bends. / изгибы.

Между ними нет отношений. Между ними – вакуум. Туди теперь слишком часто кажется, что реальность неверна. И дело даже не в том, что она отличается от желаемой – просто порой все это действительно выглядит так. Но ведь, наверное, каждый сталкивался с этим ощущением – будто здесь ты не нужен; будто ты – лишний. В отношениях не существует вакуума. Или существует? Поставить точку. Проколоть, выдавить, выжечь на какой-то неосязаемой материи; сделать больно себе и другому человеку – и пусть давно нет любви и ничего хорошего друг от друга ждать уже не приходится. И Туди думает – точка не спасет его, и Паулу она не спасет тоже. Ведь столько сказано о любви разными людьми и в разные времена. И они с Паулой – друзья. Он был счастлив, но знаете самое главное слово "был". Он был счастлив потому что у них было... всё?.. Всё, кроме вакуума. И так, видимо, бывает. Крепкие отношения и любовные узы, спокойствие и умиротворение – в один миг становится ничего не жаль, и в твоём сознании это, строенное годами и усилиями, рушится, дробится и оседает под тяжестью нового чувства – не дружбы-любви. Не привязанности. Вакуума. Мёрдок совершенно не умеет улыбаться, он скалится, но всегда широко и открыто, и у Стюарта против воли распахиваются глаза, они смотрят более напряжённо, стараясь впитать-поглотить-запомнить каждую линию его лица, каждую морщинку, каждую вакуумную точку. И потом, когда они разъезжаются во время хиатуса, воспоминания затягивают в себя, давят и скалятся. И Туди снова чувствует вакуум – на этот раз в груди. Между ними вакуум. Болезненный, прекрасный и купленный покоем и умиротворением. Бесценный и непродаваемый. И, когда они быстро – чтобы не заметили Рассел и Нудл, фанаты или кто угодно еще – перепихиваются по туалетам и в тёмных, отдаленных уголках дома, вакуум выплескивается из груди необъятной энергией и затапливает мир вокруг, не пуская к ним никого и не выпуская их самих, даря очередную крошечную возможность насладиться друг другом – потому что без этого в один прекрасный день пустота достигнет невероятных размеров и убьет целый мир – в пределах Вселенной соотношения планеты и человека совершенно незначительны… - У нас есть всё время мира, - иногда говорит Мёрдок, когда билеты на предстоящий концерт раскуплены, или когда Мёдс особенно нежен и ласков. Туди эти часы кажутся мгновениями – и он молчит и только гладит, прижимается, сдавливает и целует, целует, целует… И плещется вокруг них вакуум, и нет звуков, кроме рваного дыхания, стонов и имен друг друга в звенящей тишине; и нет ничего, кроме рук, губ, языков и дрожащих ресниц; и нет ничего. Ничего. Только они сами. Мир становится на свое место, когда Мёрдок рядом. Когда вакуум не внутри, а вокруг. Потому что они притягиваются и оказываются вместе, потому что вакуум превращается в ничто, когда тела, вплотную и неотрывно, друг с другом. У них нет отношений. И свободы сказать всему свету то, что между ними. И всего времени мира у них нет тоже. Но когда-нибудь оно будет.