***
Жар от допотопной печи приятно обжигал лицо. Белые волосы прилизаны к затылку особой смесью, накрыты платком. Меры личной безопасности, которым можно научиться только у лучших мастеров кузнечного дела в Скайриме. Жаровня вспыхнула от нескольких огненных песчинок. Внутри печного желоба нагревалась бесформенная сталь, в отражении которой едва подрагивал огонь. Треск металла о металл не раздражает нежный после похмелья слух. Раздражают взгляды, жалящие как осы, без разбора, со слепой ненавистью. Тёплый доспех лежит между молотом и наковальней. Легко поддаётся выпрямлению, во время очередного удара. Рея пыталась исправить то, что сделал с зачарованной бронёй Геральт. Получалось плохо. Доспех изначально был искусен, имея в своей основе кольчугу и прочную дорогую кожу, и его нужно будет уничтожить. Это нужно было сделать, чтобы понять природу местных чар. И это её злит. Но она не позволяет собственной злости захватить хоть малейшую власть над силой, с какой молот опускается на кольчугу Траута, закрепляя результат. « Это тебе не гвозди забивать, или отбивать мясо! В кузне нет дела злости, иначе орудие выйдет злым и пойдёт трещинами» — так говорил Алвор. Злоба обесценивает всю проделанную работу. Злость всегда удел слабых, сколь бы не были они умны. Злость на весь мир никогда не поможет на пути к великой цели. Когда ты в кузне — все эмоции остаются за её пределами, как и проблемы окружающего тебя мира. Вот только эти взгляды проходящих мимо солдат полны злого умысла и желания, чтобы девушка совершила ошибку. Ведь женщина не должна быть сильнее мужчины, не должна уметь то, что умеют мужчины. Нет, всё же этот мир не равноправен. Эти миры, её и тот, в котором она оказалась, разные на столько, на сколько разнятся сводные братья. И этот, что младше, нещадно избалован и глуп. И всё же, приятные проблески были. Её, пусть с неохотой, всё же пустили в кузницу, расположенную на территории военного лагеря Каэдвена. Без особой борьбы, без слишком долгих пререканий. Всё же, орден на груди оказался полезен. А Рея умеет пользоваться данным ей преимуществом, пусть ей от него и противно. В таких делах гордость мешает, и нужно уметь прятать её куда подальше. В этом мире теперь её знают, как драконоубийцу Рею. Все считают, что она убила Дюрневира. И лишь немногие знают правду о том, что Дюрневир — её старый друг. Вся вчерашняя ситуация явно была насмешкой над Последней Драконорождённой. Довакин содрогалась при мысли о том, что скажет ей дракон в их следующую встречу. Явно ничего хорошего. Ей не хотелось повторять путь Олафа Одноглазого. Доспех распрямился. Дыры, оставленные ведьмачьим клинком — залатаны. Рея ждёт, когда металл остынет, приобретёт свою окончательную форму, прежде чем разрушит зачарованную броню ради изучения зачарования. Вся жизнь в этих поступках. Починить что-то, чтобы потом сломать ради чего-то бо̀льшего. Горечь подступает к горлу, когда взгляд цепляется за проходящего мимо неё ведьмака. Геральт не удостоил воительницу и взглядом. «Злится, что я здесь», думает Рея, едва вздыхая и утирая со лба пот от жара. «Злится, что ухожу без неё», думает Геральт, проходя вдоль истоптанной дороги, опасаясь смотреть на подругу. Не желая увидеть там злость. Злость, направленную только на него. Рея снимает толстые перчатки, отдаёт их кузнечному подмастерью, что был оставлен вместе с ней в кузне. Оставляет несколько местных монет на бочке, прежде чем уйти, забрав с собой восстановленный доспех Траута. Маленький зелёный лагерь встречает её громкими спорами. Рея небрежно махнула рукой и ушла в свою палатку. Она не хочет мешать друзьям решать вопросы, касающиеся завтрашнего пира. И ещё она не хочет видеть Лютика, при этом не имея возможности приложить барда чем-то тяжёлым. Но и щебетания девушек навевают опасения. Они не знают, зачем нужно представление, и активно помогают, пусть сами того не осознавая, в секретной операции, которую придумал, и продумал лично Вернон Роше, используя менестреля, как своего агента. Броня Траута лежит на исчерченной символами пятиугольной доске, окружённая жёлто-зелёными свечами. Там, где должна быть голова носителя — старый череп тролля. Над ним — зелёная сфера с движущимся внутри стекла зелёным туманом — чистой магией Изменения. — Магнус, помоги мне, дай Силу, не оставляй в немилости. Должно получиться. Рея ещё раз осмотрела зачарованную броню. На доспехе был изображен неизвестный Рее герб: черный, вероятно, осел на красном фоне с левой стороны и красно-желто-черный герб справа. Мелкая кольчуга, была сразу вплетена в крепкую кожу, металлические поручи не были съемными. Всё, что обычно приходилось надевать по отдельности — было единым целым. И к тому же, таило в себе магию. А какую именно, Архимагу и нужно было выяснить. Воительница оглянулась. На улице продолжался жаркий спор между девушками и бардом. Никто вроде не собирался заходить в палатку и беспокоить её. Довакин сглотнула неуверенность, вставшую комом в горле. — Тронулись. Она склонилась над доспехами, словно рассматривала мельчайшие детали, упиралась ладонями в стол. Чтобы увидеть зачарование, нужно было смотреть в самую душу зачарованного предмета, уловить его суть и тончайшие манипуляции. Для этого стоило смотреть сквозь доспех, сделать взгляд расплывчатыми, чтобы все детали стёрлись в дымке, как на оконном стекле во время тумана. И тогда можно увидеть пульсирующие жилы. Тонкие нити магической энергии, что вплетены в ткань и металл, при этом совершенно их не касаясь, но взаимодействуя. По крайней мере, так работало зачарование в мире Архимага. Стоило ли удивляться, когда стало понятно, что в этом мире магия действует иначе. Вместо тонких магических жил — толстое облако