***
Ник чувствовал медленное, спокойное дыхание на своей шее, хрупкость лопаток и позвонков под ладонью одной руки и сухость волос пальцами второй. Всё это было каким-то странным, нереальным. Парень слишком часто представлял себе их встречу, с самыми разными исходами. Но того, что Крис просто заснёт, положив голову ему на плечо и прижавшись так близко, что можно было чувствовать удары его сердца, не существовало ни в одном из них. Но именно это теперь казалось самым подходящим, правильным. Идеальным. Скользнув пальцами по футболке до края бинта, Ник остановился. Опускаться дальше было в какой-то степени страшно. Даже не из-за того, что под повязкой должны были быть скрыты серьёзные порезы, сколько из-за того, что левая рука Криса безвольно лежала, тогда как правой он сам прижимал Ника ближе к себе. И нельзя было понять, из-за боли это или из-за слишком глубоких порезов. Вдруг он переборщил и теперь не сможет двигать рукой? Но, когда Крис во сне чуть дёрнулся и немного сполз со своей явно удобной подушки, он сам закинул левую руку на шею Ника, пытаясь как-то удержаться. Его попытки были такими милыми, пусть и безуспешными, и Ник, нежно и аккуратно, чтобы не потревожить, переложил Криса на кровать и укрыл одеялом. Услышав неясное, но точно недовольное бормотание, парень взял в руку ладонь Криса и, успокаивая, провёл по ней большим пальцем. Тот на это лишь улыбнулся сквозь сон. — Вы ему, должно быть, очень дороги, — подала голос Анабель, о существовании которой Ник уже успел и позабыть. — Что? Почему вы так думаете? — Ну… — Девушка убрала прядь волос за ухо и отложила книгу в сторону. — Кристиан плохо спит, особенно в последнее время. А тут так быстро заснул. Это о многом говорит. Чёрт, ну для полного счастья сейчас не хватало только того, что бы эта медсестра догадалась об их чувствах друг к другу и растрепала о них кому-нибудь в больнице или, ещё хуже, Клаусу. А тот наверняка и отцу Ника, и вот тогда… Нет, этого никак нельзя допустить. Но вот каким образом сдержать это будоражащее кровь желание прижать Криса к себе максимально близко, зацеловать и никогда, больше никогда не отпускать? — Как он вообще? Сильно плохо? — Некоторые, приходя сюда и в худшем состоянии, выздоравливали, некоторые были не в силах выбраться, даже чувствуя себя лучше. Всё зависит только от него, Николас, — пожала плечами Анабель, не отрывая взгляда от парня. — Пока он отказывается от терапии, а медикаментозное делает только хуже. — Что за терапия? — Общение с психиатром, арт-терапия, музыкальная, групповые тренинги… Вариантов много, но он не хочет ничего. Ник только хмыкнул. Вполне понятно, почему отказывается. Крис даже близким никогда не скажет, что творится у него на душе — будет скрываться и отмалчиваться до последнего, что уж говорить про незнакомого ему человека, который постарается выяснить все подробности его жизни. Групповые тренинги тоже не для того, кто предпочитает общаться только с парой близких людей и огрызающегося на всех остальных. А рисование… О, Ник прекрасно знал, насколько сильно Крис с самого детства и по неизвестной причине ненавидит это. — С музыкой может получиться что, — продолжил парень свои мысли вслух, даже не отдавая себе отчёта в том, что он проводил пальцами по плечу Криса, — отец с ним иногда занимался вокалом, поставил голос. Ну и на гитаре пару песен сможет сыграть. А всё остальное — вообще без вариантов, не уговорить. — Так, может, вы убедите его хотя бы музыкой заниматься? Кристиану необходимо как-то выплескивать свои эмоции и проблемы, а не хранить их в себе. Пение в этом помогает. Поговорите с ним, пожалуйста. Нику уже хотелось застонать от того, что и совершенно незнакомая ему медсестра считает, будто он может помочь Крису. Нэлли, Габи, теперь и Анабель — все почему-то убеждены, что только Ник способен вытащить Криса из всего этого. Но с чего они вообще взяли, что его в принципе будут слушать?! Могут запросто послать куда подальше и даже правы будут, если так сделают. Но с другой стороны… Во всём произошедшем ведь правда виноват только Ник, значит, ему и исправлять последствия. Вот только как? Парень опустил взгляд на спящего Криса. Между бровей залегла глубокая морщинка, дыхание было прерывистым и с едва уловимым полустоном на выдохе, что говорило о разворачивающейся прямо сейчас битве с очередным кошмаром. Ник надеялся, что хоть в этот раз получится выиграть. Было настолько странно и неправильно понимать, что всегда сильный и держащийся под любыми ударами