Больше не один

— Давай. — Нет. — Давай. — Нет. — Ну давай. — Отвали от меня, дошколяр. Лоуренс вот уже несколько минут смотрел поверх голов Зига и Айра, флегматично потягивая отвратительно сладкий черный чай и пропуская мимо ушей, все, что они говорили. Настроение у него было ниже плинтуса с самого утра, а эти двое его не улучшали, к тому же надоели одногруппники, отпускавшие в его адрес шуточки про их общение с Айром. Он не имел ничего против геев, но становиться объектом необидных и несерьезных, но все-таки издевок было неприятно. В столовой почти никого не находилось: время было учебное, за соседними столами скрипели ручками пара девушек со второго курса, иногда косящиеся на них. Айра знали действительно все, и интерес проявляли, соответственно, тоже все. — Рен. Ре-ен. Уговори его, — Зиг задергал рукав его пиджака. — На что? — устало выдохнул он и перевел взгляд с одного на другого. — Помнишь у нас недалеко бар открылся? — И? — Пусть он проверит его своим гей-радаром. Там собирается слишком много странных мужиков. — Зиг, еб твою мать, — выдохнул уже ничему не удивляющийся Лоуренс. — Мне нужно проверить этот бар на гейство! — Уговори своего дружка угомониться уже, пока я ему очко на гейство не проверил, — прорычал доведенный до белого каления Айр. Лоуренс опустил полупустую чашку на стол, подхватил сумку с курткой и поднялся. — Задолбали оба со своими игрищами, — отрезал он и быстрым шагом покинул столовую. Его родители вчера поругались: отец выпил слегка, мать просила его остановиться. Слово за слово, оскорбления, слезы. Когда Лоуренс пришел на шум, его отец уже замахивался ремнем на свернувшуюся комочком в углу мать, но завидев сына, замер. Лоуренс взбесился. Сколько он себя осознавал, отец бил ее. Когда был в подпитии, вспоминал, что она чертова меченая, называл потаскухой, и лупил металлической пряжкой. Сына никогда не трогал: считал того простым человеком, его не за что было бить, наоборот, всегда защищал, когда мать отчитывала, даже если он действительно накосячил. Ребенком, Лоуренс всегда бросался на отца, пытаясь остановить тяжелую пьяную руку, но просто не был в силах удержать ее. Ему было невыносимо видеть, как страдала мать и как счастлива была на следующий день: протрезвев, отец носил ей цветы, дарил подарки, ползал на коленях и молил прощения. И так до следующего стакана спиртного. Когда Лоуренсу исполнилось девять, он пошел на бокс. Через пару лет перешел на единоборства, одно за другим, и в шестнадцать он избил своего отца, когда, выпивший, тот опять полез к матери. Ему тогда тоже сильно досталось и пряжкой, и кулаками, и ногами, когда он упал, но держась на чистой злости, он сломал ему правую руку в двух местах. Этого хватило, чтобы отец забыл о рукоприкладстве в его присутствии. Вчера же, когда мать подорвалась с пола и забежала ему за спину, спасаясь от заведенной для удара руки, кровь бросилась в голову, разум отключился. Он вырвал ремень и избил отца снова. Пряжкой, по туловищу, рукам и ногам, чтобы под одеждой не было видно. Это был первый раз, когда он видел отца в слезах, кричащим на полу и закрывающим голову, как раньше это делала мать. Лоуренс дошел до выхода из университета, не главного, а одного из второстепенных, выходящих на неширокие улицы с умеренным потоком транспорта. Ему хотелось курить, хотя он никогда не имел этой пагубной привычки. С неба падали мелкие хлопья сухого снега — конец декабря выдался не очень снежным, но и не теплым — он накинул куртку на плечи. Сзади раздались шаги, и Лоуренс посторонился от двери, чтобы дать выйти явно спешащему человеку. — Ну и куда ты удрал? — скучающе протянул Айр, когда поравнялся с ним. Его цепкие серые глаза внимательно смотрели на Лоуренса. Рен скосил на него взгляд, немало удивленный подобным. — Тебе какая разница? — раздраженно выдавил он. Не хотел, чтобы получилось грубо, но плескавшаяся внутри злость за вчерашнюю ссору сама добавляла в голос яду. Он чувствовал себя погано, подняв руку на более слабого, а именно таким воспринимался его отец после слез. — Да никакой, — пожал Айр плечами. — Просто, наверно, думаю, как бы подобраться к тебе и переманить в свою голубую страну, — он достал пачку сигарет из нагрудного кармана кожанки и щелкнул пару раз зажигалкой, затягиваясь. — А то Зиг уже слишком разработанный, — он поспешно затянулся еще раз. Лоуренс внимательно наблюдал за его действиями, чувствуя, что рот разве что слюной не наполнился, настолько хотелось курить — даже его слова не вызвали никакого отторжения, несмотря на мерзкий открытый намек: за почти два месяца их более-менее плотного общения он привык. Айр, заметив его взгляд, направленный на пачку, протянул ему, безмолвно спрашивая. — Я не курю, и не люблю, когда другие курят, — все-таки замотал головой Лоуренс, отказываясь. — И перестань нести эту чушь про голубые дали. Серьезно, раздражает