с шевелящимися, как змеи, едва живыми притоками. Архимаг не дышит, тем самым не позволяя своему кислороду смешиваться с магией, для этого она отворачивает голову в сторону, делая очередной редкий вдох. Пальцем осторожно касается плотного слоя зачарования. Её рот кривится в усмешке. Как же далёк этот мир от её собственного. Как мало в этом мире знают о зачарованиях, и как же нелепо они используют свои способности. Рея чувствовала приятное превосходство. Но время не ждёт, под действиям чар этого допотопного стола зачарований, собранного из ближайших и некачественных материалов, доспех скоро растворится. Распадётся на маленькие фрагменты, а после истлеет, не оставляя после себя и следа. Геральт ушёл, а вместе с ним ушёл и Золтан, уставший от неучтивых каэдвенцев, и не собирающийся скучать по полоскам, с которыми успел не плохо поладить. Лютик храбрился и не скрывал удовольствия от осознания, что он остался единственным мужчиной в лагере девушек. — Зато теперь, когда все скучные и следующие правилам ушли, мы можем как следует отдохнуть! И провалиться мне на этом месте, если я расскажу что-нибудь Геральту. Поверьте, мы не плохо проведём время вместе! Рея не обратила на барда никакого внимания, снова уходя в свою палатку. Девочки были слишком заняты, восприняв уход ведьмака и краснолюда как что-то само собой разумеющееся. Сетовать на то, что их с собой не взяли — они не стали. Тут, в лагере им было чем заняться. — Да нет же! Мы не успеем сделать такие декорации! — А может, Нотр-Дам Де Пари? — Слишком много аллюзий и открытой расовой ненависти. Это средневековье, кому захочется такое смотреть? Включай мозг, Роза. Мы должны блеснуть! — А по-моему, как раз интересно. Заменить цыган на… Не знаю, эльфов? Самое то. — Ага, а нас потом повесят за пропаганду межрассовых браков. Нет уж! Каэдвенцы к эльфам относятся так же, как и остальные. Ну вот, ты довела меня до головной боли! — Только ты могла углядеть нечто подобное в красивой сказке о дружбе. Лютик с задумчивыми кивками смотрел то на одну девушку, то на другую. Он понятия не имел о чём они говорили, но приведённые попаданками образы — ему нравились. По правде, у него уже была примерная идея для представления: музыкальный концерт, где он, разумеется, солирует. Но Мира и Роза, как узнали о том, что готовится, сразу же уговорили барда, что есть смысл устроить что-то более запоминающееся и одухотворённое. Проблема в том, что девушки не могли выбрать подходящий сценарий для пьесы, который они могли бы с лёгкостью адаптировать под местный колорит, и который не требовал бы больших затрат. И вот уже битый час они спорили у жаркого костра, перебирая множество тем и каждый раз находили изъяны. Казалось ещё немного, и девочки отчаются и бросят свою затею. А Лютику этого не хотелось. Менестрель уже был заинтригован множеством запретных идей, льющихся из воспоминаний девушек. Смелые, сложные и красивые, они явно превосходили топорные и вычурные пьесы, которые знал бард. Обмен опытом был привлекателен для него, но впечатление портил другой факт: девушки никак не привлекали его в свои рассуждения. Возможно, поделись они хотя бы кратким пересказом — он бы, с высоты своего опыта и понимания публики, смог бы помочь новичкам и направить их в нужном направлении под своим чутким руководством. Но, он не мог и слова вставить, а если ещё точнее — не осмеливался, репетируя свой сольный концерт. Ещё утром Хенсельт велел привезти музыкантов с Каэдвенского берега. У Лютика было много времени, чтобы подготовить свой план, на случай, если девушки так и не смогут что-то придумать. — Брусничка! — воспрянул менестрель, увидев, как воительница садится за общий костёр и шарит по пустым котелкам. К огорчению Лютика, Рея не подарила ему и взгляда, оставив без внимания. Девочки же не обратили внимания на пришедшую подругу, жарко споря о постановке « Красавица и чудовище». И лишь громкий, специально сделанный для привлечения внимания, стук металлической крышки по котелку отвлёк их от разговора. — О, Рея. Прости, ещё ничего не готово, — Роза виновато улыбнулась. — Я вижу. Вы даже не приступали к обеду. И мне интересно, чем вы так обе увлеклись? — Будто бы это наша прямая обязанность! — Мира в недовольстве сложила ногу на ногу, а руки под грудью. — Никто этого и не говорил. Но это стало привычным. Если не хотите готовить вы, то этим вновь могу заняться я. Глаза Миры расширились от ужаса. Роза, чувствуя неловкость, закусила губу и спрятала взгляд. — Или вы имеете что-то против моей готовки? — Рея ухмыльнулась, прекрасно зная ответ на этот вопрос. Кулинария не была сильной стороной воительницы и девушки это знали. Сносным у неё получались бульоны — недосоленные или пересоленные, и это хорошо, если она не добавляла туда перца. — Нет, — разрушила тишину тактичная Роза, — просто у тебя и так много забот, помимо готовки. А нам не сложно, да и времени у нас побольше. Хоть какой-то посильный вклад, и, — брюнетка запнулась, ища поддержки у Миры. Мира не знала, как тактично сказать, что она в жизни больше не возьмёт в рот то, что может приготовить из еды Архимаг. Розе пришлось самой выкручиваться так, чтобы не обидеть Драконорождённую, — И мы огорчимся, если ты заберёшь у нас эту привилегию. Ведь это всё, что мы можем для всех сделать. — Ну это сейчас, — Рея выпрямилась, легко махнув рукой, — кстати, как продвигаются тренировки? Вы же практиковались по моим советам в моё отсутствие? — Да! — одновременно воскликнули девушки, ухватившись за эту безобидную тему. Брови Довакин медленно поднялись, и Мира с Розой слегка устыдились. — Ну, одним всё равно сложно, но мы тренируемся друг с другом, ещё Бьянка помогает, когда у неё есть настроение и