***
Юре показалось, что сон про пожар был самым кошмарным. Но нет... Этот оказался ещё более сюрреалистичным. Стоило юноше уснуть, как он оказался в той же палате, рядом с Отабеком, снова помогая ему протереть тело от пота. Но на сей раз Плисецкий, сам офигевая от своих действий, не отстранился от парня, когда добрался до белья. Нет, он мягко стянул с друга трусы и аккуратно протёр салфеткой полувставший от прикосновений член, не обойдя вниманием и мошонку, не понимая, что он творит. Даже во сне это пугало Юру, но он не мог и пальцем шевельнуть по своей воле, продолжая ласкать Алтына и с ужасом осознавая, что ему... Начинает нравиться. - Бека... - простонал мальчишка, в реальности зажав одеяло между ног и до боли вжимая его в пах, поскуливая от неумелых неосознанных попыток удовлетворить себя, не просыпаясь. А во сне он уже перешёл к ещё более жарким ласкам, обхватывая тонкими губами плоть брюнета и медленно погружая её глубже. Но... Зазвонил будильник и Юрка с хриплым стоном, тяжело дыша, проснулся, чувствуя, как липко и влажно между ног в домашних штанах.***
Бека широко раскинул руки на койке, ворочаясь и постанывая во сне. Было очень жарко, снилось казаху то, что Юра, его Юра пришел к нему, чтобы помочь привести себя в порядок, как сегодня. Но... Ловкими движениями блондин вдруг начал ласкать его полувозбужденную плоть. По телу спящего прошлась волна возбуждения, срывая с губ тихий вздох. Бека перевернулся на бок, зажав между ног угол одеяла. Этот странный сон продолжался, и с каждой лаской Плисецкого Алтын возбуждался всё больше и больше. Все эти видения, весь этот сон казались такими реальными, что Бека начал испытывать настоящее возбуждение. Отабек и сам уже плохо понимал, где реальность была, а где сон, но, когда Юра ещё раз прикоснулся к его члену, казах громко простонал и кончил. Со стороны сейчас парень выглядел раскрасневшимся, с лихорадочно блестящими глазами, расслабленный после испытанного удовольствия. После пробуждения парня ему стало ну очень неудобно, когда он понял, что всё-таки кончил в реальности. Сон так хорошо отложился в памяти казаха, смущая его ещё больше. Надо было что-то делать, а вот что - юноша не знал. Он наощупь пошарил рукой на тумбочке, чуть не уронив стакан с водой, нащупывая влажные салфетки, приводя себя в порядок. Мокрое нижнее бельё он всё-таки снял и спрятал под матрас: что с ним делать, он подумает позже. Но никто об этом знать не должен, иначе потом стыда не оберешься.***
Чувствуя себя ну очень странно (ещё бы, не каждый день снится, как отсасываешь лучшему и единственному другу), Юра, весь красный, как помидор, прошмыгнул в ванную, не разбудив дедушку. И, стоя под холодным душем, долго бодал стенку головой. Что делать с этим, мальчишка совершенно не понимал, а уж как после этого смотреть в глаза (пусть и незрячие пока) Отабеку - так и вообще не представлял. Но сложность была ещё и в том, что он обещал сегодня придти к Алтыну и помочь ему в тренировках по хождению. Но как можно вообще после такого спокойно находиться рядом?! Так и не решив для себя ничего, Юра сполоснул штаны, бросил их в стиральную машинку и, укутавшись в полотенце, прошлёпал в свою комнату, естественно, не решаясь даже написать Беке. Аппетита, конечно же, у него не было и поэтому, одевшись, парнишка снова умчался на каток, тренируясь там с остервенением. Он с такой яростью к себе выполнял прыжки, что Яков охрип орать на непутёвого подопечного, требуя от него мягкости и плавности движений, а не высоких, на грани возможного, прыжков, грозящих травмами. Но вечером юноша всё же, по пути заскочив в кулинарию, пришёл к Отабеку. Тихо открыв дверь, он, колеблясь, произнёс: - Привет.. Не спишь? Я сок принёс и салаты. Будешь?***
