***
Ханна звонко рассмеялась. — Правда? Вы заметили? На лицо девушки падали назойливые лучи солнца, вынуждая последнюю зажмурить глаза. Она подняла руку вверх, закрываясь от них ладошкой, но это мало чем помогло ей. Она сидела на траве, уперевшись коленками в землю, плела венок из простых, но красивых цветов — светлых ромашек и игривых колокольчиков. В воздухе повис свежий аромат зелени. Это на самом деле бодрило. Сегодня был удивительно солнечный день. Оправданный этим солнцем день. — Обычно ты ходишь без неё. — улыбнулся он. Однако, даже витамин D не был в силах помочь мистеру Локхарту избавить его от хронической бледности и мешков под глазами. А его улыбка только сильнее подчеркивала их. Но Ханну дефекты в нем ни разу не отталкивали. Нет, ни капли. Эти глаза, о эти глаза чистейшего неба — в них хотелось смотреть безотрывно. Локхарт сидел немного подали от неё, на скамейке, наблюдая за ловкими движениями пальцев юной особы. Они с удивительной скоростью переплетали стебельки зелени в красивый и аккуратный венок. Она ощущала этот взгляд на себе, чувствовала, как он смотрит на нее. И Ханне нравилось это чувство до боли в груди. — И как? — она лукаво взглянула на него. Честно, за последние дни ей стало намного легче общаться с этим человеком. Будто Локхарт с каждым новым словом тянул эту девочку к себе, как за поводок, пусть и неосознанно. Но он это делал. Постепенно, но верно, завоевывал её доверие, её сторону, отбирая безвольную девочку у Тирана Фольмера. А Ханна… Вовсе не замечала того, как становилась все ближе к Локхарту. — Что? — он в непонятках вскинул бровь. — Ну. Мне идёт? — она указала на свои и без того пухлые губы. Сегодня же они были еще больше. Создавалась иллюзия размера из-за яркой помады, которая выделялась на фоне её невзрачного вида. Вообще, Ханна не красит губы, но сегодня решила попробовать. Ханна уверяла себя в том, что это только эксперимент. Но она ведь знает, что причина этого — мистер Локхарт, и только он. — Это чудесно. — с усталой улыбкой выдохнул мужчина. Ханна с самого утра заметила, что он ходит, вечно чем-то встревоженный и обеспокоенный. Оно и понятно, после того, что Локхарт пережил, ему было тяжело прийти в своё привычное состояние. Да и угнетающее чувство бездействия все больше его подавляло. С каждым днём он выглядел все хуже. Гидротерапия даже отчасти не помогала ему справиться с хандрой. Каждый раз, когда Локхарт выходит в коридор, его не оставляет навязчивое чувство, что кто-то может взять и словить его, а потом медленно и мучительно убить. В каждом сотруднике он видел угрозу. Паранойя? Возможно. Но опасения Локхарта не могут быть напрасны. Он ведь не сумасшедший. По-крайней мере, он всем сердцем надеялся на то, что он не сумасшедший. — Вы в порядке? — Ханна поднялась с травы, отряхнув платье от зелени, неспешным скованным шагом подошла к сидящему на скамье. В руках она нервно теребила сделанный ею венок, перекидывая его то в одну ладонь, то в другую. — Д-да… Безусловно. — он неуверенно поднял голову. — А что? — Вы лжёте мне. Вы выглядите расстроенным. — тихо произнесла юная девушка, опускаясь рядом с мужчиной, вместе с этим опуская венок на голову Локхарта. С ним он выглядел гораздо безобиднее, по мнению Ханны, чем обычно. Локхарт растерянно захлопал глазами, с неким удивлением уставив свой взгляд на собеседницу. — Это сложно. — Опять? — Ханна надула губки от обиды. — Всегда. — Локхарт потёр руками своё лицо. Он все ещё не был ни в чем уверен. Он не имел право говорить Ханне то, что сам считает недостоверной информацией. Девушка подвинулась ближе к нему, соприкасаясь с ним телами. Она осторожно потянула руку к его ладони и, едва сжимая её, открыла его лицо. Чтобы он смотрел на неё. Оттуда на неё смотрели глаза, полные беспокойства. — Доверьтесь мне. Я же ваш друг. — тихо сказала кареглазая. Когда их пальцы сплелись, они оба опустили взгляд вниз, на их руки. Эти касания… Как бальзам на душу. Для обоих. Локхарт шумно выдохнул, без конца ломаясь и