***
Бека задумался о чём-то своём, и не сразу отреагировал на то, что Юра вышел из здания. Лишь только, когда он услышал его голос, то встрепенулся и, улыбнувшись, ответил: - Да нет, не очень! Как тренировка прошла? Подождав, пока Юрка заберётся на мотоцикл, Отабек таинственно произнёс: - Ну что? Готов к жаркой ночи? - он плавно нажал на газ и вырулил на автостраду. Отель находился чуть ли не в центре города, но был замаскирован под обычную гостиницу. Для гостей существовал отдельный вход с внутренней стороны здания: он предназначался для тех, кто по каким-либо причинам не хотел светиться, заходя с улицы. Этот вход предпочел и Алтын. Припарковавшись, казах помог Юре слезть и шепнул на ушко: - Доверься мне! - а затем повязал на его глаза шёлковую чёрную ленту. У входа их встретила девушка в костюме доминатрикс, казах назвал кодовое слово, заранее обговоренное при заказе номера, и их провели в большую, свободную комнату в красно-черных тонах, посреди которой стояла большая кровать. Справа от неё возвышался андреевский крест, все девайсы находились в выдвижных ящиках, вдоль стен. - Подожди минутку, - шепнул казах, - но не подглядывай. А для того, чтобы у тебя соблазна не было... - парень завёл руки юноши за спину и защелкнул на них мягкие наручники, а сам удалился, чтобы переодеться в чёрные кожаные штаны и на голое тело надеть любимую черную косуху.***
- Отлично. Яков говорит, что я взялся за ум и имею все шансы на следующее золото. Кто бы сомневался, - самодовольно фыркнул юноша, забираясь на мотоцикл позади Беки и надевая шлем. Он крепко обнимал своего парня и, когда они припарковались у отеля, с неохотой расцепил руки. Будь воля Юры - и он вовсе не отпускал бы своего казаха. Но пришлось. Особенно после его слов о жаркой ночи. А уж фраза о доверии после остановки и вовсе заставила Юрочку ухмыльнуться: - А то не видно, что доверяю?! Блондин вытерпел временное лишение зрения, но вот когда Отабек сковал его руки, парнишка запаниковал. Но виду не подал, буркнув только недовольно: - Это что ещё за нахрен?! Ты что придумал, Бека? Бека?! - не получив ответа, юный чемпион попытался вывернуться из наручников. Но, несмотря на их мягкость, сделать этого не удалось.***
Отабек вышел при полном параде, и кончиком стека поднял личико Юрки на уровень своего лица, вполне серьёзно сказав: - Будешь рыпаться - подвешу на андреевском кресте вниз головой и устрою тебе сеанс порки без разогрева. Я с тебя наручники сниму, только если обещаешь без глупостей! - казах обошёл его сзади и провел стеком вдоль позвоночника. К слову сказать Бека накануне ночью море инфы перелопатил, чтобы не ударить в грязь лицом. - Ах да. Чуть не забыл самое главное, - он сделал паузу, - стоп слово. Предлагаю: розовый фламинго. Если почувствуешь себя плохо или просто захочешь прекратить - просто скажи его и я остановлюсь. Казах снял повязку с глаз парнишки, но пока не наручники и велел ему подняться, подводя притихшего блондина к андреевскому кресту и весьма загадочно и призывно улыбаясь.***
Юрка мгновенно вспыхнул от неожиданно грубого обращения Беки, которого словно подменили, едва он зашёл в этот отель. Но мгновения ожидания были прерваны прикосновением чего-то тонкого и твёрдого к спине, ощутимого даже сквозь ткань толстовки. Юноша вздрогнул и, собрав остатки храбрости, ухмыльнулся: - Лучше покороче: просто "розовый". А то пока выговорю - ты меня пришибёшь. - заявил блондин, моргая, когда Отабек снял с его глаз повязку. И присвистнул, оглядываясь вокруг: - Неплохая комнатка... - попытался за показным хамским тоном скрыть волнение юный чемпион. - А эта хрень... - он мотнул головой, - И есть андреевский крест? Жуткая херовина...***
Казах улыбнулся как-то мрачновато, словно злой гений, который поймал в свои цепкие лапки прекрасную добычу. Алтын молча кивнул и снял наручники с Юрки только для того, чтобы медленно-дразняще раздеть его и подтолкнуть стеком к этому самому андреевскому кресту. Казах опустил конструкцию вниз, опять же стеком подгоняя Юрку, закрепляя руки и ноги парня в своеобразные кандалы. - Будешь рыпаться - лишу зрения, - брюнет провел стеком по своей накаченной груди, словно дразня мальчишку. - А орать и ругаться будешь - кляп в рот засуну! - голос Отабека звучал серьёзно и нарочито грубо. Вид распростертого перед ним паренька разжигал дикое желание в казахе, но тот ещё пока контролировал себя. - У тебя просто прекрасное тело! - несколько задумчиво пощипывая соски парня, сладко-приторно произнёс казах.***
