда Жнецы добрались до Солнечной системы, я пообещала, что из-под земли достану эти чертежи. Поэтому я здесь. И вы должны помочь. Не вижу смысла объяснять, почему. На десяток секунд в Зале Клятв воцарилась глубокая тишина, и шёпот советников Джахта, более не способных удержать мысли в пределах ментальной сети, только подчёркивал её абсолют. Наместник смерил повстанцев острым взглядом и сжал губы. — Это рискованная миссия. — Да, — подтвердила женщина, не разрывая зрительный контакт. — Если от твоего «Горна» зависит судьба всей Галактики, — заговорил Явик, — одной команды кайса недостаточно. Шабар резко повернула к нему голову. — Эти «кайса» — повстанцы, с которыми ваши лучшие вояки не справились за десяток лет. Как бы Императрица не била кулаком об стол и не обещала каждому кровавую мучительную смерть. — Ты понятия не имеешь, что сейчас происходит на острие жнецовской атаки. Сопротивленка было открыла рот, но голос Эрхара, неожиданно звучный, пресёк пререкания. — Это не обсуждается. Либо вы летите вместе с протеанским отрядом, либо не летите вовсе. Не на каждой имперской планете вас примут с распростёртыми объятиями. Слишком многое стоит на кону, чтобы рисковать. Женщина нахмурилась, но не возразила. Она не могла не понимать, что это не кончится иначе. — Сопротивление обсуждало подобный исход, — кивнула она и мрачно добавила, — но тогда вам следует знать кое-что ещё. Жестом шабар подозвала к себе чужака в плаще и, чуть заслоняя того плечом, предупредила: — Только не вздумайте стрелять. Мышцы рефлекторно напряглись, и Явик, не шелохнувшись, плавно сдвинул палец на спусковую панель. Какой реакции она ожидала?.. Когда чужак сбросил накидку и шлем, тихое рычание боевых инстинктов на миг превратилось в оглушающий рёв. С полусинтетического лица, из глубины жемчужно-белых с синей окантовкой глаз на него смотрел хаск. Явику понадобилась секунда, чтоб в пару размашистых шагов встать между Наместником и мерзкой тварью. Рёв действительно был, но не только крови в ушах — в каждой точке пришедшего в движение зала. Биотика уже распалилась в кулаках, когда шабар преградила ему дорогу, и Явик даже отдал бы должное её выдержке, если бы ярость не клокотала в глотке. Всё стихло так же быстро, как и вспыхнуло. Стражи навели на тварь оружие, но не шевелились без приказа. Эрхар Джахт поднялся, впившись побелевшими пальцами в край трибуны. Один хаск расы жа’тил не сделал бы ничего. Но память кричала, что жа’тил никогда не являются в одиночку. Ибо жа’тил — проклятый народ, сдавшийся Жнецам добровольно, словно сошедшим с неба богам. Ибо жа’тил — это рой. Ибо… — Жнецы поработили их расу давным-давно, — процедил Явик. — Превратили в чудовищ. Мы взорвали их звезду. — Заводишься, как малолетняя девка, чёрт возьми, — выплюнула сопротивленка, бегая взглядом по лучам оптических прицелов. — Выслушай. Просто выслушай. Прошу. Непривычное слово из уст шабар ощутилось словно едва заметный толчок в грудь. В тот же походящий на абсурдный сон миг лапа твари легла женщине на наплечник, и членистые черные когти почему-то не вспороли сталь, не зажглись знакомой сварочно-синей плазмой. — Коммандер, — проскрежетал жа’тил, мягко настаивая, прося, будто существо с собственной волей, — разрешите нам. С тихим лязгом, под шипение сервоприводов тварь полностью вышла на свет. Схожая телом с хищной двуногой рептилией без хвоста, она была обнажена, но покрыта металом, словно хитином. Опустив изуродованную голову с решёткой фильтра вместо рта, она встала на одно колено. И протянула