***
О да, земля. Суша! Твердая поверхность! Пусть у меня нет морской болезни, да и в целом я люблю эстетику всю эту морскую, но черт! ЗЕМЛЯ! — Выглядишь счастливой, — Сатч потрепал меня по волосам. — Чувак, я впервые за месяц хожу по твердой самой настоящей земле! Конечно я счастлива! — ощущать под ногами всякую грязь так приятно! Это не доски, а настоящие камни! И песок! Аоаоаооаоаоа…. — Хочешь погулять здесь? — ДА, — я радостно рассматривала город, Он был ни чем не примечательным, на самом-то деле, но это же первый город из этого мира, который я увидела! Он не может быть не прекрасным! — Тогда не забудь вернуться на это же место часам к шести, хорошо? Я активно закивала головой и унеслась куда глаза глядят. Все казалось таким необычным, а заурядность скрывалась за волной совершенно детского восторга. В воздухе стоял запах настоящего лета и больше всего в тот момент хотелось мороженого, а еще поплавать в речке или пруду или вообще хоть где-то. Я решила пойти дальше, за город, где оказалась зеленая холмистая долина, покрытая тут и там скоплением пушистых невысоких деревьев и кустов, которые напоминали набивку для мягких игрушек, правда, выкрашенную в сочные зеленые цвета. Там я и собралась провести весь день, ведь, к моему великому счастью, среди столь красивой местности, походившей на горбы великанов, раскинулась бирюзовая лента-речка, к которой даже удалось найти очень пологий спуск. Вода оказалось теплой, будто лилась прямиком из жаркого августовского вечера, и плавать в ней было одно удовольствие. Течение блестело граненным изумрудом, и где-то в береговых зарослях медленно и опасливо лавировали утки. Лежать на воде - мягко и расслабляюще. Я заглядывала летящие где-то высоко-высоко облака, воображая, что они - корабли, рассекающие море. Лежать на траве - тоже мягко и тоже расслабляюще. Потому, уже выбравшись из воды, я устроилась прямиком на щекочущей лицо траве, прикрыла глаза и задремала. Сквозь дрему слышался шелест растений, тихий и успокаивающий, ветерок ласкал тело, а где-то пели птицы. Я в раю, точно в раю, иначе быть не может. В какой-то момент, я приоткрыла глаза и сквозь пелену сна увидела какое-то яркое пятно в небе. Разглядеть его не удалось - оно скрылось вдали за облаками. И после этого сон как рукой сняло. Было интересно, что это за штука. Точнее, я предполагала, что это за штука, и именно поэтому мне ужас как хотелось ее, а, точнее, его, найти. Я побрела в ту сторону, в которую он улетел. По пути я рассматривала всякую растительность. Вокруг было много всяких цветов, и мне захотелось сплести венок. Может, если он не слишком завянет к концу дня, то будет неплохо смотреться на Харуте. За очередным холмом, прямо около протоптанной землянистой дороги, стоял какой-то дом. Мне стало жуть как интересно, что это за дом, почему он один и находится именно здесь, и что это за классный мужик с длинными волосами его так старательно окрашивает в ультрамариновый цвет. Я подошла ближе (насколько было не страшно) и начала заинтересованно наблюдать за данной картиной. Долго это не продлилось, потому что меня заметили. — Привет? — он даже не повернулся, продолжив возить кисточкой по старым доскам. Как он вообще меня заметил? Может боковым зрением? — Ты что-то хотела? — Я… — я замялась, нервно крутя трубу в руках. Почему она со мной? Ну, гулять без оружия даже по самому, казалось бы, мирному острову на Гранд Лайн, и уж тем более в Новом Мире, довольно стремно. — Я просто гуляю, — я пожала плечами. — Вам нужна помощь? — А ты хочешь помочь? — мужчина все-таки повернулся ко мне лицом. Он выглядел старым, лет на пятьдесят