Бека в смущении весь день пролежал на кровати, никуда не вставая, несколько раз проверил телефон, но Юра почему-то не писал. Наверное, на тренировках: весь в делах. Парень ещё немного поспал, перекусил тем, что принесла санитарка: та теперь предусмотрительно извещала казаха, что настало время обедать и вкладывала ему в руку ложку, а не вынуждала незрячего пациента искать посуду и еду самостоятельно на тумбочке. Натянув кое-как на себя больничные пижамные штаны (казах предпочитал спать без них), Бека снова забрался под одеяло. Через какое-то время в палату зашла медсестра, которая принесла нужные таблетки, а потом помогла Алтыну дойти до туалета и обратно. Парень уже двигался куда увереннее, да и голова не кружилась так сильно, как в первые дни. Ближе к вечеру в палату заглянул доктор, садясь рядом с Бекой и принялся измерять его давление и пульс, светить в незрячие глаза маленьким ручкой-фонариком, отмечая, что юноша идет на поправку. Затем за ним приехали санитары и, пересадив Беку в кресло-каталку, повезли на томографию, где ещё раз было подтверждено, что мозг восстанавливается. И вот уже к вечеру, Отабек снова лежал в палате, тупо уставившись в строну двери и почти не моргая. Но когда в коридоре слышны стали родные, так легко узнаваемые шаги, Бека расцвел и даже думать забыл о своей маленькой форсмажорной ситуации. - Юра, привет! - Бека улыбнулся. - Как день прошел, как тренировка? Нет, не сплю - выспался уже, - сказал он и немного покраснел. Ответом же на вопрос парня было урчание живота Отабека и его смущение, внешне выражавшееся лишь в неловком стискивании пальцами одеяла. - А ты со мной перекусишь? - заботливо поинтересовался он.***
- А чего краснеешь, как девка на выданье? - усмехнулся Юра, решив, что со своими тараканами в голове разберётся позже. Нельзя было, чтобы Бека узнал о приснившемся ему ужасе. Нельзя и всё! Мальчишка упрямо поджал губы и присел рядом с другом. Как-нибудь он найдёт способ спать без сновидений. Особенно таких. Нафиг, нафиг! Такие сны ему совсем не нужны. Решив таким образом, Плисецкий выложил два контейнера с салатом, одноразовые вилки и два пакетика с соком и трубочками: - Ага, поем. А то я без обеда сегодня. - говорить о том, что это не Фельцман его загонял, а он сам себя, Юра не стал. Он сперва вручил Отабеку вилку, после того, как тот изъявил желание поесть самостоятельно, и тоже приступил к еде. Когда же с салатами было покончено, блондин протянул другу вскрытый трубочкой пакетик сока: - Я не был уверен, какой тебе нравится, поэтому взял яблочный. Он гипоаллергенный, вот.***
Бека сам решил пока не раскрываться и не признаваться, что же он видел во сне. - Да так, - выдохнул на ремарку Плисецкого казах. - Ох, Юра, загоняешь ты себя так. Я, конечно, понимаю - тренировки, но и о себе позаботиться надо бы. - парень словно чувствовал, что происходило с Юркой на тренировках, словно знал, что тот работает на износ. - Давай-ка я попробую сам, - забирая из рук Плисецкого вилку, сказал он. Поесть самостоятельно не вызвало у Алтына никаких проблем, поэтому, наевшись, он потянулся: - Спасибо, Юр! О, яблочный сок - мой любимый, - казах с благодарностью принял коробочку из рук блондина. - А ко мне доктор приходил, осматривал меня, на снимок возили. Говорят, что потихонечку мозги на место встают, хотя ходить ещё много не разрешают: сегодня с медсестрой дошел до туалета и обратно, но голова уже не кружится, - отчитался казах, улыбаясь и поправляя съехавшую почти на самые глаза повязку на голове.***
- Вот выиграю, тогда и думать буду! - Юрка хлюпнул своим соком, тоже яблочным, кстати, и одобрительно похлопал друга по плечу: - Так держать! Такими темпами тебя к финалу точно выпишут. Я буду надеяться на это, - парнишка отдёрнул руку и вдруг густо покраснел. Забывшись, он ведь прикоснулся к Отабеку, хотя решил поначалу, что трогать его не будет, ведь после такого сна это... Слишком стыдно. Но ведь Бека не виноват в этом сне. То есть, конечно, виноват, но... От таких мыслей голова кругом шла и Плисецкий замотал головой, выкидывая столь дурацкие мысли. Бека это Бека. И всякие там собственные заморочки не повод, чтобы не поддержать друга. - Ты хочешь ещё походить по палате? Или попробуем выйти в коридор? - поинтересовался юноша, сминая пачку из-под сока и метко бросая её в мусорку. - А пока будем ходить - у тебя приберут. Ну там, постель сменят, всё такое. Ещё же не меняли сегодня? - тараторил Юра, отвлекаясь и отвлекая разговором Алтына, чтобы тот не заметил его смущения.***
