Пески и гранаты
1 февраля 2019 г. в 13:33
В отличие от персонажей, в географии Камша предпочитает придерживаться земных, а не вестеросских прототипов. Однако в Кэналлоа наряду с очевидно испанскими чертами узнаются и дорнийские – и это не только знаменитое красное вино, называющееся Кровью (как замечал про себя Арео Хотах, капитан стражи принца Дорана, "крепкое дорнийское вино – тёмное как кровь, сладкое как месть").
Как известно, Дорн некогда состоял из независимых андальских королевств – и его будущие владыки, дом Мартеллов, даже в число этих королей не входили, будучи рядовыми лордами, причём не самыми сильными, присягавшими то одному, то другому сюзерену. Однако примерно за семь веков до Завоевания Эйгона к дорнийским берегам пришли, по легенде, десять тысяч кораблей с переселенцами из Эссоса – ройнарами. По большей части это были женщины и совсем молодые юноши – однако многие из ройнарок сражались наравне с мужчинами, а кузнецы этого народа делали оружие и доспехи лучшие, чем у андалов. Это был шанс, открывавший невероятные перспективы, и тогдашний глава дома Мартеллов, лорд Морс, его не упустил. Он женился на королеве ройнаров Нимерии, а множество его вассалов – как лордов, так и рыцарей – взяли себе в жёны или любовницы ройнарок. И десять лет Нимерия и Морс успешно покоряли дорнийские королевства, а когда Мартелл погиб в бою с королём Айронвудом, королева приняла командование, за год закончила завоевание всего Дорна и до самой смерти была его полновластной правительницей, несмотря на то, что выходила замуж ещё дважды. Именно ройнары принесли в Дорн знаменитую традицию, что главой дома становится старший ребёнок, независимо от пола, и именно их кровь придала "солёным" дорнийцам такие характерные черты, как смуглая кожа и чёрные волосы.
Кэналлоа досталась будущим герцогам Алва, на первый взгляд, похоже, но… "Официально лишённый титула Повелителя Ветров и имени Борраска, Альбин был усыновлён нар-шадом Багряных земель Заллахом, отрёкся от родителей, перешёл в веру морисков, принял имя Алва-ар-Заллах и женился на названной сестре. В 26 году круга Волн он с небольшой армией высадился в Кэналлоа, сверг нар-шада Нарлаха и в 29 году провозгласил себя нар-шадом Кэналлоа, основав династию Алва". Как и Нимерия (а около тысячи лет спустя – Дэйнерис), через брак (а в его случае дополненный ещё и усыновлением) Альбин присоединился к другому народу, избежав благодаря этому трудностей принятия его будущими землями правителя-чужака (с чем пришлось столкнуться Дени в Миэрине). Хотя его жена, в отличие от Морса Мартелла, не просто не союзник и даже не помощница – как её звали, Камша и то не упоминает, несмотря на то, что приводит даже имя свергнутого её мужем предыдущего правителя Кэналлоа… Однако Альбину не приходится объединять разрозненные земли, как Нимерии. В Кэналлоа уже существовала, и достаточно давно, чтобы стать привычной и устойчивой, централизованная власть нар-шада, а свергнув прежнего правителя – для чего ему хватило лишь "небольшой армии", – Альбин просто занял его место и благополучно "основал свою династию". Нетрудно догадаться, что случилось с самим Нарлахом и его семьёй: в Кэртиане, увы, нет ничего, подобного Стене, куда Нимерия с почётом сослала в золотых кандалах шестерых свергнутых андальских королей…
Но отсутствие каких бы то ни было упоминаний о восстаниях или заговорах против нового правителя Кэналлоа крайне неправдоподобно. Это дикари вроде дотракийцев "склоняются перед силой, и только перед ней". Там же, где уже "доросли" до преемственности власти, всегда есть влиятельные лоббисты, что у Мартина мы видим не только вокруг Железного Трона, но и при "высоких сиденьях" великих лордов. Из испанской же истории можно привести в пример короля Кастилии Педро Жестокого – тот восстановил против себя и нескольких монархов-соседей, и тогдашнего папу, и собственную знать, а убийством архиепископа Компостельского вызвал возмущение по всей стране – но тем не менее, даже при наличии соперника – сводного брата, Энрике Трастамарского, которого и поддерживали его враги, умудрялся находить союзников (самым выгодным из которых был прославленный Чёрный Принц) и с переменным успехом сопротивлялся больше десяти лет, и всё закончилось только с его гибелью от руки Энрике. Хотя и через ещё почти двадцать лет дядя английского короля Джон Гонт, женатый на дочери Педро, претендовал на этом основании на кастильский трон, пусть и неудачно.
