***
Дальше было только хуже. Чем ближе к Внешним вратам пробирались курсанты, тем больше тел павших защитников города им встречалось. Все их лица отпечатывались на сетчатке глаза Дженни. Воздух наполнился трупным запахом, и с каждым вздохом Мейер казалось, что гнев и страх погибших солдат наполняют её собой изнутри и пропитывают каждую клеточку её тела. Парочку раз приходилось отгонять от павших солдат чёрных воронов, клевавших чужую плоть. А с небес периодически вновь начинал осыпаться погребальный пепел. И в такие моменты Дженни казалось, что она застряла в одном из своих кошмаров, и её никто уже не разбудит. Уже после захода солнца их позвали на ужин. Дженни и её команда на тот момент в полубредовом состоянии заканчивали с уборкой. К счастью, на их пути среди тел павших не встретилось ни одного знакомого лица. Хотя, конечно, это не делало катастрофу в Тросте менее трагичной. Пятнадцать минут. Столько времени потребовалось простоять напротив палаточной столовой, чтобы Дженни Мейер поняла, что всё ещё не может заставить себя зайти туда и принять свою порцию похлёбки. Сейчас она бы даже не смогла съесть и половины того куска хлеба, который впихнула в себя этим утром. Когда в следующий момент Дженни подняла свой взгляд на столовую, на выходе показался знакомый силуэт. Он слабо освещался факелами, но всё же был достаточно узнаваемым. Мейер ощутила, что её сразу накрыло волной тепла, в последние пару жутких дней она не видела никого из своих товарищей, кроме Кристы, Конни и Имир. И вот сейчас, распознав в выходившем из столовой солдате Жана, Дженни почувствовала нескончаемое облегчение. Увидеть друга в подобном кошмаре — это именно то, что может помочь вылезти из ужаса, в котором она оказалась. Она сделала пару шагов навстречу к Кирштайну, и тот, наконец, тоже заметил её. Он также двинулся по направлению к Мейер и, чем ближе тот подходил, тем более неузнаваемым казался. Как будто бы тот старый и привычный Жан навсегда остался где-то в стенах военной академии. А сейчас перед ней стоял солдат, совсем недавно вернувшийся с самого страшного сражения, которое только можно представить. Остановившись один напротив другого, парочка курсантов ещё долго разглядывала лица друг друга, словно пытаясь привыкнуть к немного изменившемуся облику. Дженни видела, как слабо мерцают в ночи глаза Кирштайна. Ей хотелось спросить, как он, но Жан опередил девушку и произнёс всего два слова: — Марко мёртв. Мейер замерла. Верить в такие слова с первого раза она никогда не научится. Она поджала губы и отрицательно качнула головой. Надо было срочно бежать к стенду возле Внутренних врат. Найти на исписанных листках пометку «жив» напротив имени Марко Ботта. А затем притащить туда Жана и показать ему, чтобы друг тоже выдохнул. Марко не мог погибнуть, просто… не мог и всё. — Я сам нашёл его тело, — сипло выдохнул Кирштайн, и глаза его замерцали ещё ярче прежнего. — Его… похоронят вечером. Костёр, как и у остальных. На последнем слове голос Жана сломался. Схватив его за руку, Дженни отвела парня к стоявшим рядом деревянным ящикам и усадила на один из них. Кирштайн тут же устало и обречённо спрятал лицо в ладонях. Сердце Мейер сжалось от тоски и от этой картины. — Как?.. — она даже не смогла до конца произнести свой вопрос. Вместо этого окончание предложения потонуло в каком-то хлюпающем звуке. И только тогда Дженни ощутила, что щёки обжигают слёзы. Марко, ну как же так?.. — Я не знаю, — глухо отозвался Жан. — Никто не знает. Никто этого не видел. Шмыгнув носом, Дженни обрушилась на ящик рядом с другом. Утерев слёзы рукавом кителя, она ощутила, как они полились вновь. На сей раз это было правдой, они действительно потеряли товарища. И он уже не вернётся, не улыбнётся им и не скажет что-нибудь доброе. Самое главное солнышко их кадетского корпуса перестало светить. Надеясь, что вдвоём перенести это горе будет легче, Мейер повернулась и обняла Жана за плечи, дабы хоть немного поддержать. Тот сразу весь напрягся, каждой мышцей своего тела, а затем внезапно расслабился и обнял подругу в ответ.***
