Отбеленные драбблы

По просьбе пч, желавшего Бьякую в Хогвартсе вместо Амбридж и с Гриммджоу-фамилиаром. Обоснуй вымер. Как мамонты. ГП-хронология нарушена. Отсылки к "Белому и пушистому", кисточка на хвосте появилась благодаря одному из артов с Гриммджоу. Сенкаймон, будучи созданием непостижимым, но определенно живым, пусть не в том смысле, который вкладывают в это слово люди, обладал еще и чувством юмора. Крайне сомнительным, - решил Бьякуя, обозревая окрестности, никак на Каракуру не похожие. Вдали виднелся старый замок, окруженный странным подобием кеккая. Оттуда же ощущалось излучение духовной силы. - Мау? - озадаченно сказала рядом белая пантера. - А тебя, - сказал князь, - я вовсе с собой не приглашал. Пантера фыркнула, встопорщив усы и задрав хвост, что означало нечто вроде: "Как коту, мне положено ходить куда вздумается и гулять самому по себе, вот мне и вздумалось гулять - совершенно случайно! - в ту же сторону, куда пошел ты". Бьякуя даже делать вид, что поверил, не стал. Врата обратно открываться и не думали. Вернув меч в ножны, Бьякуя попробовал заклинания. Пантера с интересом наблюдала, сперва суясь под руку, но, получив по носу, развалилась на травке, каждую неудачу комментируя ехидным "мау", не заботясь о том, что пантеры не мяукают. Это пантеры не мяукают, а Гриммокоты - очень даже. - Гриммджоу, - в сердцах сказал, выплетя сложную вязь заклинания из тех, что никогда не преподавали в Академии, Бьякуя, который терпеть не мог, когда кто-то вот так висел над душой и уж тем более бездельничал, когда он работает. - Будь человеком! То есть арранкаром. Пантера села и развела лапами, что выглядело комично. Вернуть себе обычный облик не выходило. Результаты заклинания ничуть не утешали. Да, проход тут был. Но очень уж специфичный, и, чтобы он открылся вновь именно туда, откуда они с Гриммджоу пришли, должно было совпасть несколько условий разом. Мир же вечно изменялся каждое мгновение, что делало одновременное соблюдение этих условий делом крайне трудным. Бьякуе предстояли сложные расчеты (сочетанию магии и математики в Академии тоже не обучали), но и без них можно было сказать, что застряли они с Гриммджоу тут надолго. Следовало как-то обустраиваться в незнакомом мире. Новый инспектор, принятый вместо пропавшей без вести профессора Амбридж, тоже любил кошек. По крайней мере, в фамилиарах у него была здоровенная белая пантера с синими кисточками на ушах и хвосте. Дамблдор попробовал было заикнуться об опасности близости такого зверя к детям, на что инспектор ровно заметил, что: а) уставом школы кошки разрешены в качестве фамилиаров, и только слепой не заметит, что пантера — тоже кошка, про размеры же устав умалчивает; б) следует скорее задуматься об опасности близости детей в самом нестабильном как физически, так и психически возрасте к ценному зверю пантере. Ценный зверь пантера подозрительно ехидно фыркнул и демонстративно зевнул, показав розовую пасть и острые сахарные клыки. Ну да, по части знания правил/законов/уставов Кучики Бьякуе равных не было — слишком часто приходилось балансировать на грани, разрываемому меж званием, требующим соблюдения закона и Устава, и титулом, обязывающим блюсти интересы Дома. И, разумеется, он предусмотрительно изучил Устав школы. При желании Бьякуя мог бы даже настоять на своем праве ходить с оружием — звание самурая вполне можно было приравнять к рыцарскому, его же сан был куда выше. Но, поразмыслив, от этой идеи он отказался. Довольно одержимых Темными Лордами, василисков и преподавателей-обакэ в стенах школы (странные люди эти гайдзины!), ни к чему их смущать еще и шинигами. Если, конечно, после вышеуказанных персонажей их вообще что-то смутит, кроме разве Зараки-тайчо во всей боевой красе с иззубренным занпакто и зверской ухмылкой наперевес. — Спрячьте палочки, — сказал на первом же занятии новый преподаватель и инспектор по совместительству. — Они вам не понадобятся. Соединенный класс Слизерин-Гриффиндор приуныл, но открывшая было рты Золотая троица под взглядом ясных серых глаз отчего-то предпочла промолчать. Через месяц попадаться ночами Снейпу, патрулирующему коридоры, перестали даже хаффлпаффцы, а гриффиндорцы назубок знали свои права, Устав школы и лихо оперировали законодательными актами, полузабытыми приложениями к ним, отысканными райвенкловцами, и прецедентами. Слизеринцы на преподавателя вообще смотрели с обожанием, со всем рвением практиковались в соблюдении буквы закона, дух его толкуя исключительно в свою пользу, кто-то из