Отбеленные драбблы

Бьякурен В шестом творился совершенно непривычный бардак. Тайчо с фукутайчо вдрызг разругались из-за чего-то... впрочем, ругался, не особо стесняясь, фукутайчо, тайчо традиционно решал все споры более радикальными способами, до ругани никогда не опускаясь. Тем более — до ругани публичной. Собственно, он и сегодня промолчал, да только у Ренджи, как утверждали невольные свидетели (те, что не успели вовремя удрать), лопнуло терпение. Чтобы понять, что Кучики-тайчо крайне недоволен, надо было его хорошо знать. Внешне он спокойно выслушивал обозлённого Ренджи. И даже пока не делал попытки его прибить. Только покосился - нехорошо так - на зевак, снова перевёл взгляд на лохматого заместителя. Мимопроходящие шинигами, которым в служебное время явно было нечем заняться, тихонько делали ставки - сколько проживёт Ренджи и что стало причиной разбирательств вообще. Умные шинигами шестого подумывали применить свои познания в фортификации... проще говоря, понарыть окопов и построить укрытия. Потому что когда начальство от слов перейдет к делу... Тайчо, однако, всё же растолковал своему заместителю, что личная жизнь ни в коем случае не должна быть публичной, а потому следует претензии друг другу высказывать исключительно наедине — меньше свидетелей убирать придётся. Последнее озвучено не было, но подразумевалось — издержки воспитания. Рокубантай-тайчо и рокубантай-фукутайчо честно отправились на полигон, но по дороге не удержались, продолжая выяснять, кто из них неправ. У одного наконец образовалась аллергия на змей и обезьян, у второго — на лепестки сакуры и вообще всё розовое. Ренджи от злости терял голову, и отловить вредного тайчо никак не получалось, хотя Забимару послушно вился кольцами и по-змеиному быстро атаковал, норовя ухватить тайчо зубами или попасть залпом. Тот в долгу не оставался, от залпов кидо успешно уворачивался и с воодушевлением почти пугающим кромсал Сенбонзакурой несчастную змеюку Ренджи, которая уже не успевала восстанавливаться. - Характерами опять не сошлись, - уныло объяснял любопытствующим Рикичи, когда вдали что-то снова грохнуло, а многострадальный город вздрогнул до самого основания. - Абараи-фукутайчо и высказал всё... а там много было. Тайчо слушал-слушал, да и ответил что-то тихо в конце концов. А фукутайчо за меч... Короче, до полигона толком не дошли - сперва тут выясняли разницу между цветами и змеями и их преимуществом в бою, потом за воротами... — Вроде уж давно друг к другу привыкли, - пробурчали случившиеся поблизости офицеры. — Да и фукутайчо - "тайчо сказал это", "тайчо сказал то"... А вот поди ж ты, не поделили чего-то. Талант у фукутайчо, однако, командира из себя выводить! Немногочисленные девушки - в отряде их было мало - мечтательно переглянулись. Манга определённого характера и жанра пользовалась у женской части Готея успехом. — Двор теперь восстанавливать, - пробурчал Рикичи, бывший ярым поклонником Абараи-фукутайчо и очень за него переживавший. - Ничего, погромили всё, души отвели, - утешил кто-то Рикичи. - Считай, почти помирились. Счас тайчо несколько дней фукутайчо игнорировать будет, тот нас гонять, а потом всё наладится. Рикичи пробурчал что-то о несносном начальстве, которое то душа в душу, то город громит. - Да ладно, Рикичи, - снова похлопал кто-то из офицеров его по плечу. - Куда ж тайчо с фукутайчо друг без друга. А ссориться - так все ссорятся. - Но не все банкаями владеют, - резонно заметил Рикичи. Шестой с тоской обозревал поле деятельности. Разгребать и разгребать теперь... Командиры-то их, куда денешься! Ренджи, на свою беду, желавший вовсе не служебных отношений со своим командиром, уже просто не знал, что ему делать. Пока он усердно готовил для тайчо чай, пытался его угостить специально закупленными любимыми печеньками-Амбассадорами жутоковатого вида (странные все-таки вкусы у этих Кучики, что у брата, что у сестры!), каждый день притаскивал букетик колокольчиков, ставя на стол, — только что стихов не писал, ну да куда ему против аристократа, их-то с детства такому обучают! — Бьякуя все воспринимал как должное и больше, чем требуется по служебной необходимости, внимания на Ренджи, которому серые глаза уж снились, не обращал. Ненаглядный тайчо будто и не замечал ухаживаний, не говоря ни «да» ни «нет». Хотя не нравилось бы — не преминул бы своё неудовольствие высказать вслух, пусть он сколько угодно