Бертольд, громко позвякивая приборами, поднялся из-за стола и направился сдавать свою тару. Именно этот громкий звук вернул Райнера на землю. Всё ещё сидя на скамье, он опустил взгляд на свою чашку, где ещё осталось немного еды. Он совсем выпал из реальности. Было слишком много вопросов, которые требовали его анализа. Поэтому он иногда умудрялся забывать даже о том, где находится и что делает. Сколько он просидел вот так, замерев с ложкой у полураскрытого рта? Благо его поведение здесь особо не выделялось, потому что ровно половина солдат в столовой до сих пор не могла отойти от пережитого потрясения и шока, из-за чего они так же, как и сам Райнер, иногда впадали в ступор. Наконец, немного встряхнув головой, он отправил в рот ложку уже остывшей похлёбки. Бертольд наверняка ждал его на улице, стоило поторопиться. — Ну надо же, какие люди, — за стол напротив него с чашкой похлёбки, от которой ещё шёл пар, опустилась Имир. Поправив рукава своего кителя, она хитро взглянула на Райнера. — Давненько не виделись. Всё хотела тебя поздравить с десятым местом Дженни Мейер, да никак не получалось. — Не понимаю, о чём ты, — сухо ответил Браун, проглотив ещё одну ложку ужина. — Да брось, за дуру меня держишь, что ли? — усмехнулась та. — А ты молодец. Наверное, сложно пришлось, сама бы она вряд ли в десятку пролезла. — Я тут не при чём, — поднявшись со скамьи, всё тем же безапелляционным тоном произнёс курсант. — Ну-ну, конечно, — продолжала изливаться ядом Имир. Не то, чтобы Райнер был сильно этому удивлён. Факт того, что она заточит на него зуб, был понятен ещё в тот момент, когда во время их выпуска назвали имя Дженни и её место в ранге. Тем временем Имир добавила: — Только вот все твои усилия пойдут прахом. Потому что Дженни, похоже, отправится в разведку. — Это мы ещё посмотрим, — кинул Браун и удалился, чтобы сдать свою чашку судомойкам палаточной кухни. Голова просто раскалывалась. Он вышел на свежий воздух. Солнце село рано, и темноту вечера разбавлял лишь свет факелов. Райнер обернулся в поисках высокой фигуры Бертольда, но вместо этого на глаза ему попалась знакомая парочка курсантов. Жан и Дженни сидели на деревянных ящиках чуть поодаль и обнимали друг друга так, словно ничего вокруг не имело значения. Браун даже не сразу поверил своим глазам. А когда всё-таки поверил, вдоль вен словно побежал кипяток и ударил ему в голову. Незнакомая новая для него эмоция начала надавливать на виски изнутри. Он вдруг разом ощутил такую небывалую агрессию, что даже пришлось сжать ладони в кулаки, только бы те не заискрились. Даже его пульс заметно участился. Он видел, как мягко Дженни поглаживала плечи Кирштайна, словно в её руках было что-то чрезвычайно ценное и дорогое для неё. Конечно, Райнер всегда знал, что они крепко дружили и проводили много времени в компании друг друга, но представшая картина совсем не походила на то, как он себе представлял дружбу этих двоих. Он разжал пальцы и вновь сжал их в кулаки. А потом, не осознавая до конца свои действия, двинулся к парочке курсантов. Неважно как, но он должен был сначала отцепить Кирштайна от Дженни, а затем оттолкнуть его куда-нибудь подальше. — Стой-стой-стой, — словно из ниоткуда и совершенно невовремя появился Бертольд, хватая друга за плечо. Пользуясь заторможенностью Райнера, он рывком пихнул его в сторону, за палатки, где не было видно Дженни и Жана. — Брось, не надо. Не суйся туда, — он на всякий случай продолжал удерживать Брауна за плечо. И не зря. — Я просто хочу с ними поговорить, — Райнер предпринял попытку развернуться. — Ничего особенного. — Уж мне мог бы и не врать, — немного нахмурился Хувер, из-за чего на его лице появилась привычная тень обеспокоенности. Тем не менее, сорваться он другу не дал. — Не ходи туда, не делай хуже. Ты ведь достаточно сделал для неё, так? — в ответ на кинутый другом острый взгляд Бертольд лишь пожал плечами. — А ты думал, я не замечу? Я же не слепой, чтобы не понять, что это именно ты протолкнул Дженни в десятку лучших, — второй раз за один вечер Райнеру втирали про это чёртово десятое место. Он готов был расквасить морду следующему человеку, от которого это услышит. И оттого не смог сдержать раздражённого выдоха. Но Бертольд понял это по-своему: — Это же именно ты помогал ей на экзаменах. На финальном испытании в лесу, к примеру, наш старт был с другой от неё стороны, и ты пропал в самом начале. Да она сама бы никогда в жизни не получила за него столько баллов. — И что с того? — Браун раздражённо скинул с плеча руку Хувера и отошёл немного в сторону, повернувшись к нему спиной. Самого Бертольда устраивало уже хотя бы то, что Райнер вновь не порывался отправиться к парочке курсантов, что расселись напротив столовой. — Просто… просто