Больше не один

Через неделю родители Лоуренса были официально в разводе. Его мать плакала, подписывая бумаги, пока Марса, Рен и Зиг убеждали ее, что это для ее же блага. Айр не ходил в университет, предпочитая «смотреть гей-порно и наслаждаться дрочкой» — как он сам выразился, когда они решили позвонить ему и узнать, как дела. Все, разумеется, были в курсе, что с ним случилось. Тех пятерых Лоуренс также не видел несколько дней. Лина с беспокойством расспрашивала, почему он сам в гипсе, но ее на себя взял Зиг, и Рен, искоса наблюдая за его дурацкой улыбочкой и слишком непринужденными жестами, лишь фыркал про себя. Когда они оставались наедине, Зиг сразу будто скукоживался, отворачивался и мямлил что-то неестественное, и это бесило Лоуренса до белого каления. Он повторял ему уже кучу раз, что развод его родителей не его вина, но тот будто нарочно игнорировал доводы разума, скатываясь в уныние и жалость к себе. Даже Айр, вернувшийся на учебу через неделю, как раз после части экзаменов, заметил, что что-то с ним не так и пошел возвращать ключи от мотоцикла. В конце дня он вручил их опешившему Зигу, когда тот ждал Лоуренса у выхода из университета. — Что за хрень? Зачем? — Езжай проветриться и включи, наконец, мозги, — ровно отозвался Айр. — Да какого черта? — вспылил тот тут же, но осекся, глядя на необычно серьезного воздушника. — Хватит строить из себя виноватого, — отбрил он и развернулся, чтобы уйти. Зиг смотрел ему вслед, не понимая, что вообще творится в его голове. — Да что за хрень? Хватит тут из себя строить такого мега-крутого и понимающего! Эй! Говна кусок! Я с тобой говорю! По обыкновению, Айр лишь вскинул левую руку с вытянутым средним пальцем, даже не обернувшись. — Опять поцапались? — флегматично протянул Лоуренс, только что вышедший через главные двери университета. Черный силуэт Айра отдалялся от них в сторону такси — по указанию врачей он не садился на мотоцикл, а ездить общественным транспортом считал ниже своего достоинства, хотя Рен предполагал, что причина в другом: он иногда замечал, как тот морщился на парах и втихую глотал таблетки, скорее всего, обезболивающее. — Да пошел он, — отмахнулся Зиг и потряс ключами у Лоуренса перед носом. — Смотри, что мне перепало. Поехали! — Это Айра? — Ага, — расплылся он в улыбке. — Дава-ай! Он мне их сам дал! Я так давно хотел на его байке прокатиться! — за ликованием, он и сам не заметил, как на минуту забыл о терзавшей его вине. Лоуренс вздохнул, подумав, что еще пожалеет об этом, но пошел вслед за другом, к мотоциклу Айра, который стоял припаркованный на студенческой стоянке — там же, где и был оставлен неделю назад. Уже в дороге, цепляясь за выжимающего газ Зига, он не вовремя вспомнил, что у того нет нужной категории прав. И поездка сразу показалась веселее, асфальт — ухабистее, а друг — ненормальнее. Но тот вопил что-то, раздражая народ, протискивался между машинами и тяжело дышал от восторга на светофорах, потому Рен помалкивал, судорожнее прижимался к нему, обнимая здоровой рукой, и молился доехать живым. Когда Зиг остановился около своего подъезда и снял шлем — весь растрепанный, взмыленный, словно марафон бежал, Лоуренс хотел сначала наорать на него, но вместо этого предложил выпить. Все равно неподалеку был бар. Как только адреналин схлынул, Зиг снова начал зажиматься: мало говорил, смеялся невпопад и строил из себя… себя, так что Рен лишь убедился, насколько отвратительным актером тот был. А потом он заставил Зига залпом выпить несколько шотов. И сразу все пошло веселее — начались разговоры за жизнь, а после еще нескольких стопок они наконец смогли нормально поговорить. Вернее, Зиг, в дупель пьяный — пить-то не умел никогда — захлебывался соплями и просил прощения, чуть ли не на полу валяясь, чем раздражал бармена и других посетителей. Потом почти нарвался на драку, так что Лоуренсу пришлось заплатить тому парню за выпивку, потратив последние деньги, и под конец они оба смогли прийти к соглашению, что произошедшее не вина Зига, отец Рена — скотина и мудак, меченым — слава, а Айр вообще мировой мужик, хоть и педик. — Знаешь, что странно, — заплетающимся языком пытался выговорить Рен. — Он почти сразу заметил, что я