Ты совершил ошибку, Мурад...

Мурад Нежный утренний поцелуй в шею, чтобы она знала: всё было реальностью, каждый вздох, каждое слово, и даже это выстраданное испытаниями признание, потому что он никогда раньше не говорил "я люблю тебя"; он называл её сокровищем, истиной, но признаться в том, что сердцем великого Падишаха владеет кто-то настолько безраздельно – труднее, намного труднее. Не прелестное и трогательное создание с первого взгляда подчинило гневливый разум себе, а подобная ему, мятежная и бесстрашная, равная ему, та, в чьих жилах течёт похожая до самой последней капли кровь. Разве венценосная гордость обоих способна признать хоть малейшее подчинение? Способна ли принести себя в жертву любви? После стольких лет счастья и мучений, она наконец узнала свою самую высшую ценность для него. Возможно, ему стоило сказать об этом раньше... Но было бы это правдой, не имея по собой той почвы, на которой он отныне крепко стоит? Сейчас он уверен в истинности своего признания также, как то, что он – Мурад, сын Султана Ахмеда, рождённый от Валиде Кесем Султан. Он слышит размеренный голос боснийца, но мысли его далеко. Он думает о том, как отчаянно ему не хотелось отпускать её сегодня утром. Мурад вспоминает, как прижал девушку к себе крепко-накрепко, поглаживая рукой округлившийся живот, в котором ждёт своего часа его маленький львёнок, чтобы однажды продавить мягкие ткани маленькими лапками с навострёнными когтями, огласить этот мир первым рычанием и навсегда покинуть чрево своей матери, что наконец подарит ему жизнь, которую они создали вместе. Почему человек испытывает счастье в определённые моменты? Отчего некоторые слова заставляют его забыть обо всём на свете, даря негу и покой? Ему казалось, что он больше никогда не сможет ощутить свободного полёта души, устремляющейся куда-то ввысь, в особенности, с тех самых пор, как несчастья, приносимые им самим, стали неотъемлемой частью его жизни. Но он слышит её трепетный, проникновенный голос "я тоже люблю тебя" и ему кажется, что где-то впереди нет чёрной пустоты, что поглощала его прежде день за днём, он наконец видит надежду и не осмысленное, но жестокое существование, а саму жизнь, ту, которую способна подарить не принцесса, не султанша, не жена, а милая возлюбленная, чьи ресницы дрожат от счастья, когда она чувствует его ладонь на своём животе. Милая-милая-милая. Сколько жизней нам надо было прожить, чтобы стать счастливыми? Сколько боли испить, чтобы чувства стали ясными, как лазурный небосвод жарким летним днём? Прошло совсем немного времени, они ещё уже не юны, но ещё молоды, и хоть каждому Всевышний уготовил свой конец, он молится лишь о том, чтобы его наступил не раньше, потому что она уже достаточно потеряла в этой жизни и не позже, ведь он не переживёт снова то же щемящее чувство безысходности, превращающее свет во тьму, а смерть в избавление. Теперь султан должен уйти, но решительность неизменно теряет свою силу, когда пробуждаются тёплые, как само небесное светило, воспоминания о тающем в его жёсткой руке сердце той, которую он однажды выбрал сам. Она ведь знает истину, не так ли? Она ведь не сочтёт это за предательство, не так ли? Она ведь понимает, что даже самое сильное чувство не сможет изменить его предназначения, не так ли? Он проживает не выбранную им самим, но уготованную Всевышним жизнь. Возможно, ему хотелось бы не быть тем, кем он является... Он всегда верил, что человек в силах изменить свою судьбу, но разве это так? Разве возможно изменить предначертанное? Он не опустит руки, он попытается! Даже если смерть за ним придёт, он не сдастся, а будет сражаться до последнего! Потому что умирать не страшно, страшно терять... И сейчас ему есть что терять, есть за что бороться люто и по-настоящему: не только ради власти, что заслужена рождением, не