This Will Destroy You — The Mighty Rio Grande
— Ну всё, Крис, Коли, Амалия, мы ушли. — Давайте — давайте, Коли, где у вас виски стоит?.. — Шистад! — Да я шучу. Ничего не будет с твоими детишками, Магнуссон. Идите уже в свой театр. Ну, а вам, надоедливые подростки… — У тебя у самого дочь вообще-то на два года нас старше. — …Я расскажу историю, которую ваш несомненно умный отец не додумался закончить. Это история моя и тети Эвы. Ваши папа и мама самым бесстыдным образом бросили меня на съедание Мун в Норвегии, укатив в еб…дурацкую Англию. Конечно, к тому моменту мы с Эвой свели наше общение до минимума. Я не знал, что происходит у неё в жизни, чем она занимается, есть ли у неё парень. Знал только то, что она в Норвегии — случайно заметил на вечеринке в честь проводов. Однако, когда твой лучший друг уезжает навстречу новой жизни, оставляя тебя в старой, невольно ты и сам начинаешь вспоминать уже своё прошлое. Когда чувство скучания по любимым людям преувеличивает все остальные, ты не находишь ничего лучше, как окунуться в те времена, когда вы были вместе. Но жить во снах не хорошо. Важно помнить о настоящем, реальном мире. Спустя три месяца после сваливания ваших родителей в другую страну, я сидел в загородном доме своих родителей, напряжённо рассматривая номер телефона, что отображался на экране моего мобильника. Как вы могли догадаться, а если не догадались, то я не удивлюсь, вы же дети Магнуссона, это был номер Эвы. Давно позабытый, возможно, уже и вовсе не существовавший набор цифр, будто живой, манил нажать на заветную кнопку «вызов». И палец, явно хотевший того, чтобы мы выяснили с ней наши отношения, соскользнул, надавливая на экран. Эти гудки были, пожалуй, самыми мучительными и долгими за всю мою прежнюю жизнь. — Да? — на том конце провода послышался давно забытый голос, заставивший все мои внутренности перевернуться еще раз. — Э, кхм, привет? — я, честно скажу, понятия не имел, что говорить. В моих мозгах летали птеродактили, похожие на нашу училку по информатике в Ниссене, но не слова, которые должны были также быстро вылетать из моего рта. — Привет. — Как ты? Как дела? Что делаешь? Не хочешь встретиться в кафе через два часа? — не уверен, что она поняла всё, что я хотел сказать ей, но вроде, последняя фраза была самой точной среди всех, произнесенных со скоростью молекул газа. — Через час. В той, что около Ниссена. — Да, хорошо. Через час. Пока, — я заблокировал телефон так быстро и резко, что даже ленивый бурундук, что пытался прогрызть дырку в дереве, растущем рядом, повернул маленькую полосатую головку на звук щелчка. И вот, спустя час я дожидался Мун в кафе, где мы любили посидеть после утомительного дня в школе, который мы чаще всего проводили в кладовых. Эва была пунктуальна, опоздав лишь на минуту. Но для этого у неё было объяснение, в виде чемодана, что она везла за собой, и дорожной сумки на плече. — Хей! — Привет. Садись. Что будешь заказывать? — я улыбнулся, как говорит Эва, своей фирменной Шистадовской улыбкой, однако внутри меня бушевал ураган под названием «Какого она с чемоданом?» — Кофе. Черный. — Я тоже. Люблю кофе. Особенно если зерна целые… — Да, свежего помола… — И с ложкой сахара. Какого черта ты с чемоданом?! — Эва вздрогнула от неожиданности, глубоко вздохнув, чтобы набрать побольше воздуха в легкие. — У меня через час самолет. Я должна буду улететь с Юнасом в Канаду. — Навсегда? — Навсегда, — поджав губы, быстро закивала Эва и опустила глаза в пол. Я громко выдохнул, взлохмачивая волосы и закрывая веки, чтобы попробовать понять весь дурдом, который происходил в то время. — Крис, я хотела позвонить тебе месяц назад. Но боялась, — я кивал, пытаясь слушать и слышать всё, что говорила рыжеволосая, однако получалось это так себе. — Снаружи, я видела, стоит твоя машина. И, если ты готов. Если ты ещё не похоронил наши отношения, то я готова уехать с тобой и начать нашу новую жизнь. Но только если этого хочешь ты. Нет — значит, я улечу. Мне надо отойти. Я уже полчаса терплю, — с улыбкой прошептала она, закусив губу и отправившись в сторону туалета. Передо мной стоял чертовски сложный выбор. Согласиться и начать новую жизнь, быть с любимой, жить в загородном доме и раз в месяц навещать семейство Магнуссонов или