время. Но сейчас она… Ну, — Роза кинула взгляд на Лютика, будто бы при нём не могла обсуждать какие-то вещи прямо, — в общем, ей не до физических тренировок. Сама понимаешь. Рея с готовностью кивнула. — Ага, Роше заваливает её работой, чтобы не расслаблялась и не тратила своё время на вас? Ну да ладно, не нам с ним спорить. Ему ещё нужно узнать нас получше, тогда и Бьянку он ругать так сильно не будет, когда поймёт, что мы всё-таки полезные союзники, а не бесполезный хвост, прицепившийся к грязекрабу. — Ну ты сравнила! — недовольно буркнула Мирина, — Роше и грязекраб! Фу! — А по-моему, весьма точно, — серьёзным тоном возразила воительница, — Капитан такой же — сидит в своих зарослях, притворяется камнем. И ка-а-ак ущипнёт в самый неожиданный момент! Рея потянулась и ущипнула Миру за коленку. Девушка отшатнулась, вскрикнула. Посмотрела на Довакин ошалелым взглядом, перевела его, словно бы в поисках объяснений, на Розу, но брюнетка лишь сама от неожиданности и могла, что только хлопать глазами. Довакин издала смешок. Розу пробрало следующей. Мира присоединилась последней, и засмеялась громче подруг. Лютик, качая головой и не пряча улыбки, палкой пошевелил в костре угли. — Так о чём вы тут спорите уже битый час? — начала беловласая, когда смешки поутихли. Роза вздохнула, Мира хмыкнула. Лютик молча взялся за лютню. — Мы хотим поставить спектакль на завтрашнем пире, но никак не можем сойтись во мнении, что именно можно продемонстрировать местной публике. Знаешь, такая возможность выпадает редко, к тому же в игре никаких спектаклей не предвидится, только в следующем году в Новиграде… Ой. Хотя ладно, это не важно. Тебя, Лютик, там всё равно не будет. Струна издала протяжный «трунь», словно собиралась порваться. Менестрель сглотнул, опасливо глянув в сторону Миры. — К-к-как это, не будет? Рея кинула в барда сожалеющий взгляд. Мирина пыталась понять, что она сказала не так. И всё же ответила менестрелю Роза. — Всё будет хорошо, Лютик. Просто когда Геральт пойдёт смотреть представление в следующем году, ты будешь в другом месте и не сможешь разделить с ним это трепетное чувство. Лютик с облегчением выдохнул. Нервно хохотнул, пройдясь по струнам лютни пальцами в неразборчивом переборе. — Разумеется. Геральт ведь никогда не мог по достоинству оценить истинное искусство. Не уверен, что и сам бы хотел присутствовать при этом его опыте и наблюдать его глупое неэмоциональное выражение лица! — несколько высокомерно ответил бард, и тут же вздрогнул, когда Рея, ухмыляясь, указала за его спину и произнесла: — Ты про это лицо? Менестрель побледнел, медленно обернулся, готовый высказываться в своё оправдание. Но за ним никого не было. И тут же новый приступ хохота, который на сей раз вынудил барда покрыться багровыми пятнами. — Думаете, это смешно? — Не-а. Вот твоё выражения лица — да, это было забавно, — едва подкашливая из-за смеха ответила Мира. Рея потянулась рукой и щёлкнула по фиолетовому перу, торчащему из шапки Лютика. Мужчина вдруг осознал, что это не его оставили присматривать за девушками, а его заперли с ними. Впрочем, до уныния далеко и он поклялся сам себе приучить этих барышень к манерам и женственности, которая не всем из них была свойственна. Но тут Довакин неожиданно подобралась, выпрямила спину и прищурившись смотрела на то, как напрямик сквозь лагерь Синих Полосок идут в их сторону три барышни в цветастых нарядах. И по всей видимости, визит этот предназначался лагерю зелёных. — Мадам Кароль, какая честь видеть Вас… — стоило женщинам подойти, как Лютик уже встал со своего места, натянул на лицо обворожительную улыбку и во всю разводил руками. Но его перебили. — Ты ещё должен мне 30 оренов, бард. — Право слово, не стоило волноваться и утруждать себя визитом в наш скромный лагерь. Я как раз собирался., — но он вновь оказался прерван нетерпеливым жестом бордель-маман. — Я здесь не за этим, — взгляд слишком ярко накрашенной женщины метнулся к бадье, что всё ещё стояла между палатками. Рея встала с места. — Мы заплатили за неделю аренды. Срок ещё не вышел. — И не за этим тоже, — величественно ответила Кароль, взмахнув плотно накрашенными ресницами. Довакин едва развела руками, но выглядела она более чем дружелюбно. С соседями, пусть и такими шумными, лучше не ссориться. Проститутки с их обозом были экономически важной точкой и были жизненно необходимым объектом для военных, имея связи и влияние. Рее нужно было понять, зачем самый главный человек в иерархии борделя проделал такой путь. — Тогда зачем Вы и Ваша свита здесь? Кароль сверкнула глазами, видимо по привычке стараясь поразить собеседника одним лишь взглядом. Но на Рею это не произвело никакого эффекта, и дело было не в том, какого пола была воительница. Просто подобные женские (, а порой и мужские) штучки на неё не действовали. — Мы слышали о готовящемся пире и представлении. Но мои девочки остались не удел. А вы единственные женщины, которым позволено разгуливать на территории лагеря, кроме медичек и чародейки. Бровь Реи непроизвольно вскинулась от тона женщины и тонкого намёка, что белой нитью пронизывал её слова. Девушки, что пришли вместе со своей хозяйкой, глумливо усмехнулись, обводя попаданок и воительницу оценивающим взглядом. И по всей видимости не нашли в них ничего особенного. Довакин ответила им таким же циничным взглядом, давая понять, что она тоже не видит в них ничего ценного, что стоило бы хоть и тридцать оренов. Одна из куртизанок хмыкнула. — А с тем, что давеча устроил ваш ведьмак в моей палатке, к нам теперь приходят не так часто. Как вы понимаете, это сплошные убытки. Жирно обведённые губы бордель-маман извернулись в лживо печальной улыбке. Рея хмыкнула. — Что ж, мне