Юрка боялся. Хотя он и понимал, что всерьёз Отабек ему ни за что не навредит, но... Ситуация, которую он не мог контролировать, тревожила фигуриста. Он привык всё держать под контролем: своё тело на льду на тренировках и во время выступлений, свои чувства, раскрываемые только по отношению к Алтыну. А тут Юра - в полном подчинении у своего парня, который улыбался так жутко, словно собирался ставить на нём опыты. Хотя сам внешний облик Беки и заставил сердце Юрочки биться чаще, а губы - пересохнуть. - А если я тебя укушу? Что тогда ты мне сделаешь? - намеренно выясняя пределы терпения своего шикарного доминанта поинтересовался Юра, позволив раздеть себя и приковать горизонтально к конструкции. В таком положении собственная беспомощность ощущалась ещё острее. А уж от прикосновений к нежным соскам парнишка сразу изогнулся, облизывая губы, уже не скрывая того, что такой вид Беки его очень заводит.***
- Укусишь? - казах изогнул бровь. - Получишь в рот жёсткий кляп: я об этом позабочусь! - он не сильно хлестнул парня по боку стеком, оставляя красную полосу. Бека развернулся, скользя рукой в ящичек в стене, извлекая пакетик с колечком, доставая оттуда этот девайс и с удовольствием оглядывая уже вставший член Юрочки: - Ай, так быстро! Какой нежный мальчик... - казах свободно надел его на член парнишки: - Ты не сможешь кончить, пока я тебе не разрешу, понял!? Алтын прошёлся стеком по соскам парня, опускаясь на плечи и ключицы, оставляя за собой яркие росчерки на бледной коже, словно безумный художник, который оставляет свою подпись на холсте.***
Светлая кожа блондина, такая нежная и чувствительная, оказалась идеальным "холстом" для ударов стека. Каждое прикосновение этой вещи оставляло свой след на ней, заставляя Юру с тихим вскриком выгибаться навстречу новому удару. Когда Бека решил ограничить его возможность испытать оргазм, парнишка протестующе воскликнул: - Ты охренел, что ли?! Сними эту хуйню с меня! - то ли забыв о требовании не ругаться, то ли, наоборот, нарочно его игнорируя, высказался Юрочка. Но от ударов и унизительного положения возбуждение не спадало. Наоборот. Кажется, с каждым мгновением юноше всё больше и больше это нравилось. Он демонстративно облизнулся, прикусив нижнюю губу, чтобы сдержать стон, когда стек пришёлся на чувствительный сосок, и без того уже похожий на упругую горошинку, такого нежного розового цвета.***
Бека чуть ли не воздухом поперхнулся от такой дерзости, но затем строго сказал, хлестнув парня по боку стеком, переходя на розовые бусинки затвердевших сосков: - Что я говорил насчет ругани?! А?! Забыл? Что же, я напомню! - казах, продолжая играть роль строго домината, отошёл к шкафчику, вытаскивая кляп с ярко-красным шариком, подходя к Юрочке и вставая кляп ему в рот, фиксируя на затылке ремешками. Беспомощность Юрки возбуждала казаха и он продолжил хлестать того стеком по бокам и животу, стараясь не оставлять сильных следов, которые бы долго не сошли. - Ммм... Мой Тигр уже так возбуждён... - Отабек похлопал по члену парнишки стеком, а рукой в это время схватил его за волосы, приподнимая голову выше и заглядывая тому в глаза.***
"Бля, и как теперь его тормозить? Вот чего мне язык за зубами не держалось?!" - мысленно взвыл Юрка, когда Бека, как и обещал, лишил его возможности говорить. Так что сейчас юноша мог только возмущённо мычать, вертя головой, чтобы затруднить парню эту процедуру и вхолостую клацнув зубами, чтобы хоть как-то отомстить за унизительное положение. Хоть удары и не были сильными, они были скорее распаляющими вожделение, чем стремлением причинить боль ради боли. Так что распятый и совершенно беззащитный перед казахом юный фигурист не слишком стремился к её прекращению. Только взгляд зелёных глаз был всё таким же непокорным и упрямым, когда Отабек приподнял его голову, чтобы заглянуть в лицо. Нахмурившись, Юра мотнул головой, умудрившись одним взглядом показать, с какой высокой колокольни ему плевать на все попытки его партнёра подчинить его. Пусть в душе блондин и понимал, что всем сердцем принадлежит Алтыну, но надо же было поддержать игру... А, раз Бека выбрал себе роль укротителя - то пусть и повозится, заслуживая быть таковым и вынуждая к покорности и послушности.***