с лишним. А еще у него была офигенная куртка с нашивками и пинами. — Мне все равно нечего делать. Он улыбнулся, и от этого показался довольно таки милым. — И как же мне называть моего юного помощника? — Меня зовут Ева. Я слегка поклонилась. Не знаю, какие на Гранд Лайн обычаи и насколько тут все японизировано, но все равно лишний раз проявить ту или иную вежливость лишним не будет, так? — Хорошо, можешь звать меня Спенсер. Он указал на деревянную лавочку рядом с домом, на которой стояла банка с краской и рядом лежали несколько кисточек. Я положила трубу на землю, под лавку, и, взяв инструмент, принялась красить дом. Краска пахла по-приятному резко и перемешивалась со свежим ветром, разносившим по округе запах моря. — Ты не здешняя, верно? И как он понял? Здесь все друг друга знают? Но он живет далеко от города, это странно. — Я приплыла с Пиратами Белоуса. — Ого, вот как. И как там поживает старик? Смотрю, ничего не меняется, и он продолжает брать малолеток себе на корабль, — он хмыкнул. — Я не малолетка! Мне почти пятнадцать! — я обиженно посмотрела на мужчину. — И вообще… откуда вы знаете его? — А, да так, виделись пару раз, пока плавал с Роджером. Я подавилась воздухом. “Виделись пару раз, пока плавал с Роджером”. Да, конечно, именно таким будничным тоном говорят именно такие слова. Он плавал с Роджером. Гол Д. Роджером. Отлично. Классно. Умею же я находить интересных людей. — Значит… Белоус брал на борт детей? Ну, то есть, сейчас на корабле из детей только я и Харута. Ну может быть Портгас потянет на большого ребенка. Пытаться говорить сейчас о Роджере - глупо. Во-первых, это его мертвый капитан, во-вторых, а что я скажу? “О, классно, вы плавали с классным дедом, он вроде как легенда тут, да?” или “А не хотите ли рассказать про Ван Пис и Рафтель?” — Ну, Марко, например, был совсем птенцом. Я хихикнула, представив птенца-феникса. А потом унюхала запах сигаретного дыма, от чего нахмурилась, ведь Спенсер не курил. — Это сейчас он вымахал в огромную курицу, — он хохотнул, а потом недовольно заворчал, стряхивая что-то с головы. — Эй! Он посмотрел наверх, и я проследовала за взглядом. Из окна появилась светловолосая макушка. — А нехрен потому что меня курицей называть, — командир первой дивизии Пиратов Белоуса сидел у окна и курил, наблюдая за нашей работой. Он посмотрел на меня. В глазах как обычно читалось подозрение. — Ты знаешь, что за одержимость несовершеннолетними можно по статье пойти? — у меня нет чувства страха, очевидно. Феникс меланхолично приподнял брови. — Я, конечно, понимаю, что твой девиз по жизни - “слабоумие и отвага”, но просто задумайся над тем, что я могу убить тебя и сказать Сатчу, что ты просто не смогла справиться с течением реки, пока плавала, — он затянулся на последок и скрылся в доме. — И чем ты так насолила ему? — поинтересовался Спенсер. — Своим существованием. Я обмакнула кисть в краске. Предстояло еще много работы.***
— Ты следишь за мной. — А ты ведешь себя подозрительно. Когда дом был покрашен, мы устроились на кухне. Спенсер решил угостить меня чаем, а Марко даже и не думал уходить. — Я просто существую на вашем корабле. Чего тут подозрительного? — я пила чай, уткнувшись в кружку и из подлобья глядя на комдива и иногда выуживая печеньки из тарелки. Они были овсяные и с шоколадам. Очень вкусные. — То, что ты совершенно неожиданно на нем появилась, и никто не знает, как именно, — Феникс потихоньку попивал свой чай. — Я тоже не знаю. Нечего на меня смотреть, будто я скрываю какую-то тайну человечества. — Но так и есть. — Ого, да напряжение между вами можно ножом резать, — старший