отпустить её, тем самым потеряв всё, к чему я стремился всю жизнь, но зато быть уверенным, что я никогда вновь не столкнусь с проблемой «я не хочу таких серьезных отношений». Была, правда, и ещё одна причина моих сомнений, но об этом попозже. Тем временем Эва вернулась из туалета гораздо более расслабленнее, чем до этого. Я должен был дать ответ. — Ну что? Ты готов отправиться навстречу рассвету? — было видно, как она старалась не подавать виду и скрывать свой дрожащий от волнения голос. Как она повзрослела, научившись скрывать свои эмоции. — У меня только один вопрос. Какой дорогой надо ехать, чтобы быстрее добраться до того домика, где мы отдыхали прошлой осенью? Эва расцвела, будто сакура японской весной. Глаза подобно розовым цветам стали ярче, больше, красивее. Волосы — более густыми, блестящими, манящими своей природной красотой. И мы отправились с тетей Эвой в далекое путешествие, под названием… — Но это не та дорога, по которой, мы ездили… Куда мы едем, Крис? — Эва посмотрела на меня с пассажирского сиденья, нахмурившись так сильно, что даже боковым зрением я увидел морщинку, меж ее бровей. — В аэропорт. Ты улетишь с Юнасом сегодня в Канаду, — мне было чертовски сложно принять такое решение, тем более озвучить его. Я облизал обветренные губы, понимая, что предстоящий разговор не пройдет мимо. — Н…Почему? Я не понимаю. Ты же так хотел этого, — Эва была обескуражена, и я не смог не заметить ее слез, что скопились в уголках глаз. — Я и сейчас хочу. Но… Пойми, моя мать, та, что биологическая, точно также бросила моего отца, только с ребенком на руках. Я знаю, как тяжело и больно было ему. И я не хочу стать тем, кто теоретически разбил мою семью. — Честно сказать, я надеялась услышать эти слова от тебя. И вот. Это случилось, — я слышал, как она всхлипнула, утирая нос рукавом клетчатой рубашки, и на мои глаза нежданно — негаданно накатились предательские слезы, что жгуче обжигали слизистую. Мы встали в небольшую пробку, и это позволило мне перевести взгляд на сидящую рядом Эву.Cezinando — Håper du har plass
Будто перед смертью передо мной пронеслось всё то, что было между нами. Наши поцелуи по утрам, не предвещавшие спокойного утра. Её смех, такой заливистый и счастливый, каждый раз, когда я щекотал её или делал «ёжика» в ухо. Её скромную улыбку на всех наших свиданиях. Наши походы в кино, заканчивающиеся её слезами, ведь ходили мы только на мелодрамы. Наши вечера в домике посреди леса с жареными зефирками и горячим глинтвейном, украшенным корицей. Наши ссоры, перераставшие в битьё фарфоровых тарелок из сервиза её матери и страстную ночь. То, как она сладко засыпала на моём плече, иногда пуская слюни. Как недовольно толкала меня, когда я храпел, или как также недовольно бурчала, когда я будил её ранним утром в школу. Мы двинулись вперед, вырываясь из скопления машин, мчась к той части дороги, на которой нам придётся попрощаться друг с другом. — Крис, мы проехали поворот на аэропорт, — Эва непонимающе посмотрела на меня, то и дело оборачиваясь назад и читая «Аэропорт Осло 10 км» на табличке, показывающей на поворот вправо. На этот раз легко вздохнул я, выпрямляя спину и улыбаясь во все тридцать два зуба. Мы проехали тот поворот, тем самым проезжая те несколько месяцев разрыва, что сломали наши хрупкие, еще детские сердца, соединяя их воедино, делая целыми, как раньше. — Я знаю. Весь следующий день я чувствовал эйфорию. Всё повторялось вновь: наше утро, перераставшее в обед, наши зефирки на костре и чашка какао на двоих, наше занятие, похожее на готовку, в результате которого мы заказывали еду на дом, наш счастливый вечер за просмотром кино. На этот раз, однако, прерванный Нурой, громко поставившей чемодан в прихожей домика. Нурой, вернувшейся с Лондона. Но уже не нашей старой Сатре, с которой мы смеялись над Вильямом. Эта Нура был одинока, разбита и потрясена. Эта Нура была без своей неотъемлемой части. Без Вильяма. — Что? Что ты имеешь в виду? Мама уезжала с папой, а приехала одна? — Черт возьми, Шистад, почему ты говоришь так много? — Упс. Кажется, ваши родители вернулись. Вот у них и спросите, что там произошло, а я пошёл к Мун… Тьфу, к Шистад. — Па-а-ап. Ма-а-ам… — Никакие рассказов. Отложим это на следующий раз, вам завтра в школу.