переговариваясь в мыслях сам с собой. Его брови были нахмурены, а смутный взгляд выражал яростное желание излить все то, что он думает об этом месте. Ведь Ханна — причина, по которой он ещё не совершил самоубийство. Каким-то волшебным образом, она не давала ему упасть духом, будто этот дух — и была сама Ханна. …И тут, увязая в этих больших круглых глазах, Локхрат понял, что боится не за свою жизнь. Нет, за свою никчемную жизнь он уже давно перестал печься. И даже не за жизнь пациентов. А за жизнь ни в чем неповинной девочки, не знающей всех пороков человека, не познавшей худшие вещи мира. Она не заслужила этого. Это была она. Девушка, сидящая напротив, изучающая его ладонь своими тонкими пальчиками. Было в ней то очарование, чего не было в других девушках, которых он встречал до неё. Чистота взгляда, наивность, честность во всем. И — о Боже — эта редкая улыбка. «Только не это…» — подумал Локхарт, в мыслях ругая самого себя. — Ну же, смелее. — прошептала она и отпустила его руку. Она аккуратно взяла в тёплые ладошки его пояс от белого халата, который то и дело болтался туда-сюда, и стала заботливо завязывать его, дабы он не испачкался. — Ханна… Ты знаешь, что это за место? — спросил мужчина, указав на странную постройку, где, по предположению миссис Уоткинс, раньше находилась церковь. Только Бог знает, где теперь эта женщина. — Я. — Ханна неуверенно обернулась назад. — Извините, но… — она замотала головой. — нет. — не слышно, едва двигая губами, ответила она. Мужчина с досадой поджал губы. — Пойдём. — Локхарт взял в руки костыли и поднялся с деревянной скамьи. — Куда? — девушка опешила. — Я покажу тебе кое-что. Он хочет ей что-то сказать? Она выслушает его. Показать? Она посмотрит. Все что угодно — лишь бы быть с ним рядом.***
Все то время, что они шли по коридорам, Ханна без конца оглядывалась и оборачивалась, что не могло не насторожить мистера Локхарта. — Все хорошо? — он остановился у двери своей палаты и вопросительно взглянул на девушку. — Да-да. — он с испугом посмотрела на него и пулей залетела в комнату. Только бы не попасться на глаза директору Фольмеру! Только не ему. — Ты чего? — Локхарт аккуратно закрыл за собой дверь на замок. Ему не нужны были чужие лица, уши, глаза, и вообще, информация, которой он хотел поделиться с Ханной, была весьма деликатного свойства. Никто, абсолютно никто не должен знать. — Мне. запретили общаться с вами. — робко ответила юная Ханна, стыдливо прикрывая лицо своими волосами, она отвернулась к окну. «Прекрасно,» — подумал американец с такой язвительной улыбкой на лице. — «ей осталось запретить еще и выходить на улицу, тогда она точно станет „принцессой в замке с драконом“. Не жизнь, черт возьми, а сказка.» Локхарт просто на дух не переносил этого лицемерного подонка, так теперь он еще и пытается разорвать единственную ниточку, связывающую его и Ханну. Ну уж нет. Не выйдет. — Почему вы улыбаетесь? — она недовольно поморщила свой носик. — Это глупо. — он встряхнул головой, избавляясь от непроизвольной улыбки, совсем не входящей в планы мужчины. — Что тебе еще нельзя? — он сузил глаза и развел руками от переполнявшего его возмущения. — Нет, погоди, не так. — Локхарт покачал головой. — Ответь мне: Что тебе можно? — Ну… Директор Фольмер позволяет мне гулять до заката, а дальше — комендантский час. — ответила Ханна, с особым интересом накручивая на свой палец локоны волос. Со стороны мужчины послышался недоверчивый смешок. — Что в этом смешного? — Ханна скрестила руки и надула губы, отвернувшись в другую сторону. Иногда она не понимала этого человека. Да что скрывать — она всегда его не понимала! Завсегда он вел себя эксцентрично и вызывающе, грубил персоналу, творил, по мнению юной девушки, совсем некорректные вещи. Ханна так и боролась с желанием спросить: зачем это все? Но от раздумий девушку отвлекло невнушительное количество личных вещей жителя палаты: наручные часы дорогого происхождения, кажется, которые уже не ходят; пустая коробка от каких-то