Алвам же, как и всегда, везёт просто сказочно – именно сказочно: для этого нет никаких подлинных оснований. У Нимерии была огромная армия и преимущество в вооружении. У Дэйнерис – тоже большое войско, драконы, которым городам работорговцев нечего было противопоставить, и остроумные военные хитрости. А что могло обеспечить однозначное превосходство Альбину? Оружие такое же. Армия, как отмечается, небольшая. Да, великие полководцы умудрялись побеждать, даже значительно уступая в силах: классический пример – битва при Каннах, когда Ганнибал сумел окружить и уничтожить римское войско. Но, во-первых, три года подряд если и не неизменных побед, то однозначного перевеса в них, на чужой территории, при том, что единственные союзники за морем – это в лучшем случае маловероятно. А во-вторых, одержать победу и занять престол – только полдела, труднее удержать его. Тот же Педро Жестокий, после того как был восстановлен на троне Чёрным Принцем, оставался у власти меньше двух лет, прежде чем был вновь свергнут и убит. Но ещё более яркий пример нам даёт вестеросская история – провальный итог завоевания Дорна Дэйроном I. В первый раз, как рассказывал Тириону Красный Змей: "Когда Молодой Дракон в стародавние времена покорил Дорн и взял Солнечное Копьё, он поставил над нами лорда Хайгарденского. Этот Тирелл со своей свитой разъезжал от замка к замку, выискивая мятежников и заботясь о том, чтобы мы не вставали с колен. …Однажды он улёгся под тяжёлым бархатным балдахином, а рядом висел шнур от колокола на случай, если ему понадобится женщина. …Он дёрнул за шнур, и балдахин вдруг раздался, и на лорда упали сто красных скорпионов. Его смерть послужила искрой, пожар от которой охватил весь Дорн, за две недели сведя на нет все победы Молодого Дракона. Мы встали с колен и вновь обрели свободу". И всего через год после предыдущего завоевания Дэйрон вынужден был вернуться в Дорн – и, хотя он вновь одержал победу, дорнийцы, предложив переговоры для обсуждения условий мира и возобновления клятвы верности, предательски напали на короля и его людей и убили Молодого Дракона. И седьмое Королевство (которым, кстати, и тогда правила женщина – принцесса Алиандра) снова стало независимым – до союза династий Таргариенов и Мартеллов при втором Дэйроне на Железном Троне. Чем же добился полного подчинения Кэналлоа основатель рода Воронов, так и не объясняется, словно то, что все и вся склоняются перед Алвами, – единственно возможно.
Морс Мартелл, женившись на королеве Нимерии, принял титул принца, и именно его передал своим потомкам. Главы же рода Алва продолжали именоваться нар-шадами до 186 года Круга Волн, когда Диего Алва "провозгласил себя соберано (повелителем) Кэналлоа". Это, несомненно, было знаком того, что Кэналлоа пусть и сохраняет союз и тесные связи с Багряными землями, но теперь "идёт другим путём", своим собственным.
Тем не менее, приняв после пресечения рода Борраска титул Повелителя Ветров, "соберано Родриго Алва согласился признать себя вассалом короля Талигойи и принять герцогский титул, оговорив полное невмешательство короны в дела Кэналлоа. Это условие было принято, что принесло дряхлеющей Талигойе немалые финансовые и военные выгоды". Но какие выгоды это принесло самой Кэналлоа или хотя бы роду Алва? На своей земле они были фактически монархами, и вдруг стать, пусть и формально, подданными только ради возвращения титула якобы предков?
