***
Айзеку требуется всего минута, чтобы полностью проснуться и осознать, что его тело предало его. Он отскакивает от Стайлза, падает с кровати, бьется головой об стену и едва справляется с желанием убить себя из-за того, что произошло Что, блять, со мной не так? Какого черта мне вообще это снилось? Он доверял мне, а я… Весь ход мыслей обрывается одним взглядом на Стайлза. Он выглядит так. Словно сейчас заплачет, он был смущенным и разбитым. И Айзек хочет, блядь, кастрировать себя прямо в этой комнате сию же минуту. — Айзек, прости меня, — говорит Стайлз, срываясь на всхлип, — Я не думал… я считал… — Нет, Стайлз, это не… не твоя вина, — выдавливает Айзек, стараясь изо всех сил сохранять спокойствие, но не может, потому что он все испортил. Он закрывает глаза, чтобы не смотреть на Стайлза, сгорбившегося посреди кровати, сломанного, извиняющегося и думающего, что это его вина. Будь он самим собой, Стайлз избил бы Айзека до полусмерти за то, что воспользовался его гребаной травмой. Он действительно разбивается от осознания того, что натворил, он это чувствует. Поэтому он бежит в ванную, делая вид, что не слышит жалобного: «Пожалуйста, Айзек, прости», которое раздается ему вслед.***
Стайлз прижимает колени к груди и пытается забыть выражение абсолютного отвращения на лице Айзека, когда тот открыл глаза и увидел, как Стайлз прикасался к нему. Он пытается не плакать, когда слышит, как Айзека рвет в коридоре, но это бесполезно. Он знал, что Айзек может ему отказать. Ему отказывали и раньше, ведь у каждого волка есть свои предпочтения. Стайлз не настолько тщеславен, чтобы предположить, что он тот, кого хотели бы все. Но он никогда раньше не переживал подобного отказа: такого мгновенного, подавляющего отвращения, вызывающего физическую боль. Все было еще хуже, намного хуже, от осознания того, что это был Айзек. Айзек, который никогда не обращался с ним, как остальные, и никогда не хотел ничего от Стайлз. Только вот Стайлз хотел ему что-нибудь дать взамен на ласку и доброту. Но Айзек этого не хочет.***
Дерек просыпается от того, что кому-то наверху сильно плохо. Может, он, конечно, и так был близок к пробуждению, а может, сработали его инстинкты альфы, ведь он знал, что оборотни не могут заболеть. А рвота у оборотней обычно озночает извергание черной желчи, что указывает на действительно серьёзную травму. Либо Джексон просто прав, и он превращается в мамочку. Какова бы ни была причина, он встает с кровати и забирается вверх по лестнице за считанные секунды. Он останавливается у открытой двери Стайлза. — Стайлз, с тобой все в порядке? — Айзеку плохо из-за меня, — отвечает он жалобно. Что это, блять, значит? Дерек разворачивается и идет по коридору в ванну, где видит Айзека, сгорбившегося над унитазом. — Айзек, что случилось? Он вытирает рот тыльной стороной ладони, а затем говорит. — Я облажался. Боже мой, Дерек, я все испортил. Я не могу… — О чем ты говоришь? — Я проснулся, потому что целовал его, Дерек. Ублюдок… — Ты, что?!***
