Отбеленные драбблы

Цветущий сад благоухал нежно, вид розовых сакур щемил сердце, заставляя трепетать от чувств, невыразимых словами. Ханами в Сейретее любили. И не только потому, что появлялся законный повод удрать с работы пораньше — капитаны только улыбались понимающе, не сердясь. Любование усыпанными цветами деревьями, сладкий аромат и кружащиеся в воздухе стайки лепестков — это не могло наскучить. Бьякуя любезно разрешил шестому отряду провести ханами в его поместье, где цвели — розовые, белые — самые прекрасные сакуры во всём Обществе. Остальные — лейтенанты третьего, пятого, девятого и десятого отрядов, Аясегава с Мадарамэ, их многочисленные друзья-приятели — подтянулись сами. Бьякуя не любил большие скопления народа, но возражать не стал. Как можно препятствовать тяге к прекрасному? Спасёт мир красота или нет, того Бьякуя не знал, зато знал, что прекрасное очищает и успокаивает душу, давая силы жить дальше. В глубине сада было тихо и умиротворяюще спокойно. Лишь где-то высоко щебетала невидимая птица. Время цветения сакур было для Бьякуи временем меланхолии, временем, когда он не мог найти себе покоя, не спал почти по ночам, бродил среди цветущих деревьев, пытаясь успокоить мятущуюся душу. Хрупкая красота цветов, так мало живущих, но всё же упорно расцветающих вновь каждой весной, стала символизировать его жизнь. Бьякуя подставил ладонь, и нежный лепесток плавно опустился на неё. Даже его меч — и тот подражает осыпающейся сакуре, вновь и вновь напоминая о недолговечности всего живого... И невозможно не любоваться красотой, от которой чувствуешь себя чище и светлее, и больно от непрошеных, незваных воспоминаний, снова накрывающих с головой, едва не заставляя захлебнуться. Сияющие глаза Хисаны: «Я могла бы смотреть на эти цветы вечно вместе с вами, господин мой...» Она стеснялась называть мужа по имени. От счастья порой может быть почти больно — и именно так почувствовал себя Бьякуя, когда услышал тихое «да» Хисаны, согласившейся оказать ему честь, став его женой. Сама как хрупкий цветок, что хотелось ласкать и оберегать... Только он позабыл о том, что жизнь цветов недолговечна. Они заставляют нас чувствовать себя выше и чище... а потом осыпаются, умирают, оставляя грусть и горечь утраты в сердце. Пять лет как сон, от которого не хотелось просыпаться... Целая жизнь и горькое пробуждение после. «Вы бледны сегодня, господин мой, вам нужно больше отдыхать» - и он лежит головой на её коленях, а хрупкие пальчики перебирают его волосы. Хисана тихонько напевает детскую песенку, а он борется с вкрадчивой дремотой, утяжеляющей веки. Розовые лепестки украшают волосы Хисаны лучше драгоценностей — и Бьякуя даже ревнует немного к шальному ветерку, посмевшему такое, - а глаза её затмевают звёзды. Зачем нужны те далёкие и холодные, безучастные звёзды в вышине, когда есть чистые и тёплые её глаза? Бьякуя с радостью тонет в них... Кружащиеся лепестки огладили щёки, и Бьякуя, прикрыв глаза, запрокинул голову навстречу нечаянной ласке, вдыхая дивный аромат. ...Тонкие пальчики украдкой гладят его лицо, и он, не открывая глаз, перехватывает её руку, целует, ласкает губами каждый пальчик под тихое аханье... В кронах деревьев прошелестел ветерок, и Бьякуя, опомнившись, слабо и грустно улыбнулся. Лепестки кружились в воздухе, будто танцуя, устилали траву, ложились на гладь воды маленького пруда. Бьякуя не любил заглядывать туда, обычно обходя стороной. Ветер, пуская рябь по воде, заставлял лепестки прибиться к берегу. ...Хисана присаживается, опускает руки в прозрачную воду, набрав в ладошки, любуется, как играют солнечные блики... А Бьякуя любуется ею. - Господин мой, - очаровательно смущается Хисана, заметив его взгляд. - Свет мой, - откликается Бьякуя, у которого сердце щемит от нежности, и глаза Хисаны сияют, говоря больше любых слов. - Свет мой... - чуть слышно, нежно и горько. Здесь — можно, никто не увидит его таким... Он готов был подарить ей весь мир, но не смог удержать свет своей жизни. Чистые, светлые люди - они не задерживаются среди нас, уходят дальше и выше. Оставляя нас мучиться сожалениями и горечью несбывшихся надежд. Наверное, надо быть благодарным за то, что у него было — любовь и нежность, за крылья, что раскрывались за спиной от счастья... Только он знает, откуда у него крылья в бою. Хисана садится рядом с ним, опустившимся на траву, обнимает его руку, кладёт голову на плечо. Он молчит и не шевелится, боясь спугнуть - Хисана порой робка как птичка... Он молчит, когда она изводит себя поисками сестры, хотя ему очень хочется помочь, сделать всё за неё. Ради неё. Но Хисана хочет сделать всё сама, искупая вину, и Бьякуя молчит, не упрекая, не навязывая помощь. Он доверяет ей, уважая и принимая её решение. Солнечные лучи играли на чистой воде, заставляя жмуриться от золотых бликов, невозможно сияющих. Бьякуя, не удержавшись, заглянул в пруд, и в груди больно укололо, заставляя отшатнуться, задохнуться на миг. Там, в воде, рядом с ним, доверчиво прижимаясь к плечу, Хисана... Улыбающаяся нежно и ласково. Там двое до сих пор идут рука об руку... Вода, как и зеркала, любит лгать, никогда не отражая правды. Хотя, может быть, правда - то, что отражается, а то, что мы видим здесь - ложь?.. Почувствовав на миг обманчивое тепло, Бьякуя оглянулся, как оглядывался раньше, год назад и два года... с самого её ухода, охваченный безотчётной надеждой. Горькое разочарование перехватывает горло так, что трудно дышать, а сад на миг размывается перед глазами цветным пятном. Конечно, там никого нет. Как и год назад, и два, и уже много лет... Каждый уголок сада до сих пор пронизан её присутствием, но призрак лишь манит шелестом ветерка, лепестками цветов, прохладной тенью под сенью сакур... Голова немного кружится от дурманящего, сладкого аромата цветов, и Бьякуя дышит осторожно, неглубоко, чтобы не потревожить боль в груди. Сакуры ласково гладят его лицо нежными лепестками, заставляя тянуться невольно вслед за лаской... Лепестки кружатся и кружатся, путаясь в траве и тёмных волосах, опадая на гладь воды, откуда улыбается любимый призрак...