только ради мести, что заслужили подлые предатели, но ради будущего, что обещает впереди свои счастливые, радостные грёзы. Пусть никто не верит, но верит он. – Падишах Хазрет Лери... – раздаётся сзади вкрадчивый голос бывшего Паши. – Я рассказал вам всю правду. Рикард мёртв. Король Георгий не желает вашей свободы. Вы... принимаете моё предложение? – Принимаю, Абаза. Сегодня с твоей помощью мы покинем этот дворец. Фарья Она вспоминает как проснулась этим утром в его теплых объятиях. Тех самых, в которых она чувствовала то возвышающую до небес любовь, то неистовую плотскую страсть, то отчаянную ревность, лютую ненависть, жуткий страх, невыносимую боль и наконец... бесконечное счастье. Она запретила себе вспоминать прошлое, отныне она не хочет помнить ничего, кроме пронзающих до самой глубины души слов любви. Пусть счастье пришло поздно, пусть спустя года страстей, тревог и отчуждения, кажущихся сейчас столетиями, но даже если пройдёт ещё тысячу лет, истлевшее и превратившееся в прах сердце будет помнить лишь чувства, преодолевшие то, что так часто разрушает не только счастье, но и самого человека – ненависть, гордыню и холодный, болезненный гнев. Всё остальное отныне не имеет значения. Фарья обещала себе не отвлекаться от государственных дел, однако нет покоя изнывающей от волнения душе. Он снова был ласков с нею, как никогда, но она чувствовала, до сих пор чувствует прощание в каждом его поцелуе. "Я вынужден уйти, но это не конец. Ты только осмелься вновь довериться мне". Она знает, что должна его отпустить, потому что не удержать возлюбленного в золотой клетке, даже знаменующей самый большой покой на земле, и потому что он сам не ищет и никогда не будет искать покоя, он создан для бури, разрушающей всё вокруг, для неустанной погони и войны, что течёт в его жилах, также, как и когда-то текла в её, заставляя бурлить совсем ещё юную, горячую кровь. Она не хочет отпустить, не может отпустить, но должна. Королева или возлюбленная? Что победит в этот раз? "Есть женщины готовые на всё ради любви и вы одна из них" – слышит девушка в голове бархатистый баритон рыжеволосого мужчины. Она не смеет называть его про себя супругом, хоть они и дали клятвы перед Господом, которому она по-прежнему молится по ночам за упокой отца и нерождённого первенца, за здравие матери, и пусть сгорит она в Преисподней, но в душе не назовёт своим супругом никого, кроме величественного золотого льва, который когда-то сделал её своей и она больше не захотела принадлежать кому-то, помимо него. Новый Король будет против её решения. Он осудит её легкомысленность и будет прав. Королева или возлюбленная? Что победит в этот раз? Фарья не знает, и не желает думать об этом, она подумает об этом завтра или никогда. А сейчас, когда над замком сгущаются чёрные тучи, предзнаменуя наступление вечерней трапезы, ей хочется навестить султанские покои, чтобы увидеть наконец любимое в каждой черточке лицо. Сегодня они снова могли бы провести время, как настоящая семья – он, она и их прелестные малыши. – Нуну. Принеси близнецов к султану. Сегодня я желаю поужинать в его покоях. И ты тоже будешь с нами. Присмотришь за детьми. – Как прикажете, моя Королева. – озаряется лёгкой улыбкой Мадам, радостная от того, что её дорогая воспитанница снова в благоприятном расположении духа. Никто так не беспокоится за неё, как милая Нуну. Гувернантка идёт к выходу и сталкивается в проходе с новоиспечённым Королём, который всё ещё не оставил привычки кланяться своей Королеве, а ныне законной супруге. – Ваше Величество. – приседает в поклоне женщина и тут же спешно покидает покои, оставляя их наедине. Мадам всегда знала, когда следует уйти, а когда остаться. – Георг! – приветливо восклицает Фарья, тут же неловко привставая с оббитого дорогим бархатом кресла, но он останавливает