Отблески Песни

После Октавии я просто не смогла не уделить внимание её второму мужу. История Франциска Оллара, отобравшего трон у мнимого Ракана Эрнани, тоже не оригинальна. Конечно, первой ассоциацией из мира Мартина у большинства читателей наверняка станет всё то же восстание Роберта, но как ситуация, так и персонажи ближе к другому эпизоду из истории Семи Королевств – первому восстанию "Чёрного Пламени", хотя вестеросскому прототипу Франциска, Дэймону Блэкфайру, так не повезло. Таким образом, перед нами вновь своеобразная "альтернативная история", словно ответ на вопрос, которым задавался в "Верном мече" Юстас Осгрей: что было бы, если бы "истинный король, Дэймон Блэкфайр, Король, Что Носил Меч" одержал победу над своим сводным братом-соперником и занял Железный Трон? Однако Камша, создавая образ своего победоносного бастарда, вновь не сумела придать рассказу даже минимума правдоподобия, какую деталь ни возьми. Начать стоит с происхождения. Дэймон был сыном Эйгона Недостойного, тогда ещё принца, от его кузины Дэйны Непокорной, жены короля Бэйлора "Благословенного", и, несмотря на незаконнорожденность, рос в Красном замке и учился у лучших наставников. С юных лет он проявлял талант воина, так что "многие видели в нём растущую замену Рыцарю-Дракону". А когда в 12 лет Дэймон, тогда ещё носивший традиционную для бастардов Королевских Земель фамилию Уотерс, одержал победу на турнире оруженосцев, Эйгон, ставший к тому времени королём, открыто признал его своим сыном, посвятил в рыцари и, более того, вручил фамильный меч Таргариенов – Чёрное Пламя, который по традиции монарх вручал своему наследнику. После этого Дэймон и взял фамилию Блэкфайр – по названию меча – и герб с трёхглавым чёрным драконом на красном поле. Уже здесь очевидны параллели с Олларом: рождение вне брака, рано обнаружившаяся одарённость, победа на турнире ещё в бытность оруженосцем… Хотя Камша добавляет последнему событию значимости: её персонаж не просто становится первым среди равных, а одолевает "почитавшегося непобедимым Якоба Зигена по прозвищу Дракон Нордгау. Отсюда прозвище Победитель дракона и герб". Кстати, эмблема Франциска представляет собой особый интерес: "На пунцовом поле всадник на белом коне поражает мечом чёрного дракона". Тот самый символ дома Блэкфайров – чёрный дракон на красном – однако он повержен и пронзён мечом. По-видимому, Вера Викторовна ставит своего Оллара выше и Дэймона, и его брата короля Дэйрона Доброго: тот становится и блестящим воином, и сильным монархом. Вот только по какому праву Франциск вообще стал претендовать на талигойский престол? В случае с Блэкфайром всё предельно ясно: сын короля, причём признанный, а после того, как Эйгон на смертном одре узаконил всех своих бастардов, уже мог наследовать отцу. А какие основания были у претензий бастарда марагонского герцога, даже об отдалённом родстве которого с "Раканами", правившими Талигойей, в ОЭ не упоминается? Похоже, Вера Викторовна придерживается позиции, которую у Мартина заявляет Ренли Баратеон в разговоре с Кейтилин Старк: "– …Если кто-то из вас имеет права на Железный Трон, то это лорд Станнис. – А какие права имел на него мой брат Роберт? – пожал плечами Ренли. – Были, конечно, толки о кровных узах между Баратеонами и Таргариенами, о браках, заключённых сто лет назад, о вторых сыновьях и старших дочерях. Но никому, кроме мейстеров, дела до этого нет. Роберт добыл себе трон своим боевым молотом. – Ренли обвёл рукой костры, пылавшие от горизонта до горизонта. – А вот это – моё право, которое ничем не хуже Робертова". Но это ложь, о чём прекрасно знает и сам Ренли. Заслуги Роберта в военных действиях против Эйриса вовсе не были самыми выдающимися, и Железный Трон он занял именно потому, что из всех победителей состоял в ближайшем родстве с прежней династией, будучи внуком уже упоминавшейся мной ранее принцессы Рэйлль, тётки Безумного Короля. И Ренли претендует на престол именно как брат покойного монарха. Преемственность власти в средневековом обществе имела огромное значение, однако Камша предпочитает игнорировать непреложный факт, взамен принимая сторону отнюдь не самого честного и знающего персонажа ПЛиО. Хотя младший Баратеон, вопреки всем своим громким утверждениям, полностью сознаёт шаткость своей позиции – это становится очевидно, как только он, узнав о том, что Станнис также короновал себя и выступил на Штормовой Предел, тут