***
Девушка с опаской шагала по темному коридору, ежесекундно поправляя платье, надоедливо съезжающее с плеч. Вторая ладошка судорожно сжимала ноющий живот. — Локхарт? — тихий женский голос раздавался по длинному коридору. Она звала его. И вновь, и вновь, она тщетно пыталась окликнуть его, но все ее слова в пустоту. Ханна поняла — Генри не было рядом, и это заставило девушку серьезно напрячься. Она не горела желанием снова остаться в одиночестве. Страх остаться без защиты пугал ее больше всего. Локхарт автоматически подарил ей защиту и спокойствие, позволяя ей находится рядом. Но сейчас он не рядом. Он бросил ее, как мусор, лишив невинности? Сбежал? Или, возможно, Фольмер снова схватил его? Ханне не хотелось думать ни о том, ни о другом. Оба варианта не блистали радужностью. Идти становилось все тяжелей и тяжелей, ноги едва несли юную особу. Ноющая боль в животе просто напросто не позволяла ей двигаться вперед. Каждый шаг приносил особую порцию боли. Ханна лишь догадывалась: это связано с их с Локхартом недавней страстью. Она даже и не думала, что этот весьма приятный процесс несет за собой такие неприятные последствия. — Ай… — глухо простонала кареглазая, затормозив прямо посреди коридора. Боль в животе колебалась, то вспрыгивая до небес, до утихая до полного спокойствия. От неприятного чувства Ханну отвлёк звук со стороны открытой двери. Оттуда просачивался свет, не от наступавшего рассвета, а от яркой лампы. Девушке показалось, что она услышала шаги, и тут же рванула к этой дверному проему, надеясь, что это никто иной как Локхарт. Но ей лишь показалось. — Локхарт? — с надеждой в голосе произнесла она, распахнув дверь нараспашку. Тут было пусто. Точнее, не пусто: был бассейн, изнутри освещённый лампами. Вероятно, его фильтр издавал дребезжание, схожее с шагами, это и спутало юную особу. Но Локхарта здесь не было. Издав печальный вздох, Ханна зашагала в сторону бассейна. Ей всегда было интересно: почему нельзя плавать в этой воде? Это же обычная вода, ничего такого… Сверхъестественного. Даже мылась она только очищенной фильтрованной водой. И к чему все это? Ханне очень хотелось бы знать. И когда-нибудь она узнает. Фольмер лишь каждый раз отвечал: «Это особый случай» и ничего больше. Никакой конкретики. Значит, раз она не больна, ей можно в ней купаться? Это же, черт возьми, логично. Опасливо коснувшись воды кончиками пальцев на ногах, девушка вздрогнула всем телом. Прохладно. — Ай! — от неожиданности выпалила она, но как ни странно, ногу не отдернула, а лишь глубже погрузила её в жидкость. Ещё холоднее. Вот уже вторая нога в воде до самых лодыжек. Ханна сама не поняла, как так внезапно в голову пришла идея ослушаться директора Фольмера… Хотя нет, она давно жаждала это сделать. Оставалось лишь её осуществить. И она сделала это. И это принесло ей эстетическое удовлетворение. Ткань непослушно оголила женские бёдра, поддаваясь тяжелому весу жидкости. Девушка невольно ахнула от прохлады воды, погрузившись в нее по самые плечи. Она приятно ласкала девичье усталое тело, будто выталкивая из него все переутомление за эти последние дни. Удивительно приятно. Но не надолго, ведь боль снова заявила о себе. Вдвое сильнее, вдвое громче, так, чтобы Ханна без сомнений отвлеклась на нее. — Ой… — тихо проскрипела она, согнувшись от уже режущей боли в животе. Она не понимает, в чем же дело. Раньше она такого никогда за собой не замечала и это ее настораживает. Нормально ли это вообще? А если нет? Что же делать?.. Алая-алая кровь, которую юная Ханна сначала в упор не замечала, мигом заполнила львиную долю бассейна. В то время, когда обычным девочкам мамы рассказывали о биологических процессах в их организмах, Ханна понятия не имела что с ней творится. Она пришла в откровенный ужас, осознав, что эта кровь не просто чья-то, а ее собственная. Она готова была начать биться в истерике от непонимания и тупика происходящего. Угри, приплывшие на кровь, не были галлюцинацией. Они не трогали ее, но кровь продолжала насыщать прозрачную воду ярким алым цветом. Тело дрожало и напрочь отказалось поддаваться движениям Ханны. «Это болезнь» — пролетело в голове девушки. Быть может, директор был прав? Она сглупила, что не прислушалась к его словам? Она сглупила, подарив Локхарту себя? «Он заражен, заражен, заражен» — мужской бас Фольмера отдавался в ее ушах и причитал одну только фразу. Это все вина Локхарта. Он был болен! Он заразил ее! Заражен... Страх, словно пелена, накрыл молодой несмышленый разум. Ханна, на дрожащих ногах, покинула воду и, чуть было не поскользнувшись на мокрой плитке, пулей выскочила в коридор. Страх играл очень злую шутку со своей хозяйкой.***