достаточно, Райнер, ладно? — с тяжёлым вздохом тихо произнёс Хувер. — Благодаря тебе у неё есть возможность уйти в военную полицию. Это, конечно, не панацея, но всё же… Ты больше ничего не должен. Ты сделал всё, что было нужно. Оставь это, ладно? Просто забудь. — У меня всё под контролем, — делая большие паузы между словами, словно вколачивая гвозди, ответил Браун. Бертольд вновь вздохнул. Ещё с долю секунды он продолжал вглядываться в спину друга, а потом тихо произнёс: — Нам пора идти, — он нервно сглотнул. — Ребята будут ждать нас на похоронах Марко. Глаза Райнера распахнулись шире, и не живой взгляд замер на травинках, развиваемых вечерним ветром. Это имя было словно удар под дых. Его как будто вмиг окатили холодной водой. Их ждут на похоронах Марко Ботта. Браун зажмурился так сильно, что меж бровей пролегли глубокие морщинки. Он принялся растирать лоб пальцами, дабы унять головную боль. Чёрт возьми, что происходит в этом отвратительном мире? Он вновь начинал ненавидеть всё вокруг. И первым пунктом в этом списке был сам Райнер. Он не мог не пойти на похороны Марко Ботта, но и сделать это будет крайне непросто. Он ненавидел это тоже. А ещё он ненавидел тот факт, что Бертольд вновь говорил ему правильные и толковые вещи, которые Брауну хотелось отрицать. Он продолжал увещевать самого себя, что контролирует ситуацию, что у него есть ещё немного времени на то, чтобы почувствовать себя нормальным человеком и побыть счастливым. Но ведь это было в корне не так. И Райнеру пора бы уже признать это. Так будет лучше и для него, и для того же Бертольда, и для всех окружающих. Пора было со всем этим заканчивать.***
— Ну как ты? — Дженни аккуратно похлопала Жана по плечу. — Нормально? — Насколько может быть нормально после этого ужаса, — вяло отозвался Кирштайн, когда они, наконец, разорвали объятия. Дженни упёрла локти о колени, прислушиваясь к своим ощущениям. Глупое сердечко ещё не осознало до конца, что один из самых добрых людей на этом свете погиб, но уже нещадно свербело. И совсем скоро ей уже придётся попрощаться с Марко навсегда. Мейер осознавала, что не хочет идти на его погребальный костёр. Само естество противилось этому. Словно похороны Марко Ботта должны были поставить окончательную точку в его жизни, но если она на них не придёт, то это будет не так. Что за глупости? Конечно, от этого ничего не изменится. Но Дженни просто чувствовала то, что чувствует, и как-то повлиять на свои эмоции не могла. Не в этой ситуации. Сидящий рядом Жан утёр нос тыльной стороной ладони и спросил: — Ты определилась с войсками? От этого вопроса не убежать. Раньше курсант Мейер с готовностью ответила бы гордое «разведкорпус», даже если потом её назвали бы дурой. Но сейчас… Дженни взглянула на свои руки, покрытые порезами. Готова ли она вступить в разведкорпус после всего того кошмара, который перенесла совсем недавно? Вылазки за стену и встреча с титанами, травмы и гибель товарищей, а также скорая собственная смерть — вот что ждало её в разведке. Да она и раньше прекрасно это понимала. Но представлять это у себя в голове и столкнуться в реальности — совершенно разные вещи, как выяснилось. Готова ли она действительно принять крылья свободы и стать новой единицей в рядах разведчиков? Готова ли участвовать в экспедициях до тех пор, пока не погибнет во время одной из них? Это ведь то, чего она хотела ещё совсем недавно. Помогать разведкорпусу всеми силами и когда-нибудь, возможно, побывать в родной Шиганшине ещё раз. Хотя бы последний. Но теперь… Теперь привилегированная графа «Военная полиция» казалась куда более симпатичной, чем пару дней назад. Подумать только, большинство курсантов могли бы только мечтать оказаться на её месте и иметь возможность сбежать на службу во внутренний район. А подарок судьбы достался Дженни Мейер, но она даже не обратила на это должного внимания, только сейчас в полной мере осознавая заманчивость службы в тылу. — Да, определилась, — кивнула она, но вслух род войск произнести не смогла. — А ты? — Тоже, — ответил парень, но что-то в его в голосе девушке не понравилось. Они просидели в тишине ещё пару минут. Затем многие солдаты потянулись в ту сторону, где заканчивался палаточный лагерь. Скоро должны будут зажечься погребальные костры. Дженни с Жаном переглянулись. Ему, конечно, было сложнее, чем ей. Все эти годы дуэт Кирштайна и Ботта был неразлучен. Потому, поднявшись