же спешит навстречу брату. Да, Ренли собрал за собой большую силу – но это войско состоит из его вассалов, лордов Штормовых Земель, и лордов Простора, вассалов семьи его жены (и любовника). Чтобы он получил признание хотя бы значимого большинства лордов и стал действительно законным королём на Железном Троне, Станнис должен был либо отречься от своих притязаний, либо умереть. Чтобы надеяться на первое, надо быть либо безмозглым, как Пицель, либо совершенно ослеплённым гордыней, как Серсея. А Ренли, несмотря на массу недостатков, всё же не то и не другое – и он готов стать братоубийцей (пусть и чужими руками), хотя и прикрывается перед Кейтилин новыми столь же пустыми, сколь и красивыми словами: "Дурацкий, впрочем, закон – вы не находите? Почему старший сын, а не тот, который лучше годится?". (Особенно "очаровательно" выглядит эта реплика, когда вспомнишь, что младший брат Роберта был в его Малом Совете мастером над законами.) Можно только недоумевать, почему Франциск не приписал себе родство, хотя бы незаконное, с предками Эрнани. В исторические Средние Века претенденты на трон подчас придумывали и более экзотические обоснования своих амбиций – так, Джон Гонт пытался добиться для своего сына (будущего короля Генри IV) права наследования престола, утверждая, что их предок Эдмунд Ланкастер был законным наследником короля Генри III, но тот передал корону другому сыну, так как Эдмунд был горбуном. Но это была слишком наглая ложь, и у Гонта не было достаточно силы, чтобы большинству оказалось выгодно в неё поверить – так что Генри Болинброк получил трон только после отречения своего кузена короля Ричарда II. Претензии же Дэймона Блэкфайра в глазах его сторонников ощутимо подкреплялись тем, что о его сводном брате не только при дворе, но и по всему Вестеросу давно ходили слухи, называвшие кронпринца бастардом, рождённым королевой Нэйрис от принца Эймона, того самого Рыцаря-Дракона, – и сам король после смерти жены и брата с энтузиазмом поддерживал эти сплетни. Более того, Эйгон и сам "намекал на незаконнорожденность своего сына, на что никогда бы не осмелился при жизни Рыцаря-Дракона", и неоднократно грозил Дэйрону, что передаст Железный Трон в обход того одному из своих бастардов. Официально он от сына так и не отрёкся (и в том, что причиной тому было скорее наличие у принца достаточно сильных сторонников, чем "остатки совести и чести в душе короля", я мейстеру Янделю склонна верить), но на смертном одре узаконил всех своих внебрачных детей, тем самым уравняв их в правах с Дэйроном. Иными словами, Недостойный, как только мог, подготовил почву для того, чтобы Дэймон отнял-таки Железный Трон у сводного брата: во-первых, чётко дал понять всем, кого предпочёл бы видеть своим наследником, а во-вторых, подпитывал, если вообще втайне сам не создал, мнение, что Дэйрон прав на корону вообще не имеет. (И, кстати, судя по двойной тайне происхождения в семье правителей Талигойи, Вера Викторовна, очевидно, также считает версию незаконнорожденности наследника Эйгона правдивой.) А что с Эрнани Последним? Если в двух словах – ничего подобного. О том, что его наследник принц Эркюль на самом деле родился от связи королевы Бланш с Эктором Приддом, как и о том, что и сам Эрнани был потомком не своего тёзки, брата Эридани и Ринальди, "которому в потомстве отказывали не только астрологи, но и лекари", а его придворного живописца Диамни Коро, стало известно только Круг спустя. Причём тогда это уже не имело никакого значения, кроме "исторической справедливости", так как на тот момент уже ни родственников Эрнани, ни потомков Эркюля в живых не осталось. А ведь, раскрой Оллар или кто-то из его союзников тайну происхождения короля Талигойи и сделай её достоянием гласности, как поступил в саге Станнис, разослав по всему Вестеросу письма о том, что Джоффри, Мирцелла и Томмен – "гнусные плоды измены и кровосмешения", это вполне могло сыграть на руку будущему завоевателю. Среди Людей Чести, ведущих свой род от гальтарских эориев, наверняка нашлось бы немало таких, кто не пожелал бы признавать своим сюзереном потомка безродного художника. Единственное объяснение, почему Камша избегает столь логичного хода, – это уничтожило бы всю сюжетную линию ОЭ. А правдоподобие завязки писательницу, очевидно, волновало в последнюю очередь. И третье, также крайне важное различие между Блэкфайром и Олларом – их сторонники. Кто пошёл за