её коротким жестом руки. – Сидите, моя дорогая, вы носите дитя, как-никак. Не стоит вам делать столь резких движений. – мужчина подходит ближе и делая глубокий вздох, произносит слегка укоризненно. – Я слышал, вы навещали спальню султана вчера? – Откуда вы... – Неважно. Как вы знаете, я не протестую, однако вам следует быть осторожней. В этом замке слишком много любопытных ушей и глаз. Благо, что вы окружены преданными людьми. И всё же, не будьте столь беспечны, умоляю вас. Я услышал ваш разговор... сейчас вы снова направляетесь к нашему пленнику, не так ли? – Да. – коротко признаётся девушка, стыдливо пряча темные глаза. Князь тяжело вздыхает, неровными шагами отходя в сторону дубовой двери. – Раз услышал я, то могут и другие. В этом моя мысль. Впрочем, я здесь не затем, чтобы учить вас осторожности. Я пришёл предупредить вас о том, что направляюсь в Валахию. Некоторое время назад я вступил в переписку с господарем Матеем Басарабом* и в итоге мы пришли к некоему соглашению, детали которого необходимо обсудить лично. Прошу прощения, что не известил вас об этом ранее, однако у меня не было уверенности в том, что сия встреча состоится. – Вы считаете, что между нами возможен союз? – невольно подскакивает от удивления девушка, мгновенно напрягаясь от услышанного. Молдавское княжество всё ещё подчиняется Османам, а Валахия? Она и не подумала об этих землях. – Господарь Валахии заверил меня в этой возможности. Если позволите, я покину Венгрию, чтобы убедиться в этом. – Конечно... Я полностью доверяю вам. Но будьте осторожны. Необходимо обеспечить для вас полную безопасность. – Не волнуйтесь об этом, я уже отдал соотвествующие распоряжения. Однако есть ещё кое-что о чём вы должны знать... – Говорите. – Я поеду не один. С вашего позволения я возьму с собой свою любовницу. – Так значит, графиня Батори отправится вместе с вами? – не в силах сдержать ехидной улыбки, произносит она почти что весело. – Я заметила, что она приглянулась вам, но не думала, что ваша привязанность к ней настолько глубока. – Кажется вы и сами ей благоволите. – парирует мужчина, закатывая глаза свои изумрудные глаза так, точно она спросила его о чём-то неприличном. Похоже эта тема вгоняет его в краску. – Графиня умна и к тому же обладает бойким нравом. – пожимает плечами девушка, с интересом наблюдая за лицом князя. – Мне это по душе. Она не раболепствует передо мной, оттого мы немного сдружились. Ведь как известно, слуга стать другом не может. – София довольно прямолинейна, и при этом отзывается о вас весьма лестно. Полагаю, это говорит о некоей симпатии. Мне нелегко было убедить её в том, что вам известно о моих связях на стороне. Но, очевидно, ваше равнодушие к моей персоне более заметно людям приближённым к вам. – Вы любите её? – с любопытством спрашивает девушка, приподнимая свои посветлевшие от провансальского солнца брови и полностью игнорируя последние слова мужчины, в которых прослеживается очевидный укор. – Я испытываю к ней сильную привязанность. Мы схожи во всём, кроме характеров. В этом она чем-то напоминает вас. Ей тоже не свойственна хитрость и коварство. Кроме всего прочего она невероятно привлекательна, а я ценю женскую красоту. – Да, она и впрямь хороша. – задумчиво тянет Королева, с трудом скрывая свою ухмылку, чтобы затем вернуться к сути его вопроса. – Естественно, вы можете взять Софию с собой. Озаботьтесь лишь предоставить официальную причину этого сопровождения. Думаю, с учётом вхождения графини Батори в Совет, это не вызовет затруднений. – Не беспокойтесь, моя Королева. Мною непременно будут соблюдены все приличия. – как всегда учтиво откланивается князь, направляясь к выходу неспешной пружинящей походкой молодого аристократа, а девушка вдруг вспоминает о том, что пожалуй, учтивость в их отношениях отныне можно