Всё это забавляло казаха, но он себе пообещал, что не будет использовать уж слишком грубую силу. Алтын обошел вокруг Юрки и собственнически шлёпнул его по бедру ладонью, оставляя яркий след, а затем он снова исчез в глубине комнаты, возвращаясь с хлыстом. Накануне Отабек пересмотрел кучу тематического видео и был готов к небольшому экшену. Настало время для дрессировки его Тигра. Сейчас, в полутёмной комнате, в красном приглушенном свете, казах выглядел таинственно и мистически-пугающе. Щелчок и кончик хлыста оставляет на светлой коже яркий алеющий след. Бека опустился на одно колено, проводя языком по отметине, чувствуя солоноватый привкус, а затем рукояткой хлыста провёл по затвердевшему члену парнишки, следя за его реакцией. А затем резкая смена ощущений для партнёра - и снова хлёсткий удар, который приходится уже на другой бок. Довольный казах осматрел парнишку: - Ну что, - довольная усмешка, - кивни, если хочешь кончить.***
Сдавленный вскрик, приглушённый крайне неудобным шариком во рту, стал ответом на удар хлыстом. По всему телу фигуриста прокатилась волна дрожи и он с гневом посмотрел на своего такого соблазнительного партнёра, словно вампир, слизнувшего с его бедра выступившую кровь. Юрка не ожидал столь резкой боли, но сдаваться и не думал. Он, насколько позволяло его крайне закреплённое в пространстве положение, задрал нос и отвернул голову, всем своим видом показывая, что просить, пусть даже и жестом, о милостивом позволении кончить парнишка не собирался. Пусть его член уже горел от прилившей крови, а низ живота, казалось, окунули в расплавленную сталь. "Да пошёл ты!" - подумал Юрочка, не сумев сдержать ещё одного вскрика от нового удара. По бледной, кажущейся в таком освещении болезненно-фарфоровой коже медленно стекали струйки крови из ссадин на бёдрах. Парнишка поймал себя на мысли, что эта боль... Просто неописуема. Она, как острая приправа, разжигала похоть в теле, как апперитив, дразнила и обещала незабываемый вкус основного блюда.***
Этот вскрик так ласкал слух парня, что Бека невольно прикусил губу, заслушиваясь. Он хотел было поиграть с воском от зажжёной свечи, но решил этого не делать так как не знал, какой может быть реакция паренька, пережившего пожар. - Он всё ещё спротивляется... Как мило... - снова удар, оставляющий след на груди, и снова горячий язык казаха обводит каждую отметину, а затем подкрадывается к таким соблазнительным сосочкам, играясь с ними, в то время, когда рука скользит ниже. - А давай-ка устроим тебе лёгкую сенсорную депривацию, - казах снова надел на глаза парнишки повязку, затем освободил его с креста только для того, чтобы властным движением перевернуть его попой к себе, беря в руку паддл со словом *МОЙ!* и начиная пока несильно шлепать Юрку по голому заду.***
Ещё удар - и, как контраст - касание к разгорячённой, покрытой испариной коже влажного и приносящего мимолётное облегчение саднящей боли языка Беки. Юрочка выгибался, насколько позволяли крепления рук и ног, будто пытаясь сбежать от ударов, но фактически вновь и вновь подставляясь под них. Он широко распахнул глаза, поскуливая в кляп и сам себя раздражая этими беспомощными звуками. После смены положения на кресте лицом к нему Юра касался пола только кончиками пальцев ног. И от этого, натянутый, как струна и практически подвешенный за запястья (да,крепления были разумными и рассчитанными на больший вес, нежели Плисецкий, так что повредить руки было бы сложно), он чувствовал всё ещё острее. А уж то, что он снова ничего не видел, бесило паренька и заставляло сопротивляться, безнадёжно, понимая, что это лишь раззадоривает его "мучителя".***
Бека решил чередовать боль с наслаждением, поэтому он снова отошел к встроенному в стену небольшому холодильнику, доставая ведерко со льдом и беря кусочек, проводя им по спине парня, слизывая прохладные капельки, снова проводя кубиком льда по алым отметинам. - Мне так нравится, как ты стонешь, Тигр, - улыбаясь, произнёс Бека, снова оставляя на заднице Юрки алый отпечаток своей ладони. - У тебя потрясающая задница, Юр. Просто идеальная для шлёпания, - и снова размашистый удар паддла и вновь комната наполняется сладкими стонами блондина. Мало по малу, и сам казах чувствует приятную тёплую тяжесть внизу живота.***