таблеток, сигареты, неуклюже спрятанные за полотенцем, пропитанным каплями запекшийся крови. Это все было, конечно, ужасно интересно, но ее внимание приковал к себе лежащий рядом бумажник. И пока владелец всех этих вещиц копошился и в срочной спешке собирал разлетевшиеся кроссворды в разные стороны, Ханна с необычайно невозмутимым видом успела полапать дорогой кошелек из натуральной кожи, открыть его и осмотреть каждую кредитную карточку. — Сейчас. Уже почти все… — пробубнил Локхарт. С броским трудом ему давалось собрать все потерянные на полу кроссворды в одно целое, как было прежде. — Генри, — глухо, почти беззвучно, произнесла Ханна. Но достаточно громко для того, чтобы ее слова были услышаны. Локхарт на мгновение замер, словив своим слухом это имя из девичьих уст. Откуда…? Ханна сидела на кровати, поджав ноги под себя. В ее руках — паспорт на имя Локхарта. — Эй! — в негодовании воскликнул он и кинулся к Ханне, которая совершенно не стыдилась того, что брала чужие вещи без спросу. Кажется, приличию Фольмер Ханну учить даже не пытался. — Это ваше имя? — она оторвала взгляд от строчек текста в паспорте и вскинула голову, обратив свой, искренне полный удивления взгляд, на мужчину. — Гаррисон Томас Локхарт Младший. — дополнил он с каменным лицом, остановившись перед ней. — Зачем? — она скривилась и поежилась, услышав такое длинное имя. Запомнить? Едва ли. — Что? — мужчина моргнул. — Такое длинное имя… Я думала, вы — просто Локхарт. — ее взгляд растерянно забегал по комнате. — Это фамилия. — Фамилия? — Да, но ты можешь называть меня Локхарт. — он аккуратно забрал из рук девушки свой документ, соприкоснувшись своими пальцами с пальцами Ханны, от чего последняя вздрогнула. Молодой мужчина жестом указал ей встать и показал на письменный стол перед окном, что она, в частности, и сделала. Там располагалась целая вселенная кроссвордов! Ханна ошеломленно осмотрела все, что лежало на столе. Кроссворды стали еще более внушительнее, чем были ранее. — Это те самые кроссворды? — удивленно сказала она, наклонившись к столу, дабы ближе познакомиться с тем, что написано в этих маленьких клеточках. — Те самые. — подтвердил Генри. — Это что-то вроде моего личного расследования. — он почесал переносицу и оперся о стол, так ему было гораздо легче, нежели опираться о костыли. — Как детективное расследование? — Приблизительно. — Локхарт аккуратно поправил листочек, лежащий неровно. Он мозолил ему глаза. — Вау. И в чем оно заключается? — Вот о чем я и хотел поговорить с тобой. Дай слово, что никто не узнает о нашем с тобой разговоре. — с серьезным видом обратился к Ханне он. — А. Л-ладно. — она кивнула. — Даже Фольмер. — добавил Локхарт. Ханна отвела взгляд. Голубые проницательные глаза мужчины пробирали до костей. — Хорошо. Генри еще несколько секунд смотрел на девушку, затем перевел свой взгляд на поверхность стола, забитой бумажками и вырезками. — Не сочти меня странным, но я выяснил, что далеко в прошлом, когда этот замок еще принадлежал семье ФонРайхмер, здесь проводили ужасные манипуляции над людьми. Какие именно — не могу сказать… В общем, я считаю что, то, что происходило в прошлом, возобновилось. — Вы хотите сказать, в этом замешан директор Фольмер? — она ошеломленно смотрела на мужчину, не веря своим ушам. Все это звучало так глупо, как детская сказка на ночь, но, не смотря на это, доля Ханны все же поверила в слова американца. — Заметь, это ты сказала. — брокер повернулся к Ханне лицом, давая ей рассмотреть себя ближе. — Такого быть не может. — Как ты объяснишь тогда то, что люди отсюда не возвращаются? — Значит, они нездоровы… — неуверенно промямлила она. — Нет! Дело не в этом, Ханна. — он отошел от стола и развел руками. — Понимаешь, люди здоровы только до того как попадают в это место. И ты, ты тоже здорова. — твердо доказывал он, так яро, что его лицо искажалось от эмоций. Ханна не была уверена в его словах, но и в том, что знала до этого, она начала сомневаться. — Но директор Фольмер