Я не отдам тебя никому!

- Я люблю тебя, - с этими словами Фил медленно поднялся с дивана и подошел к брату вплотную. Его глаза блестели от счастья, когда он буквально выдохнул заветную фразу. Антон же почувствовал, как внутри него разливается тепло. С каждым движением Фила сердце старшего начинало биться все быстрее. Воздух между ними, казалось, был наэлектризован до предела. - А я люблю тебя… - Антон смотрел брату в глаза. Он никогда никому такого раньше не говорил. Он никогда такого не испытывал. Но сейчас он был уверен, что это любовь. Никакое другое чувство не может так сильно завладеть человеком… Даже ненависть. Он этого всего нахлебался уже сполна. Теперь Антон совершенно точно понимал, что без любви жизнь не то, чтобы теряет смысл, она просто не приносит наслаждения. Без любви дни становятся черно-белыми, любые рецепторы притупляются, органы чувств фильтруют только самые грубые отголоски реальности. События, как на перемотке, мелькают вокруг тебя, а ты будто просто актер из массовки, который только и ждет, когда режиссер скажет «Стоп, снято!» и можно будет уйти. Именно так он прожил до своих двадцати лет, просто пытаясь идти от цели к цели. Да, эти цели были разумными и правильными, но без родственной души тебе не с кем разделить радость от их достижения. И теперь эта родственная душа, наконец, появилась у Антона… И у Филиппа, к слову. - Можно? – Фил с восхищением смотрел на татуировку, приблизившись до расстояния меньше, чем вытянутая рука. Он повел глазами, спрашивая разрешения прикоснуться. Антон лишь кивнул, стоя посреди комнаты в одних домашних серых джинсах с прорезями на коленях, из-под пояса которых торчала резинка Calvin Klein. – Болит? - Нет, - Антон мягко улыбнулся. – Можно сказать, что уже совсем зажило. Я ведь сделал ее в тот же день, когда ты прислал мне эскиз, - он улыбнулся еще шире, пытаясь уловить эмоции брата. Фил поднял на него удивленный взгляд, но потом улыбнулся и протянул руку к вытатуированному участку. Он кончиками пальцев дотронулся сначала до руки, осторожно, едва ощутимо провел вверх к плечу. От этого жеста у Антона весь торс покрылся мурашками, а Фил довольно улыбнулся краешком губ. Затем младший с плеча плавно перешел на грудь, все также невесомо касаясь кожи. Он обвел кончиком пальца вокруг соска, будто бы случайно задевая затвердевшую горошинку. Старший лишь глубоко втянул воздух носом. Он все это время заворожено смотрел на лицо брата, который чертовски соблазнительно прикусил нижнюю губу. При виде этой картины член Антона стал наливаться кровью. Джинсы уже казались невероятно тесными, хотя на самом деле они были довольно свободными. Фил вел большим пальцем от соска по ребрам вниз, остальные же четыре пальца скользили по татуировке. Мурашки все новыми и новыми волнами прокатывались по телу, будто бы захватывая своего хозяина в шторм из ощущений и желаний. Антон уже не мог точно сказать, хочет ли он, чтобы эта сладкая пытка закончилась или чтобы она продолжалась вечно. Он заметил, что дыхание Фила тоже стало учащаться. Когда младший дошел рукой до резинки трусов, он сделал шаг навстречу брату и тут же припал губами к его шее. Антон охнул на выдохе и прошептал: - Ты сводишь меня с ума, - слова были сказаны почти на грани реальности. Воздух в комнате вдруг стал похож на сахарную вату. Он обволакивал, обострял ощущения, дарил сладость и тесно связывал тех, кто находился в комнате. - Это плохо? – едва заметно ухмыльнулся Фил, на секунду отстраняясь от поцелуев и тут же возвращаясь к ним, поднимаясь мелкими шажками губ от шеи к уху. Когда младший прикусил мочку, Антон бессознательно положил руки на стройные бедра брата, слегка притягивая того к себе. - Я не смогу остановиться… - Фил посмотрел ему в глаза, выражая тем самым немой вопрос «А зачем?» - Я боюсь причинить тебе боль… - с этими словами старший нежно провел рукой по спине с той стороны, где еще не зажила трещина ребра. - Не бойся! Я до невозможности хочу тебя… - Фил соблазнительно улыбнулся, проводя языком по губам. – И лично меня совершенно не волнует мое ребро! - Но меня оно очень волнует! – попытался запротестовать старший. - Если мне будет больно, я тебе скажу, обещаю… - после этих слов Фил накрыл губы Антона своими, не давая тому что-либо еще возразить. Антон отозвался на поцелуй, эти губы просто лишали