Отбеленные драбблы

Заявка гласила: Ночь, костер, гитара, Млечный путь, печеная в костре картошка. Звездопад. "А что ты загадал, Ренджи?" Имена, поразмыслив, автор коверкать не стал. Студент — это не только острый язык, нахальство больше его самого и вечный вопрос в глазах «где б раздобыть конспект и чего-нить поесть», но и ценная рабочая единица, которую можно посылать на стройку, картошку, свёклу, капусту и прочее по списку. К сожалению, не все рабочие единицы... то бишь студенты отличались сознательностью, а потому за ними требовался пригляд: угрозы не выдать положительную характеристику на отдельных несознательных будущих инженеров оптических технологий не действовали. Именно поэтому со студентами четвёртого курса на картошку отправили молодого кандидата физико-математических наук Кучики Бьякую. Поскольку из преподавательского состава он был младшим, да и был пока всего лишь кандидатом наук, то и отдуваться в подобных случаях приходилось ему. Интеллигентный, чистенький и отглаженный (умудряясь выглядеть таковым и во вроде бы рабочей одежде) Бьякуя смотрелся на поле несколько неуместно. Девчонки за глаза называли его "Князем" - чувствовалась в красивом лице, горделивой осанке и манере обращения порода, которую ничем не вытравишь. Голоса Бьякуя по обыкновению не повышал, но следил за бездельниками-потенциальными тунеядцами зорко, потому удрать в деревню с ненавистного поля ни у кого не вышло. На жалобное "кваску бы" преподаватель, и без того раздражённый необходимостью торчать на жаре, едва не убил взглядом, потому отвязные студенты всё же предпочли не связываться - с этим себе дороже, по опыту знали. Однако всё, в том числе и рабочий день, кончается, а студент есть также существо неубиваемое, и к вечеру к загодя разведённым дежурными кострам работнички приползли вполне бодро. Ещё и картошечки натащили, а кто-то тут же сгонял в деревню за квасом, сливочным маслом и огурчиками. С печёной картошкой самое то! Ренджи покосился на задумчиво созерцающего звёзды Бьякую - тот сейчас выглядел куда менее суровым и видно было, что ненамного он старше своих студентов, - и поворошил угли палочкой, определяя степень готовности картошки. Да уж, звёзды тут были не те, что в городе. Крупные, яркие, всё небо разукрасили, будто кто горстями алмазы кидал. И Млечный путь на полнеба лёг - хоть сейчас туда, в высоту бархатную, и ступай на него. Ренджи выкатил картофелину, обжигаясь, соскрёб кое-как верхний слой, поперекидывал из ладони в ладонь, потом щедро посолил, откусил и даже зажмурился от удовольствия. Что может сраниться с печёной на костре картошечкой! - Готова? - поинтересовался Бьякуя. Его зазывали к своему костру девчата, но он предпочёл остаться здесь, сделав вид, что не замечает понимающей ухмылки Ренджи. - Пробуйте, - Ренджи выкатил ещё одну картофелину и щедро вручил преподавателю. Тот зашипел почти по-кошачьи - горячо! - но сумел очистить. - Вот, соль возьмите, что ж пресную-то... - Ренджи протянул мешочек с солью, понаблюдал, как преподаватель вкушает простую картошку с таким видом, будто за столом с накрахмаленной скатертью да блюдами разными-богатыми сидит. - Вкусно, - вздохнул Бьякуя, уплетая третью картофелину, положив прямо на неё щедрый кусок масла. Ну точно, интеллигент. Неужто раньше не приходилось так картошку готовить? После ужина кто-то взялся за гитару, и Ренджи, не выдержав треньканья, пошёл и отобрал её у горе-музыканта, попутно еще и по шее дав. - Кто ж так с инструментом обращается, дубина! - Сам ты дубина, - проворчал обиженный, потирая шею. - Умный - так сам сыграй! Ренджи погладил ласково гитару, тронул струны, и та отозвалась тихим вздохом. - Я б сыграл. Да петь не умею. - А пусть Бьякуя Соджунович споёт! - ляпнул кто-то. - У него голос вон какой! - Просим, просим, - наперебой загалдели девчата. - А Ренджи вам подыграет! Бьякуя отнекивался, но потом сдался - проще, чем объяснять, что не любит перед публикой петь. Ренджи усмехнулся и перебрал струны, раздумывая, что бы такое сыграть. Не про картошку же песню. ...Голос у преподавателя и впрямь оказался звучно-бархатистым, с таким на сцене выступать, а то и в театре петь, и когда песня закончилась, все ещё долго сидели молча. - Душевно, - выразил наконец общее мнение Ренджи и не поверил своим глазам, углядев в неверном свете костра слабую, почти застенчивую улыбку надменного преподавателя. Показалось, наверное... Потом они - Бьякуя старательно избегал девчат, глядящих на него влюблёнными глазами и норовящих сесть поближе, - лежали возле давно потухшего костра: было тепло, под крышу не хотелось, - и смотрели на звёзды. Сейчас была самая пора звездопада, и то тут, то там небо перечёркивала тонкая яркая полоска. - Желание надо загадать, - сказал Ренджи, и оба затаили дыхание, ожидая. Снова вспыхнула, падая, хвостатая звёздочка. - А что вы загадали, Ренджи? - спросил вполголоса спустя минуту Бьякуя. Ренджи затаённо улыбнулся. - Если скажу - не сбудется, вы же знаете. А ему очень хочется, чтобы когда-нибудь Бьякуя спел для него одного.