Мы вместе пройдем этот путь

Едва коснувшись головой подушки, Тимар провалился в тяжелый, изматывающий сон, из которого его грубо и бесцеремонно вытряхнули. Если юноша считал, что уже видел Крейна в гневе, то сейчас понял, что ошибался. Раду был бледен, его глаза сверкали, как у сумасшедшего, а сам он схватил Тимара за плечо так, что тот даже вскрикнул от боли, и тряс перед его лицом пустой склянкой. – Ты пил это? Отвечай! – в ярости кричал граф, дергая совершенно измотанного Тимара. – Пил?! Юноша лишь отрицательно помотал головой, но этого Крейну было мало. Он отшвырнул склянку в сторону и схватил его уже двумя руками, сжав пальцы с такой силой, что Лиор выгнулся от боли и застонал. – Отвечай мне, тварь! – Нет, клянусь, нет! – едва выговорил Тимар, не смотря Раду в глаза. Крейн, бешено дыша, всмотрелся в испуганное лицо мальчишки и с силой отшвырнул его на кровать. – Вы сможете определить, жив ли ребенок и кто его отец? – не отрывая взгляд от сжавшегося на простынях Тимара, спросил он лекаря. – Конечно, – мужчина принялся доставать из сумки какие-то приборы и настойки. – Сначала проверим есть ли плод, определим его возраст, а потом подтвердим отцовство, но для этого мне нужна будет капля вашей крови, милорд. – Клянусь, если сейчас ты окажешься пуст или трахался с кем-то на стороне, то твою сестру немедленно казнят, а тебя продадут в самый дешевый бордель, и я прослежу, чтобы до конца жизни у тебя было предостаточно работы, чтобы ты даже на час не мог ноги сдвинуть, – прошипел Крейн, пока лекарь брал у него из пальца кровь. Тимар не счел нужным отвечать на эти обвинения, лишь послушно лег на спину и оголил живот. Лекарь сначала ощупал его снаружи, надавливая на разные точки, потом посветил каким-то прибором, а затем смазал пальцу и какой-то вытянутый в длину прибор бесцветным маслом с травяным запахом. – Прошу прощения, милорд, но для полностью достоверного результата, нужно осмотреть мальчика изнутри. Конечно, если вы позволите, – обратился лекарь к графу. – Делайте все, что считаете нужным, Марлин, – махнул рукой Крейн, резко шагая по комнате. Он всего мог ожидать от Тимара – истерики, меланхолии, попытки сбежать, но никогда не мог себе представить, что у мальчишки хватит смелости, чтобы избавиться от ребенка, или изменить ему. От этих мыслей становилось мучительно больно в груди, а ярость клокотала так, что сдерживать ее почти не удавалось. Лекарь тем временем повернулся к Тимару. – Согните ноги, молодой человек, и расставьте их как можно шире. В этой процедуре нет ничего страшного, но ее все равно придется провести, с помощью охранников за дверьми или добровольно – решать вам. Тимар поморщился от его холодного тона, но подтянул к себе колени и постарался расслабиться. Лекарь с равнодушным выражением лица протолкнул в него сначала один смазанный палец, затем второй и повертел ими по кругу, смазывая мальчишку изнутри. После к анусу Тимара прижался холодный кончик смазанной трубки, прибор одним движением скользнул внутрь. Лиор тут же дернулся, зашипел, не сумев сдержать выступившие на глазах слезы, и сжал руками простыни. – Расслабьтесь, молодой человек, – равнодушно посоветовал доктор. – Никто еще от этой процедуры не умирал. Сейчас я еще сильнее раздвину ваши мышцы, чтобы посмотреть, действительно ли есть формирование плода или вы переели за ужином и взять кровь плаценты на анализ. Такого унижения Тимар никогда в жизни не испытывал, он бросил взгляд на Раду, но тот, прислонившись к стене и скрестив на груди руки, равнодушно наблюдал за процедурой. В следующее мгновение лекарь начал что-то поворачивать в приборе, и тот стал расширяться, раскрывая Тимара настолько сильно, насколько это вообще было возможно. Когда зажмурившийся и мелко дышавший от боли юноша уже готов был сорваться на крик, движение остановилось. Тем не менее распирающее изнутри чувство было настолько болезненным, что хотелось немедленно избавиться от прибора, но лекарь болезненно шлепнул его по бедру. – Хватит капризничать. Потерпите еще пару минут. Мужчина склонился между его раздвинутыми ногами с иглой, в локоть длиной. – Действительно, плод присутствует и довольно крупный. Примерно 9-10 недель, – послышался его голос. – Сейчас, главное не дергайтесь, чтобы не навредить малышу. Вот и все. Лекарь выпрямился и стряхнул с конца иглы капли крови в прозрачную баночку. – Так, сейчас я вытащу расширитель и смешаю зелье, а после мы посмотрим, кто счастливый папаша. – Смешивайте зелье, Марлин, – внезапно оттолкнулся от стены граф, зловеще