«Рецикл»

Четверо друзей, всегда ходивших вместе, медленно брели в свои покои. Кот Люцифер, плавно передвигая лапами, рассказывал поучительную историю своим товарищам, и, к великому удивлению, его слушали, причем все до единого. – Вот так вот… - закончил историю Люцифер и посмотрел вглубь уходящего коридора. Азазелло тяжко выдохнул и, оглядевшись, наконец, произнёс: - Друзья, а вам не кажется, что наша уважаемая мисс Сильвия заигралась? Она уже сама не знает, чего хочет. - Вот я, кстати, тоже об этом думал, - Гера, соглашаясь, кивнул и посмотрел на молчащего Вольтера, тот, в свою очередь, понурив голову, продолжал молчать, о чём-то увлечённо думая. - Наш маэстро в печали? – мурлыкнул кот, обнимая мужчину за плечи, тот отрешённо кивнул, всем своим видом показывая, что не настроен на шутки и издевательства со стороны товарищей. Гера понимающе пожал плечами и продолжил: - Азазелло, мне недавно пришла идея в голову, но сказать вам о ней я не решался, так как боялся, что вы всё доложите мисс Сильвии. - Ты полагаешь, что мы доносчики? - Люцифер обиженно нахмурился. - По моему мнению – да. Тебе стоит поднести стакан молока, так ты за него родную мать продашь, - вставил свои пять копеек уродливый Азазелло. Кот, собиравшийся уже было возразить, резко умолк под тяжёлым взглядом Вольтера. Он остановился посередине коридора и ближе подозвал своих друзей, на что они охотно встали в круг. - Я тут вот что надумал: давайте поможем писателю и этому негодяю Томасу. - Что?! - пискнул Гера, но ему быстро зажали рот рукой, на что он, промычав что-то нечленораздельное, замолчал; Вольтер продолжил: - Мы можем помогать как мисс Сильвии, так и писателю, ведь в наших интересах, чтобы он дописал свой рассказ. Согласитесь, если писатель будет писать, так как скажет ему Сильвия, нас не останется в живых. Она и так уже на нас как-то странно смотрит, постоянно в чём-то подозревает. Мне это, например, уже надоело! - Верно! - Люцифер сложил лапы на груди, слегка толкнув Азазелло в бок. Тот замахнулся на кота и вышвырнул его из общего круга, показывая несложную комбинацию из среднего пальца руки. Люцифер, хихикнув, снова встал в круг, но уже ближе к любимому блондинистому юноше. - Так что будем делать? Вы ведь сами видели, Томас небезразличен писателю, как, впрочем, и сам писатель ему, - Гера задумчиво накрутил прядь волос на палец, другой рукой поглаживая за ухом размякшего кота. Вольтер на эту картину лишь улыбнулся, понимая, что эти двое друг друга в обиду не дадут, несмотря на то, что они из совершенно разных книг. Даже с вечно угрюмым лицом Азазелло усмехнулся на друзей, поражаясь их братской любви, но в этом было одно но… - Послушайте, почему же мы подружились, ведь мы также были добрыми и должны стать злыми, но подружились друг с другом и даже хотим помочь писателю. Вас это не напрягает, друзья? - Азазелло дело говорит, - согласился Вольтер, - Почему, действительно, мы не такие уж и злодеи? - Может, правда, добро сильнее зла? – предположил Гера. - Всё может быть, всё. Думаю, вы согласитесь помочь писателю, это преследует и ваши цели, но, прошу, друзья, ни слова Сильвии, - Вольтер с недоверием оглядел товарищей, те обиженно нахмурились: - За кого ты нас принимаешь, Вольтер, иди-ка лучше поспи, тебе полезней будет, - Люцифер хихикнул. На том и порешили четверо друзей, что не всегда злодействовать и преследовать свои цели Сильвии, им тоже нужна помощь, а писатель поможет. В это время наши главные герои, Билл и Том, кутаясь в совсем нетёплое одеяло, пытались уснуть. Они спали на разных кроватях, и в комнате было уже довольно темно, так как светильник был выключен, им всё равно казалось, что поспать, как следует, им не дадут. Во-первых, мысли, всё время посещавшие головы парней, не покидали их, ни под каким предлогом; во-вторых, было очень холодно, и одеяла совершенно не спасали ни писателя, ни