ПЕРЕПУТАЛА...

Горка гороха потихоньку растёт — Регина не может удержаться и отправляет в рот несколько сладких, хрустких горошинок. — Ты всё-таки сделала это! Добилась своего. — И тебе здравствуй, мама, — Регина хмурится. Возвращение в её жизнь Коры нельзя назвать радостным событием. — И что тебя привело ко мне? — Ты этого хотела? — Кора обводит рукой скромную обстановку кухни. — Вместо королевского дворца, власти, роскошных покоев, армии слуг… Эта нищая, тесная халупа… Ты предпочитаешь лущить горох и варить суп для своего трактирщика вместо того чтобы править? — Это всё были твои мечты — власть, корона, жить во дворце… Чтобы перед тобой опускали головы в поклоне все эти вельможи… Но это не мои сладкие грёзы. Я хотела просто нормального человеческого счастья. Кора кажется не слушает — она брезгливо кривит губы, разглядывает простые деревянные стулья, столы, всем своим видом демонстрирует высокомерное презрение к обстановке, к той жизни, которой теперь живёт её дочь… — Может это просто назло мне, девочка моя? Я тебя сильно обидела, когда так жестоко поступила с тем милым мальчиком? Надо было оставить его тебе — Леопольд был уже очень стар, а тут молодая кровь и у тебя были бы красивые дети… Регина еле сдерживается — ногти оставляют глубокие царапины на поверхности стола. С огромным трудом ей удаётся успокоиться. — Этого «милого мальчика» звали Дэниэл. И я его любила, — Кора только презрительно фыркает на это. — И весь мир не вращается вокруг тебя, мама. Я уже взрослый человек… И самостоятельно принимаю решения… Без оглядки на тебя. Или с целью тебе досадить. Кора продолжает демонстрировать снисходительность — то, что Регина страшно ненавидит. Словно она всё ещё малый, неразумный ребёнок и Кора… О Кора, конечно знает лучше и она хорошо знает, что на самом деле нужно её маленькой девочке! — Превратить королевский дворец в гостиницу! Регина презрительно кривится. — Странно, что тебе не нравится, мама. Это лучшая гостиница в городе. И самая дорогая. У нас останавливаются богатые вельможи, иноземные придворные, послы, особы королевской крови. — И ты сделала собственного отца швейцаром! — Управляющим. Только не говори, что тебя это задело. Ты ведь не изволила показаться на его похоронах. Белоснежка и Дэвид, несмотря на наши прежние разногласия, приехали выразить мне свои соболезнования, а от тебя мы не дождались даже письма. Кора ничего не говорит на это. Она продолжает расхаживать по кухне, заглядывать во все углы, совать нос в кастрюли и демонстрировать своё недовольство увиденным. Наконец, она застывает посредине помещения — с таким видом, что Регина понимает — Кора приняла какое то решение. Руки сложены на животе, губы поджаты. — Надеюсь я не опоздала и мне удастся спасти тебя от тебя самой. Ты наделала много глупостей, девочка моя, но я снова здесь с тобой и мы всё исправим. — Только попробуй! — Регина чувствует как в её жилах начинает вскипать какая-то незнакомая сила. Регина поднимается с места. — Ты… — Да, — в голосе Регины слышится злой сарказм. — Ещё три месяца и ты станешь бабушкой. Но я сделаю всё, чтобы ты не испортила жизнь своим внукам, как ты пыталась сломать мою. — Девочка моя, но как ты не понимаешь — я люблю тебя и хочу тебе счастья! Регина издаёт саркастический смешок. — Ты любишь меня? Счастье? Ты не знаешь о чём говоришь, мама. Кора опять словно не слышит дочь. — Ты не понимаешь, девочка. Но ты поймёшь. Потом. Что я была права, что я всегда права. Что ты сделала большую ошибку, но я помогу всё исправить. Этот твой трактирщик — он не достоин тебя. Регина уже просто кипит. С пальцев срываются белые искры, оставляя чёрные точки на поверхности стола. Чеканит сквозь зубы. — Его. Зовут. Робин. Кора небрежно отмахивается с недовольным выражением лица. — Я помогу тебе… Этот высокомерно-снисходительный тон окончательно выводит из себя Регину. И страх ледяным ознобом по спине — она то хорошо, слишком хорошо, знает, как Кора решает, возникшие у неё на пути, проблемы… — Только посмей тронуть того, кто мне дорог, кого я люблю! УБИРАЙСЯ ВОН! Регина несколько мгновений ничего не видит и не слышит — белый свет словно туман заполнил кухню и, когда к Регине вернулась способность видеть, Коры уже не