пират наблюдал за нашей перепалкой уже минут десять. В целом, я неплохой лжец, но мне было откровенно говоря стремно, и было бы еще стремнее, если бы рядом не было Спенсера. Любой человек на фоне Марко становился как-то безопаснее, что ли. — Если я сейчас уйду, то ты продолжишь меня преследовать? — Я тебя не преследовал. Просто летел к Спенсеру и заодно решил проверить, где бы ты могла быть. А сюда уж ты сама пришла. — Скажу Сатчу, что ты меня обижаешь. — Только не говори, что пытаешься напугать меня Сатчем. И я впервые увидела его улыбку. Охуеть не встать. И кстати… Сатч. Он сказал мне быть в порту… во сколько? Шесть вроде? А сейчас сколько? Я начала панически высматривать на стенах часы, и, обнаружив их, узнала, что сейчас уже половина шестого, а до города пешком минут сорок фигачить. Блять. Ну все, доигралась. Они оставят меня на этом острове и забудут о моем существовании. Я проведу всю жизнь тут, черт знает где и черт знает с кем, и… — Большое спасибо за оказанную вами щедрость, Спенсер-сан, — протараторила я, вскочив со стула, и побежала к двери. — До свидания! — Эй, мелкая! — услышала я, уже выскочив из дома, и, хватая трубу из под скамейки, посмотрела в окно. — Знаешь, ты чем-то напоминаешь мне его. Я на секунду зависла, перерабатывая информацию. Правда, действительно только на секунду, потому что мне предстоял марафон до города. Ни моя дыхалка, ни мое сердце, ни ноги, ни вообще хотя бы одна часть тела не была готова к такому забегу. В боку закололо на полпути, но я типа вот настолько сильно не хотела тут оставаться или задерживать Сатча или еще чего, а потому даже не остановилась, и до победного бежала. Так я не бегала еще никогда, и в тот момент надеялась, что это был первый и последний раз, потому что под конец легкие горели адски, ноги не чувствовались, в боку, кажется, была дырка, а зубы ломало так, что их хотелось вырвать к чертовой матери. Уже в городе я заметила закрывающуюся цветочную лавку. Не знаю, что именно меня в ней так привлекло, но я подошла ближе и увидела увядающий в горшке цветок. — Выкопала, вот в саду, думаю, красивый цветок, а он взял и завял, — объяснила женщина, заприметив меня. — Тебе он нравится? — Извините, — я почесала затылок и неловко улыбнулась. — Боюсь, у меня нет ни белли. — Возьмешь его за просто так? — она улыбнулась. — Навряд ли его кто-нибудь купит. Только вот горшок я тебе не отдам.***
— Он же завядший, — Харута заинтересованно наблюдал за моими попытками посадить цветок в первую попавшуюся банку. Я несла его в руках, а потому земли почти не было. — Завались, он просто устал. — Он умрет и ты будешь грустить. — Не буду я грустить из-за кого-то там цветка. — Будешь. Я показала ему язык. Парень в ответ тоже. Я сняла уже почти развалившийся венок с головы и переложила его на макушку пирата. — Честное слово, вы очаровательны, — все это дело происходило на камбузе, где я, собственно, и нашла банку. Разумеется, рано или поздно здесь должен был объявиться Сатч. — Ну и куда ты его денешь? — А… — я задумалась. Действительно. Куда я его дену? — К тебе в каюту?.. Если ты не против. — Ммм… — он почесал бороду. — Ладно, так уж и быть. — Круто, — я отставила банку на стол и ушла отмывать руки от земли. На это ушло не так много времени. — Ты хоть что-то ела сегодня? — комдив погладил меня по голове. — Я выпила почти целую кружку чая и съела три печеньки! — гордо заявила я. На самом деле мне ужасно хотелось есть. Просто дико. Слона бы съела, вот. — Ты никогда не станешь сильной, если будешь так ужасно питаться! — пришел в ужас кок. — Хотя, ох, это же моя вина, я даже денег тебе не дал