Тома; в-третьих, Билла мучила мысль, что Том чего-то не досказывает ему. Целует, обнимает, но не говорит, не договаривает. Решившись, писатель зашуршал одеялом, сбрасывая его с себя и опустил голые ступни ног на холодный пол. - Том, ты спишь? – шёпотом, надеясь на то, что парень спит, спросил Зальцманн. - Нет, а что? – так же тихо ответил Том, переворачиваясь на другой бок, пытаясь разглядеть писателя. - Я замёрз, можно я к тебе? - Иди… Каулитц откинул за себя одеяло и протянул руку парню, чтобы тот на ощупь нашёл его. Билл протянул ладонь руки, нащупывая вытянутую руку Томаса и, взяв её, перелёг на кровать парня, прижимаясь к нему и просовывая холодные руки под него. - Ну, теперь будет тепло, - Том улыбнулся краем губ, накинул на них одеяло и удобнее устроил голову на подушке, рядом с Биллом. - Почему ты согласился меня поцеловать? – Зальцманн смотрел в темноту, пытаясь разглядеть лицо Каулитца, что давалось тяжело. Парень от удивления распахнул глаза, не понимая, к чему клонит Билл. - Это плохо? - Нет, но сначала, ты меня целовал сам, а когда я попросил тебя, ты не отказал мне, наоборот, очень даже обрадовался. - Я тогда поцеловал тебя, надеясь, что это отвлечёт от посторонних мыслей. - Как мило, а раньше сказать об этом нельзя было? – Зальцманн фыркнул, - Я-то думал, что тебе нравится меня целовать, а ты так, для спокойствия. - О чём ты говоришь, Билл? Ты меня не понял. Я первый раз тебя так поцеловал, а потом уже, потому что ты попросил, - Том погладил парня по щеке, но тот, перехватив ладонь, иронично заметил: - И ты не смог мне отказать, ведь тогда я тоже буду думать только о хорошем. Верно? - Ну, Билл… - Что?! Том, если тебе плевать, ты так и скажи! Больше мы не вернёмся к этой теме, - писатель откинул от себя руку парня и поспешил встать. Том, вовремя сообразив, в чём дело, обхватил Билла за талию и опрокинул на себя. - Тебе не кажется, что ты ведёшь себя как эгоист? Пойми, я не могу тебе сейчас сказать, что творится у меня в душе, это слишком тяжело. Ты думаешь, что я прямо растаял от твоего голоса или внешнего вида? Ты ошибаешься, писатель: мне важен внутренний мир человека, а не его внешние данные. Ты привлек меня своим внутренним глубоким миром, а не красотой. - Что же это? Ты влюбился? – Билл, извернувшись в руках парня, уперся руками в кровать, нависая над парнем. Том улыбнулся, но ничего не ответил по этому поводу, лишь сказав: - Давай спать, а то ведь неизвестно, чего ещё нам ждать от завтрашнего дня… - Ну, да, ты прав, - писатель разочарованно выдохнул, опускаясь на спину рядом с Каулитцем и, обняв его, положил голову на плечо. - Спокойной ночи, Билл. - Тебе тоже сладких снов, Том, - Зальцманн сладко зевнул, прикрывая рот ладошкой, и закрыл глаза. Через несколько минут парни уже сладко спали, смотря свои сны. Но, как известно, тюрьма не спала: Сильвия, узнав, в какой камере находились парни, послала туда своих посланников-оборотней, которые должны были принести ей Томаса. Это был её следующий ход – украсть Томаса и манипулировать писателем. Зловеще рассмеявшись, девушка прогнала прочь из своей комнаты оборотней и прилегла отдохнуть, зная, что её приказ выполнят беспрекословно. Билл и Том крепко спали, как вдруг дверь их камеры тихо отворилась, несмотря на засов, который крепко держал дверь так, что она не открывалась. Двое полупрозрачных теней вошли в камеру, приглядываясь к юношам, лежавшим на узкой кровати. Один из них, недолго думая, подкрался к спящим и, почти невесомо коснулся тела Томаса, поднимая его в воздух. Одно мгновение и оборотни, вместе с Томасом исчезли, растворяясь во тьме. До этого спавший писатель, резко распахнул глаза, взволнованно присаживаясь на кровати и нащупывая пустое место рядом с тобой. Его губы дрожали от страха: ему не совсем хотелось встречаться с Сильвией, но, видимо, этому его желанию не суждено было сбыться.