***
Саваде Тсунаёши уже тринадцать лет. В средней Намимори её все, кроме Кеи считают Проклятой, Мёртвой и Странной. Девочка бы так и дальше шугалась от каждого двуногого, но Хибари нашёл прекрасный выход из ситуации — он сказал Тсуне игнорировать всех тех людей, кого она боится. Игнорировать большую половину школы сложно, но вполне возможно. Девушка росла. С каждым днем хорошела, пытаясь выглядеть нормальной и милой, но не для какого-то человека, а для Акумы-нии и Кеи-куна. Да, она знает, что ГДК — это самый страшный человек, которого боятся все в школе, поэтому старается в конец его не опозорить, что он дружит с Никчемной. У неё были длинные каштановые волосы, что прямым водопадом спадали по пояс девушке, она была худенькой и миниатюрной на вид. Карамельные глаза, приобретавшие слегка рыжеватый, но одновременно с этим чёрный оттенок, а кожа была почти белой. Сейчас, в школе, она выделялась среди всех. Белая рубашка с короткими рукавами и джемпер без рукавов на ней выглядели весьма мило, а красный бантик дополнял образ. Красная юбка, а не как у всех коричневая, потому что её охраняет ГДК, и чёрные туфельки. Девушка не смотрела ни на кого, ровно шагая в свой класс, хотя никто из учеников не обращал на неё своё внимание — они все старательно поддерживают вид, что её нет и Савада Тсунаёши мертва. И плевать, что она живее всех живых. Класс 1-А встретил девушку шумом: все говорили друг с другом, смеялись, обсуждали что-то интересное. Никто даже не посмотрел на открывшуюся дверь, а девушка спокойно прошла к последней парте под окном, где лежал красный цветок. Она улыбнулась самой себе и взяла Хиганбану в руки — одноклассники каждую неделю бегают на кладбище и срывают там по одному цветку. Для неё, чтобы доказать её смерть. Савада вплетает в свои прямые волосы красный цветок, не показывая, что ей неприятны взгляды тех некоторых, решивших на неё посмотреть. Конечно, они чуть скривятся и подумают, что она играет с ними. И на следующий понедельник снова принесут следующий цветок. Зашёл учитель. Прозвенел звонок.*Семь дней спустя, Намимори*
— Кея-сан! — Тсунаёши с улыбкой вошла в кабинет своего лучшего и единственного друга, не обращая внимания на то, как на неё посмотрел Кусакабе Тетцуя, — Акума-нии приготовил жареную картошку, онигири и рис! Ты ведь поделишься картошкой? Хибари Кея не отвлекался от бумаг. Он почти не изменился с младшей школы, пускай и прошли три года: чёрные волосы, серые глаза-льдинки и все так же силен и готов убивать. Именно убивать, а не просто калечить. На нём были чёрные штаны, туфли, белая рубашка и чёрный пиджак, на котором выделялась красная повязка ГДК. Тетцуя, стоящий перед столом, за которым и сидел Глава Дисциплинарного Комитета, нервно покосился на красный цветок в волосах девушки. Она уже как месяца два к ним бегает, а он все ещё не привык, что у Грозного и Страшного Хибари Кеи есть друг. То, что он наведывался почти каждый день в младшую школу, его не сильно волновало. — Зверек, ешь сама свой салат, — совершенно спокойно ответил Кея, читая отчет, — И не смей трогать мою еду. Травоядное, — это уже предназначалось Тетцуе. Тот вытянулся по струнке ровно, нервно поглядывая на раскладывающую обенто Тсуну. — Найди мне все, что связано с семьёй Вонгола. Начиная от членов семьи, заканчивая их планами. — Мафия? — нервно спросил Кусакабе, отходя чуть назад. — Да. Свободен, — не успел Хибари договорить, как Правая Рука ГДК исчезла с поля зрения. Кея хмыкнул, и принял из рук подруги коробочку с обенто от Акумы. Так уж повелось, что теперь Акума готовит на них двоих, и все счастливы. — Зверек, снова? Почти счастливы. Хибари категорически не нравится отношение школы к Тсунаёши, а когда она приходит с цветком в волосах, он мысленно делает заметку загрызть всех до смерти. Девушка только пожала плечами, мол, смирись и ешь. Что, кстати, и начал делать злобный и холодный ГДК, не обращая внимание на задумавшуюся Саваду. — Кея-кун, — протянула девушка: — Что с Вонголой? Иемицу что-то задумал, да? — Нет, Зверёк, — на него перевели полный доверия взгляд карамельных глаз, и Кея вздохнул: — Ноно Вонгола решил, что пора искать наследника. Ты идеально подходишь на эту роль, так как дочь Внешнего Советника, поэтому я решил перестраховаться. — О, ладно, — кивнула Тсунаеши.***