Крис теперь полностью сломлен. А это слишком хорошо читалось на его измученном, посеревшем лице с пролегшими морщинами, тёмными кругами под глазами, заострившимися чертами… На секунду Ник вспомнил свой приход в больницу к другу, когда тот лежал в коме. И даже без сознания, обвитый проводами он выглядел живее. Ник провёл пальцами по лопаткам, вызывая у Криса тихий всхлип и попытку прижаться ближе, сильнее. От веса, набранного с таким трудом за месяцы домашней жизни, ни осталось и намека — снова обтянутый кожей скелет. — Он почти не ест, — тихо сказал Ник, не отводя взгляда от друга, и добавил: —Почему? — Из-за лекарств тошнит почти от любой еды. Только фрукты более-менее нормально и усваивает. — А эти чёртовы лекарства сменить нельзя? Не видите, что ему от них только хуже? — пытаясь говорить тихо, чтобы не разбудить Криса, произнёс Ник и обернулся в сторону Анабель. Та только сидела, сложив ручки на коленях, и мило улыбалась. — Николас, если было бы можно, то мы обязательно сделали бы это. — Да неужели в лучшей больнице страны не знают, что делать с пациентом и как ему помочь? В жизни не поверю в это. — Николас, — Анабель тяжело вздохнула и продолжила говорить с той интонацией, которой обычно маленьким детям объясняют что-то всем известное, — вы должны понимать, что от одного медикаментозного лечения не будет положительного результата, необходима комплексная терапия… — Да плевать на эту чертову терапию! — Ник всё же смог сдержаться и не закричать, пусть вначале и немного повысил голос. Парень хотел было подняться с места и пройти пару кругов по комнате, но Крис недовольно забормотал сквозь сон и закинул руку на ногу Ника, не оставляя ему ни одного шанса встать и не разбудить. — Нет положительного результата и только отрицательный — совсем разные вещи, — уже спокойнее произнёс парень, накрыв ладонь Криса своей. — Ему же плохо. — Николас, ну мне вы зачем всё это говорите? Я не его врач, лечение не назначаю, а просто сижу здесь и присматриваю, — даже с какой-то непонятной грустью ответила Анабель. — Сама вижу его состояние. — Тогда что за заученные фразы были до этого? — Это не заученные фразы, а правда, Николас, — девушка пожала плечами. — После терапии становится лучше, но и на медикаменты такая реакция довольно редкая. Хотя, как бы вам сказать, при проблемах с сердцем он пьёт определенные лекарства и они помогают. Но здесь другая ситуация: пока Кристиан не захочет, легче ему не станет. Но он же не захочет. И что делать в таком случае? Опустив взгляд на Криса, спящего, беззащитного, прижимающегося к нему, Ник понял одно: больше он его не отпустит. Даже если Крис пошлёт его, будет против какого-либо общения, возненавидит всем сердцем — не отпустит. Просто не сможет отдать кому-то другому это слишком дорогое сердцу чудо. Но вот что сделать, чтобы Крис сам доверился ему, сам не захотел никуда уходить? Вдруг, они сегодня даже и не смогут поговорить? Достав телефон из кармана рюкзака, Ник сверился с часами и понял, что уже совсем скоро ему нужно будет уходить. Слишком много времени он потерял, готовясь зайти и разговаривая с Клаусом и Габи. Завтра нужно будет прийти к самому началу часов для посетителей. Ник хмыкнул: ещё утром он не был уверен в том, что вообще стоит идти сюда, а теперь готов приехать с самого утра и не уезжать весь день. Когда всё успело так резко поменяться? Убрав телефон обратно и вытащив Тотошку и блокнот с ручкой, Ник поставил игрушку на тумбочку. — Милый. — А, что? — парень обернулся в сторону улыбающейся Анабель. — Лисёнок, говорю, милый. — Ну, да, Крису тоже нравится. Усевшись поудобнее и закинув ногу на ногу, Ник положил блокнот на колено и, зубами сняв колпачок с ручки, принялся писать. Да, оставить Крису записку — самый удобный вариант. Так он сможет тщательнее подобрать слова, всё хорошенько обдумать, сначала записав на черновике, и не говорить слишком личные вещи вслух при Анабель. Но вот… Как начать, и что писать? «Дорогой Крис… Ну что ж за чушь. Он всё тут же скомкает и выбросит. Лучше ограничиться одним именем. Крис, Прости за всё то, что я наговорил тебе тогда и как поступил после…» Нет, всё должно быть совсем не так, совсем! Ник глубоко вздохнул и позволил руке писать самой, именно те слова, которые диктовало сердце, а не вытягивались с таким трудом. И, кажется, получалось вполне сносно.***