улыбаясь. – Я сам вытащу. – Как пожелаете, – пожал плечами лекарь. – Только не повредите мальчика – ему еще нужно выносить и родить этого ребенка. – Не волнуйтесь, Марлин, я знаю, что делаю, – ухмыльнулся Крейн и за ногу подтащил мальчишку к себе поближе. Тиар попытался отодвинуться, но внутри все вспыхнуло от боли, и он безвольно раскинулся на кровати, чувствуя, как по вискам опять потекли слезы. – Уже второй раз вижу, как ты плачешь, сладкий, – зло улыбнулся Раду и слегка подкрутил колечко. Давление внутри Тимара ослабло, но все еще было слишком сильным, чтобы он мог хоть что-то ответить. – Интересно, эти слезы вызваны тем, что тебе больно или чем-то еще? 9-10 недель – довольно большой срок. Ребенок мог быть зачат во время моего последнего приезда или с другим любовником, который не давал скучать, пока меня не было рядом. – Я не изменял вам, – хрипло выговорил Тимар, мечтая избавиться от этой штуки внутри. – Молчи! – Крейн взял не до конца закрытый расширитель и резко вытащил его наружу. – Ты уже достаточно наговорил и сделал сегодня. Тимар только выдохнул от облегчения, чувствуя, как редеет туман перед глазами, а в ушах перестает шуметь, но тут же вновь сжался, потому что место расширителя заняли длинные пальцы графа. – Чувствуешь, именно так ведут себя со шлюхами, которых оценивают в пару серебряных монет, – продолжил граф, шевеля пальцами. – Их не селят у себя в доме, не потакают их капризам и не привозят во дворцы… Я так должен был обращаться с тобой, чтобы удовлетворить твое желание быть жертвой? Наверное да, ведь тогда ты бы смог обвинить меня во всех смертных грехах… – Зелье готово, милорд, – прервал его лекарь. Граф медленно вытащил пальцы и еще раз взглянул на заплаканного Тимара, который с трудом свел колени и попытался сесть, морщась от саднящей боли внутри. – Вот теперь у тебя есть последний шанс сказать правду, – вкрадчиво произнес граф, поглаживая ладонью тонкую щиколотку. – Если скажешь правду, то я пощажу тебя, даже дам денег на первое время… – Мне нечего вам сказать, – гордо вздернул вверх подбородок Тимар. – Я вам не изменял. Крейн повернулся к лекарю и кивнул. Мужчина показал им обоим баночку с прозрачным раствором. – Сейчас я добавлю сюда кровь мальчика и вашу, если раствор останется прозрачным, то вы – отец ребенка, если посереет, то кто-то из ваших родственников… – Исключено, – мотнул головой граф. – А если почернеет, то родственных связей с вами не наблюдается, – не обратил внимания на высказывание лекарь. Мужчина осторожно перелил раствор в баночку с кровью, взятой у Тимара, и как следует взболтал, а после перелил в емкость с кровью Крейна. Граф напряженно всматривался в прозрачную жидкость, которая даже и не думала менять цвет, а потом спросил. – Реакция идет сразу? – Да, – подтвердил лекарь, собирая свои инструменты. – Так что поздравляю, граф, вы станете отцом. А сейчас, с вашего позволения, я откланяюсь, вы и так вытащили меня из постели миссис Марли, боюсь, что, когда вернусь, она будет очень недовольна. – Думаю, это улучшит настроение миссис Марли, – граф кинул лекарю плотно набитый мешочек. – И прошу прощения, что потревожил вас. Спокойной ночи. Лекарь, довольно улыбаясь, вышел, а Тимар, морщась от боли, подполз к Крейну, который сидел на кровати, сгорбившись и закрыв лицо. – Я бы никогда не убил твоего ребенка, Раду, – прошелестел юноша, погладив графа по спине. – Я вылил зелье в окно. – Я… – голос Крейна на мгновение сорвался, но он тут же взял себя в руки. – Я прошу прощения за все свои слова и действия, но знал бы ты, как все это выглядело со стороны. Я пришел с Марли, чтобы он дал тебе успокоительное, а ты спишь, и рядом стоит пустой бутылек из-под прегации… – Вы должны были верить мне, – гневно откликнулся Тимар, сумев все-таки сесть и прислониться спиной к спине графа. – Это у меня есть основания не доверять вам, а у вас? Подумайте граф, разве я хоть раз подвел вас? Разве хоть раз дал повод заподозрить меня в измене или предательстве? А вы? Вы можете сказать о себе то же самое? – Ты прав, ты тысячу раз прав, – тихо ответил Раду. – Клянусь, я буду искупать этот грех до конца своей жизни… Тимар сзади совсем неаристократично фыркнул, а затем вновь затрясся. – Ты плачешь? – обеспокоенно обернулся Крейн и перевернул покрасневшего мальчишку лицом к себе. – Ты смеешься! Что смешного я сказал, позволь узнать? – Мы оба с вами дали клятвы друг другу, – смеялся сквозь горькие слезы Тимар, дрожа всем телом. – Теперь мы почти женаты… Как хорошо, что здесь не было священника.