отбросить. – Георг... пока мы наедине, называйте меня по имени. Мужчина улыбается в ответ самой искренней улыбкой на которую способен и, кивает ей на прощание: – До встречи, Фарья. Автор Когда Фарья подходит к султанским покоям, то видит растерянную Мадам с близнецами на руках, которая что-то сердито выпытывает у стражи. – Нуну, что случилось? – Ваше Величество... Султана Мурада нет. – То есть как, нет? Он не может покидать эти покои. – Моя Королева... – мнётся, красный как рак, рядом стоящий Андрас. – За султаном пришёл советник Матьяс... он сказал, что с вашего позволения Его Величество переведут в другие покои. – Какие покои?! Я не отдавала такого приказа! Стража молчит, опустив глаза вниз, и девушку с головой накрывает волна паники. – Когда это произошло?! – Около получаса назад. "Боже, что происходит? Куда Абаза увёл Мурада?!" – Вы осмотрели замок?! – Да, Ваше Величество... Мадам Маргарита отдала нам приказ, однако... ни советника, ни султана мы во дворце не нашли. – Господь Всемогущий! – взвизгивает девушка от злости, – отчего вы тогда молчали?! Что за идиоты! Живо седлайте коней!! Мы едем осматривать окрестности!! – Как прикажете, моя Королева. Она почти бежит в свои покои, чтобы переодеть пышное платье на более удобную для поисков одежду, а Маргарита, отдав детей служанкам Королевы, едва поспевает вслед за ней. – Ваше Величество! Вам не стоит ехать с солдатами! В вашем положении опасно скакать на лошади! – Я должна Нуну! Я должна понять, что происходит! Мурад может быть в опасности! Нянька охает от беспокойства, застёгивая на своей Королеве бесчисленные застежки просторного одеяния, которое по размеру больше сгодилось бы для грузного мужчины, чем для хрупкой, хоть и беременной девушки, и причитает вслух от испуга за любимицу. – Как бы чего не случилось! Прошу вас, останьтесь в замке! – Не могу, Нуну! Если собственными глазами не увижу его, тревога съест меня живьём! Переодевшись, Фарья пулей вылетает из покоев, оставляя напуганную Мадам в одиночестве, и вместе с поджидающим её, небольшим отрядом едет на коне не слишком медленно, дабы поспеть за пропавшими, но и не слишком быстро, чтобы суметь разглядеть каждого встреченного на пути человека или же преграды, за которыми можно было бы спрятаться. – Где Рикард? Почему начальник стражи не с нами?! – раздражённо спрашивает она у скачущего рядом Андраса. – Его нигде нет, моя Королева! Мы обыскали весь дворец, но не нашли его. Вероятно, он тоже замешан в исчезновении султана. – Господи Боже! Поверить не могу, что двое самых преданных мне людей могут замешаны в подобном предательстве! Здоровяк слегка колеблется перед тем, как произнести вслух то, о чём рассуждал про себя ещё в замке, но не осмеливался озвучить разозлённой донельзя Королеве. – Возможно... султан сам бежал с их помощью. – Нет, это невозможно! – запальчиво восклицает девушка, впрочем, сама не слишком-то и уверенная в собственном утверждении. – Он был убеждён, что я итак скоро его отпущу! – Я должен сказать вам... Советник несколько раз навещал его покои. У него на то был ваш прямой приказ. – Что за вздор! Я не отдавала никакого приказа! – Похоже, вы пригрели змею на груди, моя Королева. Подъехав к густой чаще, солдаты слезают с коней, делятся на группы и мгновенно растворяются в лесу, а Фарья в окружении троих стражников внимательно осматривает вход в подземелье у самой опушки. – Он открыт и притом замок не сорван. Ключи от него есть только у двоих людей: у меня и у начальника Королевской Стражи. Кажется Рикард и впрямь предал меня. Она чувствует разочарование не столь глубокое, как от возможного побега любимого, но всё же достаточно неприятное, чтобы осесть тяжёлым камнем на душе. – Они не уйдут далеко, Ваше Величество. Мы настигнем их в чаще. – Я отправляюсь с вами! – решительно чеканит