FOREVER BElonging WITH YOU

      Ровно в четыре часа они почувствовали резкий всплеск энергии и порыв ветра, что предвещало появление Сенкаймона. Через несколько секунд он материализовался перед ними. Раздвижные двери распахнулись, открывая темный сырой проход Дангая и его одинокого обитателя.       — Куросаки Ичиго. Иноуэ Орихиме. Садо Ясутора, — знакомый сдержанный мужской голос обратился по очереди к каждому. Три адские бабочки вылетели к ним навстречу и нетерпеливо закружились около их голов, словно говорили: «Поторапливайтесь! Двигайтесь, ну же!»       Ичиго жестом приветствовал приближающуюся фигуру, не вынимая руку из куртки.       — Эй, Бьякуя! Поздравляем!       — У Рукии и Ренджи родился ребенок, не у меня, — Бьякуя посмотрел на него с явным неодобрением, будто бы осуждая за эту «ошибку». Хотя это мало о чем говорило, поскольку этот человек всегда производил такое впечатление, словно его единственная цель в жизни — даровать неумолимый суд всем вокруг него.       Вступив в дверной проем вместе с остальными, Ичиго пожал плечами.       — Да, но ты теперь дядя, в этом случае люди тоже поздравляют друг друга.       Двери захлопнулись за ними, и он встал вровень с капитаном.       — Итак, поздравляю, дядя Бьякуя! Каково это иметь племянницу?       — О. Да. Хорошо, я полагаю, — Бьякуя закрыл глаза и коротко кивнул. — Спасибо, — добавил он поспешно.       Ичиго ухмыльнулся про себя. Оказалось, есть вещи, от которых даже великий Кучики Бьякуя не застрахован, и одна из них — быть застигнутым врасплох собственными эмоциями.       Конечно, этим и ограничился весь их разговор, Бьякуя замолчал, полностью замкнувшись в себе. Почти до конца пути все четверо шли по неровному, пропитанному влагой туннелю к Обществу Душ в неловком молчании, бабочки летали по кругу над их головами, словно образуя нимб. И только когда они увидели яркий свет, струящийся в конце туннеля, тишина была нарушена.       — Бьякуя-сан?       Он выглядел несколько ошеломленным, когда к нему обратились после столь долгой паузы, но все равно проявил снисхождение к Орихиме.       — Да? — его голос прозвучал строго и сдержано, будто он пытался прекратить все попытки завести любой, даже самый незначительный разговор.       Однако он, по всей видимости, забыл, что он разговаривает не с кем иным, как с Орихиме, и эту девушку так легко не проймешь. Немного смущенно, но энергично она продолжила:       — Мм… вы уже ее видели? Малышку?       — …видел.       С этими знаниями она обрела новую уверенность и значительно оживилась.       — В самом деле? Какая она? — нетерпеливо спросила его Орихиме.       Бьякуя бросил на нее беглый взгляд, прежде чем несколько неохотно ответить:       — Очень маленькая.       В этой информации не было ничего удивительного. Из всех их знакомых (шинигами или обычных людей), не считая детей, Рукия была самой низкой — ее рост был менее полутора метров. Ко всему прочему, она была невероятно худой, и вполне объяснимо, что это отразилось бы на ребенке, выросшем внутри нее, плюс ко всему ее живот до самого конца был не таким уж и большим. Поскольку они все это знали, то, чем поделился Бьякуя, оказалось не совсем полезно.       Когда Орихиме продолжила выжидательно смотреть на него, он вздохнул, признавая свое поражение, и продолжил:       — Но она здорова. У нее глаза Рукии. А на голове у нее уже есть волосы. Волосы как у Ренджи, — с неохотой добавил он, словно в этом была вина Ренджи. Он сделал паузу, перевел дыхание и на этот раз спонтанно добавил. — Вы не будете разочарованы. Она… прелестна.       Брови Ичиго поползли вверх. Это была улыбка на лице Бьякуи, или ему померещилось? А его размеренная походка… не стала ли она часом легче? Пребывая в неуверенности, он посмотрел на Чада, который молча пожал плечами.       Бьякуя сопроводил их только до ворот, сразу же извинившись и скрывшись в шунпо, как только его нога коснулась земли и адская бабочка отделилась от его ауры. Что-то подсказало Ичиго, что это был своеобразный способ справиться с неловкостью от того, что он позволил себе проявить так много эмоций по отношению к своей новорожденной племяннице перед ними.       Ну, по крайней мере, это заставило его казаться более человечным. Или… душевным.       