Наместнику руку ладонью вверх. Жест, знакомый каждому из протеан. О, оно не могло не знать. — Что это значит? — голос Эрхара Джахта показался особенно напряжённым в тишине. — То, что если двенадцать Голосов Императрицы или её дочери, которым удалось не сдохнуть, ещё сомневаются… я знаю, что вы сомневаетесь, — шабар шумно втянула воздух, — пусть знают, что ради победы Сопротивление и не на такое способно. Я способна. Так и передай. Под эхо взволнованных голосов Эрхар Джахт вышел из-за трибуны и спустился по ступеням. Вскинув ладонь, он вновь привёл Зал Клятв к безмолвию, но красные лучи оптических прицелов, протянутые из темноты, так и не погасли. Явик подумал о том, как совершаются клятвы. Испокон веков здесь всегда пожимали друг другу руки и тут же касались чистого кристалла, чтобы запечатлеть правду надежнее любой бумаги. Сейчас осколки древних союзов и перемирий витиеватым узором висели под куполом и заливали средоточие этого места зеленовато-белёсым светом. По регламенту жать руку сопротивленке должен был Явик. Царь царю. Солдат — солдату. — Мы не сдавались Старым Машинам, — снова заскрежетал жа’тил. — Мы здесь, потому что вырвались из плена и человек поверила нам. Мы здесь, потому что хотим сражаться за свободу наших братьев. Прикосновения никогда не лгут. Спустя без малого десять лет с начала Жатвы Наместник Пятого Сектора Протеанской Империи стоял напротив приклонившего колено полусинтетика, которого притащила с самое сердце золотого мира мятежница с Земли. После долгой минуты, в течение которой Эрхар Джахт читал память жа’тил, он отнял от чужой кисти собственную и посмотрел на повстанцев так, будто через долю секунды прикажет открыть стрельбу всем стражам в этом зале. Но потом лишь поджал посеревшие губы, вскинул подбородок и сухо кивнул. Когда рыжеволосая женщина медленно протянула Явику ладонь, буравя его тем же взглядом, каким буравил её он сам, он почувствовал этот запах. Её запах. Запах дыма, горячего металла и стылого моря в разгар грозы.***
Небо над Сабиром-3 не захлёбывалось в дыму и не сверкало искрами пожарищ. Незыблемо оранжево-бордовое в лучах красного карлика, словно край вечной зари, оно ворвалось в лёгкие холодом после тяжёлой духоты древних залов. Шепард прижалась затылком к колонне у входа и крепко зажмурилась. Распахнула глаза, выдохнув, подняла голову к уходящим за облака вершинам аркологий, к нити орбитального кольца, тающей за линией Кармана. Протеане будут прикрывать ей спину. Протеане будут ходить по одному с ней кораблю, пока она спит. Протеане будут. Фрегат. Организация. Иерархия. Снабжение. Расчётное время прибытия Жнецов на Сабир-3 по сигналам от ретрансляторов с учётом сил сдерживания — около трёх-четырёх стандартных суток. За эти сутки Шепард предстоит ещё много разгорячённых битв — вот только без винтовок и кулаков. Она посмотрела за границу эспланады перед Резиденцией, борясь с желанием нырнуть в чуждые, мрачноватые улицы перед тем, как до рассвета вернуться на «Нормандию» и осушить, нахрен, полбутылки виски. Когда-то повстанцы грезили добраться до Золотых Миров Империи. И, если протеане видели в них лишь варваров, не разочаровать: пройтись по мостовым, свободно расправив плечи, сжигая за собой города, если проигравшие откажутся уйти за завесу родных миров раз и навсегда. Шепард не видела дворца Императрицы даже в экстранете и не могла представить, как сносил бы крышу вид на Цитадель с его вершины. Но порой Джейн снилось, как она ломает старой суке золотые крылья и бросает тело со шпиля самой