говорит… — Фольмер! Фольмер может вешать лапшу на твои уши, пользуясь твоей несмышленостью! Как ты не понимаешь, он может говорить тебе все, что угодно, и ты в это поверишь. Открой глаза, Ханна. — уже как-то устало и умоляюще протянул он. — Но он заботится обо мне. — чуть слышно прошептала она. — И ничего не говорил про твоего отца? — с усмешкой задал он риторический вопрос, снова вернувшись к столу. — Ничего себе, забота. — Когда я поправлюсь, я увижу его. — Ханна нахмурилась. — Поправишься от чего? — он с недоумением посмотрел на нее. — Ты здорова, пойми же! Абсолютно здорова. Тебе не нужно лечение. Боже. О чем вообще речь, когда тебя поят еще и этой штукой? — он без всякого стыда вытащил у нее из-под тонкой ткани платья кулон с сосудом, не нарочно касаясь ее декольте и ключиц. Щеки Ханны тут же вспыхнули красным цветом, это заставило ее впасть в ступор. Она молча смотрела на него. «У него такие холодные руки…» — пролетела мысль в голове Ханны — «Такие…» — Что это? Ответь мне, что это за витамины такие? — прошептал он, сжимая пузырек между указательным и большим пальцем. — Директор Фольмер не сообщал мне. — ее голос слегка задрожал. Она не могла точно сказать, по какой именно причине это происходило, ее сердце застучало быстрее. Все прежние мысли в мгновение покинули ее голову, будто их что-то насильно вытолкнуло оттуда. — Не удивительно. Этот директор, вообще, чудик какой-то. Тебе стоит быть повнимательней в нему. — последующие слова американца буквально пролетели мимо ушей юной Ханны, которая была полностью погружена в свои раздумья. Карие глаза были опущены вниз, рассматривая каждую вену, каждую пору, каждый волосок на мужской ладони. — Руки… — Руки? — Локхарт опешил. У нее привычка что-ли такая: говорить слова невпопад? — Почему они такие холодные? — тихо спросила она с детской наивностью в голосе. Поднимает голову на молодого мужчину, от резкого движения чуть не ударившись с ним носами. От нарастающей неловкости Ханна вся сжалась. Она еще никогда не находилась на таком опасном расстоянии рядом с ним. Слишком близко, чересчур. Настолько, что дыхание невольно перехватывало, само по себе. Как будто оно жило своей жизнью. И конечно же, Локхарт заметил это в силу его дотошной внимательности. — Понятия не имею. Ханна не отстранялась от него, не отталкивала, она просто замерла, боясь шевельнуться. При всем этом она наслаждалась его ароматом, его размеренным дыханием, что отдавалось в пухлые губы девушки. Заглушенный запах табака не казался таким уж и противным. Локхарт медленно убрал пузырек с неприятной на вкус, да и на запах, жидкостью, обратно под ткань. Девушка следила за его действиями, сохраняя молчание. Каждый раз, когда он касался ее кожи, он оставлял невидимый ожог на ее теле. Такого не было, когда ее касался Генрих Фольмер или прочие врачи. С мистером Локхартом по-иному. Когда она познакомилась с ним, Ханна тут же заметила, как стала меняться. Не только психологически, из-за первой влюбленности, но и физически. Когда они разговаривали, ее грудь сдавливало приятное чувство. Когда он смотрел ей в глаза, ее физиономия становилась похожа на помидор. Все эти факторы приводят юную девушку в откровенное замешательство, раньше она никогда с таким не сталкивалась. Вот и сейчас — они находятся вплотную к друг другу. От этого у девушки что-то неконтролируемо сократилось внутри живота, заставляя краснеть еще больше. Она понятия не имеет, что это за порыв и что с ним надо делать. Однако Ханна уверена на сто процентов, доминирующая причина всего этого — Локхарт. В воздухе повисла тишина. Эту тишину безжалостно разрушил хриплый стон со стороны девушки, когда Локхарт не настойчиво коснулся ее губ своими. Мужчина понял, что она ни капли не умеет целоваться — да и это было очевидно, как ясный день. Он делал это так легко, невесомо, будто спрашивая разрешения. Ханна вся напряглась и сжала свои ладошки на его плечах, оттягивая ткань белоснежного халата. Ноги ее подкосились, но Локхарт удержал ее, избавив от