- Ммнх?! - только и смог издать такой вопросительный сдавленный звук Юра, когда на некоторое время удары прекратились. Но вот от прикосновения льда к разгорячённой коже он чуть ли не взвыл: слишком болезненным был контраст. Мальчишка дёрнулся, но на смену холоду пришло облегчение от саднящей после ударов коже. Юрий прикрыл глаза под повязкой, обмякая, наслаждаясь минуткой покоя, но Бека явно не планировал давать ему расслабиться, казах тут же возобновил процедуру наказания своего непослушного юного партнёра. Плисецкий в ответ лягнул парня босой пяткой (благо физическая подготовка позволяла без проблем стоять и на одной ноге) куда-то в голень, "намекая" на то, что он-то уже давно готов кончить. И стояк с каждой секундой всё болезненнее. Особенно для такого молодого, легко возбудимого организма. Так сладко стонущего от подобных "мучений", и будто нарывающегося на то, чтобы его взяли быстро и грубо.***
Бека с удовольствием наблюдал за тем, как Юрочка возится, пытаясь что-то предпринять. Видеть Тигра таким беспомощным было интересно и возбуждающе одновременно. Казах получал удовольствие, и не малое, лишь только созерцая "распятого" на андреевском кресте Юрочку. Переложив хлыст из руки в руку, казах подошёл ближе к парню и получил ощутимый тычок в голень. - Что такое, Юрочка? - наигранно непонимающе посмотрел он на него, дразня Плисецкого и распаляя себя. - Хочешь кончить? Знаю, что да, - Алтын провёл по члену рукоятью хлыста. - А давай-ка я сниму кляп и ты меня попросишь о том, чтобы я разрешил тебе это сделать? Только договорились - без глупостей, - серьёзно промолвил Бека, кусая Юрочку за мочку уха, проводя по ушной раковине язычком.***
Юноша решил поддаться хотя бы в этом, ведь иначе это возбуждение точно свело бы его с ума. Вздрогнув от поцелуя Отабека, словно от очередного удара, он судорожно кивнул, запрокинув голову назад и издав сдавленный и невнятный из-за кляпа стон. Плисецкий всем весом обвис на кресте, инстинктивно демонстрируя телом свою покорность, раз уж говорить было невозможно. Одна мысль о том, что придётся просить у Беки разрешения кончить, злила и возбуждала его одновременно. Было большое желание, едва ему снимут кляп, обматерить казаха, так измывавшегося над бессловесным фигуристом. Но Юра пока сдерживал его. Он сглотнул, качнув бёдрами вперёд, судорожно вздохнул, ощутив, как возбуждённый член касается перекладины креста. Едва изо рта блондина был убран кляп, он тут же облизнул пересохшие губы и хрипло прошептал: - Пожалуйста, Бека... Я хочу кончить... Позволь... Мне... - но, видимо, что-то он говорил не так и долгожданной разрядки не наступало.***
Бека был доволен положением вещей, слушая, как, чуть ли не со слезами на глазах, Юрочка просит его позволить ему кончить. - Ты хороший мальчик, Юра, я позволю тебе кончить Он осторожно снял его с креста, перенёс на широкую кровать, растирая запястья паренька, а затем легонечко развел его ножки шире, снимая кольцо с его члена и проводя по нему языком, откидывая кольцо в сторону. Затем Бека провёл кончиками пальцев по самой головке, нежно её массируя, не забывая так же и про мошонку. Отабек ещё долго игрался с членом Юры, посасывая его, массируя, в то время, как руки его оглаживали стройное тело. А, когда Юра кончил, Алтын всё с удовольствием слизнул до последней капельки и устало завалился рядом с ним.***
Как ни странно, но кончить Юрка смог не сразу. Потребовались нежные ласки Отабека на куда более удобной для этого кровати, на которую парень перенёс своего партнёра, прежде чем ослеплённый повязкой юноша смог излиться. Парнишка тяжело дышал, ведь в момент оргазма он закричал так, что сейчас не в силах был и вовсе разговаривать. Он просто лежал навытяжку рядом с казахом и кусал губы, чтобы сдержать ругань от унижения. Ну и что, что на ресницах под повязкой мокро? Это просто от боли в теле, лишённом возможности испытать удовольствие. Но Юрочка даже не повернулся к лежащему рядом брюнету, "глядя" в потолок и комкая в кулаке простыню.