его разума. Они были такими мягкими, вкусными, немного развратными и такими желанными. Антону хотелось все время их целовать, а еще ему хотелось все время обнимать, держать за руку, гладить и просто касаться Фила. Но сейчас старший старался быть как никогда нежным. Он целовал с оттяжкой, неторопливо, чтобы им не снесло крышу от возбуждения. Хотя удержаться было очень тяжело, в паху уже все ныло. Фил же не хотел осторожничать, уже через минуту он ворвался языком в рот Антона. У него все тело горело, а сердце, казалось, уже бьется где-то на подступах к горлу. Он хотел всего и прямо сейчас. Он так долго этого ждал. Страсть просто застилала глаза и не давала боли напомнить о себе. Фил жадно вылизывал податливый рот, прикусывал нежные пухлые губы, а потом перекинулся на шею, хищно прихватывая тонкую кожу. Антон не мог сдержать стоны, которые лишь сильнее возбуждали брата. Младший потянул их в сторону кровати, маленькими шажками отступая назад, не отрываясь от желанного тела. Антон стал расстегивать на нем домашнюю рубашку, но не снял ее, потому что ладонями наткнулся на эластичные бинты, которые крестом стягивали грудную клетку. Фил почувствовал его промедление и сам осторожно стянул рубашку с плеч, вовлекая брата в новый поцелуй. Тогда Антон стал помогать ему и, придерживая за спину, аккуратно положил брата на кровать. Сам же он уперся руками в подушку с обеих сторон от головы Фила и посмотрел ему в глаза. - Я тоже безумно тебя хочу… Ты даже не представляешь, как сильно!.. – он согнул руки в локтях так, чтобы, оставаясь в воздухе, дотянуться до губ брата, чтобы прикусить, чтобы засосать, чтобы свести с ума. Фил же руками жадно блуждал по его телу, пытаясь притянуть к себе, чтобы почувствовать все кожей. Но Антон не сдавался, удерживая себя навесу. Он понимал, что, навалившись всем телом, он причинит боль. Его мозг продолжал просчитывать все даже в таких ситуациях. Фил же опустился руками по спине на ягодицы и стал сжимать их в ладонях. Антон стонал ему губы, в шею, в ключицы, дышал рвано и часто. И тогда Фил стал расстегивать джинсы брата, чтобы прикоснуться к возбужденной плоти. Руки Антона уже дрожали. Он поднялся, чтобы снять штаны и белье сначала с брата, а потом и с себя. На несколько секунд он задержался, стоя разглядывая прекрасное обнаженное тело, которое лежало сейчас в его постели. Длинные ноги, полностью вставший член, на животе явно просматриваются кубики пресса, белый крест эластики на груди, мускулистые плечи, разметавшиеся по подушке волосы, опьяненные страстью глаза. Антон возвращается в кровать, коленом тут же заставляя Фила раздвинуть ноги. Припадает к губам, подразнивая, кусая, смакуя. Младший уже весь изнемогает, трется промежностью о колено, слегка выгибаясь в пояснице. Старший тоже еле сдерживает себя, чтобы не вжать его в постель и трахнуть так, чтобы стонал, чтобы кричал, чтобы никогда не забыл и никогда никого другого больше не хотел. Но вместо жесткости только нежность, забота, истинная любовь. - Прошу… Я так хочу тебя… - Фил уже на грани сознания шепчет прямо в поцелуй. И Антон прекращает эту сладкую пытку, опускаясь лицом в район паха. Он целует внутреннюю сторону бедра, от чего брат стонет уже почти в голос. И в ту же секунду губы накрывают головку члена. Это первый подобный опыт, движения неуверенные, осторожные. Но Фил, кажется, очень доволен. Антон, не отрываясь, поднимает глаза, чтобы видеть лицо. Тот лишь жмурится и хватает ртом воздух, выгибая шею. Антон едва заметно улыбается и глубже погружает член себе в рот, проводя кончиком языка по стволу, а потом играясь с головкой. Филипп не сдерживается и кладет руку на затылок старшему, слегка надавливая. Антон чувствует посыл и начинает двигаться быстрее, втягивая щеки, чтобы доставить максимальное удовольствие. Пальцы же одной руки он, не глядя, смазывает прозрачным гелем из тюбика, который притаился рядом с кроватью. Антон вводит один палец в тугое колечко мышц, слегка прокручивая внутри. Фил уже не сдерживается в своих стонах, его голова мечется по подушке. Через несколько секунд добавляется и второй палец. Все движения плавные, нежные, только бы не принести боль, только бы доставить удовольствие. Третий палец… Тугие мышцы становятся все мягче, все гостеприимнее. Член Антона истекает естественной смазкой, хотя он к нему