жаль, что Ваше дело идёт туго. Но такое бывает, и на всё воля богов и судьбы. Где-то повезёт, где-то нет. Но боюсь, мы ничем не можем помочь вашей беде. Лютик попытался вмешаться в этот разговор по праву единственного мужчины в женском лагере, а значит и оставленного за старшего. Но Кароль демонстративно дала понять, кого в этом месте она считает главным и ответственным. И это был совсем не пришлый менестрель, который был ей должен. — Как раз таки вы и сможете исправить то, что натворил ваш друг ведьмак. Он нанёс страшный удар нашей репутации, и из-за этого мы потеряли наших посетителей. И потому, вы обязаны возместить этот моральный ущерб. Скрипнули зубы. Беззлобно, но не без толстых намёков, Рея ответила в тон женщине, которая явно собиралась вскоре справить своё сорокалетие. — А может дело в том, что у солдат не осталось жалованья? Подождите ещё пару дней, проветрите постели, постирайте одежду, приведите свой лагерь в порядок, забейте кровати свежей соломой, чтобы солдатам было приятно к вам захаживать. Можете забрать бадью раньше срока и хорошенько вымыть свои рабочие места. Воспользуйтесь моим бесплатным советом, и вот увидите, всё вернётся на круги своя, когда бордель перестанет быть походным клоповником. Но Кароль казалась непробиваемой, она хохотнула, но совсем не искренне. Лютик громко сглотнул, хотя смотрел он не на беседующих, а на темерских солдат, что тянули шеи, а порой и подходили ближе, чтобы узнать, что такого проститутки не поделили с женщинами, которые путешествуют с ними уже не одну неделю. — Я вижу, ты не жалуешь людей моей профессии, но девочка, не стоит зарываться. Я пришла поговорить. — Нет, ты пришла требовать и указывать. Рассыпать намёки и настраивать людей против нас, хотя мы ничего тебе или твоим девочкам не сделали. И вместо благодарности за то, что округа нашими стараниями чиста от тварей из-за которых редко какой солдат отваживался прийти к вам впотьмах, ты обвиняешь нас в том, чего мы не совершали. — Ваш ведьмак притащил изрубленное тело, запачкав портьеры и пол кровью! — вскрикнула одна из сопровождающих проституток. — И тем самым избавил округу от опасного преступника Траута, что прятался у вас под боком. Как видите, он сделал для вас больше, чем любой из ваших клиентов — обезопасил ваших тружениц, за которых вы так переживаете. Да, исполнение немного хромает, но ведь не всё получается так, как мы того хотим. Довакин пожала плечами и всё же её глаза излучали холод. Мадам Кароль смотрела жадно и оценивающе. — И всё же, из-за вас моё предприятие несёт убытки. Но, к счастью для вас, я знаю, как вы можете всё исправить. Завтра вы даёте представление для короля. Я хочу, чтобы мои девочки в нём участвовали, тем самым получив допуск к лагерю и тому, что будет после спектакля. Таким образом никто не останется в накладе, как считаешь? И советую тщательно подбирать слова — у меня есть могущественные друзья, что с лёгкой руки могут осложнить ваше пребывание в такой близи от военного лагеря, будучи под защитой одного лишь барда. Она бросила уничтожающий взгляд в сторону Лютика, перед которым тут же встали Роза и Мира, что по всей видимости, хотели защитить менестреля от нападок этой женщины. — Раз твои друзья такие могущественные, то почему бы тебе не попросить их помощи, вместо того, чтобы пытаться нам угрожать? — Рея победно усмехнулась, покачала головой. — Что, нечего ответить? Знаешь, я бы поняла, если бы ты попросила нас о помощи, но я не потерплю угроз в сторону моих друзей. Рука воительницы легла на эфес меча. Пришедшие едва напряглись. — Мы тебе ничего не должны, и я сделаю вид, что не слышала всю ту грязь, что ты беспардонно исторгла на моей территории. В знак моих добрых намерений, отпущу тебя и твоих сучек без лишней крови. И советую больше не хохлиться передо мной своими друзьями. Пусть с ними или без них — я сделаю так, что тебе будет нечем зарабатывать себе на жизнь. Я понятно выражаюсь? А теперь — свободны. Вы и без того привлекли к себе слишком много внимания, и совсем незаслуженно. Воительница едва скалилась, кивнув в сторону синих палаток и тех, кто уже подошёл достаточно близко, чтобы услышать достаточно. Вернон Роше смотрел острым, опасным взглядом пронизывая компанию у костра на сквозь. Вот его реакции и боялся маэстро Лютик, что против своей воли оказался спрятан за спинами девушек-попаданок. Не найдя что сказать, посрамлённая, но не растерявшая профессиональной гордости бордель-маман ушла быстрым шагом, не оглядываясь и ни произнеся ни слова. — Это не к добру, у неё ведь и вправду есть связи. Брусничка, ты бы поосторожней, … — Лютик, осторожничать следует тебе, раз ты позволяешь себе захаживать к ним. Ты сам хоть думал, сколько букетов мог от них принести? — Понятия не имею о чём ты говоришь, — менестрель решил, что сможет отбрехаться, но под тяжёлым взглядом воительницы стушевался. — Я поэт, обречённый на одиночество, смысл жизни которого — духовно обогащать трепетные человеческие души. — И едва подняв взгляд, снова опустил его, неловко ковыряя носком ботинка истоптанную землю, — ну и ты понимаешь. — Более чем. Я не понимаю, как ты мог задолжать борделю. И если честно, даже понимать не хочу. Дела у них, видимо, совсем плохи, раз они даже дают в долг. Лютик покрылся пятнами. — Мне кажется ты не поняла концепцию… — Я выразилась предельно ясно. И двузначно, и на этом тему закрыли. Пора ужинать, и если вы не хотите обедать кулинарными изысками моего авторства — советую поторопиться. Мира и Роза, к которым и относились эти слова, восприняли их намного серьёзней, чем бард. Впрочем, он скоро ушёл, ведомый призывным жестом капитана Специального Подразделения.***