меченый. А вот ты, — обвинительно тыкнул Зигу в грудь, — пятнадцать лет не видел этого! И узнал, только потому что подслушал наш разговор! — Да у тебя глаза черные, как жопа негра, — заикаясь, возмутился тот в свое оправдание. — Может он это, тебя лю-юбит, — протянул он, похабно выпячивая губы. — Чмок-чмок-чмок. Хочешь попробовать с парнем? — Пшел ты, — отмахнулся Рен. — Не любит. Я спрашивал, — веско закончил он и пригубил виски. Он не хотел знать, сколько он стоит, и пьяный разум милостиво забыл о проблеме отсутствия хоть каких-то средств к существованию. А потом они решили пойти домой и, естественно, их никто не пустил. Те деньги, что они мелочью наскребли по карманам, не покрыли бы и половины того, на сколько они выпили, так что проблема нарисовалась самая настоящая. Пока Зигу не пришла в голову гениальная идея позвонить матери. Не настолько пьяный Рен понимал, что Марсе звонить не стоит: все-таки рука у той была тяжелая, а за подобное они бы точно огребли от нее по первое число, так что он вырвал телефон у Зига из рук до того, как тот успел нажать кнопку вызова. На экране высветились контакты. Прямо следом за ее номером шел «меченый гомик» и Лоуренс, недолго думая, позвонил. Разбуженный, Айр смешно ругался, обещая выебать обоих, так что охранник, приставленный к ним, разве что уши трубочкой не свернул — им было сказано включить громкую связь, и он все слышал. Зиг потом долго ржал, находя в этой ситуации что-то смешное, Лоуренс просто откинулся назад и закрыл глаза: его начало клонить в сон. Айр приехал через двадцать минут. Он заплатил за их заказ, добавил десять процентов сверху и пинками погнал их из бара. Зиг висел на нем, чуть ли не целуя, и благодарил за спасение заплетающимся языком, при этом мешал слова благодарности с оскорблениями, из-за чего Айр еле сдерживался, как бы не навалять ему или просто бросить где-нибудь у мусорных баков. Лоуренс, шатаясь, шел рядом и смотрел на обнимающуюся парочку, а в его голове звучала брошенная Зигом фраза: «Хочешь попробовать с парнем?» Но, наблюдая за поведением друга, он лишь подумал, что эта фраза на самом деле относилась к самому Зигу — надо было быть слепым, чтобы не заметить в его пьяном поведении слишком открытое любопытство и нелепые попытки полапать Айра. Спина воздушника казалось очень широкой, особенно по сравнению с длинным и долговязым Зигом, и Рена посетила мысль, что Айр сто процентов был бы "сверху". Он даже попытался себе их представить вместе, но возникшая картинка была до ужаса нелепой и смешной. Лоуренс не знал, смог бы он сам лечь под парня, но отдрочить было в списке приемлемых вещей. Наверное он и в рот бы взял. Да и сама мысль об анальном сексе была скорее интересной, чем отталкивающей, но позволить это сделать абы кому он бы точно не разрешил. Вот если что-то серьезное... С другой стороны, серьезные отношения с парнем - вещь довольно трудно вообразимая. Чем это вообще отличается от секса по дружбе? Ведь ни брака, ни детей, ни семьи как таковой по итогу этих отношений не получится. Нелегко Айру сознавать все это, наверное. Пьяные философствования оборвались сами по себе, когда они довели Зига до его квартиры и выслушали все, что Марса думает о Лоуренсе и их пьянках. Женщина поблагодарила Айра и пожелала зайти как-нибудь к ним, а Рен неожиданно понял, что не хочет идти домой. Дома мама, и так еще не пришедшая в себя после развода. Дома бардак и ее слезы. Дома вещи отца, сложенные заботливой рукой. Дома пусто, тихо, горько. И опять хотелось курить. — Маленький мудозвон, — выдохнул Айр, вырывая его из мыслей, когда Марса закрыла дверь и до них донесся ее крик на непутевого отпрыска. — Всего облапал. Кто из нас вообще гей? Ты как? Лоуренс замотал головой и пошел вниз. Его шатало, и он почти упал, но вовремя удержался за перила. На улице он сел на лавочку около подъезда, в дневное время оккупированную старушками, из его рта вырывались клубы пара. Они вились в воздухе, освещенные фонарями, и напомнили Рену, как он видит Айра, когда использует свою проклятую силу меченого. Он не чувствовал холода, хотя куртка на нем была расстегнута — алкоголь в крови делал свое дело — и хотел просидеть так до утра. Протрезветь, а потом уже