девочек был замечен в ношении подозрительно знакомых белых заколочек, и каждый второй отпрыск аристократической фамилии тщетно пытался заставить свою мантию так же изящно ниспадать аккуратными складками, осанку сделать величавой, а поступь — бесшумной. Дамблдор мог быть доволен — вернувшиеся доучиваться близнецы под взглядом профессора Кучики ходили по струнке (впрочем, под взглядом прекрасных серых глаз по струнке вытягивались все четыре старших курса), Гарри перестал хамить, начав разговаривать исключительно вежливо и аристократично, но так, что Слизерин объявил на него охоту, а доведённый до ручки Снейп разнёс кабинет директора. Все четыре факультета накрепко усвоили истины «не поднимай руку на мою гордость», «не попадись, судим не будешь», «честь Дома превыше собственной» и «изучи законы, чтобы знать, как правильно их нарушать». Вдобавок напрочь перестали бояться Снейпа (после Кучиковского взгляда — не действовало, а за оскорблениями последовала череда очень странных случаев, произошедших с преподавателем, в которых никто не был виноват) и потихоньку учились передвигаться по методу нового профессора — то есть бесшумно и очень быстро. Шунпо пока что им не давалось, но отступать студенты не собирались. На дверях класса зельеварения кто-то нарисовал чудовище, подозрительно похожее на зелёную печеньку с глазами. Чудовище, стираемое профессором Снейпом лично, с подозрительной постоянностью появлялось вновь. Разумеется, никто пойман на месте преступления не был. Избранный, научившийся не только виртуозно ставить щиты без палочки, прикладывать невербалкой на подозрительный шорох и не попадаться на вульгарном выяснении в темном закоулке того, чей банкай… простите, палочка круче, заглянул как-то в Министерство, очень корректно (даже без применения палочки) заметил, что чиновники не правы, и те с полной готовностью признали возрождение Тёмного Лорда состоявшимся. Рита Скитер, до этого травившая потенциального спасителя магмира, написала разгромную статью сама на себя, а Избранный в ответ на вопросы только отсылал всех к Гермионе. Та пожимала плечами и напоминала истину касательно гордости. Гриммокот отстаивал свое право на трогательную кисточку на хвосте — едва не каждая студентка от первого до последнего курса норовила несчастную кисточку потрогать, а у кота хвост едва не отваливался. И вдруг кисточка облезет?.. Есть же студентов — и даже слегка надкусывать для профилактики — Бьякуя строго-настрого запретил. Тогда кот принялся ходить всюду за ним по пятам — даже в учительскую, нарочито старательно исполняя обязанности фамилиара и с удовольствием нервируя окружающих, принимаясь зевать и невзначай так выпускать когти, скрежеща ими по полу. Бьякуя от идеи призвать его к порядку вскоре отказался: призывание кошек к порядку вообще дело неблагодарное и бесполезное. Ибо внутри всякой кошки, помимо вечно голодной бездны, вдобавок живёт хаос, наверняка еще тот, первозданный. И кошка щедро сеет его вокруг. Гриффиндор учил основы логического мышления, стратегии и тактики. Рейвенкло читал труды древних полководцев и просчитывал формулы совмещения магии традиционной с магией демонической, пользуемой новым профессором. Слизерин пытался использовать стратегические разработки Рейвенкло на извечных соперниках с Гриффиндора, за что и получал в лоб безо всякой боевой магии: заветы профессора Кучики гласили, что главное оружие — ты сам. Хаффлпафф устроил во дворе сад камней и веселился, глядя, как Рейвенкло пытается найти пятнадцатый камень. Веселье мешало познавать дзен, но удержаться было невозможно. Гриффиндор уже начал задумываться о возможности объединения со Слизерином в ситуации критической, как-то: нападение на школу оборотней, великанов, акромантулов, УПСов, когда под раздачу попадут все. Ибо еще одна истина, преподанная профессором ЗОТИ, гласила, что гордость самурайская гордостью, но по шее лучше сперва вместе дать общему врагу, а меж собой отношения выяснить уже потом. У Гарри и Гермионы, застигнутых врасплох напавшими на Хогсмит УПСами/вышедшими к людям акромантулами/маньяком-фанатом (они так и не разобрали чьим - то ли Гарри, то ли Волдеморта), заклинания выходили отчего-то исключительно из демонической магии: крикнуть "Шакаххо" было проще и быстрее, чем выводить палочкой сложную фигуру. Потом — связующий путь для того, что осталось. Про полные формулы они вспоминали как-то запоздало. Близнецы Уизли после того, как последовательно совершенно непостижимым образом попались во все свои же расставленные