Музыка — это искусство. Искусство сложное и совершенно бессмертное. Что значит музыка для Юнги? Всё.
В спину дует прохладный ветер из приоткрытого балкона, за которым ночь уже давно окутала горящий огоньками Сеул. В кромешной тьме Юнги совсем не страшно, потому что где-то здесь, даря вдохновение и эйфорию, обитает его муза, а потому сидеть посреди тёмной комнаты на холодном паркете сродни началу потрясающего ритуала, который обязательно должен унести в нирвану. Глаза закрываются, губы беззвучно произносят слова, а голова качается в такт. Юнги чувствует, что это — правильно. Так надо, так должно быть. Палец едва слышно стучит по паркету, создавая новый ритм. В этих четырёх стенах рождается новое произведение искусства, которое оставит мимолётный отпечаток в памяти — его нужно успеть как можно скорее записать на белый разлинованный лист и умудриться не потерять, словно это самое сокровенное и важное, что может быть в жизни. Вспомнить всё до единого ощущения, точно передать атмосферу, а потом работать, работать, работать в попытках создать шедевр, который будет способен унести любого в ту же прекрасную параллельную вселенную, в которой сейчас тонет Юнги, настукивая новую мелодию уже двумя указательными пальцами. Такую идиллию разрушать не хочется от слова совсем. Кажется, что одно лишнее движение извне способно разорвать волшебную связь Юнги и музы на мелкие кусочки непонимания — когда в голове разом пусто и ты задаёшься вопросом: а что дальше? Но пока есть контакт и Мин не замечает перед собой совершенно ничего, Чонгук стоит в дверном проёме, удивляясь, как можно было в очередной раз не услышать, что кто-то пришёл? «С такой бдительностью его можно без проблем ограбить. Хотя если отвлечь хёна в такие моменты, то ещё непонятно, кто будет наказан властями: он или грабители?» — эта мысль веселит Чона, и он улыбается, понимая, что и его самого можно легко обворовать, пока он словно под гипнозом любуется вдохновлённым Юнги. — Долго там стоять будешь? — пальцы не прекращают задавать ритм, глаза всё ещё закрыты и тело до сих пор придерживается одной изначальной любимой позы, будто другая будет совершенно неуместна. — Не хотел мешать тебе, — младший пожимает плечами, кидает связку ключей на тумбочку и быстро садится рядом с парнем. — Как успехи? — Без тебя было лучше, — Юнги ворчит в своей манере: тихо и будто обиженно. Он приоткрывает один глаз, недовольно косится на Чонгука, а потом тяжело вздыхает, начиная рандомно постукивать костяшками пальцев по паркету. — Я всё запомнил, просто дай мне сил перенести это на бумагу. — Без проблем, хён. Они слишком долго вместе, чтобы не понимать друг друга с полуслова и не знать привычки. Поцелуй, который Чонгук дарит старшему, кажется обыденным и совсем простым, хоть и долгим, однако именно после него Юнги словно получает второе дыхание, ощущает новую волну вдохновения, чувствует ревность музы, которая так и твердит: «смотри, у меня много идей, я дам тебе ещё, ведь я люблю тебя больше него». Мин ей не верит, но ситуацией пользуется и убегает воодушевлённо переписывать поток ночного вдохновения в нотную тетрадь, пока довольный и счастливый донсен вспоминает лёгкую улыбку на губах вечно угрюмого хёна.Что значит музыка для Чонгука? Всё. А что в его понимании «всё»? Мин Юнги.