Мы вместе пройдем этот путь

Пробуждение было неприятным – горло охрипло, подушка была мокрой, а руки и ноги запутались в одеяле. Тимар с отвращением выбрался из кровати, стянул с себя мокрую сорочку и отбросил растрепанную косу на спину. Которую ночь подряд ему снились кошмары, и он просыпался в слезах, а Мадлен с удивлением отметила, что у него появились синяки под глазами. Все эти дни Тимар много думал о родителях, особенно о матери. Юноша не идеализировал их, но то, что он узнал за последние недели, было слишком. Отец так и остался загадкой, а вот мать... Как бы ни было горько это признавать, но Крейн частично был прав, назвав ее «шпионкой, шлюхой и убийцей». Устроенная графу истерика сейчас вспоминалась со стыдом, потому что Раду был прав, когда говорил о том, что расследовал дело о шпионаже, который мог привести к кровавой войне. Он должен был это остановить, и предотвратить вероятность повторения угрозы от этой семьи, поэтому назначенное им наказание было столь сурово. Успокоившись и осмыслив все, Тимар понял, почему Крейн не считал нужным говорить о том, какую роль он сыграл в судьбе Лиоров. Графу не было стыдно, он не считал себя виноватым ни в чем, но мужчина заботился о своем любовнике, не хотел причинять ему боль и ворошить прошлое. Тимар все понял и простил, он понимал, что может прийти к Крейну, поговорить, и они снова будут вместе. К другим Раду мог быть жесток и беспощаден, но по отношению к нему всегда был великодушен, и они снова просыпались бы в одной постели, работали бы над раскрытием преступлений, и не было бы больше тайн. Только вот Тимар боялся вновь подпустить Крейна слишком близко и вновь испытать эту разрывающую изнутри боль, которая до сих пор иногда острыми коготками впивалась в сердце. К тому же юноша, впервые почувствовав на себе гнев графа, до сих пор не мог подавить невольную дрожь, когда сталкивался с мужчиной в кабинете или в запутанных коридорах дворца. Было и еще одно обстоятельство. Еще в детстве все отмечали, что, несмотря на рыжие волосы и серые глаза, он был копией матери по чертам лица и миниатюрному сложению. Тимар помнил, какой красивой была Леонор, она всегда улыбалась, была весела и носила самые модные наряды, отчего казалась легкомысленной и даже поверхностной. Она была похожа на красивую волшебную бабочку, которая прожила короткую, яркую жизнь и сгорела в пламени костра, к которому неосторожно подлетела. Сейчас, вспоминая мать, сопоставляя ее поступки с тем, что он узнал, Тимару казалось, что он слишком на нее похож. Он также любил риск и любил находить истину, умел добывать информацию и работать с ней, и, кто знает, куда бы он направил свои таланты, если бы не был любовником следователя. А это подводило ко второй схожей черте. До знакомства с прошлым матери Лиору было наплевать на мнение окружающих, на сплетни и шепотки за спиной, он никогда не думал, что делает что-то аморальное, постыдное или неправильное. Да, они не состояли в браке, их отношения изначально строились на расчете, но были довольно счастливы вместе, и окружающие были рады за них. Но не в столице, где еще помнили, как красавица Леонор в открытую жила со своим любовником, а сейчас такая же история повторялась с ее сыном. Конечно же, двор не мог пропустить эту историю. С самого первого дня Тимар обнаруживал в комнате странные подарки, а также записки, где спрашивали о расценках за ночь, с кем он нагулял своего выблядка, из какого борделя его вытащил Крейн, а также предлагали хорошо заплатить за встречу, потому что всем было интересно, чем этот мальчишка привлек Главного Следователя. Раньше он выкидывал их, не читая, сейчас же появилась потребность внимательно изучить каждую, раздумывая, насколько сильно он похож на мать. Но ему еще было куда стремиться. Последним шагом стало бы убийство. Тимар часто задумывался, в каких обстоятельствах он мог бы убить человека? Наверное, только если речь шла бы о жизни ребенка, который