Паника опутывает Стайлза, как только тот слышит громкий голос Дерека. Я ошибся, пытаясь осчастливить Айзека. Что, если я ошибся насчет того, что Дереку наплевать? Боже. Боже. Боже. Боже. Он буквально выбегает из комнаты и несется к ванной, падая в ноги Дерека между ним и Айзеком. Слишком поздно вспоминать о том, что Дереку не нравится, когда он стоял на коленях. — Дерек, нет! Пожалуйста, пожалуйста, не трогай Айзека. Пожалуйста. Это была моя вина. Я сделал это. Я начал это, Дерек, пожалуйста. Извини. Я не должен был даже думать об этом. Я был… — Стайлз, прекрати, — спокойно приказывает Дерек, — Прекрати и посмотри мне в глаза, — добавляет он, пригнувшись к нему так, чтобы Стайлз лишь слегка приподнял голову. Стайлз поднимает взгляд на Дерека и вздыхает от облегчения, когда понимает, что его Альфа не зол, а просто беспокоится и ничего не понимает. — Я не причиню вреда Айзеку, — обещает он, — И тебя я не трону. Все в безопасности, никто не получит наказания. Я в замешательстве, а не в гневе. Я просто хочу понять, что произошло, ладно? Ты мне веришь? Стайлз тяжело дышит, пытаясь собраться с мыслями. — Да, Дерек, — честно отвечает он. — Хорошо, — кивает Дерек и натянуто улыбается. Несколько минут они все молчат, а потом Дерек, кажется, собирает свои мысли воедино и подбирает нужные слова. — Айзек говорит, что проснулся, потому что целовал тебя, — наконец, говорит Дерек, — А ты говоришь, что это ты начал. — Да, — признается Стайлз, глядя в пол. — Ты можешь… Стайлз, я хочу все понять, Айзек тоже. Нам нужно, чтобы ты объяснил, понимаешь? — осторожно говорит Дерек. — Я подумал… — и, Боже, он очевидно умрет от стыда, прежде чем сможет произнести эти слова, потому что его намерения были ужасно… ужасно неправильными. Не имеет значения, о чем я думал, Дерек. Это было неправильно, и Айзек не хотел этого. Я снова облажался, хотя прокручивал это в голове столько раз. Я был уверен, что все будет хорошо… по крайней мере, не думал, что все будет так плохо… Но это именно так плохо, и я хотел бы вернуть время вспять и ничего не делать, чем задаваться сейчас вопросом, стало бы мне лучше, если бы я все-таки не поцеловал его. Как бы сильно он не хотел промолчать, Дерек требовал объяснений, поэтому Стайлз послушно начинает говорить: — Я подумал, что, поскольку Айзек добр ко мне и помогает заботиться обо мне, и он всегда защищает меня, то он мог бы стать счастливее, если бы мы укрепили связь. Я не хотел провоцировать тебя, Дерек, — быстро добавляет Стайлз. — Я не жду подобного от тебя только потому, что присматриваю за тобой, — вставляет Айзек, и Стайлз совершает ошибку, глядя на него, желая снова заплакать от того, как несчастен Айзек из-за него, — Ты думаешь, что я ждал от тебя этого? Пожалуйста, скажи мне, что нет. Я не Питер. -Нет, Айзек, ты не такой, как Питер! Я вижу разницу, клянусь, — искренне отвечает Стайлз, — Питер хотел верности и силы. А ты помогаешь мне, потому что я стая. — Да, — соглашается Айзек, — Но… — Товарищи по стае заботятся друг о друге, — продолжает Стайлз, потому что, если он хочет, чтобы его поступок поняли верно, он должен начать объяснять сейчас, — Мы хотим, чтобы всем нам было хорошо. Мы помогаем делать друг друга счастливыми, не ожидая ничего взамен, — продолжает Стайлз, повторяя то, что слышал десятки раз, — Ты будишь меня от кошмаров и объясняешь все эти вещи, которые я не понимаю, и заставляешь меня чувствовать себя в безопасности, и я думал, что это… — слезы вновь начинают течь по его щекам от осознания того, как жалко он звучит по сравнению с тем, что Айзек действительно дал ему, по сравнению с его добротой. А он отплатил ему тем, что подумал, будто тот действительно мог бы претендовать на такого сломанного, разбитого оборотня, как Стайлз? Неудивительно, что он так отреагировал. О чем я только думал? Это огромная ошибка. Как это могло сделать его счастливым? Как я могу сделать его счастливым? — Я думал, что смогу сделать что-нибудь для тебя, — уныло продолжает Стайлз, — Прости, Айзек, я не подумал. Я действительно верил, что это сделает тебя счастливым, я не хотел, чтобы ты себя так чувствовал. Я больше никогда не прикоснусь к тебе, Айзек. Я обещаю. Мне очень жаль.***
