Великолепная семерка

      Вчера родители позвонили Джину. Он схватил телефон так, будто ждал, что они сообщат ему что-то важное, и, судя по всему, именно так и случилось, потому что удивленные бантаны буквально через пару минут услышали, как за ним захлопнулась входная дверь. Минуты через четыре Монстру в какао пришло сообщение «Вернусь завтра вечером, надо срочно».       Так Джин не поступал никогда. И это сейчас сильно всех напрягло. Ощущение было, как будто он не из общаги ушел, а из группы, и навсегда, а не до завтрашнего вечера. — Кто-то что-то накосячил? — на всякий случай поинтересовался Шуга, хотя, если б имел место чей-то косяк относительно Джина, то об этом бы знали все, и сейчас в комментариях никто бы не стеснялся. Но вот все как-то притихли, переглянулись, и только Золотко продолжал чавкать, листая мангу в смартфоне.       К тому времени, как в общаге все разбрелись по комнатам и к Джину на телефон стали приходить смс-ки типа «Ты куда, бро?» (от Хоупа), «Мог бы не идиотничать и сообщить, куда свалил» (от Шуги) или «Если ты подождешь меня из душа, то я быстро оденусь, догоню тебя и поеду с тобой хоть на край света. А то я себе в трусы печенье раскрошил» (от Гукки). И только Тэхён все знал. И никому ничего не рассказывал. Кроме своих тараканов, естественно.       А Джин ехал в Анян. Метро приближало его туда с немыслимой скоростью, и жаль, что медленнее оно двигаться не могло, потому что до Аняна было не так далеко, а Джину еще нужно было многое обдумать.       «Оппа! Оппа!» — звенело в его мозгу, закручивало виски. Ему вспоминался ненастный серый осенний день, когда родители хоронили двух лучших своих друзей, мужа и жену, попавших в чудовищную по своей глупости и случайности автокатастрофу, а Джину было поручено держать ледяную ладошку их пятилетней дочери. Джину самому-то тогда было всего девять, и что в тот момент чувствовал этот ребенок, он, конечно, не понимал. Но он точно знал, что нельзя выпустить из рук эту ладошку, иначе вечность, которая сейчас, прямо у него на глазах, поглощала родителей Наны, поглотит и ее саму. А он бы этого не хотел. Во-первых, потому что с ней было весело играть в Марио, хоть она и девчонка, а во-вторых, от нее вкусно пахло, и она была очень красивой, хоть и немного пухленькой. У нее были светлые волосы, в ее русскую маму, и красивые темные глаза в ее корейского папу. И поэтому, хоть слезы и набегали в уголки его глаз, он старательно моргал, пытаясь загнать их назад, а еще шмыгал носом, будто ему холодно и у него насморк. Потому что рядом стояла маленькая девочка, держала его за руку и не плакала.       И Джин держал, держал эту ладошку все время, пока они не зашли в дом. Нана не понимала, что именно произошло, вернее, понимала, что домой она теперь не пойдет, потому что родители туда тоже никогда уже не придут. А маленькой девочке одной без родителей нельзя. И она пока останется у Джина. И Джин был этому рад.       Он уступил Нане свою кровать, а сам расположился в комнате у брата на полу. А когда Нана уже улеглась в кровать в своей розовой, пахнущей жвачкой пижаме, он пришел пожелать ей спокойной ночи, а потом почитал ей сказку про маленького принца, да тут же рядом и прикорнул, убедившись, что девочка сладко спит. Среди ночи Нана проснулась и позвала тихо «Мама… мамочка» по-русски. Джин прижал ее к себе и начал баюкать, целуя в мягкую макушку. А в груди его больно разливалось что-то очень сладкое. И он моргал. И шмыгал носом. Хоть было темно, и слез в его глазах все равно никто бы не увидел.       Утром он проснулся от звонка в дверь и громких разговоров внизу. Оказалось, что за Наной приехала ее русская бабушка, которую девочка хорошо знала и любила, у которой частенько бывала в гостях. Джин с интересом разглядывал эту степенную женщину с тяжелым узлом пшеничных волос на затылке. Родители рассказывали потом, что бабушка Наны живет в самом прекрасном городе на земле, похожем на театральные или киношные декорации, в Санкт-Петербурге. Она работает в каком-то музее, где раньше жили русские цари, и что она сама, кажется, имеет отношение к русским царям, вот только какое — Джин так и не понял.       Эта русская бабушка по-царски властно взяла мягкую ладошку Наны в свою узкую ладонь, назвала ее полным именем Анастасия, по-царски обернулась и окинула взглядом Джина, по-царски с признательностью кивнула родителям Джина, по-царски села в такси и по-царски укатила.       С тех пор прошло тринадцать лет. Родители позвонили и сказали, что сегодня вечером Нана, розовая сказочная принцесса из детства, приехала в Анян.