воспитанный. Зато как только фукутайчо начинал дерзить и откровенно нарываться, Бьякуя мигом его замечал. Ну... банкай все же лучше, чем вообще ничего. Хоть какое-то внимание. В один далеко не прекрасный день даже явилась с визитом Ячиру, заявив с важным видом, что она тут как представитель Женской Ассоциации Шинигами, дабы разузнать в подробностях, почему Бьяку-кун и Ананасик вместе рушат город, но пообещала отстать и успокоить общественность, если её угостят сладким. Бьякуя терпел-терпел, потом с большим трудом убедил Ячиру, что на сей раз сладким не запасся - она съела всё ещё в предыдущий раз, а сегодня её не ждали. Ячиру надулась и сообщила, "что надо было надеяться". Бьякуя подумал, мстительно сообщил, что у Ренджи должны быть таяки с начинкой из бобов (Ренджи в последнее время был невыносим, а некоторой мстительности Бьякуя отнюдь лишен не был, и память у него была на зависть) - тот их очень любит. Не конфеты, конечно, но вдруг тоже сойдёт? Ячиру решила, что сойдёт, и побежала отлавливать Ренджи. Бьякуя вздохнул с облегчением. Правда, потом пришлось весь остаток рабочего дня терпеть на себе укоризненный взгляд и тяжелые вздохи единственного и неповторимого фукутайчо, старательно давившего на совесть. Совесть Бьякуи заснула беспробудно после того, как пришлось вышибать зубы многострадальной змеюке Ренджи, едва не перекусившей его пополам. В воскресенье Ренджи, изыскав предлог, заявился в поместье Кучики. Ночью выпал снег, большими шапками лег на ветви деревьев и устлал пушистым покрывалом землю, а полуденное солнце заставило его мерцать и драгоценно переливаться, превратив сад в сказочный чертог. Бьякуя прогуливался среди этого великолепия, как нельзя больше ему подходившего холодной, бесстрастной красотой. Ренджи отчаянно захотелось вытворить что-то такое, чтобы оживить будто написанную талантливым художником картину — красивую, идеальную... и потому не имеющую ничего общего с реальностью и всякими там лохматыми-полосатыми фукутайчо. Наклонившись, он скатал снежок и запустил в величаво ступавшего дайме, попав в плечо. Тот аж споткнулся. Шокированного Бьякую мало кому доводилось лицезреть, и Ренджи даже возгордился, смотря в расширившиеся серые глаза: до сей поры доведением невозмутимого рокубантай-тайчо до состояния офи... хм, шока славился один только Куросаки. Но тайчо быстро взял себя в руки, увернулся от второго снежка, и тут-то Ренджи понял, что его сейчас будут бить. Может, даже банкаем. Именно это выражение лица тайчо расшифровывалось как «Ренджи, ты вконец зарвался, сейчас будет цвести целый сад сакур». Ренджи на минутку чуть не пожалел о содеянном злодеянии. Как же, на тайчо — и со снежками! Кощунство! Бьякуя подумал было привычно взяться за Сенбонзакуру, но вовремя вспомнил, что меч благополучно остался дома. Что же, даймё и по собственному саду, сопровождаемый невидимой охраной, без меча прогуляться не может?.. Подумал-подумал, скатал снежок и метко залепил обнаглевшему Ренджи в нос, тут же переместившись и укрывшись за старой сливой. Ренджи ошалело потер нос, немедленно скатал орудие возмездия и двинулся по кругу, обходя дерево с намерением если не запихать за шиворот, то сделать снежного дайме вместо снеговика. Можно даже шарфик приделать, хоть тайчо и не носит его больше. Тайчо, правда, оказался решительно против, а сад знал куда как лучше. И вовсю использовал свое преимущество в знании стратегии и тактики, не давая противнику времени укрепиться в удобном месте, дабы вести обстрел оттуда; сам же ухитрялся найти укрытие даже за совсем молоденьким тоненьким деревцем, непонятным образом там умещаясь. Минут через десять озадаченная Рукия наблюдала из окна настоящую снежную битву — господин брат явно вошел в азарт, изваляв в снегу Ренджи и изрядно вывалявшись сам, выглядел неприлично взъерошенным, но до странности счастливым, каким Рукия никогда его не видела. Когда Бьякуя, отвлекшийся на вытряхивание из волос снега, самым недостойным образом споткнулся о кадомацу и, сбитый подскользнувшимся Ренджи, ухнул в сугроб, Рукия поспешно отвернулась от окна. Двое вставать явно не спешили; растрепавшиеся волосы наклонившего голову Ренджи скрыли лица обоих, а потом в огненную гриву скользнула тонкая рука. Кажется, Ренджи наконец нашел верный способ привлечения к себе внимания... ...А что подумала княжеская охрана — никто не узнал. Потому как никто и не спрашивал.