Крис почти не видел кошмаров. Впервые за уже неизвестно сколько недель было лишь какое-то приятное, спокойное и тёплое чувство, в которое хотелось погрузиться сильнее, утонуть в нём, и никогда, больше никогда не испытывать тот жуткий страх, преследующий вместе с картиной умирающего или уже убитого Ника. Просыпаясь посреди ночи дома, Крис дрожащими пальцами хватался за телефон и порывался позвонить, просто узнать, что всё порядке. Но так и не мог нажать на вызов. Здесь же, в больнице, не было возможности услышать, как сейчас Ник. И всё, что оставалось — пытаться хоть как-то контролировать себя и не сходить с ума от боли и страха. Сейчас этого не было. Крис не помнил, что ему снилось, но до сих пор ощущал приятное тепло рядом. Будто Ник приходил на самом деле. Но ведь… Резко сев на кровати, парень, тяжело дыша, не отводил взгляда от стоящего на тумбочке Тотошки. Значит, ему не приснилось и Ник был тут? Но почему он тогда не дождался или не разбудил? Почему так быстро ушёл, даже ничего не сказав? — Кристиан? — парень, прижимая игрушку к груди, медленно повернулся в сторону Анабель. — Ваш друг, Николас, просил передать, что придёт завтра утром сразу же, как это только будет возможно, и останется с вами до вечера. — С-спасибо, — запинаясь, проговорил Крис и снова лёг на кровать, обхватив руками колени, и отвернулся к стене. Оставалось надеяться, что завтра он не проспит опять весь день. До безумия хотелось услышать голос и смех, почувствовать теплоту прикосновений… Проводя пальцем по спинке Тотошки, парень наткнулся на бумагу. Нахмурившись, он вытащил из-под бантика аккуратно сложенный квадратик и разгладил его. Весь лист с двух сторон был исписан рукой Ника. Кое-где зачёркнуты слова или даже целые фразы, но ни одна буква не выбивалась выше или ниже остальных — каждый символ идеален. «Крис, мне многое нужно сказать тебе и, наверное, на такие темы лучше говорить лично. Но ты так спокойно спал в то время, когда мне уже пора было уходить, что я решил написать. Долго думал над тем, какие слова подобрать, что именно сказать, но так и не нашёл ни одного подходящего варианта. Поэтому, пожалуй, буду просто писать всё, что пишется само. Прости меня. Знаю, это звучит банально и глупо после того, что я сделал, но почему бы не попытаться? Крис, я считал, что из нас двоих я самый умный и знаю, как будет лучше для обоих. Но только сейчас понимаю, что это не так, совершенно не так. Я был уверен, что мои и твои чувства — чушь и пустяк, которые только мешают жить. Если мы сможем забыть про эту дурацкую влюблённость, то всё будет только лучше, у нас появятся нормальные семьи, нормальная жизнь. И я думал, что для тебя так будет лучше тоже. Но, честно, я боялся. Ужасно струсил перед тем человеком, который знает обо мне буквально всё, все мои недостатки и знаком с каждым моим тараканом в голове, и при этом продолжает общаться и даже называть лучшим другом. До сих пор не могу сказать, чего именно боялся. Что не смогу быть достаточно подходящим для тебя? Что рано или поздно ты найдешь себе другую или другого? Не знаю. Да это и не важно. Важно то, что одним своим поступком уничтожил тебя, твою жизнь. И за такое глупо просить прощения, потому что я сижу, смотрю на тебя и понимаю, насколько тебе плохо. Вернее, нет, я не могу этого понять и вряд ли когда-нибудь смогу. Но ты всё же продолжаешь жить. Я знаю, ты покончишь с собой тут же, как только появится возможность. Но, может, не стоит? Не думаю, что ты доверяешь мне так же сильно, как и раньше, но, Крис, я не отпущу тебя и не отдам никому: ни человеку, ни смерти. Потому что ты для меня важнее любого другого в этом мире, пусть и понял я это не так давно. Знаю, ты можешь даже не дочитать до этого момента, послать меня завтра, когда приду, но я не остановлюсь, поверь. Только я один виноват в твоём состоянии сейчас и, не знаю как, но мне это и исправлять. И, Крис, всё, о чём я прошу — это второй шанс. Я не буду идеальным парнем, как и ты тоже, у нас не получится нормальной семьи. Но к чёрту эту нормальность. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Хочу засыпать и просыпаться рядом, чувствуя твоё дыхание; хочу вместе толкаться локтями на кухне, когда ты варишь кофе, а я готовлю завтрак; хочу просто лежать вместе, перебирать пальцами твои волосы и знать, что ты уже спокойно спишь, а кошмары тебя не тревожат. Я много чего хочу, Крис, но в каждом моём желании есть ты. Пожалуйста, прошу тебя, дай мне попытаться ещё раз. Не знаю как, но я, мы вместе, сможем всё исправить. И у нас будет наша личная ненормальная, но счастливая жизнь. А я всегда буду на твоей стороне. Сердце к сердцу и глаза в глаза».