еще не прикасался. Старшему все мало, он хочет растянуть брата так, чтобы тот был полностью готов. И вот один из пальцев задевает ту самую точку – центр удовольствия. У Фила перед глазами будто вспышка в 500 джоулей бахнула. А Антон продолжает, насаживаясь ртом на все еще стоящий член и методично растягивая пальцами вход. Снова точка, и снова вспышка, еще ярче прежней. Кажется, младший уже близок к разрядке, он дышит чаще, стонет громче, вонзается пальцами в простынь, собирая ее в кулак. - Пожалуйста, сделай это… - язык как будто не слушается, голос неузнаваем. – Я так хочу… - воздух в легких становится обжигающе горячим. – Тебя… - на вдохе, будто это последний на свете кислород. И немного голова кружится. И кончики пальцев уже начинают неметь. И все это так приятно, но хочется получить его целиком. Чтобы он стал только твоим. Самым лучшим, самым запоминающимся, самым родным и любимым! Один раз и навсегда. Чтобы никто не отнял. Чтобы ни шагу назад. Обертка презерватива зубами вбок, сплевывает уголок фольги прямо на пол. Одной рукой раскатывает резинку по стволу, глядя на капельки пота, которые выступили на лбу того самого человека, которого теперь никому не отдашь. Которого будешь любить, пока в твоих венах течет кровь, пока мозг способен думать, пока сердце способно чувствовать. Секунда и на месте пальцев оказывается член, давящий на порозовевшие мышцы. Еще немного смазки прямо на презерватив и можно внутрь. Сначала медленно, всего на пару сантиметров вглубь. Но эти пара сантиметров заставляют запрокинуть голову и стонать. Обоих. Мозги старшего возвращают его в реальность, ведь партнера нужно чувствовать, нужно, чтобы брату было хорошо. Антон берет его член в руку, чтобы привыкнуть к распирающим ощущениям было легче, чтобы боль была лишь отголоском. Еще пара сантиметров внутрь, потом немного назад. Антон пытается оставаться сосредоточенным, ведь сейчас брат полностью в его власти, такой открытый и беззащитный. Хотя так хочется вогнать свою эрекцию до самого конца в такую тесную плоть, чтобы тьма наконец поглотила разум. И после пары движений Фил уже умоляет об этом: - Да! Давай! Хочу тебя всего! Сделай это, мой любимый… - от этих слов рассудок мутнеет. И Антон медленно погружается до конца, заставляя вскрикнуть лежащего под собой брата. «Стоп. Никаких движений. Он должен привыкнуть. Это его первый раз…» И как только Фил медленно ведет бедрами навстречу, это сигнал – он готов. Антон упирается руками в матрац на уровне груди Филиппа. Глазами он ловит тот кайф, который чувствует младший через боль, страх, ожидания. Он такой горячий, сексуальный, красивый. Он – целая вселенная. Движения становятся все уверенней, шлепки резче, громкие стоны, переходящие почти что в крик. Еще быстрее, еще глубже. С ума сходят оба, от удовольствия, от близости, от того, что это они, что они - единое целое! Теперь навсегда. Антон водит по члену брата все быстрее, чувствуя, что скоро кончит. Филипп подается навстречу его руке и изливается семенем, издавая протяжный последний стон. Колечко мышц сжимается от первой волны оргазма, это помогает Антону кончить почти одновременно с братом. Он делает еще несколько толчков и вынимает член, придерживая презерватив. У него дрожат ноги, руки. Он бросает резинку прямо на пол и падает на кровать рядом с братом, глубоко дыша, будто пробежал, не останавливаясь, всю дистанцию длиной в двадцать лет. Бежал, чтобы оказаться в этом моменте, с этим человеком, чтобы обрести свою единственную любовь. В таком состоянии единственное, на что он готов – это слизать со своей руки сперму брата, который уже повернулся к нему лицом и наблюдает, пытаясь отдышаться. Антон улыбается ему, смакуя вкус, облизывая пальцы и, кажется, уже снова возбуждаясь. Фил ничего не говорит, а лишь поворачивается на бок, чтобы притянуть за шею, чтобы впиться онемевшими губами к чужим припухшим губам. - Я без ума от тебя… - Фил шепчет ему в приоткрытый рот и проводит языком вокруг губ, чтобы собрать оставшиеся капельки собственного семени. - Я не отдам тебя никому. Никогда. Ты – только мой, - Антон смотрит так серьезно, что Фил верит ему. Да он и сам это знает. – Я люблю тебя…

Разорваны линии, Ведущие с небес. Веди меня, держи меня, Пока я не исчез. Взлетаю к облакам, Иду ко дну, Я не отдам Тебя никому (с) Animal ДжаZ – Никому