Главный медицинский корпус 4-го отряда (куда хватило приличия Бьякуи направить их перед тем, как он ушел) весь этот день был не особо загружен. Фактически, пока они туда не вошли, вся приемная пустовала, только один человек сидел в зоне оказания первой помощи. Бедняга качался взад-вперед на стуле с застывшим взглядом, какой бывает у тех, кто застрял в одном месте и часами ничего не делал.       — Хей, Ханатаро, — Ичиго узнал его и помахал рукой. — Ты знаешь, где находится палата Рукии?       Отключившийся от реальности шинигами вскрикнул от шока и чуть ли не на метр подпрыгнул от своей табуретки. Для такого сонного человека он довольно быстро пришел в себя: они и глазом не успели моргнуть, как Ханатаро уже стоял по струнке и готовился получать выговор за потерю бдительности на посту. Когда он увидел, что это всего лишь Ичиго и его спутники, его поза стала расслабленнее, и от облегчения улыбка появилась на его губах.       — Привет всем! Мм, да, это как раз по этому коридору. Следуйте за мной. — Он жестом пригласил их пойти с ним по ближайшему коридору, и компания двинулась за Ханатаро.       Пока они вышагивали по коридору, Ханатаро оглядел каждого из присутствующих и с жаром спросил:       — Вы здесь, чтобы увидеть малышку?       — Да! — взволнованная Орихиме кивнула и придвинулась ближе к нему. — Ты уже видел ее, Ханатаро-кун?       Ханатаро до ушей покраснел от этого вопроса.       — Ах… ну… можно сказать, я был одним из первых людей, встреченных ею, — он нервно засмеялся и подергал лямку своей сумки.       Чад чуть сбавил темп и склонил голову набок.       — Ты принимал роды?       Это предположение потрясло Ханатаро до глубины души, он яростно замотал головой и замахал перед собой руками.       — О… нет… нет, я даже не доверил бы себе подобное. Тем, кто принимал роды, была капитан Котецу. Но лейтенант и я осматривали ее и делали измерения сразу после того, как она родилась! — Он так и застыл с одним пальцем, поднятым в воздух, и чуть приоткрытым ртом. Немного подумав, он застенчиво почесал подбородок. — Хм… я забыл точные цифры. Меня отослали, как только я закончил с этим.       — Все нормально. Мы… спросим о них у Ренджи или еще у кого, — заверил его Ичиго, зная наверняка, что они полностью забудут об этом к тому времени, как до него доберутся.       — Хорошо… ах… прошу прощения, но я должен вернуться к своей работе. Ее палата вон там, — показав на нужную дверь, он помахал им на прощание и поспешил назад в холл, к своей станции первой помощи. Остальные же продолжили двигаться дальше.       Тут впереди мелькнул алый всполох, и из комнаты, на которую указал Ханатаро, выскочил Ренджи. Когда он заметил приближающуюся троицу, его лицо тут же засияло, и он замахал им с энтузиазмом щенка, который приветствует своего любимого хозяина. Они неоднократно видели Ренджи взволнованным, когда он испытывал сильные эмоции, но таким никогда. Прямо сейчас он безусловно пребывал в эйфории.       — Ичиго! Иноуэ! Садо! — его громкий звучный голос эхом разнесся по коридору и практически сбил их с ног. — Рад, что вы смогли выбраться!       Проходящий санитар с подносом, полным хирургических принадлежностей и бинтов, поморщился.       — Извините, лейтенант Абараи… Я понимаю, что это радостное событие, но я должен попросить вас говорить потише, пожалуйста. На этом этаже находятся пациенты, проходящие реабилитацию, — настойчиво произнес он, удерживая поднос одной рукой, а другой осторожно потирая ухо, которое находилось в непосредственной близости от Ренджи.       С широко распахнутыми глазами Ренджи отшатнулся и виновато потер затылок, в то время как санитар продолжил свой путь.       — Ах… правда. Простите.       — Йо, Ренджи, — поздоровался Ичиго, как только они подошли к нему, — все хорошо? Как дела у Рукии?       Ренджи опустил руку и с широкой улыбкой произнес нараспев:       — Проходите и посмотрите сами!       Он крутанулся, взметнув вихрь своим хвостом и шихакушо, и упрыгал обратно в палату чересчур пружинящей походкой.       Ичиго посмотрел на Орихиме, которая взглянула на него в ответ и бесшумно хихикнула. Он должен был согласиться с ней: Ренджи вел себя немного глупо, даже для него глупо. В любой другой день Ичиго поддразнил бы его за это. Но, с учетом обстоятельств, ему придется отказаться от этой возможности. Ведь этот парень только что стал свидетелем рождения своего первенца, из-за этого он имел полное право быть глупым и счастливым.       