Вы ненавидите меня так страстно

Глава 5. Мужской клуб

      Ремарк хорошо писал о войне. Моран хоть и не был ценителем и литературоведом, но мог сказать, что книга ему нравится. Неспешно куря, он переворачивал страницу за страницей, погружаясь в то далёкое время, когда война вырвала из многих тысяч домов не подростков, а совсем ещё детей. Детей, которые не успели вырасти, они сразу превратились во взрослых, стали опытнее и старше тех взрослых, которых оставили дома, но при этом не научились жить в этом мире. Они могли только воевать, даже по возвращению домой. Они надышались смертью и гарью, принесли в своих лёгких остатки пепла, и смотрели на мир чужими глазами. Каждый из тех детей умер ещё до войны. Кто вернулся? Вернулись чужие.       Морану нравились эти мысли о потерянном поколении. Нравилась сама эта формулировка и её суть, то, как это просто и понятно описывал Ремарк. И выдыхая в открытое окно струю дыма, Себастьян думал о том, что и сам потерял часть себя на войне. Он давно был мёртв. Даже телефон его бывшей женщины не отвечал. Холодные гудки обжигали, словно подчёркивая то, что Морану не место в мире живых.       Однако ожить пришлось быстро. Как только Себастьян услышал шлёпанье босых ног по полу, то тут же выкинул сигарету в окно, и закинул в рот жвачку, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы убить запах курева.       Джим, как Себастьян и предполагал, босой влетел на кухню. Только оказался он не просто босым: штанов на нём также не было, благо длинная рубашка (явно не по размеру) доходила до середины бёдер и прикрывала бельё. Моран только вскинул брови, немного удивляясь этой непосредственности, и отвёл взгляд, а вот Джим вздрогнул, когда увидел его.       – Твою мать… вечно забываю, что ты тут, – пробурчал он и потянулся за банкой кофе на верхней полке, из-за чего рубашка предательски приподнялась.       Моран промолчал. Он привык к тому, что у Джима по утрам не самое благоприятное настроение, особенно после долгих бессонных ночей, которые он проводил за дурацким компьютером. Вот и сегодня он явно не выспался, раз то и дело швырялся посудой и бухал чайником. Себастьян всё же поднял взгляд, видя, что хозяин квартиры выглядит взъерошено и дёргано. Красные глаза за стёклами очков казались болезненными, а дрожащие пальцы выдавали нервозность. Но в следующую секунду Себастьян думал о том, какие же у Джима худые ноги. Совершенно не мужские, и со спины его можно было принять за подростка.       – Ты опять курил? – поморщился Джим, оборачиваясь к Морану. – Отвечай, когда с тобой разговаривают!       – Курил, – лениво отозвался Себастьян, переворачивая страницу. – Ты и сам дымишь, так что не начинай.       – Я в своём доме имею право курить, а ты нет! – противным голосом ответил Джим и состроил такую физиономию, что полковнику захотелось проехаться по ней кулаком. – О, ты читаешь! Даже и не знал, что ты умеешь.       Моран снова терпеливо промолчал. Он не собирался напоминать о том, что Джиму прекрасно известно о его образовании. Итон, Оксфорд. Мерзкий наниматель игнорировал всё это, как и то, что Моран в своём возрасте дослужился до полковника, и это, по идее, стоило уважения. Но Джим не умел уважать никого и ничего кроме себя, и, что ещё хуже, постоянно пытался вывести Себастьяна из себя.       – Что читаешь? – спросил Джим с привычной дерзкой интонацией в голосе.       Моран лениво глянул на него, отмечая, что, несмотря на всю свою браваду, парнишка был напряжён. Он обхватил чашку с горячим кофе двумя руками, грея пальцы, словно ребёнок, и выжидающе смотрел на него, можно даже сказать, капризно. Конечно же, пахло очередной провокацией. Джим ненавидел Морана. Моран не переносил Джима.       Их чувства были почти взаимны.       – Ремарк, – лениво отозвался Моран. – «Возвращение».       – «Солдаты, возвращённые отчизне, хотят найти дорогу к новой жизни» … - задумчиво произнёс Джим. – Не знал, что у псов вроде тебя есть склонность к чтению столь интересной литературы.       – Джим, на будущее, – ответил Моран, захлопывая книгу. – Ещё раз назовёшь меня псом, и питаться в ближайший год будешь через трубочку, понял?       – Больно надо, – бросил парнишка, спешно покидая кухню.       Моран выдохнул: он опасался, что в любой момент может всё-таки сорваться. Никакие деньги не стояли этого постоянного мозгоклюйства от взъерошенного воробья, никакие обязательства и долги. Джим играл с огнём и рано или поздно рисковал обжечься.       В тот вечер, когда произошёл взрыв, Себастьян привёз Джима к себе. Первое время парень был не в себе: он молчал, смотрел в одну точку, а затем стал бросаться оскорблениями и выводить Морана из себя. Между ними случилась небольшая потасовка, стоившая Джиму разбитой губы. Утром они оба были мрачнее некуда, но ничего не сказали Чарльзу, который приехал за своим другом.       Через пару дней Себастьян получил смс от М. Тот приказывал охранять Джима, а за верную службу обещал рассмотреть возможность списания части долга. Моран согласился, но вовсе не из-за денег.       В эти два дня, что стали незапланированными выходными, он начал наводить справки о Ричарде Бруке, Чарльзе Магнуссене и М. Себастьян не умел пользоваться компьютерами, но быстро освоился, когда посетил местную библиотеку с интернетом. Через сеть он нашёл информацию о том, что Ричард Брук, парень двадцати четырёх лет родом из Ирландии, был актёром. К статьям даже прилагались фотографии Джима в белом халате и очках, но не в тех, которые он носил ежедневно в пластиковой оправе, а в более строгих и деловых. На родине, если верить статье, его прекрасно знали, а сериал назывался «Неотложка». К своим годам Ричард уже прославился как театральный актёр и даже играл Гамлета.       Эта информация казалась Морану странной. Каким же ветром актёришку занесло к человеку с инициалом «М»?.. Нехватка денег? Нереализованные таланты? Стечение обстоятельств? На этот вопрос ответа так и не было.       О тридцатишестилетнем Чарльзе Магнуссене информации было чуть больше: окончил престижный университет, работал журналистом, затем долго пробивался со своей колонкой новостей к известности. Пару лет назад стал выпускать свою газету, как предположил Моран, с помощью и подачи «М», потому что информация, чаще всего публикуемая им, была скандальной и провокационной, но правдивой. Помимо этого: жена, развод, интересы… всё это было, но ничего, что навело бы на самую загадочную личность этой цепочки. М снова ничем себя не выдавал. Возможно… Магнуссен и был мистером М?       Про М ходили самые невероятные слухи. Кто-то говорил, что он молод, кто-то говорил, что стар, а кто-то и вовсе уверял, что это женщина. Одно было точно: за короткий срок М сумел подмять под себя несколько организаций и, возможно, способствовал делу террористов ИРА.       – Этот М цепкий парень, – сказал Себастьяну по телефону его старый военный друг. – Многие уже зуб на него точат. Он отбивает точку за точкой, дело за делом, но не поддержку или статус. Немудрено, если скоро на него объявят охоту. Это кто-то очень умный, пробивной, но, как мне кажется, неопытный. Кстати, Себастьян, мне тут шепнули…       – Что? – спросил Моран, устало потирая переносицу и не понимая, как именно один человек мог в себе всё это совмещать. Да и в проклятой телефонной будке было душно. – Сначала скажи мне лучше про Брука. Ты проверил? Точно есть такой актёр?       – Весьма мелкий, но есть. В буквальном смысле мелкий. Низенький такой, худущий, чернявый.       – Да, похоже, что он… – задумчиво сказал Моран. – Театр? Кино?       – И то, и другое. Так вот, я хотел сказать ещё про М… У наших ходят слухи, что заказ на тебя… ты же был заказан, ты в курсе? Так вот заказ на тебя якобы прошёл через М. Он ведь раздаёт советы.       – Советы? – нахмурился Моран.       – Да. Советы о том, как лучше организовать преступление. Уже не знаю, зачем ты про него копаешь, но, вероятнее всего, запихнул тебя в индийскую тюрьму именно М. А драка, из-за которой тебя выгнали, тоже вероятно была подставная.       Повесив трубку, Моран прикрыл глаза. Могло ли быть так, что М организовал его увольнение, затем сбагрил в вонючую тюрягу, а после сам же выпустил? Напоминало настоящий бред. И всё же в тот день Себастьян напился. А затем получил смс от М и принял новую работу в виде охраны Джима.       Мальчишка оказался просто невыносимым. Джим нарочно саботировал любые действия Морана, дерзил и хамил, смеялся над ним, проверяя выдержку полковника. Джим явно не переносил Морана, считал его вонючим мужланом и откровенным тупицей, а Себастьян был об объекте своего внимания примерно такого же мнения. Моран считал его капризным, заносчивым и истеричным, с непонятно по какой причине завышенным мнением. Мальчишка, самый настоящий мальчишка: Моран смотрел на Джима не только с высоты своего звания, но и с позиции довольно большой разницы в возрасте.       Иногда Морану казалось, что Джим с ним играет. Да и не только с ним. Он мог мурлыкать с Магнуссеном, очаровывать его, а затем отчитывать и что-то требовать. Порой он строил из себя тупого недоноска, а потом утыкался в яркий монитор, становясь настоящим гением. Он менялся слишком быстро, подстраиваясь под окружающую среду.       Пару раз Себастьян наблюдал, как Джим посреди ночи перебирает пожелтевшие кнопки на клавиатуре и что-то выписывает на бумагу. Свободные футболки и джинсы делали его визуально более уязвимым, и забавно было наблюдать, как Джим порывисто отбрасывает карандаш, набивает что-то на клавиатуре, а затем снова марает листы своими набросками.       Себастьян мало что понимал в этом огромном белом ящике под названием «компьютер» и не знал, почему Джим постоянно за ним сидит. Иногда он получал сообщения на пейджер, читал их и улыбался, тут же звонил кому-то и говорил, что у него есть гениальная идея.       После утреннего инцидента на кухне, Моран держался от Джима подальше, не желая становиться участником очередной ссоры. Тот наконец-то оделся и вновь упал за стол, что-то шустро перебирая на клавиатуре, а Себастьян расположился в соседней комнате с книгой в руках. В эту квартиру они переехали после взрыва лофта. Моран был вынужден оставить свой дом, что круглые сутки быть рядом с Джимом, которого от этого уже соседства явно тошнило. Моран испытывал нечто похожее, но молчал. Он сопровождал Джима в спортзал, бассейн, на встречи и даже в клубы (последнее бесило объект наблюдения больше всего другого). И за столь короткое время Моран понял, что Джим не только не слабо пьёт, – он явно принимает наркотики.       – Я вечером по делам, – сообщил Джим, появляясь на пороге комнаты. – Сегодня без охраны.       – Это решать не тебе, – устало ответил Моран, закидывая ногу на ногу. – Только если М даст добро.       – Слушай, – Джим раздражённо взъерошил свои волосы. – Так не пойдёт. У меня и без тебя охрана идеальная, моя конспирация….       – Идеальная? – усмехнулся Моран, поднимая взгляд от книги. – Вот наивный ирландский мальчик.       – Сколько раз говорить! – рассердился Джим. – Я тебе не маль… что? – он внезапно нахмурился и покрутил пальцем в воздухе. – В смысле… ирландский?       – Что? – невозмутимо уточнил Моран, делая вид, что не понял, о чём вопрос. – Ой, точно, у тебя же идеальная конспирация, чего это я. Знаешь, любой, кто переберёт список двенадцати программистов мистера М рано или поздно узнает, что ты ирландец.       