было. Регина, обессиленная вспышкой неведомой энергии, опустилась на стул. — И что хотела моя дражайшая тёща? — Не беспокойся — она нас ещё долго не побеспокоит. — Я же просил — применять магию только в случае крайней необходимости. — Это и была она. Крайняя необходимость. Я же рассказывала тебе о Дэниэле… — Понятно… По 5-й Авеню Нью Йорка брела, спотыкаясь и что-то бормоча себе под нос, женщина в старомодном, даже старинном платье. Обессилев она упала на колени и тихо заплакала, размазывая ладонями слёзы по лицу. — Мадам, вам помочь? Где вы живёте? Как вас зовут? — Я не знаю… — Так она ваша мать? — Знаете, она уже давно… немного не в себе, но вот так вот уйти из дома и бродить по улицам… Это в первый раз. — Надеюсь, что это больше не повториться. Молодая рыжеволосая женщина кивает и громко высмаркивается в ярко зелёный шёлковый платок, нервно комкает его и небрежно бросает в урну. «На такие платки денег хватает, а нанять квалифицированную сиделку…» Медсестра вводит в кабинет Джейн Доу. Рыжеволосая кидается к ней. — Мама! Как ты меня напугала! — Простите, вы кто? У рыжей почти истерика. Врач поит молодую женщину водой. — Видите! Уже меня не узнаёт… — К сожалению, медицина в этом случае всё ещё бессильна — Альцгеймер и старческое слабоумие плохо поддаются лечению… Рыжеволосая хлюпает носом, оглядывается на мать, которая покорно сидит на стуле, и заполняет документы. Оставляет свою визитку врачу — на бледно-зелёном картонном прямоугольнике тёмно-зелёными чернилами — «Зелина Митчелл ювелир-дизайнер» и, наконец, странная парочка — ювелир с ярко выраженным, даже болезненным, пристрастием к зелёному («Наверняка и работает, в основном с изумрудами» бормочет себе врач под нос убирая папку в ящик стола) и её несчастная мать покидают кабинет. Рыжеволосая почему то направляется не к лифту, а ведёт, практически тащит, мать за руку к лестнице. И через мгновение на площадке уже нет никого… — Садись, — рыжеволосая довольно грубо усаживает мать на старый, скрипучий стул. Протягивает ей стакан — жидкость в нём немного светится — на этот раз синяя. — Пей. Голос её звучит холодно и жёстко. И глаза как две зеленоватые ледышки. Поэтому пожилая женщина не пытается протестовать и пьёт. Проходит несколько секунд и Кора уверенно встаёт со стула и выпрямляет спину. — Кто ты? Рыжеволосая смотрит на неё с ехидной улыбкой. — Неужто не признали, матушка? Я дочь твоя старшая. Зелина. — Вот как. И где мы? — В мире где У ТЕБЯ нет магии. — У тебя значит есть? Зелина гордо кивает. Кора с интересом разглядывает старшую дочь. — Как ты выросла… Регина отвергла меня, но ты… Мы с тобой можем… Зелина резко обрывает мать. — Ты уже забыла, матушка, как избавилась от меня? Просто отправила в Оз, в корзине, променяла на власть и корону? Думаешь я тебя уже простила? С Региной мы разберёмся потом, а пока что у меня другие планы… — Кора! Зелина! Какие гости в моей скромной обители… Кора в своём репертуаре — свысока, высокомерно брезгливо смотрит на, склонившегося в глубоком поклоне перед ней, Румпельштильцхена. И садится в кресло не дожидаясь приглашения от хозяина. — Мы к тебе по делу, Румпельштильцхен. — Я знаю, дорогуша. Так с чем вы ко мне? — С взаимовыгодным предложением, — вступает в разговор Зелина. — Тебе понравится. — Но путешествия во времени невозможны, дорогуша, — Румпельштильцхен абсолютно серьёзен несмотря на легкомысленный тон. — Иначе, все шастали туда-сюда исправляя собственный ошибки, подчищая биографии… Зелина кивает. — Я знаю. И это не совсем путешествие во времени — на самом деле я не окажусь там сама… Только мой голос. И не совсем голос — то, что люди называют внутренним голосом. Голос, который они принимают за свой собственный. И потом говорят, что это был голос разума, здравый смысл. И уверяют себя в том, что это спасло их от неразумного поступка, глупости… — О, это очень тонкая магия! — Тёмный улыбается. И разве что не потирает ручки. — Главное, это найти тот самый поворотный пункт, ключевой момент. Ту точку, когда всё зависела от выбора, который сделает человек. Его дальнейшая жизнь. Перекрёсток. — А от меня, что требуется? — недовольно интересуется у Зелины Кора. — Кровь, — поясняет Зелина. — Всего пару капель. И твоя магия. Как и магия