девушка, и видит полный сомнения взгляд на лице преданного слуги. Почти такой же как у Нуну. "Они что же, считают меня хрустальной?! Возможно, я и потеряла былую сноровку, но сила во мне всё ещё осталась!" – недовольно думает она, не желая признавать очевидного. – Моя Королева... это может быть опасно, ведь в лесу до сих пор остались то ли разбойники, то ли османские партизаны. Не стоит так рисковать своей жизнью. – Вы разве не сможете меня защитить?! В лесу полно моих воинов! Идём на поиски! Даже если они сбежали, никто из них троих не причинит мне вреда! – Но Ваше Величество... Не слушая Андраса, девушка упрямо идёт в лес, и мужчины, тяжело вздохнув, тотчас отправляются за нею. Через некоторое время молчаливых скитаний среди деревьев, Королева, ушедшая чуть вперёд, наконец слышит странный треск в стороне и бросив свою стражу, бежит туда со всевозможной скоростью, невзирая на вероятно поджидающую её опасность. Из-за сгустившейся темноты глаза с трудом замечают кусок чёрного плаща на осенней листве, в этот же момент в душе девушки раздаётся тихое ликование, она огибает дерево и видит... лежащего на земле Абазу. Фарья, видевшая смерть столько раз, безошибочно понимает – он мёртв. Похоже, ему свернули шею. Но кто? Всё настолько запутанно, что ей становится безумно страшно. Она слышит невдалеке крики стражи, что ищет её, но отчего-то молчит, не подавая ни звука. – Так значит, ты отправилась за мной. – раздаётся тихий шёпот сзади и девушка от внезапного ужаса чуть в обморок не падает, когда рот ей закрывает рука в плотной кожаной перчатке. – Шшшш, любовь моя. Не кричи, или нас услышат твои стражники. Страх моментально проходит, ведь она ощущает родной запах и теплые губы, прижимающиеся к мочке уха. Мужчина убирает руку с её лица и Фарья, развернувшись, молча бросается в его объятия, прижимаясь так крепко, что казалось, вот-вот раздавит его. – Я чуть с ума не сошла! – шёпотом негодует она. – Как ты мог сбежать? Как мог со мной так поступить? – Прости, но я должен был уйти. – Кто тебе помог? Почему Абаза мёртв? – Я убил его. – холодно роняет мужчина и она невольно от него отшатывается. – Зачем? – А ты думала, я прощу этому псу его предательство? Надеялся, что я пощажу его, подлец. Но как только мы оказались в чаще, я свернул ему шею. Он заслужил свою кончину. Девушка испуганно сглатывает, исподлобья поглядывая на мужа и неуверенно продолжает: – А Рикард... его ты тоже..? На сей раз Мурад удивлённо вскидывает брови: – Разве офицер не погиб, выпав из окна? Абаза Мехмет сказал мне об этом. А.. – внезапная мысль пронзает мысли мужчины и он невольно произносит её вслух. – Как же я раньше не догадался. Абаза и убил Рикарда, чтобы у меня выбора не осталось. – Не может быть! Они были друзьями! – говорит Фарья и сама больше не верит в собственные слова. – Да и к тому же, зачем ему помогать тебе? Чего он хотел от тебя? – Должности бейлербея, когда я вновь взойду на престол. Вот только... я начинаю сомневаться, что его речи были правдой. – О чём ты? Мурад внезапно замирает, привычно притягивая её к себе, чтобы в случае чего защитить: – Шшшш. Здесь кто-то есть. Они оба умолкают, прижимаясь к дереву, мужчина видит впереди какие-то расплывчатые очертания, напоминающие нечто знакомое, но он не может понять что из-за непроницаемой ночной темноты. Ещё через несколько секунд лунный свет падает на черную фигуру и Мурад различает османский тюрбан, чёрную бороду и натянутую прямо в их сторону тетиву небольшого лука. Холодный пот прошибает его, когда он видит летящую на них стрелу и понимает, что сейчас его загораживает любимая женщина, которая носит его дитя в своём чреве. В молчаливом ужасе он отталкивает её в сторону, на мягкую траву и в ту же секунду чувствует адскую боль в плече, падая оземь. Истошный женский крик оглушает весь лес.