Тсунаёши ёжилась под разными взглядами учеников. Казалось, им больше смотреть не на что? Некоторые злые, некоторые ревнивые, — все из-за того, что она подруга Главы Дисциплинарного комитета, а так же в рейтинге лучших учеников школы. Всё-таки Акума не зря старался. При воспоминании о брате татуировка между лопатками стала чуть теплее, будто бы напоминая, что он с ней. Если что она может его легко позвать, ведь он — демон, которому не важно время и место. Савада тяжело вздохнула и чуть нахмурилась: что-что, а ученики сегодня слишком настырливые. Взять хотя бы попытки Акиры Сакое ударить Тсуну. Неудачные, кстати, попытки, потому что ребята с ДК подоспели вовремя. Этим шкафам в чёрном девушка не доверяла, но если они под начальством Кеи, она была готова терпеть. Игнорировать, не обращать внимания, но терпеть. — Тсуна! Савада встала мраморной статуей, её глаза расширились от ужаса, что заполнил собой закромки души, а сама девушка побелела не хуже мела. Никто, кроме Акумы, её так не называл. И голос такой фальшиво-счастливый, что невольно становилась плохо. Тсунаёши посмотрела на ворота, около которых стояло двое мужчин. Один из них человек с чёрными волосами и такими же чёрными глазами. Одетый в чёрный костюм, он выглядел на пятнадцать, даже небольшая пустышка на шее не портила его вид. Чёрная федора с оранжевой лентой и аура этого человека заставляли Тсунаёши в ужасе сглотнуть и отойти на шаг, несмотря не то, что он ещё ничего не сделал. А второй человек был знаком до дрожи в коленках, до ненависти в глазах. Кицураги Иемицу, высокий блондин с карими глазами, в белой майке и оранжевом костюме нефтяника. Но карамельные глаза Тсунаёши невольно останавливались на, несомненно, тяжелой и острой кирке, которой будет легко её убить. А Кеи, как на зло, рядом не было. Девушка сглотнула и совершила попытку побега. Просто отвернулась, не слушая призывы взрослого блондина, и на негнущихся ногах сделала шаг вперед. Первый, второй, третий… Но она зря радовалась. Иемицу нагнал свою дочь и схватил ту за плечо. Никто, даже не успевшие уйти ученики, которые с интересом смотрели на то, как какой-то старик пытается поговорить с Проклятой Тсуной, не ожидал такой реакции. Никто, кроме Хибари и Акумы, не имеют права прикасаться к ней. Савада издала испуганное «Хиии!», обернулась и заехала ногой в туфельке в живот бывшего отца. Неожидавший такой подставы от дочери мужчина не успел защитить живот и немного отлетел назад. Удар у дочери поставлен, определенно, неплохо. Савада-младшая с расширенными глазами смотрела, как кашляет севший отец и смеётся в кулак парень в чёрном. Ученики, почуяв подставу, решили быстро ретироваться. — Иемицу, тебя ударила школьница. Главу ЦЕДЕФ побила школьница, — весело отозвался тот. «Акума-нии! Иемицу приехал с каким-то опасным человеком! Они говорят со мной! Акума-нии!» — судорожно передавала свои мысли брату девушка, делая еще один неуверенный шг назад. Но все-таки повезло, и к ним подошёл Хибари. Он бесстрастно посмотрел на удивленного Иемицу, который точно хотел что-то сказать, весёлому парню в костюме и испуганой Тсунаёши, готовой свалиться в обморок, лишь бы не стоять здесь, перед этими двумя сильными типами. А они сильны, Кея это чувствует. — Травоядные, что это значит? — брюнет встал перед шатенкой, вцепившейся в его руку. — Тсуна, что такое? — кажется, Иемицу был так же удивлен: — Ты меня боишься? Прости-прости, это же я, твой папа, Иемицу, помнишь? Меня правда долго не было, слишком много работы и… — он глупо улыбнулся, хотя Савада ясно читала в его глазах лёгкое раздражение. Кажется, тот парень в шляпе тоже это увидел, поэтому только хмыкнул и отвернулся. — У Тсуны-тян нет отца, — послышалось сзади. Тсунаеши засветилась от радости и, крикнув «Акума-нии!», потянула Кею за собой. Кицураги тоже обернулся как и ещё неназванный незнакомец. Теперь девочка пряталась за спину высокого шатена с красными, как кровь, глазами. Кея стоял около него, также прикрывая «Зверька». — Повторюсь, у Тсуны-тян нет отца, он бросил её и Маму, когда ей было около пяти-шести лет. Поэтому, если вы ещё раз подойдете к моей сестрёнке, я не постесняюсь позвонить в полицию. Пошли, Тсуна-тян, Кея-кун. Оба мафиози провожали удивлёнными взглядами парня лет двадцати, которого Тсуна назвала «Акума-нии», Кею и саму Тсунаёши. Иемицу медленно закипал, а Реборн начал смеяться в кулак, наблюдая как злится ненавистное начальство. Определенно, если все будет так же продолжаться, ему здесь понравится.***