Тёмного. Мы объединим наши магии для этого заклятия. — И кто…? — Ты ещё не поняла, дорогуша? — Тёмный сияет улыбкой от уха до уха. — Регина, конечно. — И тот самый момент, когда она стояла у двери знакомого тебе трактира и собиралась войти… Эмма сидит и чувствует, что скоро растает от умиления — Регина сжимает Мэри Маргарет в объятиях, целует в лоб… Внезапно всё содрогается — словно реальность тронулась и тут же остановилась как вагон поезда. Где то на улице взвыла автомобильная сигнализация. Эмма нахмурилась и поднялась с места, подошла к окну — но снаружи всё было как обычно. — Что это было? — Регина и Мэри Маргарет присоединяются к Эмме. — На Поцелуй Истинной Любви не похоже… — ухмыляется Эмма. — И на землетрясение тоже… — Разберёмся, — улыбается Регина. — С чем мы только не разбирались… через несколько лет Что никак не могла понять Эмма, так это странного удовольствия с каким ловили сердитые и злые взгляды окружающих, Тёмный, а теперь и Зелина. Они словно купались во враждебности к ним других людей, как голливудские звёзды в обожании поклонников. Популярность со знаком минус. «Меня ненавидят значит я существую»? Вот и сейчас — в кафе полно народу, но рядом с Зелиной хватает места. Никто не хочет сидеть рядом с отставной Злой Ведьмой. И Зелину это не задевает — наоборот: она просто жмурится от удовольствия, как пригревшийся на солнце котёнок. Робин сладко спит у матери на руках. Звякает колокольчик над дверью и в кафе входит Регина. — Что ты хотела, сестра? У меня нет времени — работы полно. — Вернуть тебе старый должок… — А она тут зачем? — Регина кивает на Эмму, которая садится рядом. — В качестве детектора лжи, — улыбается Зелина. — А ведь забавно — просто сбор отставных злодеек — бывшая Тёмная, бывшая Злая Королева и бывшая Злая Ведьма. — Я не злодейка, — хмурится Эмма. — А что ты сделала с Вайолет — не злодейство? — Зелина почти не притворяется удивлённой. — Разбила собственному сыну сердце. И Тьма так просто не уходит. Мы все трое ей помечены. И твой любимый Киллиан тоже — благодаря тебе. Она не оставит нас своим вниманием. Никогда. Нам всем надо быть очень осторожными. Эмма вопросительно и с тревогой смотрит на Регину. Та кивает — так оно и есть, Свон… — Так что за долг? Зелина ставит на стол небольшой пузырёк. — Выпей это. — Что это? — Когда то ты, чтобы досадить нашей покойной матери, сделала большую глупость… В этом есть и доля моей вины, но это долгая история, а ты вроде как торопишься… Регина берёт пузырёк в руки и внимательно разглядывает его. — Хочешь сказать, что нашла противоядие? Зелина просто лопается от самодовольства. — Ага. Я всегда была лучше тебя в зельеварении! Эмма кивает. — И это правда. Регина возмущённо косится на Свон. Та разводит руками. — Я тут не как женщина сижу, а как детектор. И не собираюсь щадить твоё самолюбие. — Так я, после того как выпью это твоё зелье, смогу… — Да. Регина оборачивается к Эмме. — Она говорит правду? — Да. Регина открывает пузырёк и решительно опрокидывает его в рот — была не была. Через несколько секунд она скрипит зубами и держится за живот. Эмма слегка встревожена. — Что с тобой?! Регина с облегчением выдыхает и выпрямляется. — Я в порядке… — А с остальным? Регина пожимает плечами. — Есть только один способ проверить… Зелина ехидно улыбается. — Сейчас время ланча и тут красивых парней хватает… Регина сердито фыркает. — Ты ещё и сводничеством решила заняться? — Я твоя старшая сестра и давно хочу понянчиться с племянниками! Эмма говорит совершенно равнодушно. — Вообще то весь мужчина для этого не нужен — так, несколько капель… Обе сестры брезгливо морщат носы, вдобавок Эмма схлопотала от Регины лёгкий подзатыльник. — Эй! Моё дело было только предложить! — Пей свой кофе, мисс детектор. И нам уже пора. — Уф… Злые вы… Зелина хихикает. — Тебя тоже слишком доброй не назовёшь… — Я же бывшая Тёмная… — Бывших Тёмных не бывает, дорогуша. Эмма в лёгкой тревоге смотрит на Миллс — та выглядит абсолютно серьёзной. — Не забывай об этом, Эмма. Ты заглянула в бездну и теперь бездна смотрит в тебя. Она тебя запомнила. Теперь ты всегда должна быть настороже… Эмма вздыхает. — Одно утешает —моя жизнь никогда не будет скучной. — Вот вот, — удовлетворённо кивает Зелина.