Джим явно опешил. Он нахмурился и тряхнул головой, смотря на Морана с таким недоверием, словно с ним внезапно заговорила мебель. Полковник даже устал раздражаться из-за того, что его в этом считали тупицей, ещё больше он устал искать причины этой ненависти и неприязни. Неужели Джим всё ещё дулся за то, что получил втык тогда в клубе? Сам был виноват.       – Поясни, пожалуйста, – внезапно вежливо попросил парень.       – Что? – Себастьян вскинул брови и состроил самое тупое выражение лица из всех возможных. – Гав-гав! Гав! Я же пёс, я ничего не понимаю в таких вопросах.       Сказав это, он уткнулся в книгу, едва скрывая довольную улыбку. Сегодня полковник был полностью доволен собой. А вот Джим явно закипал: его даже начало потряхивать от ярости, но благоразумие взяло верх. Мальчишка выдохнул и успокоился, насколько это было возможно.       – Ты хочешь, чтобы я извинился? – нервно спросил Джим, но Моран его проигнорировал. – Ладно… Ладно, извини за пса, больше так не буду! Как ты узнал про двенадцать программистов?       – У меня есть связи, – ответил Моран, смягчаясь. – Старые армейские друзья, сослуживцы, есть знакомые в криминальной среде. Я наводил справки на М, узнал, что к нему ведут двенадцать ребят, которые работают на него и сидят в разных точках мира, прямо как ты. Но, внезапно, ни в одном из них я не узнал тебя, даже в том, за кем закреплён Лондон. Из чего делаю вывод, что все они – «липа». Но поверь, тебя может сдать ближайшее окружение или Магнуссен, если его прижмут. Своё имя ты раскрыл мне в клубе, на флешке было написано «Ричард Брук». Я узнал много интересного о Бруке. Есть профессионалы, которые ещё быстрее добудут эту информацию. Ты вроде и выстроил вокруг себя защиту, Джим, но она далеко неидеальна.       Джим задумчиво промолчал. Он нахмурился, постукивая пальцем по двери и переваривая такие новости. Моран не знал, что удивило его больше: что кто-то докопался до таких нюансов или то, что сделал это именно полковник.       – Дело в том, что ты не доверяешь другим людям, – заметил Моран, пока Джим пребывал в своих мыслях. – Делаешь всё сам, один. Это глупо и неправильно.       – Как им можно доверять? – Джим забавно наморщил нос. – Они же… тупые! Им как собакам достаточно кинуть кость и сказать «фас», но на большее они не способны!       – О-о-о, как всё запущено. Мне тебя жаль, – сделал вывод Моран, захлопывая книгу и вставая с кресла. – С таким подходом ты сдохнешь, и даже я не помогу.       – Ты куда это? – спросил Джим, когда полковник обошел его, покидая комнату.       – К себе, – бросил Себастьян. – Позовёшь, если что. И не вздумай уходить.       Через двадцать минут Моран получил смс от М, в котором было написано, что он на сегодня свободен. Себастьян охотно плюнул на Джима и его капризы, переоделся и отправился на прогулку.       Сначала он несколько раз вызванивал Дженни, но она так и не ответила. Себастьян гулял по тихим ночным улочкам, подставляя лицо под моросящий дождь и думая, когда же он успел её потерять. Тогда, когда не вернулся из Индии, став охотником, или когда перестал писать из-за тюрьмы? М отнял у него не только службу, но и женщину.       Ответ на свои вопросы Моран получил в смс. Несколько раз прочитав сообщение, он размахнулся и выбросил телефон как можно дальше. Затем долго искал его в кустах, зная, что не может остаться без связи с М или Джимом. Благо телефон нашёлся достаточно быстро. Экран был разбит, но имена и цифры остались читаемы. Удалив злополучное смс, Моран направился в одно проверенное место.       