А как Дорн признал власть Железного Трона? Вначале Бэйлор Благословенный договорился о мире в том числе с условием женитьбы принца Дэйрона на дорнийской принцессе Марии Мартелл, а затем, уже после восхождения Дэйрона на престол, его шурин принц Марон согласился признать себя его вассалом в обмен на брак с Дэйнерис, сестрой короля, и при условии, что Дорн продолжит "жить по своим законам". Кроме того, как вспоминает в "Присяжном рыцаре" Юстас Осгрей, при Дэйроне "двор был полон дорнийцев". И… всё? Заключение мира, бесспорно, было важно для обеих сторон, однако это можно было сделать и без вассальной присяги, тем более что Дэйрон Добрый, в отличие и от своего тёзки Молодого Дракона, и от отца, Эйгона Недостойного, завоёвывать Дорн, как и вообще воевать, отнюдь не рвался. Что же так нужно было Марону Мартеллу от Таргариенов, что ради этого он согласился поступиться, пусть и номинально, независимостью Дорна, от которой там не пожелали отказаться даже во времена Эйгона Завоевателя?
Всё начинает становиться понятнее, когда выясняется, что в трёх восстаниях Блэкфайров на их сторону становились Айронвуды – Хранители Каменного Пути, второй по могуществу дом Дорна и самые непокорные вассалы Мартеллов. Ещё Мерия Мартелл в своё время сказала Рэйнис Таргариен: "В Дорне короля нет". Рэйнис то ли действительно не поняла, то ли не пожелала понять, однако для уяснения политической ситуации в Дорне, что тогда, что при Мароне, что во время действия основной саги, это необходимо. Даже ройнарского наследства Мартеллам не хватило, чтобы стать однозначно "выше и сильнее" всех лордов Дорна, что ясно уже по титулу: принцы, а не короли. И основные их соперники ещё со времён Нимерии – именно Хранители Каменного Пути, и поныне носящие титул "Королевская Кровь". За тысячу лет Мартеллы, разумеется, небезуспешно распространяли своё влияние, в том числе и на бывших знаменосцев королей Айронвудов – лорд Кворгил, леди Блэкмонт и леди Джордейн, как известно, прибыли в Королевскую Гавань в свите принца Оберина. Однако лорд Айронвуд по-прежнему силён – насколько, можно понять уже по тому факту, что даже принц Дорна вынужден был за "кровный долг" отдать в воспитанники собственного сына, так как "Квентин – единственная монета, которую лорд Ормонд согласен принять". Стоит подчеркнуть: не ту цену, которую согласен уплатить Доран Мартелл, а ту, которую согласен принять Ормонд Айронвуд! Разумеется, никакого правителя не устроят вассалы, которым достаёт могущества ставить ему свои условия – таких, как свидетельствует история и Вестероса, и нашего мира, либо ослабляют, либо уничтожают. Но это рискованное предприятие, и чтобы оно стало быстрее или надёжнее, хорошо иметь сильных союзников. Однако Таргариены надежд Марона не оправдали…
Но у дома Алва не было мятежных вассалов или враждебных соседей, с которыми они не могли бы справиться самостоятельно. Даже попытки Эсперадоров насильно насадить эсператизм в Кэналлоа и походы против "демонопоклонников" неизменно терпели полный крах: "стратегическое положение, связи с морскими шадами и марикьярскими корсарами и немалая военная сила Воронов вынудили Агарис отказаться от этой мысли". Так неужели всего этого было недостаточно, чтобы Кэналлоа сохранила независимость? Каких-либо объективных предпосылок для присоединения полуострова к Талигойе, а после Талигу, тоже нет: исторически и культурно Кэналлоа всегда была ближе к Багряным Землям, чем к Золотым, о религии и говорить нечего – то, что, формально признав себя эсператистами, а после захвата талигойского трона Франциском – олларианцами, фактически жители полуострова так и остались абвениатами, никогда не было тайной. Даже язык в Кэналлоа свой, отличающийся и от талигойского, и от морисского. И когда в "Талигойской балладе" Люди Чести называют кэналлийцев чужаками, это, по сути, не спесь, а лишь констатация факта. Даже Круг спустя это вполне соответствует истине, а уж тем более так было ко времени осады Кабитэлы. Это понятно и как раз довольно правдоподобно. А вот о вассальной присяге Алва так отнюдь не скажешь...