***
И вот в семь мы с вашей мамой пришли в Pascal теперь уже держась за руки. За столиком уже сидел Шистад, держа в руках стакан с виски. И откуда он его только взял? Это же кондитерская. — Я вас слушаю, — хмуро проговорил он, откидываясь на спинку плетеного стула. — Крис, я правда хотел сказать тебе, но когда пришел, вы только — только расстались с Эвой, и… — Он не хотел делать тебе больно, — закончила за меня Нура. — Это не из-за того, что он не доверяет тебе. Просто мы боялись, что ты примешь все близко к сердцу. — И давно вы вместе? — Со второго апреля. — Тот день, когда мы с Мун расстались. — Как-то так. — нелепо закончил я. — Она говорит что-нибудь обо мне? — совершенно неожиданно спросил Шистад у Нуры. — То есть, ты не обижаешься.? — Конечно нет! Я бы поступил точно также! — и поступил. Черт, до этого я еще не дошел. Зря я это сказал…забудьте. — Но, пап! Что это значит?! — Я же сказал, забудьте. До этого еще далеко. — Эва. Извини, но я не могу сказать, — вдруг замолкла Сатре. — Что? Но какого? — Она моя подруга, и я не уверена, что она хотела бы, чтобы ты услышал то, что я скажу. Извини. — Плохую девушку ты себе выбрал, Магнуссон, — обиженно пробурчал Шистад. — Пойду, возьму еще чая, — когда установилось неловкое молчание, ваша мама все же ушла, оставив нас с Крисом поговорить наедине. И не услышала то, что он сказал в самом конце. — Держись ее, Вильям. Эта девочка — самый лучший подарок судьбы для тебя.***
И все, казалось бы, у нас было хорошо. Крис более менее отошел от расставания, как и Эва, которую Нура смогла вытащить на вечеринку, а у нас с принцессой все было отлично. До одного момента. В очередную пятницу мы с Пенетраторами устраивали автобусную вечеринку, и я просто не мог не пригласить туда Нуру. Все проходило отлично, дот того момента, пока не состоялась драка с Якузами. Они пришли за мной, но первым им на глаза попался Крис, позвавший меня сразу же, как только Исак скинул ему смс. Драки, к сожалению, не проходят за чашечкой чая, и я это понимал, в отличие от вашей матери. Я совершенно не горжусь тем, что сделал тогда, ребятки, но черт, я, наверное, не мог по-другому. Может, поэтому, а может и нет, но я ударил парня, что замахивался на Криса бутылкой, в итоге разбившейся, по голове. Что было дальше — не помню, мир погрузился в туман, а вышел я из него часа через два.Susanne Sundfør — Darlings
На следующий день я и Нура встретились в центральном парке. Под предлогом «погулять», хотя на самом деле я уже тогда знал, что нам предстоит тяжелый разговор. — Мы не можем просто остановиться и поспорить сейчас? Покончим с этим, — после долгого, как мне показалось, молчания, я все же взял слово. — Я не хочу спорить, — ваша мама остановилась посредине дороги. — Ага, конечно, — хмыкнул я, — Ты скажешь что-то вроде: «Ты должен был остановить драку». Я скажу: «Я не хотел, чтобы ты видела это». И ты скажешь: «Но я видела это. Я хочу, чтобы ты остановился». Я: «Ладно, я перестану». Ты скажешь: «Прекрасно». И я скажу: «Хорошо». И только тогда мы покончим с этим. — Вильям… — после минутного молчания Нура все же подала голос, — Ты разбил бутылку о голову парня. — В целях самообороны? — спросил я больше у себя, чем у нее, — Да. — Ты мог убить его! Неужели ты не понимаешь, насколько это серьезно? — Сатре была рассержена, и я видел это. — Серьезно то, что Якуза избивают невинных людей. Кто-нибудь должен был что-нибудь сделать. — Никто не должен был ничего делать! Ты должен был поговорить с ним! Или позвонить в полицию, или… — было такое ощущение, что ей не хватает воздуха, и Боже, как мне хотелось обнять ее тогда. — Я не знаю! Но уж точно не отвечать насилием! — Воу, какая же ты наивная, — хмыкнул я. — Я наивная? Только потому что думаю, что насилие не решает все? — Нура, насилие решает многие вещи каждый день. Миром движет насилие и война. Как думаешь, как Норвегия стала такой свободной и демократической страной? Думаешь, у них был милый разговор с кофе и пирожными? Нет, есть люди, которые борются за нее. С помощью насилия, — я перевел дух, — Как мы защищали себя, если кто-то пытался взять нашу свободу? Мы решали это с помощью насилия. — наконец я замолчал. Казалось, что прошло не пять секунд, а миллионы часов, прежде чем ваша мама снова заговорила. — Я не могу… — она замолчала, — Я не могу быть вместе с парнем, который… Который разбивает бутылки о головы других людей, — моё сердце тогда пропустило удар. И еще один. И еще десятки, сотни, миллионы ударов. Я не мог допустить нашего разрыва. Просто не мог. Знаете, уже тогда, после нескольких дней наших отношений я любил эту девушку так, как не любил никогда и никого. Расставание из-за дурацкого происшествия убило бы меня, потом убило бы ее, а потом не родились бы вы, и не сидели бы мы сейчас в этой комнате. Грустно, правда? — Не делай этого, Нура. — мой голос охрип и вообще не был похож на обычный. Я волновался. — Да, но мне нужно немного пространства. Для того, чтобы обдумать все эти вещи. Я не могу нормально думать рядом с тобой. Все просто становится бардаком в моей голое, — Нура чуть повысила голос, хватаясь за голову и поправляя волосы. Я понимал, что ей тяжело. И хотел помочь. Обнять, сказать, что все будет хорошо. Но ей нужно было совсем другое в тот момент. — Ладно. Немного пространства. — и я ушел, оставив ее наедине с самой собой, давай немного времени, а главное — пространства.