Бордель, который держал старый знакомый Себастьяна, располагался далеко от центра, но имел неплохую репутацию. В последний раз Моран был тут лет десять назад, и теперь решил повторить прошлый опыт, чтобы напиться, забыться и расслабиться в объятиях шлюхи. Но стоило ему переступить порог заведения, окунуться в эту атмосферу и увидеть практически раздетых официанток и стриптизёрш, как перед глазами встал текст того самого сообщения.       Немного подумав, Моран покинул клуб и отловил на входе одного из завсегдатаев таких мест, интересуясь другими подобными заведениями. Через сорок минут он оказался перед элитным мужским ночным клубом. Именно «мужским», потому что слово «гей» Себастьян даже не желал прокручивать в своей голове. А всё проклятое сообщение от Дженни!       Некоторое время Моран стоял поодаль, наблюдая, как в клуб заходят одиночки и пары. Вели они себя крайне непристойно и бессовестно, от подобного зрелища хотелось уйти. Но пустота, образовавшая внутри после слов Дженни, разъедала его подобно кислоте. Желая заглушить свою боль, Моран уверенно двинулся в клуб, вставая в очередь.       Почти у всех в толпе были специальные пропуска. Себастьян поглядывал на них и тех, кто предъявляет их охраннику, надеясь, что в его случае всё решат деньги. Однако охранник клуба даже слушать его не стал.       – Ты точно не по адресу, – уверенно сказал он, отстраняя Морана рукой.       – Почему это? – нахмурился Себастьян.       – Это элитное заведение. Оборванцам тут не место, – усмехнулся верзила. – Иди сними шлюшку на вокзале, твой уровень там.       Моран ненавидел оскорбления. Он с трудом переваривал то, когда его пытались унизить, но сейчас сдерживался только потому, что скандал у мужского клуба ему явно не нужен.       – У меня достаточно денег, – пояснил Себастьян, надеясь разрешить конфликт мирно.       – Если и так, то ты их, наверное, украл, – хмыкнул тот. – Пошёл прочь отсюда!       – Что тут происходит?       Услышав знакомый голос, Моран вздрогнул. Только этой встречи ему не хватало, чтобы вечер из статуса «кошмарного» перекатился к «ужаснейшему». Повернув голову, полковник встретился с весёлым шальным взглядом Джима. Парнишка неспешно курил у дверей клуба в компании двух мужчин. Это по этой причине он хотел остаться сегодня без слежки? Тоже решил развлечься и не хотел, чтобы телохранитель знал о его интересах? Но теперь-то они всё друг о друге знали.       – Я спрашиваю: что тут происходит? – медленно процедил Джим, приближаясь к спорящим, но обращался он к охраннику клуба. – Тебе мало того, что ты умудрился нахамить мне, ты и друга моего унизить решил? Да у него зарплата больше чем у тебя, тупица. Извинился быстро!       – Простите, Джим, это…       – Не передо мной.       Моран внезапно ощутил удовольствие от всей этой истории. Ему нравилось, с какой ненавистью смотрит на него этот человек, пять минут назад не пускающий его в клуб. Нравилось, как он пресмыкается перед таким юнцом, как Джим. Охранник клуба, недовольно поджал губы, но всё же извинился, пропуская Морана в клуб. Джим выбросил окурок и схватил Себастьяна за рукав куртки, утягивая за собой.       – Я скажу Эдди, хозяину, что ты от меня, – сообщил он по пути. – Он выдаст пропуск. А этого дебила на входе завтра же тут не будет.       Себастьян даже не предпринял попытки высвободиться, опасаясь, что его вновь попытаются выгнать. А рядом с Джимом он был защищён от скандалов, хотя уже мечтал только о том, чтобы как можно быстрее уйти из клуба.       Длинный тёмный коридор наконец-то закончился, и Джим вывел Морана в небольшой зал. Тут было достаточно темно, чтобы не различать лиц, но видеть силуэты. Кто-то сидел на диванах, а рядом или в их ногах устраивались юноши-работники, кто-то пил у бара, а кто-то любовался стриптизом на сцене. Народа было много, играла негромкая странная музыка, которая, как показалось Себастьяну, способна вогнать в транс, в глаза иной раз были вспышки прожекторов. Моран ощущал себя неуютно, словно был чужим в этом новом незнакомом мире. И дело было не только в клубе. Изменился сам город, изменилась страна.       – Расслабься, – Джим словно уловил его мысли. – Тут полно вояк, на самом деле, и они не носят «Прада». Просто на входе тебе попался тупица. Тут роль играют лишь деньги.       – Почему ты помог? – спросил Себастьян, решив сразу расставить все точки над «и».       Джим обернулся к нему и с интересом вскинул брови. Казалось, он искренне не понимал сути вопроса, словно дома между ними не происходила самая настоящая холодная война.       – А что я должен был делать? – спросил он с усмешкой. – Посмеяться, мол, надо же, наш Моран по педикам ходит! Или поддержать этого амбала на входе? О, еще лучше придумал! Я мог сделать вид, что мы незнакомы! Брось, Себастьян, мне не пять лет.       – Но порой ведёшь себя как пятилетка, – добродушно усмехнулся полковник.       Джим недовольно закатил глаза и прицокнул языком. Он явно не любил замечания или нотации, а потому всегда крайне остро реагировал на любую критику.       – Никакой благодарности! Ладно, развлекайся, тигр!       Парень моментально скрылся в толпе и свете ярких лазеров. Это его «тигр» внезапно задело что-то внутри, – Моран и сам не понял, что именно, но фраза, будоражащая сознание, запала в память. Было ли это очередное оскорбление по типу «пса»? Непохоже. Тогда что вложил Джим в это слово?       Моран не успел додумать: его кто-то схватил за ворот рубашки и притянул к себе, приникая к губам поцелуем. Себастьян отстранился, неровно дыша и изучая лицо красивого юноши, работавшего тут. Тот улыбнулся и провокационно облизнул губы, а руками уже забрался под рубашку Морана. Себастьяну эти прикосновения были неприятны, но он ведь сам пришёл сюда, так что глупо было теперь строить из себя обиженную невинность. Он сам дёрнул парнишку на себя, вжимая его в стену и возобновляя поцелуй.       – Стой, стой… – внезапно он остановился, отстраняя от себя паренька. – Мне нужно другое.       – Что именно? – спросил тот, продолжая улыбаться припухшими губами. – Я много чего могу.       – Мне нужен тот, – Моран немного растерялся. – Кто может вытерпеть…       – Пожёстче? Это ко мне, – сказал парень в губы Морана, обдавая его запахом жвачки с ментолом. – Я люблю боль. Но для начала тебе надо расслабиться.       Он опустился на колени, расстёгивая джинсы Себастьяна. Моран интуитивно вцепился пальцами в его волосы, притягивая к себе и не сдерживая первый стон. Сосал парнишка мастерски, но всё происходящее оставило Морана равнодушным. Он разрядился, затем отвел своего любовника в одну из комнат. Во время ласк завёлся он довольно быстро, трахнул парня сильно и жёстко, кончил во второй раз. Слишком скучно. Слишком сухо. Слишком пусто. Но телу было хорошо.       Уже позже, когда Моран курил за клубом, он услышал знакомый голос. Его недавний любовник, успев обдолбаться чем-то, рассказывал таким же шлюхам о нём, называя грубияном и дикарём. Он смеялся, говоря, что прежде не встречал таких ужасных мужланов, и понятно, зачем Моран пришёл в клуб. Добровольно никто бы ему не дал.       Себастьян остался абсолютно спокойным. Он знал, что война изменила его. Знал, что разучился быть нормальным.       Он всё же напился. Напился в этом проклятом клубе, игнорируя всё происходящее вокруг. Моран видел, как Джим отдыхает в компании мужчин, но всё же ушёл, помня, что парень сегодня хотел от него отдохнуть. После полковник долго гулял, пока на улицах не стало светлеть, а голова трезветь. Домой Себастьян вернулся ближе к семи утра, и, к его удивлению, Джим не спал, а сидел на кухне и пил крепкий кофе. Поправив очки (в клубе, кстати, он был без них), парнишка хитро улыбнулся и прищурился, разглядывая Морана.       – Херово выглядишь, полковник! – сказал он, и от звонкого голоса у Морана ещё сильнее заболела голова.       Себастьян проигнорировал этот выпад и подошёл к плите, попробовал рукой чайник, скучая по своему старому электрическому, и кинул в чашку сразу две ложки кофе. Залив растворимую гадость кипятком, он развернулся лицом к хозяину дома, чтобы ответить.       – Сам не краше, – пробурчал он. – Молодой, а на роже все следы похмелья видны. И воняет от тебя.       – Да, курево пропитало одежду, – невозмутимо ответил Джим, попивая кофе. – Как тебе клуб? Что-то мне подсказывает, что ты впервые пошёл к шлюхам с членами.       Моран поморщился, с укором смотря на Джима. Тот опять его провоцировал? Когда хотел, он умел себя вести, разговаривал интеллигентно, но порой в него вселялся дух уличной шпаны, и гадости так и лились из этого рта.       – С чего ты взял? – спросил полковник, делая глоток кофе.       – Ты выглядел растерянно, когда я увидел тебя у клуба. Тебе всё это было незнакомо, на мужчин ты не смотришь, – ответил Джим. – И ты был настолько скромен, что даже не сумел заткнуть Лукасу пасть.       – Лукасу? – переспросил Себастьян.       – Так вы не познакомились? Да, Лукасу, тому парню, с которым ты был. И который потом при тебе же критиковал тебя.       – Ты слышал?       – Много кто слышал, но он уже уволен.       – За что же? – нахмурился Моран. – Свою работу он выполнил безукоризненно.       – Дело шлюхи – ублажать клиента, а не рот свой под дурью раскрывать, – несколько раздражённо ответил Джим, ударяя чашкой о стол. – Меня не устраивает, что работники смеют обсуждать нас, тех, кто платит!       – Ты же там не хозяин, чтобы так возмущаться, – Себастьяна внезапно развеселил такой запал Джима.       – М их «крышует», я выступал юристом, – пояснил парень. – Я там – второй босс. Так вот… забей, – Джим встал из-за стола и потянулся. – Не зажимайся из-за того, что он сказал. Все мы разные, я тоже люблю БДСМ.       – БДСМ? Шутишь? Я его и пальцем не тронул, – ответил Себастьян, наслаждаясь согревающим напитком.       – В смысле? – Джим нахмурился, отчего ещё сильнее стал напоминать взъерошенного воробья. – А чего он тогда разнылся? Ты его просто трахнул? Боже, какие они нежные пошли! И всё же… – парень задумчиво погладил подбородок. – Если мужчины это не твоё, и ты пошёл не в тот бордель, где много сисек, – задумчиво протянул Джим. – Это женщина, да? Она сказала тебе что-то такое, что ты теперь не можешь быть не только с ней, но и с другими женщинами, да? Что их пугает? Твои шрамы?        Моран невольно тронул шрам на лице.       – Или… Твоя грубость? – догадался Джим. – О… Значит, ты слишком груб для них. Причиняешь им боль, ломаешь их, подчиняешь. Нарочно? Или так выходит?       – Иди на хер, Джим, – устало выдохнул полковник. – Поверь, у меня такое настроение, что я с радостью выбью из кого-нибудь дурь. Нарываешься пока только ты.       Джим хмыкнул и обошёл стол, собираясь покинуть кухню. Оглядев собеседника с головы до ног, он улыбнулся и чуть склонил голову набок, продолжая подвергать проверке терпение полковника.       – Вообще-то я сказал тебе быть собой, а не запивать критику какого-то пидора бухлом, – весело пояснил он.       – Но я же не говорю тебе быть собой, а не играть в уличного недоделка? – рассердился Моран. Ударив чашкой по столу, он сложил руки на груди и продолжил. – Вот ты. Джимми. Разве все эти «трахаться», «шлюхи», «члены», «сиськи» свойственны твоей речи? О, ты безусловно наглая тварь, но изъясняешься более изысканно. Хватит держать меня за идиота, строя из себя каждый день новую личность, Ричард. У тебя не получается. Кто-то просто до сих пор не вырос.       – А кто-то до сих пор не вернулся с войны, – Джим раздражённо поджал губы. – Раз продолжает ломать не врагов, а своих женщин.