восставшим Дэймоном? "Многие благородные дома поставили на чёрного дракона, однако многие – среди них лорды Хайтауэр, Тарбек, Окхарт и Баттервелл – попытались угодить обеим партиям и прислали небольшие отряды. Мятежникам удалось заручиться поддержкой лорда Бракена (с его мирийскими арбалетчиками), с Дэймоном были многие прославленные рыцари того времени, такие как Робб Рейн, Гарет Серый, сир Обри Амброз, лорд Гормон Пик, Чёрный Байрен Флауэрс, Красный Бивень, Файрболл и Злой Клинок. Среди простого народа также были те, кто поддерживал мятеж". Обратите внимание, что "простой народ" упоминается в последнюю очередь и мимоходом. Это не случайно: долгое время солдаты-простолюдины крайне редко могли всерьёз противостоять хорошо обученным, фактически профессиональным воинам – рыцарям, особенно если их командующий был умён и небесталанен. Ситуация изменилась только с началом широкого применения больших луков и арбалетов, а позднее – огнестрельного оружия. У Мартина мы также постоянно видим: исходы битв решаются рыцарями, лордами, хитростями вроде дикого огня на Черноводной, даже драконами – но практически никогда обычными латниками. Даже значительное численное превосходство отнюдь не гарантирует победы: Станнис напоминает пленному Теону, что "разбил Манса Налётчика у Стены, хотя он в двадцать раз превосходил меня числом". А с кем вторгся в северную Талигойю Франциск? В справке об этом отчего-то прямо не говорится: упомянуто лишь, что в 396 году Круга Молний Оллар, оставив службу у кесаря Дриксен (последнее обстоятельство прошу запомнить, это важно!), "начинает собирать собственную армию", с которой через три года и пересёк талигойскую границу. Алан Окделл, глядя со стен Кабитэлы на армию "Бездомного Короля", думает только о "примкнувших к бастарду проходимцах, вознамерившихся получить то, на что они не имели никаких прав". Вообще-то его мнение соответствует истине – но надо учитывать, что это кэртианское "Средневековье": в реальности участие в междоусобицах для младших сыновей знатных родов и тем более простолюдинов было чуть ли не единственным шансом не только разбогатеть, но и подняться по общественной лестнице. (Ещё одним "социальным лифтом" была церковь, но большинство здоровых молодых мужчин по понятным причинам предпочитали меч кресту.) Другое дело, что Франциск действительно "слишком много себе позволяет", ставя после победы своих соратников наравне с Людьми Чести. Здесь стоит вспомнить хотя бы воспетого Морисом Дрюоном Ангеррана де Мариньи, нормандского горожанина, которого король Филипп Красивый сделал дворянином и своим "alter ego", – стоило смениться власти, как реакционные силы, возглавляемые братом покойного монарха Шарлем Валуа, подняли голову и в итоге не только сбросили бывшего правителя государства с "неподобающей высоты", но и отправили на виселицу. Странно, что такого не случилось ни с одним из приближённых первого короля Оллара после его смерти – откупаться от политических противников "мелкими фигурами", не имеющими подлинного веса в "играх престолов", всегда было обычной практикой, что мы неоднократно видели и в ПЛиО. Но, в любом случае, крайне важно то, что даже ближайшие советники и друзья Франциска были безродными наёмниками – сыновьями трактирщиков, торговцев, а будущий герцог Колиньяр и вовсе подкидышем – только Шапри-Валмон, "сын начальника охраны Теофиля Оллара, деда Франциска по матери", может считаться "человеком из общества". Никто из Людей Чести, в отличие от вестеросских лордов, мятеж не поддерживал – что и естественно, так как Оллар был чужаком, а его претензии на престол не имели никаких веских оснований. Вся талигойская аристократия сохранила верность своему королю… но почему тогда войска Эрнани терпели одно поражение за другим? Пресловутая бездарность Придда не может объяснить этого полностью – талигойскими силами командовал не один Эктор, и, как упоминает Рамиро, "Эпинэ доказал, что бастарда можно бить". Какими бы "замечательными тактиками" ни были командиры отрядов Франциска и каким бы опытом ни обладали его наёмные солдаты, для постоянных побед над государственными войсками, да ещё такой большой страны, как Талигойя, Оллар должен был располагать поистине огромными ресурсами. И, раз уж тот же Алва заявлял, что Франциск "не полководец" (а в этом вопросе кэналлийскому герцогу стоит верить: уж он-то в военном деле отлично разбирается), при нём также должен был