высокой башни под рёв невидимой толпы. Потому что все знали, что это должна была сделать она. Теперь мир, где Шепард застрелили бы ещё на выходе из космопорта, открывал свои двери, но совсем не по той причине, которую она когда-либо могла захотеть. Тишина над Сабиром казалась полной тревожной дрёмы. Город спал, готовясь встретить войну и продать свою жизнь как можно дороже. Шепард пересекла площадь и лучевик стража красноречиво ткнулся ей в грудь. «Давай, толкни, и когда всё закончится, я найду тебя и запихну этот излучатель…» Чьи-то пальцы грубо сомкнулись на предплечье, и когда Шепард рывком обернулась, то встретилась с янтарно-золотым взглядом трёх глаз. — У меня есть вопросы, — тоном, не предполагающим отказ, глухо бросил Явик и кивком указал в сторону. Когда последние лучи светила вспыхнули на горизонте, Шепард водрузила локти на парапет и, не заботясь о гипотетических возмущениях, закурила. Погода была ясной и тёплой, но слабые порывы холодного ветра трепали чёлку и пахли дождём. Аватар мести застыл по левое плечо, сцепив ладони за спиной. Белёсый имплант на месте потерянного глаза волей-неволей цеплял внимание. «Такие одной рукой карают грязных врагов Империи, а второй дрочат на её былое величие по вечерам», — усмехнулся Джокер, когда команда изучала досье протеан, которые решат судьбу перемирия на Сабире. Рука машинально коснулась рёбер там где, под кирасой, темнел рубец. Может быть, именно так. С террасы, на которой они расположились, было видно, как горит в лучах заката сфера по центру огромного монумента вдалеке. Зеркальная гладь гипнотически колыхалась, будто ртутное море. Коммандер не знала, что это, и не хотела знать — не потому, что не было интересно. Из ребяческого протеста перед нуждой, давным-давно заставившей её зубрить протеанский. Вникать в традиции, чтобы не выдать себя в толпе рабов. Осваивать технику, чтобы обращать оружие против хозяев. Где-то внизу у пункта мобилизации собирались гражданские. Кто-то взвизгнул в толпе — тонко и невероятно радостно, так, как это делают только дети. Шепард почему-то не сомневалась, хотя едва ли пару раз видела протеанских детей. — Когда-то, — продолжила вспоминать она уже вслух, ощущая, что нуждается в этом, пока имперский засранец отчего-то не спешил начинать, — мы подсунули на ваше судно танцовщиц-азари. Вот только каждая из них могла выдать такую сингулярность, что та в секунду разрывала любого бедолагу метрах в трёх от себя. Я слышала, что протеане не трахают рабов. Не из милосердия. Брезгуют низшими расами. Ах, генерал Тешил… на фоне того, как рьяно ваши офицеры чтут порядок, это казалось особенно лицемерным. Когда мы взяли тот корабль, от него остались одни ошмётки. Сопротивление наградило девочек. Посмертно, конечно. Шепард рассказывала без упрёка. Скорее, забавляясь. Мертвых было давно не вернуть. А всё, что случилось до Жатвы, теперь казалось видением какого-то иллюзорного, чужого мира. Каюта генерала и кровавые брызги на стенах. Застреленная азари и два протеанских трупа: один взрослый, а второй — маленький, хрупкий… — Махавир-5. Четыре года назад, когда Империя запустила призыв на фронт в этом секторе, в колонии разгорелся бунт. Там была ты? — наконец, спросил аватар мести. Шепард встрепенулась, уронив пепел с кончика сигареты. — Недовольных оказалось много. Кто-то же должен был дать им план действий. — Эол. — Хм… Да, помню. Тогда прилетел ты и всё сорвалось… Помню как смотрела на тебя с крыши через визор, где-то в квартале от той площади. Смотрела, как ты