Бека вспыхнул тёмным румянцем на смуглой коже, когда услышал про уборку, и закашлялся, отвлекая внимание от своего смущения. - Эмм... Ну хорошо, давай... - Бека попытался перепрятать свое белье, но позорно спалился, так что пришлось во всем признаться Плисецкому и рассказать о своём сне. Юноша заметно волновался, хотя обычно по его лицу ну совсем не скажешь, что он о чём-то тревожится: - Вот как-то так, и мне ужасно неудобно. Со мной такое впервые, вот... - чувствуя всё ещё, как жар приливает к щекам, смутившись, говорил казах. - Ладно, давай забудем об этом и погуляем в коридоре, - подтянув штаны, Бека встал, покачиваясь немного, стараясь найти баланс. - Юр, поможешь мне? - Алтын протянул Юре руку. - Хотя бы будешь говорить мне, что где есть, чтобы я чего не снёс по пути.***
- Бля, мерзость какая! - скривился юноша, когда увидел, как неуклюже Бека пытается перепрятать испачканное бельё, а затем сбивчиво поясняет причину, решив, похоже, избавиться от недомолвок раз и навсегда. За что парнишка и ценил друга - так это за его удивительную прямолинейность, готовность вот так, с ходу, выдать все свои грязные секреты, лишь бы не оставлять недосказанности между собой и Плисецким. Но сейчас Отабек превзошёл самого себя. Признаться в подобном... Нет, сам Юра не смог пойти на столь мужественный шаг. Лишь подумал про себя, краснея и не сумев этой реакции сдержать: "И ему тоже... Такое приснилось? И именно сегодня? Идиотское совпадение..." А сам просто подхватил его под руку и, что-то невнятное ворча себе под нос, повёл медленно брюнета в коридор. Где медленно прогулялся с ним до фойе, попросил медсестру, чтобы санитарка убралась в палате номер 33. И потом подвёл Беку к раскрытому окну в дальнем безлюдном конце коридора, страхуя его, придерживая за талию. - Хоть свежий воздух, какой-никакой, - в первый раз с момента выхода из палаты обратился к другу Юра, надеясь, что голос не дрожит.***
Хорошо, что Бека не видел какую физиономию скривил Юрка. Иначе, наверное, ещё больше бы засмущался. Затем Юра что-то начал бубнить себе под нос, но что, казах разобрать не смог. Разговаривать Юрий не хотел, а Отабек и не навязывался. Он лишь медленно перебирал ногами, идя вместе с Юрием рядом, думая, что же с ними произошло вчера. В конце коридора они остановились у открытого окна и тут Отабек снова почувствовал нежное тепло на талии, как в тот раз, когда они катались на мотоцикле. Было очень приятно. Бека дышал полной грудью, подставляя лицо свежему ветерку и солнышку. - Да, свежий воздух, это так хорошо... Вот бы надышаться про запас. Вот поправлюсь - съездим с тобой за город, покатаемся, свежим воздухом подышим, - мечтательно прикрыв глаза, тихо произнес Алтын.***
Со стороны это, наверное, выглядело странно: два парня стоят у окна в обнимку, причём один из них слишком очевидно старается делать вид, что он тут вообще не при чём. Юра никак не мог выкинуть из головы слова Отабека о его сне: слишком уж по короткому и смущённому описанию он напоминал приснившийся Плисецкому сон. Но Юрий лишь чуть сжал пальцами футболку Беки на талии, подумав: "А ведь это очень сексуально... Такие сны. Неужели Бека тоже из таких... Как Виктор? Боже... Нет, он не такой! Виктор - пидор, каких свет не видывал, а Бека - это Бека. Он не будет так слащаво и показушно вести себя..." Юноша, услышав предложение друга (а вот друга ли? Друзья вообще-то не видят влажных снов друг про друга, между прочим), отвлёкся от неприятных мыслей и кивнул, невольно прижавшись щекой к плечу Алтына: - Обязательно. На шашлыки поедем. Я научился у дедушки рецепту маринада - пальчики оближешь, - пытался разговорами ни о чём заглушить смущение парнишка.***