на ноги первой, она протянула другу руку. Он не должен проходить такое испытание в одиночку. — Спасибо, — приняв помощь девушки, Жан поднялся с ящика и, чтобы оттянуть время, оттряхнул брюки, после чего оба двинулись в ту же сторону, что и многие остальные солдаты. Когда Дженни и Жан дошли до широкого ограждения, которое стало последним пристанищем для защитников города, их тела уже объял огонь. За этим траурным процессом наблюдали Имир, Криста и Саша. А рядом, сидя прямо на земле, заливался слезами Конни. Чем больше разгорался костёр, тем выше взметались всполохи. Искры разлетались во все стороны. Смотреть на огонь было больно, яркие белые пятна выжигали отпечатки на сетчатке глаз. Но Дженни всё равно упорно вглядывалась в пламя, пытаясь сквозь него разглядеть Марко. Однако среди почерневших тел и пылающих бежевых кителей невозможно было разобрать, кто есть кто. Сердце невыносимо кололо от боли и от осознания того, что они потеряли Марко навсегда. Бесповоротно. Это уже не получится обратить вспять. Точно так же, как они потеряли и многих других своих товарищей. Например, скромного и тихого Милиуса, чьи баллоны с газом уже после его смерти спасли саму Дженни от гибели. Возможно, Милиус сейчас точно так же, как и Марко, сгорает в этой братской могиле? Или его проводили в последний путь на другом костре? Перед внутренним взором возник деревянный стенд и бумажка с именами, где напротив имени Милиуса значилось траурное и сухое «мёртв». Дженни сморгнула слёзы, боясь того, что может разрыдаться, и утёрла нос рукавом кителя. Глубоко вдохнув, чтобы прогнать комок в горле, она перевела взгляд на присевшего на корточки Жана, который зачерпнул ладонью налетевший от огня пепел и рассматривал его, о чём-то тихо спрашивая самого себя. Желая поддержать друга, Мейер сжала ладонью его плечо. Кирштайн кинул на неё короткий взгляд, в котором можно было заметить благодарность, а затем сжал свою ладонь в кулак и поднялся на ноги. Он выглядел так, словно собирался в эту же самую минуту спрыгнуть с обрыва или броситься в пылающий перед ними костёр. Именно поэтому, когда рука Дженни скатилась с плеча поднявшегося друга, она зацепилась пальцами за манжету его кителя, как будто боясь, что Жан может выкинуть что-то неразумное. Но тот лишь произнёс: — Эй, вы уже определились, в какие войска пойдёте? — тот же вопрос, что ранее Жан уточнил у Дженни, теперь был адресован Конни и девочкам. Те лишь обескураженно обернулись на товарища и даже не успели ничего ответить, как сам Жан глухо проговорил: — Я пойду в разведкорпус. Мейер показалось, что она ослышалась. Широко раскрытыми глазами курсантка разглядывала профиль Кирштайна и уже второй раз за этот вечер не узнавала его. Все те долгие годы, когда они вместе обучались в военной академии, Жан готов был выпрыгнуть из собственных штанов, лишь бы заработать побольше баллов. И всё это было ради места в десятке избранных и возможности оказаться в военной полиции, чтобы нести службу в тылу. Он не стеснялся об этом заявлять на каждом углу, а его мотивы были вполне понятны и очевидны — собственная безопасность. Что может быть проще? Жан Кирштайн стоял на своём решении твёрдо и даже готов был ругаться и драться из-за своих убеждений с Эреном. И после всего этого, оказавшись в каком-то жалком шаге от своей собственной мечты, он поменял своё решение. Наконец, Дженни вспомнила, как дышать, и нахмурилась. Ей не показалось. Это действительно уже не тот Жан, которого она знала. Это совершенно другой Жан Кирштайн, новый и незнакомый. Сбоку от неё раздалось шарканье сразу нескольких пар сапог. Обернувшись в том направлении, Мейер только сейчас заметила троицу, состоящую из Райнера, Бертольда и Энни. Они всё это время были здесь? Видимо, Дженни так сильно потрясла новость о гибели Марко, что она даже не обращала внимания на то, что происходит вокруг. Ребята были удивлены решением Жана пойти в разведку не меньше самой Дженни. Это читалось даже на лице обычно безэмоциональной Энни. Но сейчас Мейер волновал только Райнер, которого она не видела с той самой встречи в тёмном проулке. Девушка настолько глубоко погрузилась в себя от стресса, что последние двое суток пребывала в каком-то трансе, выныривая из него лишь ненадолго. И поэтому теперь, увидев Брауна, она испытала волну облегчения, как будто бы, несмотря на подступающую ночь, её ослепило лучиком солнца. Сам Райнер