Генри всегда предполагал, что его окружают одни психи. Каждый человек, который проходил мимо, казался ему подозрительно спокойным. Казался ему… странным. Но здесь… И сейчас… Все не так. Все гораздо хуже. Сейчас Локхарт в этом окончательно убедился. У него не было сомнений, что все зомбированные люди, пациенты этого санатория — психи. Все врачи, которые дурят этим самым пациентам голову, превращая несчастных в овощей — тоже психи. Вся территория этого места — сплошная психушка! Подземная лаборатория: непонятные записи, выпотрошенные угри; эмбрионы, маринованные в формалине, подобно соленым огурцам. Безумие — этого отрицать нельзя. «Поскорее бы выбраться отсюда,» — с этими мыслями Генри прикрыл себе рот рукой, чтобы не дай бог, амбал, что стоит едва не рядом, услыхал присутствие здесь чужака. Увиденное заставило мужчину вжаться в стену. Труп пожилого старика, который был жив только вчера. Только вчера бедняга выиграл три партии карт подряд! Только вчера он радовался! Только вчера он еще дышал! Только вчера он был живым! А сейчас, обезвоженный, похожий на мумию, как говорилось в той легенде, его растерзали угри. Их было ужасающе много, необъятное количество. Не пересчитать. Они были похожи на змей в воде, кровожадных и… Таких ненасытных. Каждый забрал себе по кусочку, никто из них не остался голодным. Лишь кости старика полегли на самое дно. Локхарт и представить себе боится, какое еще количество костей лежат там, внизу. Скольких еще людей потопили, как щенят. Он не контролировал свое дыхание, он не мог его успокоить. Сил не было. Паника брала вверх над перепуганным брокером. Лишь когда шаги были у самого уха Локхарта, он очнулся, силой заставив себя преодолеть панику. Реакция была моментальной — он чуть было не получил металлической лопатой по голове, но к счастью, Генри увернулся. Увернулся он второй раз, и третий тоже, заставляя швейцарца рычать и плеваться от злости. Кажется, он матерился, только Локхарт не понимал его, ведь тот говорил только на немецком. Локхарту ничего не оставалось, кроме как защищать себя. Все остальные мысли не волновали его. Все потом. Главное сейчас — остаться живым. Остальное не имело значения. Все пролетело перед глазами за одну секунду. Так мимолетно: Локхарт вырубил своего противника, выскочил из пещеры; и вот он уже в здании санатория, со всех своих перебитых ног мчится к Ханне. «Вот она!» — ликующе подумал Локхарт и как угорелый кинулся к девушке. — Ханна! — Нет!.. — она остановилась. А если точнее, голос Локхарта остановил ее. На женских карих глазах блестели слезы. То ли слезы разочарования, то ли боли — непонятно. Или это была всего лишь вода, стекавшая по ее белоснежной коже? Девушка растерянно посмотрела на Генри, но дотронуться до себя ему не позволила. Нет, глаза все же были заплаканные. Он очень пожалел, что оставил ее одну. — Ханна, — выдохнул Гаррисон, протянув руку к ее ладони. — Нет, не трогайте меня. — ее губы задрожали. Ком подкатил к горлу девушки. Она была настолько подавлена, что готова была бежать прямиком к Фольмеру. — Ханна, нужно уходить. — умоляюще простонал он. — Я сказала — не трогайте! — крикнула Ханна. Ледяной удар маленькой ручонки сбил с ног взрослого мужчину, просто потому, что он не ожидал. И, к сожалению, не смог догнать Ханну. Не успел. Не объяснил ей, что к чему. Как же он сглупил! Как же сглупил!!!***
«Боже! Зачем он это говорит? Зачем он подвергает себя такой опасности? Ох, как же директор Фольмер будет зол! Как же он будет зол… » — Ханна переводила свой взгляд то на Локхарта, выступающего со своей длинной речью, то на Фольмера, взгляд которого грозил прибить парня на месте. Ей не скрыть — она ужасно боялась за Генри. Она полюбила его всем сердцем, и меньше всего хочет, чтобы ему причиняли боль. — Мистер Локхарт, в ваших интересах это прекратить. — четко, ясно и строго сказал доктор, едва сдерживая ярость. Фольмеру было откровенно начхать на всех пациентов — его волновала лишь Ханна, которая может пойти против него. А Генриху не нужны лишние проблемы с дочерью. Локхарт сделал вид, что не услышал Фольмера. — Вы все здоровые люди! — голос эхом разлетелся по комнате. Все та же нагнетающая тишина и скрипы стульев. Старики, поочередно встающих со своих мест. — Да! Да! Вставайте! Вы все здоровы! Совершенно здоровы! — нервно дыша, усмехнулся Локхарт. На мгновение он ощутил ликование. Вкус вожделенной победы. На секунду Генри показалось, что у него еще есть шанс. Но все было… Лишь иллюзией. Жалкой иллюзией его победы над вездесущей болезнью. — Я совершенна больна… — Я больна… — Я болен… — Мы ужасно больны… — Нет… — прошептала Ханна, дернувшись, чтобы помочь Локхарту, но Питерсон удержал ее крепкой хваткой, не давая сдвинуться с места. — Что... Что вы... — американец стал в панике оглядываться на окружающих его «зомби». Они и в правду были похожи на тех, кого так любят показывать в фильмах о зомби-апокалипсисе. Отличие было лишь в том, что они были не мертвецами. — Что они делают? — прошептала Ханна, обратившись к врачу, но тот лишь отрицательно покачал головой. — Нет! Нет! Не трогайте меня! Нет! Помогите! Нет! — отчаянно вопил он, тщетно пытаясь выбраться из цепких лап «овощей». Их было слишком много. — Нет… Нет! — голос Ханны стал громче. — Нет, пожалуйста, отпустите его. Он ни в чем не виноват. — Он болен. Ты сама это понимаешь. — спокойно сказал директор Фольмер, говоря чуть громче, но вопль Локхарта ему точно не перебить. — Вы должны отпустить его! Отпустите его! — Не имеем права. Ханна, иди поспи. Сегодня у тебя будет сложный день. Давай без капризов, будь хорошей девочкой. — строго сказал Фольмер, погладив ее по волосам. — Питерсон, отведите ее в свою комнату. И проследите за тем, чтобы она не вздумала ослушаться меня.