— Знаешь, а ведь это была бы не плохая идея, — задумчиво протянула Мирина, нарушая затяжное молчание во время обеда. Роза вопросительно посмотрела на подругу и та, поняв, что заполучила внимание собеседницы, с довольной физиономией начала раскрывать свои мысли. — У нас появилось подспорье в виде как минимум пяти женщин. Причём женщин пользующихся популярностью, а значит симпатичных. Это, считай, бесплатные актрисы. А я знаю несколько историй, в которых апеллирует такое количество девушек. И только одна из них достаточно проста, чтобы эти необразованные идиотки смогли бы запомнить свои реплики. Роза всё равно не понимала намёка и в какую степь клонит подруга. Мира закатила глаза. — Очевидно же, что я говорю про мюзикл Чикаго! На лице Розы выступило сомнение. Касалось ли оно идеи Миры или же здравости её рассудка — понять было сложно. — Сама подумай! Заменяем Чикаго на, скажем, Новиград, огнестрельное оружие на арбалет, урезаем пару номеров, для простоты повествования — и вуаля! У нас спектакль с минимальным реквизитом, минимальными строчками текста, с кучей полуобнажённых женщин, с крутыми песнями и запоминающейся историей, которая никого не оскорбит и которую легко адаптировать под это средневековье! Лицо Розы оставалось скептическим, и всё же на него легка тень задумчивости. Рея, что сидела напротив девушек, спокойно обедала грибным супом. Для неё завтрашний пир представлялся лёгким и интересным приключением, не имеющим ничего общего с представлением. Ей стоило появиться в начале торжества и спектакля, а после незаметно уйти, украсть несколько документов из королевского шатра, и вернуться к концу шоу, создав видимость того, что она никуда и не отлучалась. Идеальное преступление, требующее скрытности и здравого рассудка — прямо как в старые добрые времена в Гильдии Воров. — Ладно, идея не так уж и плоха, — задумчиво протянула Роза. Мира встрепенулась. — Не плоха?! Она идеальна! — Хорошо-хорошо, как скажешь. Только умерь свой энтузиазм, когда ты такая возбуждённая — ничего хорошего не случается. Я уже даже могу представить себе несколько вариантов, но нужно ещё распределить роли и сделать черновик сценария, чтобы было что обсуждать с Лютиком, ведь музыкальная составляющая на его совести. — А чего тут распределять? — Мирина взмахнула ложкой, а её лицо на секунду приобрело кислое выражение, словно подруга сказала какую-то глупость. Но это не помешало ей в следующее же мгновение стать олицетворением театрального героизма. — Я, так и быть, сыграю Рокси Харт. Лютик будет Билли Флинном. Этот твой недо-ухажёр Свен отлично впишется в роль Эймоса. А надзирательницей будет, разумеется, Кароль. Она идеально подходит для этой роли. Роза согласно кивала, а после, едва поведя плечами и поправив волосы, ненавязчиво спросила: — И кому же достанется роль Вэлмы Келли? Рея сразу поняла, куда метит черноволосая. Тут и сюжета их представления знать не надо — было видно, что Роза хочет эту роль. Довакин лишь усмехнулась. Хорошо, если девочки будут заняты и не будут ей мешать и при этом получат то, что они хотят, без вреда для окружающих. Но Мира подозрительно долго не отвечала, из-за чего беловолосой воительнице даже пришлось посмотреть на неё, чтобы понять суть этой заминки. Не может же Мира действительно долго размышлять над тем, кому отдать роль, которую хочет её подруга? Мирина выглядела глубоко задумавшейся. Блеск в глазах Розы тихонько таял. Рея пригубила миску, намереваясь допить оставшийся там бульон. — Хмм, знаешь, я думаю на эту роль идеально подойдёт Рея. Довакин с шумом выплюнула суп. Поперхнулась и с округлившимися глазами, скачущими из-за кашля, уставилась на шатенку. Мира едва пожала плечами. — Там много акробатических трюков, а Рея из нас самая гибкая и умелая. Ты, Роза, сыграешь ту итальянку или испанку, кем она там была. Короче, единственную невиновную. Когда Довакин удалось, наконец, прийти в норму, она издала подобие смешка. — Хорошая шутка, — но заметив, что Мира даже не улыбается, а смотрит скорее с любопытством, Рея недоверчиво продолжила, — ты же не серьёзно. — Почему? Ты достаточно гибкая и явно не боишься выступать перед людьми. Архимагу пришлось отложить пустую миску. С тоской проведя по блузке — осознать, что она безнадёжно запачкана обедом. — Во-первых, я не умею петь и танцевать, а это именно то, что нужно для вашего представления. Во-вторых, этот пир в мою честь, а виновники праздников не выступают на потеху толпе. Это унизит меня, помимо логично вытекающего попирания моего авторитета, который и так дался мне не слишком легко. Ты видела, кем нас и без того считают люди! — а ещё это означает прибывать на сцене всё время представления, а значит не будет возможности скрытно покинуть площадку, а после вернуться, как ни в чём не бывало, но вслух Рея, разумеется, не стала это говорить. От тайных дел этим девушкам лучше держаться подальше. — Но никто кроме тебя не подойдёт на эту роль! Там столько акробатических трюков! Это лучшая роль, поверь мне. Ты сможешь доказать, что ты куда лучше этих проституток… — Так, нет. Прекращай этот разговор сейчас же. Ничего доказывать этим дамам я не собираюсь, потому что это ниже моего достоинства. Мира, тебе стоит пересмотреть свои приоритеты, раз ты готова впахиваться, чтобы быть лучше в сравнении с проституткой! Поверь, ни один мужчина этого не стоит. Мирина покраснела. — Я не понимаю о чём ты, — отнекнулась девушка. Но Рея уже видела и приближающегося барда и того, кто его сопровождал, попутно натягивая неискреннюю добродушную улыбку. — Солнце едва перевалило за середину, а женщины уже что-то не поделили между собой. Вас слышно даже с нашего края, дорогие соседки, решил, что вам нужна помощь в организации завтрашнего