выглядел так, словно совершенно не одобрял слова Кирштайна. Он хмуро всматривался в спину Жана из-под бровей, а затем, всего на долю секунды кинул взгляд на Дженни. Та даже рта открыть не успела, а Браун уже скользил взглядом по остальным курсантам, словно Мейер и не существовало вовсе. Курсантка удивлённо моргнула. Но ей пришлось отвлечься. Ведь со стороны стоящего рядом Жана послышался всхлип. Друг лил горькие слёзы. И теперь было даже неясно, оплакивал ли он Марко, или же оплакивал своё место в военной полиции, от которого отказался? Смирился с тем, что погибнет за стеной? Или причина во всём сразу? От вида рыдающего Жана Кирштайна на душе стало ещё больнее. Будучи не в силах переносить такое зрелище, Дженни отвернулась обратно к погребальному костру, но сильнее стиснула пальцами манжету его кителя. Сам же Жан, ощутив это и ища поддержки, сжал пальцы девушки своими. А для чего ещё нужны друзья? Быть рядом в минуты страдания, чтобы делить их пополам. С минутами счастья та же история. Только вот отсюда, из разрушенного Троста, стоя подле погребального костра товарища, не было понятно, а будет ли оно вообще, счастье?***
Город был полностью очищен. Солдаты гарнизона даже разобрались с некоторыми завалами. Но подавляющее большинство из них придётся растаскивать ещё очень долго, причём не без помощи местных жителей. То же самое касалось и домов. Очень не многие здания могли похвастаться тем, что остались целы после атаки титанов. Трост всегда был чистым и хорошо обустроенным городом. Теперь же его невозможно было узнать. Единственное определение, которое ему подошло бы — это слово «разруха». Тем не менее измучившиеся солдаты наконец-то могли распрощаться со своими палатками. Теперь все они получили возможность вернуться в военную часть. Та, разумеется, тоже знатно пострадала и требовала отстройки, но это было всё же лучше тентов под открытым небом. Больше всех понесло потери, конечно, здание арсенала, по той простой причине, что во время атаки там ютилось больше всего людей, и титаны из-за этого лезли именно туда. Но зато казармы практически не пострадали, потому что не было такого идиота, который решился бы там спрятаться. А вот часть ближайших домов определили под военный госпиталь, где выхаживали пострадавших солдат. Дженни даже однажды отважилась туда отправиться, чтобы всё-таки показать лекарям своё колено. Но когда она зашла внутрь, то первым делом увидела койку с бойцом, который лишился ноги вовсе, а над ним колдовала уставшая медсестра. И сразу после этого Мейер развернулась и вылетела наружу, игнорируя оклики со стороны заметившей её сестры милосердия. Были также новости из разряда необычных. Стало известно, что разведчики смогли взять живыми и захватить двух титанов. Их передали под шефство известной в определённых кругах майора Ханджи Зое. Как реагировать на это Дженни не совсем понимала. Наверное, в другой ситуации ей было бы любопытно, какую информацию можно вытянуть из живых пленных титанов. Но в тех реалиях, которые окружали Мейер сейчас, эти известия казались ей не очень значимыми. По всей видимости, она просто не обладала той широтой взглядов и мышления, какими могли похвастаться командиры разведкорпуса. Курсантка вздохнула. К ней всё ещё не вернулся аппетит. Дженни снова потратила добрых пятнадцать минуты на уговоры самой себя съесть хотя бы пару ложек похлёбки или откусить кусок хлеба. Но всё это время так и продолжала тупо таращиться на стоящий перед ней поднос. Та же история была и за завтраком. Но тогда Мейер смела надеяться, что к обеду всё же проголодается и захочет съесть хоть что-то. Этого не случилось. Всё здание столовой было заполнено запахами еды и шумом грохочущих о чашки ложек. Солдат, которые поработали на славу, кормили достаточно неплохо, несмотря на то, что приходилось обеспечивать едой ещё и беженцев из числа жителей Троста. Вот только Дженни это совсем не радовало. Прошлым днём она смогла заставить себя съесть только половину корочки хлеба за ужином, а в остальное время вообще существовала на одной воде, да и только. Не сдержав очередного вздоха, Мейер оторвала взгляд от опостылевшего подноса с едой и оглядела заставленную длинными столами столовую. Все вокруг с аппетитом поглощали пищу, что же с Дженни не так? За столом чуть поодаль Райнер чуть ли не в один присест умял половину своей чашки. Взгляд курсантки погрустнел ещё сильнее. В последнее