Слова Стайлза тонут в тишине, и теперь Айзек чувствует себя еще хуже, потому что Стайлз думает, что ему было настолько противно целовать его, что его буквально вырвало. — Стайлз, нет, — качает головой Айзек, — Нет, дело не в том… дело не в том, что это был ты. Дело совсем не в этом. С тобой все в порядке. Я… Я польщен, серьезно, что ты хотел бы… — трахнуться со мной, хотя ты просто думаешь на автопилоте, что именно это делает людей счастливыми — Укрепить связь, — говорит Айзек. Стайлз беспомощно переводит взгляд с Айзека на Дерека в поисках ответа, которого не видит на их лицах. — Тогда я не понимаю… я не понимаю. Он почти кричал, и Айзек полностью его понимает. Он уверен, что они все втроем на грани нервного срыва. Как мне это объяснить? Как заставить его понять, что дело не в нем, а в ситуации. Дело в том, что у него такое искаженное представление о сексе и так мало представления о реальных нормальных отношениях, что я даже не знаю, как начать его это объяснять. — Ты думаешь о сексе не так, как мы все, — говорит Дерек, поскольку Айзек все еще пытался собраться с мыслями, — В этой стае секс — нечто гораздо более личное, чем физическая необходимость, особенно если это происходит между товарищами по стае. Это еще одна вещь, к которой мы подходим по-человечески, а не по-волчьи. Я ведь сказал тебе, что не хочу ничего от тебя в сексуальном плане только потому, что я твой Альфа. Я не ожидаю от тебя того, что ты займешься со мной сексом, и твои товарищи по стае тоже, потому что секс — это не то, что мы используем, чтобы усилить связь стаи. Теперь ты понимаешь? Хоть немного? Неплохо, Дерек. Хороший способ начать. Он все еще не совсем понимает, но прилагает усилия, чтобы разобраться. — Да, — говорит Стайлз, — Более-менее. — Если вы с Айзеком хотите… — Дерек глубоко вздыхает и поджимает челюсть, прежде чем подобрать верное слово, — стать ближе… или что-то еще, то все в порядке. Это разрешено, но только если ты этого хочешь… и не для того, чтобы усилить вашу связь… Для этих целей вы можете просто проводить время вместе и дружить без секса… Но если у вас с Айзеком все по-другому, то, пожалуйста, просто мне важно, чтобы ты хотел быть с ним, как личность, а не как бета, которая хочет помочь стае. Ваши отношения с Айзеком — это ваше личное, не нужно переносить их на стаю, все эти вещи, которым научила тебя стая Альф, это полная чушь. Вам двоим нужно поговорить и разобраться с этим. Потому что, если вы не обсудите ситуацию эту, то вы оба запутаетесь и не поймете мотивы друг друга. И ты не поймешь, что он не хочет пользоваться тобой, — последнюю фразу говорит Дерек, глядя прямо на Айзека, словно предупреждает его, — Смотри, как ему плохо от того, что он подумал, что воспользовался тобой. Именно поэтому у него такая реакция, Стайлз. Он не хочет воспользоваться твоим положением, он хочет сделать то, что правильно с тобой, правда, Айзек? — Да, — соглашается Айзек. Черт, Дерек, это было довольно хорошо. — И это касается любого, с кем ты захочешь быть, хорошо? Ты должны хотеть этого для себя без каких-либо мыслей о пользе для стаи. Секс — это только между тобой и человеком, с которым ты хочешь быть. Стайлз кивает, погруженный в размышления над словами. — Спасибо тебе, Дерек. Думаю, теперь я