состоять кто-то (и, скорее всего, не один), способный выполнять эту задачу. Нет, вполне возможно, даже найдутся такие наивные мальчики и девочки, вроде Дика Окделла и Сансы Старк, которые совершенно искренне поверят, что Франциск, ни с того ни с сего возомнив и объявив себя "властителем Талигойи", собрал – видимо, на то, что за семь лет службы в Дриксен было "нажито непосильным трудом" – армию наёмников, которым всем до единого тоже что-то стукнуло в голову и просто не терпелось за сомнительные перспективы потягаться с талигойскими войсками, перешёл границу, полагаясь на слабость короля и бесталанность маршала, и исключительно за счёт собственных и своих соратников-самородков способностей прошествовал победным маршем до столицы… Ах да, ещё покорял своим обаянием "простонародье", "умело растравляя вековую неприязнь крестьян и ремесленников к Людям Чести". Иностранный захватчик, ведущий за собой наёмное войско! Камша явно позабыла даже мартиновские сцены, где более чем красноречиво показано, как наёмники ведут себя с простолюдинами. Кровавые Скоморохи, конечно, отбросы и по большей части вообще… субъекты с явно нездоровой психикой, но даже Золотые Мечи, считающиеся среди наёмных отрядов высшей элитой, обращаются со слугами и крестьянами отнюдь не как рыцари из песен. В одной из спойлерных глав Арианны из "Ветров зимы" леди Мертинс, оказавшаяся "пленницей в собственном замке", бросает захватившим её земли членам отряда в лицо: "Некоторым служанкам не так повезло, как мне. Замужем или нет – их не различали. …и крестьян наших небось уговорили отдать вам весь урожай. Дыни или девичество – вашей братии всё едино: что захочется, то и берёте". Нелепость ситуации исчезает и все странности объясняются, на мой взгляд, только в том случае, если у Оллара имелся "спонсор", даже скорее заказчик, достаточно богатый и влиятельный, чтобы оплатить большую наёмную армию, способную сражаться на равных с защитниками Талигойи, обеспечить бесперебойное снабжение и предоставить сведущих в военном деле советников. Кто мог дать "бастарду Пятнистого Герцога" всё это? Кто был заинтересован в том, чтобы свалить Эрнани и ослабить Людей Чести, а также, по крайней мере, на время, необходимое для восстановления после войны, и всю Талигойю? В принципе, кандидатур несколько – но остаётся только одна, стоит вспомнить, что Франциск семь лет служил дриксенскому кесарю и именно после этого собрал армию и вторгся в Талигойю. Рискну предположить, что он вовсе не оставлял службу – просто новое задание было сугубо секретным, а также крайне рискованным и, соответственно, много лучше оплачиваемым. Вот только Рамиро оказался прав – Оллар и здесь оказался "не полководцем": тактическую задачу выполнил, но стратегическая, которая могла состоять только в том, чтобы переименованная Талигойя стала марионеточным государством, управляемым из Эйнрехта, так и осталась недостижимой: Круг спустя Талиг и Дриксен всё ещё остаются "заклятыми партнёрами". Видимо, кесарь недооценил талигойских "игроков в престолы", в том числе и герцогов Алва. Королям тоже приходится считаться с интересами и пожеланиями своих могущественных вассалов – особенно если их власть держится только на… мечах, по определению Серсеи: "Тебе сохранят верность только в том случае, если будут бояться тебя больше, чем твоего врага". Монархи же, считающие, что могут обращаться с любым своим подданным, как им вздумается, кончают как Эйрис, Джоффри… или Альдо. Кстати, Франциск уже в конце "Талигойской баллады" совершает поступок, достойный любого из этих "безумных королей" – но ему, разумеется, всё сходит с рук… Впрочем, об этом в следующий раз. Да, я считаю основателя династии Олларов марионеткой Дриксен, как бывшим, так и оставшимся наёмником, захватившим талигойский трон за плату, а вовсе не "спасителем отечества". И прескверным человеком. А что до того, что Франциск был "смелым реформатором и выдающимся политиком"… легко вспомнить персонажа весьма сходных черт в мартиновской саге, чьи политические таланты не могут отрицать даже его враги, однако это не мешало ему быть, мягко говоря, отъявленным мерзавцем, начисто лишённым даже понятия морали. И, несмотря на весь флёр величественности и рыцарственности, которым постаралась плотно окутать своего персонажа Вера Викторовна, по моему убеждению, Франциск Оллар заслужил не менее позорной и грязной во всех смыслах кончины, чем Тайвин Ланнистер.