время Браун её напрочь игнорировал. Во время атаки на Трост Дженни показалось, что они сблизились, но с тех пор уже минуло несколько дней, а они даже толком не поговорили. Райнер относился к ней так же, как и к большинству остальных сослуживцев, вообще никак не выделяя, и это заставляло сердечко Дженни сжиматься в груди. Что же случилось? На него так сказывалось потрясение после пережитого? Очень странно. Дженни была на сто процентов уверена, что раньше Райнер обязательно сел бы за один обеденный стол с ней. Он делал так всегда, если рядом было свободное место. Но только не теперь, когда ей действительно была необходима его поддержка. Дженни заставила себя отвернуться от Райнера и с грустью откинула ложку в чашку, из-за чего её похлёбка едва не расплескалась по столу. — Всё ещё маешься ерундой? — за стол напротив неё со своим подносом опустился Жан. — Поешь, Дженни, это неправильно. Следом за стол уселись также и Саша с Конни. Оба кинули на Дженни такой сочувствующий взгляд, словно она была неизлечимо больна. — Не могу, — Мейер отодвинула от себя поднос. — Саша, может, ты хочешь? Браус голодным взглядом окинула порцию Дженни. — Твою порцию?.. — Саша сглотнула слюну. — Я… не могу. Поешь сама. Мейер даже ушам своим не поверила. Если Саша отказывалась от еды, то ситуация действительно круто завернулась. По всей видимости, девушка явно беспокоилась за подругу так сильно, что даже отказалась от её порции. А для Браус это было настоящим подвигом. У Дженни аж в груди защемило от того, насколько сильно ребята переживают о ней, но, тем не менее, это никак не могло повлиять на наличие у неё аппетита. А точнее, на отсутствие искомого. — Я правда не хочу, — покачала головой Дженни. — Я перекушу что-нибудь за ужином, честно. Не встану из-за стола, пока что-нибудь не съем. — Это уж точно, будь уверена, — фыркнул Конни с ухмылкой. — Мы сами за этим проследим. Дженни слабо улыбнулась. В этот же момент дверь в столовую распахнулась, и внутрь вошли трое солдат. Примечательно то, что они были в форме военной полиции, да ещё и с ружьями наперевес. — Микаса Аккерман и Армин Арлерт здесь? — громогласно окликнул один из них. Дженни сразу перевела взгляд в ту сторону, где сидели двое ребят. Они также с готовностью откликнулись. И полицейский объявил: — Вам приказано сегодня в качестве свидетелей явиться на суд. В молчаливой тишине все присутствовавшие наблюдали за тем, как Микаса с Армином покидают столовую следом за полицейскими. А ведь суд уже сегодня. Дженни нахмурилась. Что же дальше будет с Эреном? Они с Жаном переглянулись, но тот, словно прочтя её мысли, лишь пожал плечами.***
После обеда Дженни в составе группы некоторых курсантов и командования из гарнизона отправилась в дальнюю часть города, чтобы разобрать завалы. С этим нужно было поскорее закончить, ведь жители Троста хотели вернуться в свой город. Пока возвратиться смогли лишь те немногие, чьи дома не пострадали во время нападения. Что касается самой Мейер, то раньше она непременно взвыла бы от такой тяжёлой работёнки спустя пару часов. Сейчас же это казалось лекарством от многих болезней. Даже несмотря на то, что пальцы рук быстро стёрлись о грубые и расколотые камни, тяжёлый и монотонный физический труд не позволял надолго погрузиться в свои мрачные думы и переживания. А это давало возможность немного отдохнуть в моральном плане. Пусть и с перерывами, но к вечеру они успели разгрести от обломков несколько секторов. Их отпустили перед ужином. Но Дженни не поспешила, как остальные курсанты, в сторону столовой. У неё оставалось ещё одно дело. Мейер несла небольшой букет разномастных цветов и как раз проходила мимо Ярмарочной площади, когда ощутила запах свежей выпечки. Желудок впервые за долгое время не отнёсся отрицательно к аромату пищи, и Дженни, как зачарованная, двинулась в ту сторону. А потом внезапно замерла прямо посреди улицы. Она увидела прилавок с булочками ровно на том же месте, где видела его в прошлый раз, когда… — Сладкого захотелось? — раздалось над ухом. Курсантка аж подпрыгнула от неожиданности и обернулась. Рядом стоял Эрд Джин и мило улыбался. — Решила подсластить горькую долю? — Можно и так сказать, — Дженни невесело улыбнулась. — Просто… несколько дней назад мой друг угощал меня здесь теми бисквитными пирожными. Он их любил с детства. Вот и вспомнилось… «Несколько дней назад» подразумевало «до нападения». Эрду не