- Шашлыки это здорово. Давно хотел съездить, да не с кем было. Кстати, ты когда-нибудь конину пробовал и кумыс? У нас в Казахстане это деликатес. Если найду тут, то обязательно тебя угощу: это очень вкусно. Хотя на первый взгляд вкус и конины и кумыса может показаться немного специфичным. - Бека сделал паузу и повернул голову в сторону Юры. Обычно он в таком случае молчал бы, но это обычно. А сейчас, когда он находился рядом с юным фигуристом, всё было по другому и Отабек мог дать волю себе разговаривать. Вот и сейчас, столько наговорил всего, словно пытаясь наговориться впрок, предчувствуя, что Плисецкому надо будет уйти. Когда тот положил ему голову на плечо, Бека невольно коснулся кончиком носа светлых волос парнишки, втягивая их запах: запах лета, свежескошенной травы и ромашек. Но, вспоминая, как его обозвал Плисецкий, Отабек не решился что-то говорить вслух: он же не извращенец какой-то. - Юр, расскажи, что там на улице происходит, пожалуйста, - попросил казах, приобнимая блондина за талию.***
- Хм... Не пробовал. Но будет здорово попробовать, я думаю. - Юра задумчиво проговорил, слушая, как расслабившийся Отабек безмятежно беседует с ним, инстинктивно поворачивая незрячее лицо к Плисецкому, словно подсолнух - к солнцу. Прикосновение к волосам было мимолётным и юный фигурист не решился заострять на этом внимание. Он лишь задумчиво пробормотал: - Кумыс же алкогольный напиток, да? Но тут же, не дожидаясь ответа, начал рассказывать Беке об обстановке за окном, о проезжающих автомобилях и гуляющих людях, не отодвигаясь от него, когда темноволосый парень с безразличным, пустым взглядом невидящих глаз обнял его. Он рассказывал, что уже закат и всё вокруг меняет цвет под алыми лучами. И он тоже, между прочим: как сказал Юра, физиономия у Алтына сейчас больше похожа на томат.***
- Да нет, не алкогольный. Он немного на кефир похож, только вкус у него другой, особый. Но он силу хорошо восстанавливает после длительных физических нагрузок. - Бека с интересом слушал рассказ Юры, впитывая каждое слово, словно губка, представляя ту жизнь за окном во всех её красках. А затем он просто обнял Плисецкого, смотря ему куда-то через плечо. Его ремарка о закате и цвете лица Отабека, заставила сердце последнего учащенно забиться, парень замер и вздохнул. - Ну и что теперь? Зато я по-честному все рассказал, чтобы у нас с тобой не было никаких недомолвок. Как будто тебе такое не снилось? - Парень замолчал и просто прикрыл глаза, прислушиваясь к дыханию юноши, находящегося сейчас рядом с ним.***
- Снилось... - глухо пробормотал мальчишка, прижавшись к Отабеку и сжав ткань его футболки тонкими сильными пальцами. Набрав воздуха, словно перед прыжком в воду, он выпалил: - Тот же сон снился сегодня и мне. Ну?! Доволен?! - огрызнулся Юра, но парня не отпустил, уткнувшись лбом в его плечо. Его трясло, ведь это так сложно: признаться в подобном. Даже наедине, даже тому, кто точно не разболтает. Но слишком трудно. Неприятно и очень стыдно. Тем более, раз Беке снилось что-то подобное, а то и совсем такое же, то стыд рос всё сильнее в сердце упрямого парнишки, чьё сердце так бешено билось. - Не хочу говорить об этом, ясно?! - фыркнул юноша, отстраняясь от брюнета, и помог ему вернуться в палату, не дожидаясь ответа. Увы, поговорить им не удалось как следует, да и не рвался к этому Плисецкий, не зная, что положено говорить в таких случаях. Ну подумаешь, приснился одинаковый эротический сон, слишком стыдный, чтобы о нём даже думать. Поэтому, когда врач пришёл, юноша без пререканий покинул палату, пожелав другу спокойной ночи. Но будучи уверенным: завтра он придёт снова.***
Бека и бровью не повел, когда услышал, что и Юре приснилось такое же. Это вполне нормально, как ему казалось: ну приснилось и что такого? Со всеми бывает. Отабек положил широкую ладонь и провел по спине парня успокаивающим движением. Он понимал, чего стоило Плисецкому это признание, и за это он стал уважать его еще больше. Бека ничего не говорил, слова были не нужны, он просто был рядом. По направлению к палате казах двигался уже увереннее. Но между ними все так же висело молчание. Юра говорить не хотел, а его спутник не навязывался. В палату заглянул врач, давая понять, что приём посетителей окончен. Юра, быстро попрощавшись вышел, а Отабек остался лежать в палате один, прислушиваясь к себе и к звукам улицы, доносившимся из приоткрытого санитаркой ранее окна. Дотянувшись до телефона, Бека отправил Юре голосовое сообщение: "Спокойной ночи, мой Храбрый Тигр.".