рос внутри его тела. А именно в такой ситуации он сейчас и находился. Один неверный шаг, и малышу не дадут прожить и несколько дней или и вовсе не позволят родиться. За окном сквозь туманную серость пробивался рассвет. После жаркого, засушливого лета настала пасмурная осень с непрекращающимися дождями. Может смена времени года так влияла на людей, но преступлений стало в несколько раз больше, следователи не успевали разгребать дела и отдали часть городским стражникам, чтобы те на месте урегулировали бытовые конфликты. Крейн даже распорядился закрепить за каждым кварталом по одному человеку, который обязан был следить за порядком на своем участке. Тимар поежился, умываясь остывшей за ночь водой и надел теплый шерстяной темно-синий костюм, который ему принесли портные. В отличие от его старых нарядов этот подчеркивал его стройные ноги, широкая туника не висела мешком, а акцентировала внимание на идеальной осанке, а красиво расшитый пояс – на пока еще только начавшей округляться талии. К тому же цвет костюма делал глаза Тимара более глубокими и выразительными, отвлекая внимание от веснушек. Лиор осмотрел себя в зеркало и улыбнулся, ему нравилось выглядеть красивым, нравилось, как одобрительно кивал граф, глядя на него, и как с восторгом пищала Мадлен. Раньше юноша как-то не особенно обращал внимание на свою одежду – главное, чтобы она была чистой и удобной, но сейчас ему словно хотелось показать, что он не просто тень графа Крейна, а отдельный человек, личность. Завтракал юноша на кухне, как и остальная прислуга, а после, запасшись еще горячими пирожками, побежал на рабочее место, надеясь закончить с делами пораньше и выкроить время, чтобы посидеть в библиотеке. Для того чтобы говорить с Эской на равных, тем более Тимару, сыну убийцы его супруга, нужен был козырь в рукаве, и этим козырем мог стать Рейгард, потому что все попытки юноши нанять людей, чтобы выкрасть зеркало или выкупить под тайным именем провалились. Еще в прошлой жизни Лиор читал о ритуале, при помощи которого можно призвать дух из Иного царства, и теоретически можно было попросить у него одну услугу. Этой услугой и должна была стать просьба Рейгарда о передаче артефакта короне. Тимар искренне надеялся, что упрямый герцог не сможет отказать своему бывшему супругу, иначе юноше придется воспользоваться планом спешного побега в Северные земли и просить о вассалитете одного из князей. Сейчас искать ритуал или его описания из-за большой загруженности удавалось от силы пару часов в день, а иногда и меньше, а учитывая размеры королевской библиотеки, это можно было сравнить с вычерпыванием озера наперстком. Однажды он уснул прямо в библиотеке, уткнувшись носом в сборник мифов и легенд о сотворении их мира, а проснулся уже у себя в комнате, переодетый в сорочку и укрытый одеялом. Тимар потом неловко поблагодарил графа Крейна за заботу, потому что, кроме мужчины, никто другой не посмел бы нести его на руках, а потом и вовсе устраивать в спальне. Мужчина в ответ кивнул и молча ушел. После этого случая Тимар решил привлечь Мадлен, которая вовсю занималась благотворительностью с принцессой, плела интриги и с опасной регулярностью бегала в подвалы дворца. Сестра естественной со свойственной ей прямотой и прозорливостью вытрясла из него всю историю, однако Тимар умолчал о том, что в случае неудачи его ждет смерть, так что девушка думала, что его просто вышлют из столицы, чтобы не мозолил Главному Следователю и его жене глаза. Все утро юноша потратил на приведение в порядок дел для архива, после целый час удерживал в приемной назойливого виконта Пэрри, который регулярно приходил к следователю, чтобы отдать пачку доносов на всех придворных. Граф не любил и презирал этого скользкого, заискивающего человека, но тщательно просматривал принесенные бумаги, которые по большей части оказывались чушью, но иногда там всплывали такие вещи, о которых не знали даже осведомители Крейна. Сам граф появился