впервой было видеть солдат, потерявших в бою с титанами своих товарищей. Это читалось по взгляду и слышалось по голосу. — Подожди минутку, — попросил он девушку. И, пару раз похлопав ту по плечу, прошёл мимо неё прямиком к прилавку с булочками. Возвращался мужчина уже с небольшим бумажным кульком в руках. Подойдя к Мейер, он протянул ей одно пирожное. Точно такое же, как то, каким Марко угощал подругу незадолго до того момента, как на Трост напали титаны. Подавив вставший в горле ком, Дженни приняла сладость из рук разведчика. Сам Эрд взял второе пирожное себе. Курсантка опустила взгляд на бисквит, пропитанный кремом. Он так сладко и аппетитно пах, что желудок начал выкидывать кульбиты. Дженни уже и забыла, когда в последний раз испытывала голод или банальное желание поесть. Поэтому решила не оттягивать время и тут же вгрызлась зубами в сладость. Пирожное было невероятно вкусным. На глаза Дженни даже набежали слёзы. Хотя, возможно, дело было не во вкусе, а в связанных с ним воспоминаниях. — Пойдём, — подал голос Эрд. Когда девушка подняла на него вопросительный взгляд, он произнёс: — Я знаю, куда ты шла, — он кивком головы указал на букетик цветов, который Дженни всё ещё сжимала в руках. — Как старший по званию, я просто обязан тебя проводить. — Спасибо, — кивнула в ответ та. Они двинулась дальше вдоль некогда богатой Ярмарочной улицы, сейчас бывшей как никогда ранее пустынной. Путь проходил в полном молчании. Пирожные доедали тоже на ходу. Пока, наконец, не завернули за угол. Дорога впереди упиралась прямо в стену. Там раньше возвышались Внешние врата, а теперь на их месте обосновался гигантский валун, которым Эрен Йегер закрыл пробитый Колоссальным титаном пролом. Именно возле валуна сейчас находились несколько человек, все они были в гражданском. Люди во все глаза смотрели на то, что в образе титана сотворил Йегер. А внизу, на земле подле валуна, лежали охапки цветов, которые жители несли для павших защитников Троста. Ведь у тех солдат, которые погибли во время нападения, не было даже нормальной могилы. Лишь огороженные почерневшим от костров забором небольшие участки с пепелищем и выжженной землёй. Вместо этого те, кто хотел почтить память погибших, несли цветы к этому камню. Он стал словно символом надежды и единственным на данный момент памятником. В сопровождении Эрда Дженни приблизилась к валуну и положила возле него цветы. Следом Джин протянул ей бумажный кулёк, в котором оказалось ещё одно бисквитное пирожное, и курсантка опустила его поверх букета. Может, Марко было бы приятно? Конечно, он бы порадовался, он же был таким добрым парнем. Но… лучше бы он просто остался жив. И тихий Милиус, и влюблённые Франц с Ханной, и милая Мина, и весёлый Томас, и все остальные тоже. На глаза снова набежали слёзы. Это приметил и стоявший рядом Эрд, после чего произнёс: — До того, как стену Мария у нас отняли, мы отправлялись на экспедиции через Шиганшину, — проговорил он. Дженни перевела еще более потухший взгляд на мужчину. — И неподалёку от неё был установлен маленький обелиск памяти погибших разведчиков. Я частенько к нему приходил. Думал, что, возможно, там они меня видят, и мы как будто бы встречаемся с ними вновь, — он грустно улыбнулся лишь на мгновение, а потом вновь застыл с серьёзным лицом. — Знаешь, дочь конюха, терять товарищей больно. Каждый раз. К такому… нельзя привыкнуть. И возможно, тебе ещё придётся с этим столкнуться, — Дженни не смогла сдержать судорожного выдоха, однако Эрд всё равно продолжил. — Но у нас, живых, всегда останется долг перед теми, кто погиб. Наша задача теперь состоит в том, чтобы жить дальше и помнить о них. Вспоминай своего друга, Дженни. Кто знает, сколько проживём мы сами? Ведь потом, когда мы тоже погибнем, уже кто-то другой будет вспоминать о нас. Правильно? — Правильно, — Дженни смахнула слёзы тыльной стороной ладони. Она точно не собиралась забывать Марко. Да и сложно было бы забыть такого солнечного и доброго паренька. Конечно, она будет о нём помнить. — Как-то вот так теперь и придётся жить дальше… — тихо произнёс Джин. — Ну что, решила в какие войска будешь зачисляться? — Реш… решила, — почему-то споткнувшись на середине слова, ответила Мейер, из-за чего это прозвучало так, словно выбор не был ею принят вовсе. — Молодец. А теперь… — мужчина поднял взгляд на небо, которое постепенно перенимало фиолетово-серый оттенок. — Тебе пора