казнишь моих людей. Почти как на Тее. Верхняя губа имперца брезгливо дёрнулась. — Убийца попрекает убийцу? Джейн пристально посмотрела на него и отвернулась, медленно покачав головой. — Галатана… — Нет-нет, — в этот раз она ультимативно скрестила руки на уровне груди. — Взорвать целый… Не переоценивай меня. Протеанин смешливо фыркнул. — Ба. Проблемы, учиняемые тобой, однообразны, но… характерны. — Я знаю, к чему ты клонишь. — Выдержав паузу, Шепард развернулась и навалилась на парапет спиной. — Если ты ждёшь оправданий за то, чем повстанцы занимались во время Жатвы, их не будет. Боковое зрение фиксировало, что протеанин не шелохнулся. Только безмолвие между ними стало сильнее давить на плечи. — Ты злишься. Хочешь сказать, что без Сопротивления ваши рабы остались бы доблестно биться за Империю и галактика медленней катилась к чертям собачьим. Вот только это не так. И ты это знаешь, даже если не хочешь признать. Может ты и мудак, аватар мести, но не тупица. Разница лишь в том, что без нас они разбежались бы в панике, так как всё, что их держало — это ваша сила, которой больше нет. Как осы, чей улей сжигают, понимаешь?.. Летели бы на огонь, бились обо всё подряд, но точно не стали бы делать то, чего вы хотите. Шепард сделала последнюю глубокую затяжку, щелчком отправив окурок на безукоризненно вылизанную плитку. В тон её прокралось что-то ироничное, но невесёлое. — Потому что люди… слишком часто думают только о том, благодаря чему живы сейчас. В эту секунду. Так уж устроен мир для всех, кроме протеан. Но теперь — теперь, после перемирия, они будут жертвовать собой и идти в атаку. Потому что Сопротивление дало им, ради чего. — Жертвовать? — голос протеанина перешёл в рык. Шепард повернула голову, и янтарный взгляд, вдруг оказавшийся слишком близко, опалил её, словно пламя. А потом чужие пальцы дернули на себя оголённые запястья. Огнепад из горящих кораблей в чёрно-бирюзовой стратосфере. Лучевой пистолет в дрожащих детских пальцах. Глаза, невыносимо синие, как мирное небо, как море в ясный день. Пятьсот тысяч протеан на площади, склонивших колено в гимне Империи перед тем, как термоядерный гриб поглотит их город вместе со всем жнецовским отродьем. Семь трупов с распоротыми глотками в братской могиле… Ни черт, ни имён. Шепард не успела понять, имело ли что-то личный смысл: поток воспоминаний окатил её, словно кипяток, внезапно выплеснутый в лицо. — Справитесь ли вы с тем, что страшнее смерти? Справишься ли ты, когда придётся выстрелить в того денсоринца, принцессу оравор или калеку-пилота, если Жнецы сломают их разум? Справишься, если «Горн» окажется ложной надеждой?.. Золотые глаза прожигали до ядра души, не оставляли права на трусость, время на раздумья. Протеанин, наступающий после каждого знака вопроса, вдруг показался скалой, заслоняющей свет звезды. Шепард попятилась, неосознанно оттягивая пальцами ворот подбронника. Какое его, нахрен, дело, хватит ли ей сил?.. — Сомневаешься? — заслонилась она нервным оскалом словно щитом. Замерев на месте, прекратив, наконец, отступать, мысленно она обнажила меч. — Это не твоя забота! С чего ты… Внезапная догадка заставила Джейн замолкнуть. Протеанин ощерил клыки. Все шесть ноздрей вздулись, втягивая воздух, когда он отвернулся от неё, сжал пальцами парапет и принялся сверлить взглядом горизонт. Нет, у неё слишком мало данных, чтобы вот так попасть в яблочко. — Потому что я лечу с тобой, — ответил он. --- Шабар — полуругательство для обозначения врага Империи. Кайса — представитель низшей расы.