идти к маме, обнять ее и попросить прощения за все. — Так и будешь тут сидеть? — навис над ним Айр, пронзительно смотря на него. Рен поднял на него взгляд. — Я не хочу домой. Не хочу, чтобы мама видела, — это прозвучало жалко даже для его измененного сознания, и он думать не хотел о том, как это звучит для трезвого воздушника. Айр цыкнул. — Хватит вешать на меня свои проблемы. Не хочешь идти домой — поднимайся и ночуй у Зига. Или поехали ко мне, я тебя нежно оттрахаю. — Не оттрахаешь, — категорично заявил Рен, но сама идея секса с Айром отторжения не вызвала. Он попытался представить, как бы это было: сам он бы точно не подставился, да и воздушник не выглядел тем, кто любит "принимающую" позицию. Значит, просто взаимодрочка? А чем тогда это отличается от той же дрочки с девушкой? — Есть сигарета? — Ты же не куришь. — Не курю. Но сейчас я пьян. Мне можно. Дай, а? - узнай Айр, о чем он тут раздумывает, он бы его побил. Рен хихикнул под нос. Воздушник полез в карман, бормоча что-то про себя, и вытащил чуть помятую пачку с зажигалкой. — И что тебе еще можно, когда ты пьян? — он протянул все Рену. — Не знаю, — пожал тот плечами. Голова кружилась. — Скажи, а целовать парня то же самое, что целовать девушку? — он попытался зажечь сигарету, но у него не получалось. — Великая, что за чушь ты несешь? — вздохнул Айр и сел рядом с ним. — Твои вопросы с каждым разом все тупее. Может, еще и поцеловаться предложишь? — А можно? - тут же ухватился за идею Лоуренс. — Ты совсем идиот? — прищурился он. — Мало того, что твой дружок меня лапать пытался, так и ты туда же. А я-то наивно надеялся, что ты умнее будешь. С чего вообще такие идеи? Рен слегка смутился, зажигалка выскользнула у него из рук и упала в снег, не зажженная сигарета опасно шаталась между пальцев. — Не знаю. Ты же сам меня трахнуть предложил, — пожал он плечами и наклонился, чтобы поднять ее. — Просто интересно. — Интересно ему! — передразнил Айр, и Рен понял, что тот зол. Ну, не мог же он его мысли прочитать, да? — Тебе это, блядь, хиханьки да хаханьки! — крикнул воздушник в сердцах и вырвал у него зажигалку, засовывая ее себе в карман, отобрал сигарету и сломал. — Твое отношение к этому просто поражает. Видел же, чем кончается вся эта гомо-трепня, а теперь сосаться лезет. Дебил, — припечатал воздушник. — Никто же не узнает, — пролепетал знатно обескураженный Рен. Интерес, бывший до этого просто на уровне разговора оказался подогретым всей этой таинственной запретной аурой, и он почувствовал себя ребенком, которому говорят не совать пальцы в розетку. И хочется и колется. — А ты уверен? — резко повернулся к нему Айр и навис слишком близко. — А что если я возьму и расскажу всем, что ты лез ко мне? Лоуренс смотрел на его злющее лицо и вдруг подался вперед, впечатываясь губами в его губы. Вернее, попытался. Пьяный, с нарушенной координацией, он промазал мимо его лица вообще и завалился на него, заставив зашипеть из-за боли в груди. — Совсем крыша потекла? — схватил Айр его за грудки и встряхнул, хватаясь за ребра. — Так неймется? — морщась, отчитал он его и начал рыться в карманах, чтобы достать обезболивающее. — Ага, — легкомысленно отозвался Рен. — Дебил, — опять припечатал Айр, но его взгляд все время цеплялся за губы Лоуренса. — Иди домой, пьяница, проспись, — оттолкнул он его. — Пока я эту дурь из тебя не выбил. Гомик меченый, — он отвернулся и отодвинулся от Рена подальше. — Сам такой, — обиженно протянул тот и поднялся со скамейки. — Я домой, — возвестил он и, пошатываясь, побрел к соседней парадной. Прежде чем зайти внутрь, он обернулся на ту скамейку, где они сидели, и увидел черный силуэт Айра, освещенный желтоватым светом фонарей. Сгорбленный, недвижимый. Одинокий. Рен вспомнил его спину, замотанную эластичным бинтом. Он казался тогда таким сильным и независимым. Словно никто ему не нужен, будто ему плевать на весь этот мир, на все то дерьмо, что случилось с ним, и сейчас, застав эту минуту слабости, он не поверил своим глазам. Айр не мог быть одиноким. Не мог страдать от одиночества, просто не мог — это не укладывалось в голове. Ему ведь никто никогда не был нужен. Ведь так? Лоуренс зашел внутрь, дверь громко хлопнула за его спиной.