Кстати об этом… это бестолковое поведение напомнило ему его собственного отца. Может быть, это отличительная черта отцов-шинигами? Ичиго надеялся, что это не заразно. Или не передается по наследству.       — Рукия! Они здесь! — объявил Ренджи громким шепотом, когда они втроем проследовали за ним через дверь.       На кровати в центре комнаты Рукия закатила уставшие глаза.       — Я слышала тебя и в первый раз, Ренджи.       Но она тепло улыбнулась своим друзьям в знак приветствия, когда они своей маленькой толпой выстроились в ряд у ее кровати, прямо перед небольшим столом, где начали скапливаться всякие подарки и цветочные корзины.       Затем сверток в ее руках зашевелился и издал небольшой возглас.       — Ш-ш-ш-ш, все нормально, — Рукия посмотрела вниз и так нежно промурлыкала. Ичиго никогда не слышал, чтобы она использовала эту интонацию. — К тебе тут посетители, милая. Ты хочешь познакомиться с ними? Они хотят познакомиться с тобой.       Она так медленно и осторожно произносила каждый слог, что Ичиго начал задаваться вопросом, какие, черт возьми, наркотики они давали ей, чтобы заставить ее так говорить. Да и еще чтобы использовать такое очень не характерное для Рукии слово, как «милая».       Ренджи, сидящий на стуле возле кровати, смотрел на них с радостно-болезненным выражением лица, словно в любую секунду он готов заплакать. Он даже с шумом вдохнул воздух и провел рукавом по глазам.       «Боже», — подумал Ичиго. Ренджи так громко всхлипнул, что это начинало напоминать Ичиго Орихиме. Что для Орихиме было совершенно нормальным явлением, но Ренджи, демонстрирующий склонность к такому поведению, — это было довольно странно. Рукия внезапно подняла голову и хмуро посмотрела на троицу.       — Чего вы там стоите? Идите сюда и поздоровайтесь с ней. Она ребенок, а не вирус, — проворчала она. Это прозвучало намного похоже на Рукию, которую они знали: упрекать их за что-то столь же незначительное, как их неспособность должным образом поприветствовать своего ребенка, которому всего несколько часов от роду и который не понимает почти ни одного слова разговорной речи.       Неудивительно, что Орихиме двинулась первой. Снедаемая волнением и страхом, дрожащая от кончика заколки до носков ботинок, она примостилась на краешек кровати рядом с Рукией. Но когда она посмотрела на сверток, ее руки взметнулись к лицу, и робкий взгляд сменился самой настоящей радостью.       — О-ох… Рукия-сан… Ренджи-кун, — Орихиме тихо ахнула. — Она прекрасна.       Она с надеждой посмотрела на Ренджи и Рукию.       — Мм, могу ли я… это нормально, если…       — Хочешь подержать ее, Иноуэ? — подсказала Рукия, нежно улыбаясь.       — Да! Пожалуйста! — Орихиме улыбнулась и протянула руки.       Осторожно, под умиротворенным взглядом Ренджи, Рукия передала свою дочь Орихиме.       — Обязательно поддерживай ее головку, — проинструктировала ее она. — Вот так, Иноуэ. Вот.       В ту же секунду, когда Рукия отдала младенца Орихиме, произошло какое-то волшебство.       Лицо его подруги озарилось самой лучезарной улыбкой, которую когда-либо видел Ичиго, и внезапно ему стало казаться, что все ее тепло и мягкость умножились в геометрической прогрессии. Пока он с удивлением смотрел на нее, она поместила ребенка в колыбель своих объятий так плавно и нежно, что казалось, что она всю свою жизнь только и делает, что держит детей. Совершенно непринужденно играла она роль заботливого родителя: по-матерински держа малышку, она в какой-то степени выглядела более естественно, чем Рукия, настоящая мать этого ребенка.       Если подумать… то возможно, он просто предвзято к этому относится. Существовала огромная вероятность, что полученное огромное количество ударов по лицу от Рукии, возможно, серьезно повредило его способность думать о ней как о «матери».       Когда Орихиме посмотрела на него, даже ее глаза сияли.       — Ичиго-кун… Садо-кун, — прошептала она со слезами на глазах и протянула сверток парням, убедившись, что она все еще правильно его держит. Вместе они подошли и посмотрели на спящего, запеленованного ребенка.