представления и пришёл уверить, что мои ребята с радостью помогут вам сколотить нужный декор, — поверхностно учтиво объяснил своё пришествие Роше. Рея цыкнула. Мира рассыпалась в благодарностях. — Лютик, теперь это твоя головная боль, — вставая заявила воительница, указывая рукой на Миру, — они сошлись в том, что они хотят показать Его Величеству, и наша Мира сошла с ума, раз решила, что я буду в этом участвовать. Так что объясни ей со своего опыта, что актриса из меня никакая. Но вместо понимания и защиты в лице менестреля, Рея заметила, как тот едва удивлённо посмотрел на капитана специального подразделения, а тот едва заметно кивнул своему агенту и теперь уголок его рта едва дёрнулся, выдавая искреннюю улыбку, что просуществовала одно короткое мгновение. — Я ещё не знаю, что придумали наши принцессы, но уверен, что им куда лучше знать, что и как должно быть. Я проявил бы вопиющую бестактность, посмев усомниться в их прозорливости. К тому же, я весьма заинтригован и нижайше прошу подробностей! И эти подробности не заставили себя долго ждать. Пока Мира и Роза рассказывали любопытный сюжет, Довакин сверлила Роше жёстким взглядом. Вернон Роше в свою очередь, делал вид, что никаких взглядов не замечает, но эти взгляды заметила Мира и ей они не нравились. Подозрения шатенки утвердились, когда воительница отвернулась, и капитан бросил странный взгляд в её сторону. Это вынудило девушку задуматься о том, чтобы Рея провела на сцене больше времени, и не имела возможности веселиться со всеми гостями, среди которых был и Роше. Но при этом нужно было не дать Довакин блистать на сцене больше, чем сама Мира. — О Пресвятая Мэлителе! Это просто… Просто… Я не слышал ничего идеальнее с тех пор, как в студенчестве читал « 1000 и одна ночь», что хранилась в Запретной Секции, где в стихах повествовалось о каждой позе и сколько времени понадобится, чтобы воспроизвести их все подробно в реальной жизни! — Лютик! — одёрнула барда воительница и тот сконфуженно откашлялся, видя, каким заинтересованным взглядом на него смотрели подопечные. — Да, простите, что-то я увлёкся. Но я не мог иначе, честно! Осталось лишь отшлифовать этот поэтический не огранённый алмаз! И да, Рея. Я готов стерпеть любые твои побои, но скажу, ничего не тая. Ты действительно видишься мне единственно подходящей для этой роли. — Лютик, блять… — Рея занесла кулак. И ударила бы самоотверженного барда, если бы не капитан, говоривший, что было не привычно, тепло, участливо и заинтересованно. — Бард прав, воительница, — Довакин заметила, что капитан не использовал её имени, и не могла понять почему. — Судя по тому, что я слышал, такой персонаж — как раз для тебя. Даже с учётом того, что ты не привыкла выступать, эта роль требует от тебя присутствия на сцене лишь три-четыре раза. И между ними большие разрывы. У тебя будет время привести себя в порядок и отвлечься, если требуется, или тебе мало получаса для своих личных дел? Архимаг застыла, поражённая. Неужели это то о чём она думает? Роше подтекстом говорит ей — играть на сцене? Петь и танцевать, и лишь потому, что считает, что это сойдёт за прекрасное алиби, а когда будет свободное от роли время, примерно минут тридцать — она сбежит и украдёт документы? Вот уж дудки! Хотя алиби и на самом деле прекрасное. Никто не заподозрит актрису, что скачет по сцене в разные промежутки времени, но было одно но: — Я не умею петь и танцевать, а это то, что нужно будет делать в этом спектакле. И потому я не могу участвовать в этом балагане! — процедила она, смотря прямо на Роше. И тот не остался в долгу, с неимоверной стойкостью заглядывая воительнице в глаза и в серьёзности взгляда не уступая девушке ни на йоту. — Я бы могла в этом помочь, — робкий голос Розы и Рея едва сдерживается, чтобы не зарычать как пещерный медведь. — Мы могли бы использовать то заклинание копирования, но только наоборот. Ты бы повторяла мои действия, а я бы за тебя пела, когда ты бы просто открывала бы рот. У нас на родине это обычная практика и называется « фонограммой». Честно, мне не сложно. Да и отведённая мне роль позволяет суфлировать и помогать тебе. Честно. Рея, ты бы и вправду прекрасно смотрелась на сцене в этом образе… — Роза, ты такая милая! Дивный цветок среди кактусов, провалиться мне на этом месте, если вру! Невинная и кроткая, ты словно сошла со страниц великолепнейших романов! Скажи мне, что ты мне не чудишься, иначе я сойду с ума. Нет, и всё же ты нереальная, эфемерная принцесса далёкого королевства! — Лютик весьма театрально изображал моральный экстаз. Впрочем, он не лгал и просто в его бардовской натуре было преувеличивать видимое им, и разглагольствовать столь высокопарно при этом в пустую. С другой стороны, это театральное представление: менестрель и его муза, вынудили капитана и воительницу отвлечься от своей упорной игры в гляделки на пару минут. Пару минут, что вызвали у командира одобряющую эту затею ухмылку и негодующее выражение лица у Довакин. Ну кто просил Розу открывать рот? И в то же время, нельзя было отрицать, что умозаключения брюнетки имели смысл более глубокий, чем та подозревала. — Мы сократим твою роль до минимума, честно! Это и не будет так сложно, ведь и изначальный сюжет мы будем сокращать, в силу обстоятельств. Выступишь всего раза четыре-пять, но зато какие это будут разы! К тому же, после третьего, у тебя будет перерыв в минут пятьдесят! Если не в целый час — а потом, появишься лишь в конце, как тебе? По-моему круто! — Мира мечтательно закатила глаза, прижимая ладони к груди. А после всё так же не сводила взгляда за капитана, что кивнув и послав мимолётную ухмылку воительнице, одарил одобряющей улыбкой и хлопком в ладоши предложение Мирины. Шатенка