уже. — Ну извините, Ваше Сиятельство, — Айр затянулся еще раз и потушил сигарету о кирпичную кладку. — Да я не к тому, — махнул Рен рукой, проследив за полетом бычка на землю. «Ваше Сиятельство», — передразнил он про себя. Они учились на историческом, и, естественно, каждый считал своим долгом напомнить ему, что он тезка одного из самых жестоких герцогов Средних веков. — Так что случилось? — вернулся воздушник к изначальной теме разговора, скрещивая руки на груди и опираясь плечом на стену. Его тон неуловимо изменился, стал серьезнее. — Тебе какая разница? — устало повторил Лоуренс, все еще задетый обращением. — Ну, мы вроде как друзья, — огорошил его Айр, пожимая плечами и отводя взгляд в сторону. Рен скосил на него глаза: воздушник вновь смотрел на него, исподлобья, хотя был немного выше, чуть сдвинув брови. — Извини, но мои проблемы тебя не касаются. Они даже Зига не касаются, — добавил он, не желая обижать того грубостью. Айр, вроде, действительно хотел помочь. — Он мне так и сказал, — усмехнулся тот и потянулся к нагрудному карману за сигаретами, но остановил руку на полпути. — Ладно, хрен с тобой, — отмахнулся он, — не маленький, разберешься. Если что, подбросить могу. — Да не, спасибо. Оказывается, — со смешком добавил Лоуренс, — с тобой вполне можно разговаривать без шуток о гомоебле. — Можно, — легко согласился Айр. — Но не интересно. Рен прыснул и потянулся, хрустнув позвоночником. Идти домой не хотелось, стоять так на улице было глупо, возвращаться в столовую — тоже. Он вытащил телефон и позвонил Зигу, чтобы тот нашел их. В голове родилась идея. Когда Зиг, наконец, вышел из университета, они стояли в нескольких шагах от входа и спокойно разговаривали. Айр смотрел на Лоуренса не отрываясь, пока они спорили об Эпохе Завоеваний, и время от времени тянулся к сигаретам, но так и не закурил. Зиг прислушался к их разговору с небольшим интересом: он тоже учился на историческом, но Средние века не любил. В феодальной системе черт ногу сломит. — Ну так что, душа твоя грешная, по домам? — он хлопнул Рена по плечу, подойдя со спины. Явно хотел напугать, но Лоуренс услышал его шаги. — Нет. Мы идем в тот самый бар. — В «Аксай»? О, так ты уломал его проверить его на гейство? — Ты что, прикалываешься? — прищурился Айр, смотря на Рена. Тот пожал плечами, разводя руки в стороны, отчего-то находясь в хорошем расположении духа. — А тебе, дошколяр, пить хоть можно? Сколько тебе лет? — Ой, — отмахнулся тот, — старина Зиг тебя еще перепьет, гейская задница. — Я уже упоминал, что ты слишком сконцентрирован на моей филейной части? Только попроси, и я покажу тебе всю прелесть гей-замеса, — он поиграл бровями. — Фу, Великая, ты отвратителен! — поморщился Зиг. — Успокойтесь уже, — Лоуренс закатил глаза, что-то печатая на телефоне. — Адрес я тебе скинул, — обратился он к Айру. — Не думаю, что тебе стоит ехать туда на мотоцикле. — Да кто сказал, что я вообще с вами куда-то поеду? Особенно с этим латентным любителем под хвост, — указал он на Зига большим пальцем, даже не смотря в его сторону. — Чего?! — заорал тот на всю улицу. — Я тебе щас как дам! — Это я уже понял. Прости, детка, но мое ночное расписание слишком забито, чтобы выделить для тебя окно. — Иди. На. Хуй, — отпечатал Зиг по словам, тыкая Айру в грудь пальцем. — Тебе по любому должно понравиться. — О, не, только не по любому, — протянул тот. — Но если ты обещаешь быть нежным, то я весь твой! — Блядь, фу, ты мерзкий гомик. — Ага. Бывайте, придурки, — он прошел мимо них, помахав левой рукой с метками. — Извиняйте, с вами я пить не буду. А то этот еще приставать начнет. — Да пошел ты в жопу! — крикнул ему вдогонку Зиг, сжимая кулаки. — Сладкий, я уже понял, что ты универсал, — Айр обернулся и подмигнул ему. Кинул короткий взгляд на Лоуренса и пошел дальше, не оглядываясь, хотя Зиг разве что камнями в него не кидал, крича что-то в бешенстве. Лоуренс наблюдал за ними — это было весело, но странно. Он не понимал, почему Зиг лезет к Айру и не понимал, почему Айр вообще с ними общается. «Мы вроде как друзья», — прокрутил он в голове ответ воздушника. «Да что-то не похоже», — он выдохнул про себя и отряхнул с куртки хрустящие снежинки. До него уже доходили слухи про их странную компанию, мол, меченый гомик набирает команду, и Рен совсем с дуба рухнул садиться с ним на парах. Сам Айр никогда к нему не подсаживался, но и не возражал, когда Лоуренс разбавлял окружающий его женский коллектив. Что его удивляло, так это то, что воздушник серьезно относился к учебе — на первую парту он садился не для того чтобы раздражать профессоров, помахивая метками, а действительно делал конспекты. И если раньше Лоуренс считал, что их староста просила у того записи просто потому что хотела создать видимость дружной группы, то теперь понимал, как ошибался: тетради у него были в идеальном состоянии.