на нового преподавателя ловушки, отрастили ослиные уши и хвосты, всего лишь поужинав (подумаешь, подлили соседям по столу в сок кое-что… это должно было быть весело!), и, попытавшись испытать одну из новых разработок на младшекурсниках, целую неделю ходили полосатыми, вместо человеческой речи издавая нечто вроде мяуканья, взирали на профессора Кучики с опасливым уважением. По Хогвартсу бегали, прыгали и летали воплощения духов палочек, уже сообщивших свои имена владельцам. Слизеринцы почти выучились убивать взглядом. Министерскую комиссию, сунувшуюся было с проверкой школы, заглянувшую, на свою беду, на уроки ЗОТИ и предъявившую претензии к методам преподавания профессора Кучики, никто так и не нашёл. Вся кошачья суть запертого в этом облике и лишённого дара человеческой речи Гриммджоу расцвела во всей красе. Он распевал боевые песни, вызывая Живоглота на бой за территорию и кошку Филча, метил углы и точил когти о рыцарские доспехи, за что и был оттаскан Бьякуей за шкирку и уши. — Раз ты кот, — сказал временный профессор, — то и воспитывать тебя буду как кота. Гриммокот оскорбился и попытался на самозваного хозяина наехать, поваляв по полу для начала, но быстро осознал свою ошибку и вспомнил о отсутствии огнеупорной костяной шкурки, едва не лишившись нежно лелеемой кисточки на хвосте. Разобиженный кот на Бьякую демонстративно надулся, принявшись его избегать, зато близко сошелся с пятым и шестым курсами Гриффиндора. Все чудища Запретного Леса вскоре забились поглубже в чащу — подальше от такого союза, кентавры тщетно попытались откупиться бывшим инспектором, а акромантулы откочевали в неизвестном направлении. Гриммокот отчего-то воспринимал их не иначе, как большие такие клубки с лапками, а что делает всякий нормальный кот с клубком?.. Бьякуя играм кота не препятствовал, а что до студентов — у них свои головы на плечах, пусть учатся ими думать. Пока прямой угрозы жизни не было, вмешиваться в политику школы (василиски, темные лорды, оборотни и прочие) он не собирался. С другой стороны, здесь, по крайней мере, никто не рушил стены, потому что заблудился, а об универсальном ответе шинигами-офицера на любую обиду и вовсе не слыхал. И выглядели все вполне человекоподобно... даже скучно. Что именно ему инспектировать, инспектор вообще не очень представлял — все же чужая страна и чужие обычаи — но обязанности свои привык исполнять тщательно. Потому привидения и даже негодный полтергейст тоже плавали исключительно по струнке в его присутствии, сэр Николас перестал на публике (в частности, во время обеда) демонстрировать недооторванность головы, а Миртл перестала затапливать коридор; на факультетских призраков была возложена обязанность присматривать за первокурсниками и провожать их до аудиторий. Василисков/оборотней/посторонних магов не наблюдалось, а заглянувший было на огонек очередной возрожденный огрызок души местного Тёмного лорда Бьякуя лично упокоил при помощи занпакто. На перерождение отправляться или отбывать наказание там было уже нечему. Из этого даже приличного Пустого не вышло бы. Странные все-таки обычаи у этих гайдзинов, ни один приличный нихонский злодей до расщепления души на отдельные огрызки, заведомо обрекая ее на гибель, не додумался бы. Гриммокот, к вящему своему негодованию, был призван на службу на благо обществу — то есть патрулировал коридоры по ночам. Сам временный профессор и инспектор по совместительству в единственно свободное от уроков, проверки домашних заданий и поддержания порядка в бедламе, именуемом школой Хогвартс, время занимался сложными расчётами, что должны были способствовать возвращению их обоих домой. Если б Гриммокот из котовьей солидарности еще не делал вид старательно, что воркующих парочек не замечает — цены бы ему не было. Удирать от него даже потайными ходами не выходило и у близнецов, а грязевые бомбочки и прочее кот безжалостно конфисковывал, в качестве профилактики выдавая тяжелые подзатыльники лапой, после которых провинившийся обычно раскаивался. Жаль, кошачью природу (путь она и пантерья) обуздать не всегда удавалось, и кое-кто с Гриффиндора однажды не досчитался крысы. Все равно она была невкусная и старая. Ходили слухи, что в лунные ночи на Астрономической башне видели сразу двух больших белых котов, один был пятнист и пушист, но профессор в канун полнолуний и после уроков не отменял и больным определенно не выглядел. Хотя снежный барс - это так романтично по сравнению с начисто лишенной романтики мохнатой проблемой профессора Люпина...