аж подкосилась, видимо её колени не выдержали напора одобрения со стороны командира, пусть оно и было едва ли искренним жестом с его стороны. — Вот и разрешилась ваша дилемма, и я готов признать, что не имею к этому никакого отношения. Хотя наблюдать за этим было интересно. Держитесь своего боевого настроя, соседи. И если нужда будет помощь — Синие Полоски горазды не только головы рубить, ребята у меня и рукастые имеются. Творческих вам успехов. Это было последнее, что вслух сообщил капитан темерской разведки прежде чем покинуть обиталище « зелёных». Рее же на прощание достался весьма красноречивый взгляд жёстких карих глаз, от которого воительница могла лишь сжимать и разжимать кулаки. Вот ведь зараза! Мало того, что нагло подставил, так ещё и обставил это всё таким образом, что он же устроил девушке самое нерушимое алиби на свете! Сам при этом оставшись не удел, но в образе Прекрасного Принца и спасителя. Скотина. Редкая и весьма обаятельная. Мира до сих под впечатлением ходит. И с этого момента все надежды на спокойное времяпрепровождение закончились. Довакин могла бы при должном упорстве отказаться от этого плана, но проблема была в том, что даже она была вынуждена признать с профессиональной точки зрения, что такое её алиби никто не разрушит. Кто заподозрит актрису, что всё время проводит либо на сцене, либо за кулисами, готовясь к очередному выходу? Никто. Проблемой оставались лишь актёрские танцо-поющие способности, которых у многоталанной Довакин не было. И если бы не помощь Розы и заклятия марионетки — ничего бы и не вышло, а если бы и вышло — то это было бы не представление, а цирк, на потеху толпе. Лютик был срочно отправлен в лагерь куртизанок, чтобы передать им официальное приглашение на прослушивание и репетиции, и ушёл он туда не с пустыми руками — Роза отдала менестрелю те тридцать оренов, правда откуда они у неё — не сказала, и сообщила, что не гоже друзьям ходить в долгах. Бард был и рад и смущён одновременно, а потому старался на славу и работал не покладая рук — по своей профессии менестреля, по профессии великого актёра играющего целых две роли, и композитора — укладчика напевов девушек на лютню и другие инструменты, а после раздавая указания наконец прибывшим музыкантам с другого берега. Довакин проклинала богов и в то же время была рада, что Геральт не видит того, во что она ввязалась. И всё из-за какого-то капитана, которого ведьмак наказывал обходить стороной. Судьба и женский мозг всё же коварны и непостижимы.***
Итак следующий день пришёл слишком быстро, и начался слишком рано. Настроение у Реи, в отличии от подруг, было отвратительным. Едва взошло солнце — они уже завтракали сладкой кашей и обсуждали сюжеты, реплики и песни. Капитан Роше не обманул, когда предлагал помощь своих людей, и уже после завтрака к ним зашли Фенн, Мудак и Коротышка с вопросом о том, что девицам нужно смастерить. Довакин отказалась принимать участие в этих словесных баталиях и всё свободное время посвящала заучиванию своих фраз на готовящимся представлении, что сотрёт на нет все её старания казаться серьёзной и жестокой. Её репутации, как опасной воительнице придёт конец, и девушка почти с этим смирилась. Вот что бывает, когда связываешь себя обязательствами с Верноном Роше. А тот небось славно потешится, наблюдая, как Довакин выкаблучивается на сцене, и как каэдвенцы, да и сам Хенсельт, не особо скрываясь смеются над ней. «Ну и пусть, — решила Рея, — их смех аукнется им крахом всех их планов!» И с утроенной силой и завидной усердностью продолжила репетировать вместе с Розой. Когда в лагерь явились проститутки — дело омрачилось их полной безграмотностью. И потому они за вчерашний вечер едва ли выучили каждая свою строчку или поняли хотя бы толику сути того, что именно им придётся делать на сцене. Мадам Кароль была своей ролью польщена и, в отличие от своих сотрудниц, явилась на репетицию полностью готовой к роли и даже принесла старые поношенные костюмы. По началу бордель-маман старалась никак не контактировать с Реей, но в конце-концов, после того как они отрепетировали несколько совместных сцен, их общение перестало иметь вынужденный характер. Спустя пару часов, они уже все вместе пытались втолковать проституткам то, что от них требуется. И Рея даже забыла о волнении и сомнениях, которые она испытывала ранее, полностью вовлёкшись в происходящее здесь и сейчас. Ведь вокруг пестрили наряды и самодельные декорации, хрупкий реквизит и самое главное — музыка, песни и веселье. Довакин впервые была окружена таким количеством женщин, и с удивлением обнаружила, что чувствует себя среди них — одной из них. Ведь сейчас они все были связаны одним общим делом, хотя и причины участия в этом предприятии у всех были разные, задача была одна — показать себя. А Рея, как примерный солдат, всегда исполняла задачи на высшем уровне. По этому и сейчас она не могла потерпеть неудачу.***
«Дорогой читатель в силах и сам представить, как именно проходили подготовки к такому важному празднеству, устроенного велением самого короля Хенсельта. В тот день я достиг если не пика своего таланта, так одной из вершин точно. Полное собраний пьесы, состоящей в основном из музыкальных номеров, от которых каждому слушателю хотелось бы тотчас пуститься в пляс, вы можете обнаружить в моём прекрасном и популярном сборнике « 50 лет поэзии, часть 3, скрытое от этого мира». И как можно наблюдать по тексу, я изрядно потрудился над этой работой, стараясь сделать её достойной и понятной любому человеку, которому присуща хоть капля любви к искусству. Но не это выступление было вершиной моей карьеры, коя, кстати, весьма разнообразна, ведь и я сам по себе личность многогранная и не лишённая таланта и изобретательности. Нет, всё самое интересное и, к сожалению, имеющее печальные последствия в будущем, произошло тем вечером, после того, как девушки сменили откровенные сценические костюмы и отдали себя на откуп заслуженному вниманию со стороны весьма необразованной публики»Отрывок из мемуаров Юлиана Альфреда Панкраца, виконт де Леттенхофа