падения. Она тихо выдохнула, когда он отстранил свои губы, давая ей привыкнуть к этому незнакомому чувству. Девушка медленно опускает веки, ее рот слегка приоткрыт. Она без лишних слов приподняла голову к нему, прося еще. Мужчина накрывает ее губы, огонь еще ярче вспыхивает между этими двоими. Его язык проталкивается вглубь ее рта, Ханна же в свою очередь совершенно неумело отвечает, медленными движениями сцепляя руки в замок на мужской шее. Ханна не желала открывать глаз, дабы в полной мере прочувствовать вкус поцелуя с мистером Локхартом. Запомнить и больше никогда не забывать. Ведь это лучшее, что могло когда-либо произойти с ней за всю ее жизнь. Слова не были нужны, вообще. Они и без этого понимали друг друга. Локхарт ощутил сладострастное вожделение и нежность по отношению к ней, безвозмездно давая, в частности, почувствовать Ханне тоже самое. Нет, это гораздо больше, чем просто влюбленность. Гораздо более сильное чувство. Честно признаться, Ханну накрыло ноющее чувство огорчения, когда Генри снова без предупреждения разорвал их поцелуй. Впрочем, в момент её посетили совсем новые краски эмоций — юная особа ощутила его губы на своей шее. Тело её впало с ступор, а спокойное дыхание на коже побуждало девушку дрожать, еле-еле цепляясь за мужчину, как за спасательный круг в море чего-то неизведанного и таинственного. Не было неприятно или отвратно, нет, напротив. Именно то, чего её тело так жаждало все время нахождения с мистером Локхартом. Его ничем незаменимые объятия, обнимающие её скульптурной красоты талию, его губы, так горячо целующие бархатную женскую кожу, ещё никем изученную. Все ещё кожу ребёнка. Локхарту казалось неправильным портить эту святую непорочность. Может, это и было слишком наивно, но все же, очень необдуманно. Он заставил себя развеять ненужное наваждение, отрываясь от лебединой шеи Ханны. Ханна лениво приоткрыла глаза, почувствовав отсутствие дыхания молодого пациента на своей шее. Её челка падала на лицо, прикрывая темные глаза, а в них, если приглядеться, можно было увидеть слезы. — Мистер Локхарт… Локхарт поймал себя на мысли, что то, как она произносит его имя, чертовски нравилось ему. — Прошу… Возбуждало. — Продолжайте… Сводило с ума. — Это так приятно… Он до помутнения разума хотел эту девчонку. Отбросив все моральные принципы, он всем весом прижимает её к столу и впивается в губы. Ханна ошалела от такой резкости, но не предприняла никаких попыток оттолкнуть мужчину. Однако она понятия не имела, каково это — первый раз. Конечно, что Генри мог ожидать от такой замухрышки и дочери Тирана? Будет глупым ожидать чего-то большего, от человека, который даже ни разу не пробовал пиво. Локхарт не останавливался до тех пор, пока Ханна не стала испытывать дискомфорт, в связи слишком грубыми и настойчивыми касаниями мужчины. Смущение окончательно поразило её ледянющей волной — он полез под её одежду. Наглые хватания ног и ягодиц вывели её из колеи. Сказать, что она была в шоке — значит ничего не сказать. — Ч-что вы делаете?.. — она нахмурилась, уворачиваясь от поцелуев, хотя недавно была очень даже не против. — Ты сама просила не останавливаться… — он не мог контролировать себя, все ещё пытаясь поймать её губы. Не этого Ханна ожидала. Она вообще не знала, чего ожидать, но инстинкты самосохранения заработали в ней как родненькие. — Я… Прекратите, мне неприятно. — уже громче произнесла она, положив свои руки на его грудь и толкнув мужчину от себя. Тот едва удержал равновесие и остался стоять на ногах. Чёртова нога! — Простите! — виновато пискнула она, поправляя помявшуюся юбку платья. Она как можно быстрее добежала до двери, дрожащими руками справившись с замком, скрылась с глаз Локхарта. Он с самого начала понимал, что этого не стоило делать. Что это — плохая идея. Что она слишком несмышлена, слишком напугана, как ребёнок, оставшийся в одиночестве. Локхарт не знает, что хуже: то, что она потеряла к нему всякое доверие, или то, что он по уши влюбился в девочку-отшельника.