на еду… Так, ладно, нужно срочно тебя накормить. Он дал мне две ватрушки и стакан молока. Опять эта хрень. — Давай-ка не кривляйся и пей, — строго сказал кок. Я посмотрела на него. — Давай-давай. Собрав всю храбрость в кулак, я зажала нос, чтобы не чувствовать вкуса, и выпила все за раз, а потом начала быстро заедать это выпечкой. — Солнце, подавишься. Я отложила ватрушку, спокойно жуя то, что успела напихать себе в рот, и мысленно посочувствовала Сатчу за такую вот себя. А потом на кухне объявился Харута и тоже был угощен ватрушкой. Так мы сидели и ели в тишине, пока я, под конец трапезы, не заметила шевеление на столешнице. Крыса. Сатч проследил за моим взглядом. Он медленно потянулся за сковородкой и уж было ударил по животинке, но та быстро побежала в мою сторону. Я схватила крысу в руки и прижала к себе. — Отлично. Дай сюда, я ее убью, — мужчина протянул мне руку. — Что?! Нет! Я не дам ее убить! — я чуть сильнее сжала руки. — Это просто животное. Оно тебе ничего не сделало! — Ева, это грязный паразит. И он бегал по моей кухне! Я упрямо посмотрела комдиву в глаза, а затем… разжала ладони. Крыса побежала по моей руке и спряталась в лежащих на плече волосах. Я посмотрела на крысу, потом на Сатча. Кок же посмотрел на меня, потом на крысу, а затем снова на меня. — Вот видишь, я ему нравлюсь! Это мой ручной крыс! — ультимативно заявила я. — Он грязный и наверняка бешенный, — устало ответил пират. — Да не бешенный он! А грязь и отмыть можно… Вздох. Тишина. — Прикольно, — нарушил безмолвие Харута. — У нас уже был огромный пес, рысь в штанах, а теперь будет умная крыса. Комдив посмотрел на парня с лицом “и ты туда же”, но никак более своего недовольства не выразил и поставил сковороду на место. — Если он вдруг удумает есть продукты, я тут же отрежу ему голову к чертям собачьим, — предупредил Сатч. Я отломала кусок оставшейся ватрушки и передала ее крысе. Животное с радостью начало поедать угощение, держа его в своих малюсеньких лапках. — Назвала бы тебя Элджерноном, но ты крыс, а не мышь, значит, будешь Иннокентием, — обратилась я к своему новому другу и погладила его меж ушек.6 июля 20ХХ
Портгас в очередной раз совершенно бессовестно меня избил. Судя по тому, что говорит Дьюс, это все не просто так. Только вот у меня до сих пор ноет голова от полета в мачту, и думать о причинно-следственной связи поступков огненного идиота я не собираюсь. Марко продолжает меня подозревать. Ладно, окей, у него есть на то причины, но я все равно не смогу ответить на главный интересующий его вопрос - “как я тут оказалась". Самой бы блин знать. И да, кстати, я встретила накама Роджера! Это типа… охуеть?! В тот момент, да и до сих пор, меня наполняет такой трепет. Я как будто бы лично с Королем Пиратов встретилась, хах. Это все так захватывающе, знаешь? Как будто жизнь толкнула тебя из тени на свет и перед тобой открылось столько всего! И как будто… как будто так и должно было быть. Как будто оно всегда должно было случиться, и это было вопросом времени. Тем не менее… я скучаю. Меня что-то не отпускает. Не уверена, что это семья (была ли у меня семья? можно ли назвать то, что у меня было семьей?). Может, поп-культура. Я ведь теперь никогда не узнаю, чем там закончилось “Сверхъестественное”! Ужас!.. Хочу послушать музыку. Как же сейчас не хватает… да даже тех же опенингов из Куска! У меня музыкодефицит, и я скоро, кажется, умру. Нет, точно, я умру оттого, что не могу лишний раз послушать Queen. Ах да, у меня появился друг. Даже целых два! Цветок непонятного вида, которого я нарекла Антоном, и самый умный в мире крыс, имя которому Иннокентий.