***
Кто-то может решить, что жизнь двойного агента и опасна и трудна, но вполне компенсирует свои недостатки такими вещами, как приключения, повышенное чувство собственной важности, пониманием, что ты незаменим в своём ремесле, и, разумеется, определённые вознаграждения и преимущества, которые тебе даёт подобная жизнь. Проблема в том, что-то же большинство считает, что такие шпионы зачастую притворяются, как бы играют роль, и по сути окажутся правы, ведь в таком деле порой необходимо втираться в доверие к тем, кто тебе омерзителен, ради важных сведений и ради достижения поставленной задачи. Проблема же, на самом деле в том, что некоторым не нужно притворяться, потому что им нравится происходящее и в любой ситуации они видят только хорошее, а значит проблема это не «то», что-то обезличенное и не живое, а в « кто», и если быть ещё более точным: кое-кто конкретный, кто с первого, да и со второго раза, кажется самым неподходящим кандидатом для такой ответственной роли — оказывается им, и вполне доволен тем, кем он оказался. Разумеется, речь сейчас идёт о великолепном, самолюбивом мужчине в самом расцвете сил, божественном любовнике и ещё более благословлённым менестреле — Лютике, которому не грозит умереть от скромности или смущения. И если, взглянув на этого барда один раз, вы считаете, что знаете, что он из себя представляет — значит, что он прекрасно справился со своей задачей, а именно — запудрить окружающим мозги. О, это то, что у него получается великолепно, и порой помимо его воли. Нет, он не великий стратег, и не тёмная фигура на шахматной доске. Но он определённо тот, кто не так прост как кажется, и всё же в нём куда больше простоты, чем в том же Верноне Роше. И воистину, это самый смелый представитель благородного искусства странствующего певца, которого вам когда-либо посчастливиться встретить. Так тонко чувствовать настроения окружающих людей, и так ловко влипать в самые нелепые ситуации — способен только он. И всё же, если бы его лучший друг ведьмак — Геральт из Ривии, позвал бы его с собой сквозь Призрачную Мглу — бард бы отправился, не будь у него других важных дел, потому что знал, такое приключение ради того, чтобы быть в центре событий и вживую лицезреть знаменитых личностей — определённо стоит того риска, который наступает, когда ты путешествуешь с ведьмаком. И всё же он не тот, кто кидается в омут с головой, большую часть времени. И пусть этого не скажешь, но Лютик умеет расставлять приоритеты правильно. Даже тогда, когда из ситуации нет этически правильного выхода, Лютик костьми ляжет, чтобы всё было честно, а его друзья — в безопасности. И если надо — не пожалеет собственной жизни и репутации, ради их спасения. И потому сейчас он был не очень рад тому факту, что Геральт ушёл, а Рея, тот самый друг, за которого он должен отвечать и нести ответственность, стала участницей опасного дела, по науськиванию капитана темерской разведки. Если бы он мог — он бы оградил девицу от подобного. Вот только узнал он о готовящейся операции слишком поздно. И теперь ему оставалось лишь одно — организовать для неё прикрытие. Нет, он не сомневался в способностях новоприобретённой знакомой. Он был более чем уверен в том, что воительница сможет сама себя защитить. И всё же он не мог не беспокоиться о ней, наивно полагая, что она стала жертвой манипуляций командира Специального Подразделения. А он бы очень не хотел, чтобы Рея участвовала в чём-то подобном. Как минимум из-за того, что он видел её на репетиции праздника, и был уверен в её провале, как актрисы. И что больше всего его беспокоило, так это мимолётные тоскливые взгляды, которые девушка кидала в сторону ужасной Мглы. И он не мог не понимать, что девушка искренне волнуется за их общего друга, отправившегося туда, в компании краснолюда. Он прекрасно понимал её тоску и из всех своих сил, старался отвлечь её от этих неисполнимых мыслей: а что если бы она всё же отправилась с ним?.. Такие мысли губительны. И в этом Лютик убеждался на собственном опыте много раз, и каждый раз за ними следовала трагедия. И каждый раз, видя как эти три престранные девушки поддерживают друг-друга, барду становилось тепло. И вопрос, появлявшийся по началу, о том: а зачем она это делает, зачем идёт на поводу у девушек? — уже в себе имел весьма лаконичный ответ. Ведь все делают глупости ради тех, кого они любят. А Рея любила своих подруг и они любили её в ответ. И это было прекрасно. Как бы творцу не хотелось запечатлеть в голове образ воинственной девушки, что стоит одиноко на чёрно-белом горизонте, в окружении безликих трупов. Как ветер играет с её белыми волосами, а красная кровь стекает с её удивительного меча, в глазах этого видения нет тоски и боли. И никакого поля битвы нет. Вместо него — зелёный луг, усыпанный полевыми цветами. А на слишком рано седой голове не устрашающий шлем, а венок. Её плечи ссутулены не под тяжестью непосильного бремени, а чтобы быть ближе к той, кто венчает этой цветочной короной её чело. Вместо предсмертных криков — звонкий девичий смех. Вместо запаха горелой и гнилой плоти — запах костра и горячего супа. Но сколько бы Лютик не моргал — он всё время видел обе эти картины, каждый раз, когда смотрел на девушку, что сейчас тренировалась танцевать вместе с проститутками. Но пришло время развеять эти иллюзии. Время пришло.