Тсунаёши сидела в своей комнате и в раздумьях пила кофе, который довольно давно ей заварил Акума. Первый раз она его выпила случайно, но вкус ей понравился, поэтому старший брат и готовил его, когда сестрёнка волновалась. А за здоровье никто не волновался: контракт с демоном позволяет. Кея посвящён в этот контракт, пускай многие пункты, как и сама Тсуна, не понимает. А сейчас эти два источника ужасающей силы тренируются где-то в парке Кокуё, за полчаса ходьбы от Намимори. Девочка думала. Ей тринадцать, и именно сегодня непутевый отец вспомнил о ней. Почти восемь лет она его не видела и видеть последнее шестилетие не желала. Хотя нет, желала, но в белом костюме и в гробу. А лучше не сильно тратиться и сжечь его, рассеяв пепел где-то на болоте или мусорке. А второй парень? Он определенно опасен, но интуиция говорит, что не так уж и сильно и вредить её здоровью он не собирается. Тсунаёши вздохнула и встала. Её комната была почти пустой. Голубые стены, кровать в противоположном углу от дверей. Параллельно кровати большой шкаф с одеждой, между ними окно. А ещё стол, стоявший ровно перед шкафом, противоположно стене с окном, а так же кресла. Небольшой столик посреди комнаты со стоявшей вазой с Хиганбанами, хоть некоторые бутоны уже давно завяли. Сегодняшний цветок также был там. И мягкие игрушки, которые лежали небольшой кучей в другом углу. В большинстве — мишки разных цветов, начиная от белых и чёрных, заканчивая синими с разными глазами, несколько канареек, львенок и кошка. Кажется, там было ещё что-то, но Саваде было лень вспоминать — всё это подарки Акумы и Кеи, которые любили баловать вниманием девушку. Только потому, что больше это некому делать. За всё это время там насобиралось около двадцати семи игрушек. — Хи, есть-то хочется, — прошептала себе девушка, выходя в коридор. Её комната на втором этаже, стены здесь были жёлтыми. Коридор короткий, поэтому она буквально за пять секунд дошла к лестнице и спустилась. Девушка привыкла не обращать внимания на то, что именно в этом коридоре на первом этаже её поймал тот сатанист. Девушка вошла на кухню и остановилась: — Хиии?! Это была относительно небольшая кухня. С правой стороны всё готовилось, слева стоял небольшой стол на четверых, окно за ним. Всю картину портил Иемицу, сидевший за столом, держа кирку на деревянной части мебели, и парень в федоре, который сидел на столике для нарезки овощей. Савада хлопнула ресницами, смотря как на неё с удивлением смотрит Иемицу, а сам незнакомец старательно игнорировал девушку и пил такой желанный сейчас кофе. — Тсуночка!, — Кицураги встал, а девушка сделала порывистый шаг назад: — А где Нана? И что это был за… Кхм, наглый парень? Савада с неким страхом посмотрела на кирку, что спокойно лежала на столе, потом перевела взгляд на парня в шляпе, на чашку в его руках, и лишь тогда в карие глаза отца. Она видит в них злость, непонимание и желание узнать ответы на все вопросы. – М-Мама умерла, — невнятно пробормотала Тсунаёши, проглотив комок ужаса в горле. Ответ изрядно удивил мужчину. Звать Акуму сейчас опасно — эти люди мафиози, они должны знать, где он сейчас. Будет странно если он сейчас придёт. Позвать только тогда, когда жизнь будет в опасности: — Акума-нии мой брат… — Брат? — удивился Иемицу и нахмурился: — Но Нана не говорила, что беременна им… Да и жили вместе мы намного меньше, а он старше… — Он от дяди Чуко, — пробормотала девочка, она вздохнула и встала ровно. Её глаза лихорадочно метались от ножей около незнакомца к кирке отца на столе. — Что вы здесь делаете? Акума-нии говорил не пускать вас в дом, избегать и кричать, если подойдете ближе, чем на метр. Голос девушки дрожал, как и она сама, а по мере произношения слов, она сжималась чуть больше и сейчас только за плечи себя не обнимала, чтобы изолировать себя от людей. — Послушай, Тсуна, — Кицураги попытался взять дочь за плечо, но она быстро увернулась, поэтому он послушно убрал свои руки, хотя раздражение в его глазах стало более сильным: — Тсунаёши, нам нужно поговорить. Ты знаешь, кем был предок твоей мамы? — девушка не реагировала, смотря в глаза Внешнего Советника: — Примо Вонгола, первый Босс Вонголы. Тот, кто создал самую большую и сильную мафиозную семью, Вонголу. И ты станешь следующим Боссом. А Реборн станет твоим репетитором… — Нет! Девушка вскрикнула и побежала к двери у входа. Так некстати она вспомнила слёзы матери из-за отца и как она исчезает. Во всем виноват он. Тсунаёши выбежала на улицу и босая побежала по дорожке. Что-что, а бежать она умела превосходно, иногда даже Хибари не мог её поймать. Савада бежала в сторону Кокуё-ленда, в надежде найти Акуму и Кею. Просто потому, что она забыла о своей связи.