только после обеда чем-то встревоженный и задумчивый. Он заперся у себя в кабинете, приказав никого не пускать, и просидел там пару часов, пока принесший документы для подписи Тимар с возмущением не отметил, что дела не разобраны, а отчеты и анализы не написаны. – Господин, чем вы занимаетесь?! – раздраженно поинтересовался юноша, с силой бухая перед графом кипу документов и пододвигая чернильницу. – Сидел, думал, – отрешенно отозвался Раду, почесав кончик носа пером, и начал выводить свою подпись и прикладывать к бумагам кольцо-печатку, отчего герб его рода вспыхивал на листах ярко-красным цветом. – Вы думали... – возмущенно воскликнул Тимар. – Пока все ваши подчиненные пытаются разгрести завалы дел, пока я отгоняю от приемной просителей, бегаю по канцелярии, вы сидите и думаете вместо того, чтобы хоть немного поработать! Эти дела, – юноша махнул рукой на стопку в правом углу стола, – нужно было еще в обед сдать в архив, утром у вас было три встречи со следователями, которые ведут наши самые крупные дела, а после обеда Его Величество полчаса меня расспрашивал, куда пропал граф Крейн! Под конец тирады злость слегка отступила, поэтому Тимар просто оперся одной рукой о стол, другой поглаживая живот, и возмущенно засопел. – Мда... – выдал Раду, задумчиво постукивая пальцами по столу. – Хм... Я читал, что для беременных характерны такие вспышки из-за гормонального всплеска, но у тебя это впервые, а что с вкусовыми пристрастиями? Есть изменения? Мне не докладывали, что ты поменял рацион... – Где вас черти носили, граф? – четко выговаривая каждое слово, прошипел Тимар. – Мне нравится, что ты пережил свою меланхолию и вновь возвращаешься к жизни, драгоценный мой, – широко улыбнулся Раду и, протянув руку, сжал подбородок Лиора, большим пальцем поглаживая его нижнюю губу. – У тебя даже глаза снова заблестели, да и выговаривать мне начал. А еще опять впутался в какие-то неприятности. – Не понимаю о чем вы, – кристально честным голосом ответил Тимар, до боли сжав пальцами столешницу. – Не знаю, что мне сейчас больше хочется – выпороть тебя или взять прямо на этом столе, – пробормотал Крейн, с удовольствием отметив, как потяжелело дыхание мальчишки, а кровь прилила к его щекам. – Но сначала я намерен узнать, что ты задумал, сладкий? И даже не смей отрицать. Если сейчас ты скажешь, что твои поиски в архивах, посиделки Мадлен в библиотеке, дело герцога Эски – это просто череда совпадений, то я решу, что ты держишь меня за дурака, и тогда я сильно рассержусь. Тимар не удержался и повел плечами, пытаясь сдержать дрожь. – Это не совпадение... – Молодец, хорошее начало, – ласково, также как и приговоренным преступникам, улыбнулся граф, не отпуская Тимара и заставляя смотреть себе в глаза. – Дальше... Я жажду услышать все подробности... Тимар по привычке прикусил нижнюю губу, зацепив палец графа, а потом уголки его губ поползли вверх. – Я был бы рад все вам рассказать, к тому же уверен, что ваша помощь была бы неоценима, но я выполняю личное поручение короля и не в праве говорить об этом никому, даже вам, – голос юноши просто источал мед и сладость, отчего граф чуть скривился. – Маленький льстец, – один рывок, и Тимар неловко заерзал на коленях у Раду. – Будь осторожнее в своих играх, сладкий. Его Величество заботится о благе государства и ради этого он легко пожертвует одной пешкой. Не доверяй ему. Тимар смущенно улыбнулся, потупив глаза, наклонился ближе и прошептал графу прямо в губы. – Теперь я никому не доверяю, мой господин. Юноша легко встал, собрал подписанные документы и вышел, не обращая внимания на Раду. Граф дождался, когда за мальчишкой хлопнула дверь и слегка пошевелил пальцами над картой дворца, проверяя работает ли магическая метка, которую он успел поставить Тимару.. Маленький светлячок появился в приемной, показывая, что мальчишка полностью погрузился в работу. – Во что же ты все-таки ввязался, сладкий? – задумчиво пробормотал граф.