лучше все понимаю. — Хорошо, и ты всегда можешь задавать вопросы, Ты же знаешь. Мне или Айзеку. Мы будем объяснять столько раз, сколько потребуется, хорошо? Нам важно, чтобы ты это понял. — Хорошо, Дерек. — Ладно, — говорит Дерек, проводя рукой по волосам, пытаясь сохранять спокойствие и решить, что делать дальше, — Вам двоим нужно поговорить. И разобраться в том, что между вами происходит. Так что я… я пойду… съезжу за завтраком. И дам вам возможность поговорить вдвоем, тогда мы все сможем двигать дальше. Договорились? — Да. — Да, Дерек, мы… мы попробуем разобраться. — Хорошо, — отвечает Дерек, — Я вернусь через двадцать минут. Стайлз по-прежнему не смотрит никуда, помимо пола, и это дает Дереку возможность встретиться взглядом с Айзеком, пока Стайлз этого не видит. Намек в его глазах более, чем ясен: «если ты не будешь осторожен с ним, если ты причинишь ему боль, если вы продвинетесь вперед, прежде чем он поймет все об отношениях, я устрою тебе твой личный ад.»***
Они не поднимаются с пола, все так же сидя в ванной. Стайлз прислонился спиной к шкафу под раковиной, а Айзек придвинулся к ванне и откинулся на нее. Стайлз изо всех сил пытается понять, что сказать дальше, и, похоже, Айзек в этот момент делал то же самое. Айзек думал, что это он начал, он думал, что он воспользовался мной. Дерек, кажется, думает, что между мной и Айзеком есть что-то, что нужно уладить. Значит ли это, что он тоже хотел поцеловать меня? Что дело не только во мне? Если присутствует хоть малейший шанс, что Айзек этого хотел, то Стайлз его не упустит. — Дерек сказал, — начинает Стайлз, — что это нужно хотеть для себя, а не для стаи. И я это знаю, Айзек. Альфы просто брали меня, когда хотели. Питер тоже. Но с тобой все не так. Я знаю, что ты воспользуешься мною. Но я сам захотел этого, потому что думал, что ты был бы не против, — пытается объяснить Стайлз, — Понимаешь? Он привык слышать этот вопрос, а не задавать его, поэтому на языке осталось странное послевкусие. — Потому что ты хотел быть со мной? Или потому, что, ты думал, что я хочу быть с тобой? — Я надеялся… надеялся, что оба варианта были правдой. Я надеялся, что ты хочешь, чтобы мы были ближе, — говорит он, используя слова Дерека, — потому что, я этого хочу. Айзек молчал минуту или две, внимательно изучая Стайлза, прежде чем сказать: — Что-ж, это так, — Стайлз не может сдержать обнадеживающую улыбку, — Да, я просто… я не хочу все испортить. Я не хочу тебя смущать и путать. Я не хочу пользоваться этой ситуацией. Тут множество причин, почему я остановился. — Потому что у меня еще недостаточно воспоминаний? — В основном, да. — Я увижу их. Я вспоминаю больше с каждым днем. Я скоро все пойму. Я могу попросить Дерека о каких-нибудь конкретных воспоминаниях. Ты можешь объяснить мне все снова. Я разберусь с этим. — Ты действительно этого хочешь? Не только потому, что… — Я хочу этого так сильно, что это пугает меня, — отвечает Стайлз, откровенно честно, потому что он буквально чувствует этот шанс в своих руках, — Пожалуйста, поверь мне, Айзек. — Меня это тоже пугает, — признается Айзек, и Стайлз до сих пор не может понять, почему он выглядит таким виноватым, — Но просто… это мы, ясно? Мы можем быть вместе, признавая, что мы чуть больше, чем просто друзья, но не заходить далеко, пока не вернется достаточно твоих воспоминаний, чтобы ты понял, кем мы оба были раньше, и кем мы являемся сейчас. Хорошо? — Да. Мы вместе — и это единственная вещь, которая меня сейчас волнует.