возвращаться, скоро отбой. Если пристанет кто-то из старших, скажи, что я попросил тебя помочь мне в конюшнях, ладно? — Ладно, — голос всё ещё не пришёл в норму, из-за чего продолжал слабо подрагивать. Но Дженни понадеялась, что успеет успокоиться и привести мысли в порядок на пути к казармам. — Спасибо тебе, Эрд. Тот в ответ ободряюще улыбнулся и вновь похлопал курсантку по плечу, после чего подтолкнул ту к дороге. Но, вопреки ожиданиям, обратный путь успокоения не принёс. В памяти то и дело всплывали бывшие товарищи, с которыми бок о бок проходило их обучение в военной академии. Например, то, как красиво Марко умел петь под гитару. Или то, как курсанты делали ставки, через какое время после окончания военной академии поженятся Франц и Ханна. Но… все ставки проиграли. Дженни вспоминала лица погибших курсантов и гадала, как скоро она сможет думать о них с улыбкой. Или хотя бы со светлой и спокойной печалью, как Эрд Джин. Без томящей сердце тоски. Военная часть встретила уже зажжёнными факелами, хотя темнота ещё не полностью опустилась на разрушенный город. Под подошвами сапог хрустели куски камней, осколки стёкол и пыль. А воздух пах странной смесью медикаментов, строительной грязи и овощного рагу. Точно, ведь ужин… — Дженни! — окликнули её со стороны. Мейер обернулась и увидела в тени колонн Микасу и махавшего ей Армина. Оба выглядели немного уставшими, что стало особо заметно, когда Дженни подошла к ним ближе. — А ты чего так поздно? — тут же уточнил Арлерт. — И почему не в столовой? Ужин ведь скоро закончится. — Задержалась в городе, — туманно ответила Мейер. — Как у вас всё прошло? С Эреном ведь всё будет в порядке? Курсантка взглянула на Микасу. Та кивнула и плотнее укуталась в свой алый шарф. Было видно невооружённым взглядом, как девушку измотал прошедший день. А ведь она была личностью практически несгибаемой, и единственным её слабым местом являлся Эрен. — Было принято решение о том, чтобы Эрен вступил в разведкорпус… — пояснил Армин. — Командование разработает план с его участием по возвращению территории стены Мария. Именно из-за этого его и не передали военной полиции. — Вот как, — Дженни облегченно улыбнулась. Одним камнем на сердце стало меньше. За Йегера ведь переживали многие выжившие курсанты сто четвертого. Даже Жан, хотя вслух он этого никогда бы не признал. — Ну, это же хорошо. Всё сложилось неплохо. — Да, благодаря командиру Эрвину Смиту, — кивнул Армин. — Уже в ближайшие дни Эрен вступит под командование капитана Леви и будет находиться под его контролем. Однако стоило только этим словам сорваться с языка Арлерта, как он тут же о них пожалел. Глаза Дженни сразу засверкали в свете факелов. Он отлично знал, как та восхищалась популярным капитаном, который прослыл сильнейшим воином человечества. И Армин уже видел, как та открыла рот, чтобы выразить своё восхищение, но вовремя пихнул её под рёбра своим острым локтем. Мейер аж воздухом подавилась и, не в силах что-то произнести, прошила Армина обиженным взором. Тот же лишь широко выпучил глаза и выразительным взглядом указал в сторону Микасы, которая заметно помрачнела при упоминании капитана. — Этот коротышка слишком зарывается, — тихо произнесла Аккерман в свой шарф, при этом угрюмо рассматривая пыль у мысков своих сапог. — Скоро распределение, и мы сможем увидеть Эрена. И капитану будет лучше, если он хорошо с ним обращался. К Дженни на тот момент уже вернулся дар речи, но комментировать реплику Микасы она благоразумно не стала. Из этого спора она бы победителем уж точно не вышла, поэтому ввязываться в него ей не хотелось. Она только коротко поглядела в сторону Армина, но тот также едва заметно покачал головой. Решив, что расспросит парнишку об этом позже, Мейер лишь выдала: — Ладно, идём в столовую, ужин скоро закончится. Впервые за долгое время она не сомневалась в том, что целиком съест всю свою порцию еды. И Конни с Жаном даже не придётся держать её за обеденным столом до отбоя, ведь сейчас Дженни ощущала, что чертовски проголодалась. Кажется, она всё-таки начала возвращаться к жизни.***
Следующее утро встретило всех курсантов и остальных солдат новостью о том, что всем необходимо явиться в аудиторию для досмотра своих УПМ. Это показалось странным и несвоевременным, ведь в городе ещё было полно работы. Но немного позже, за завтраком, все они узнали о причине, ведь слухи распространялись очень быстро. Всё дело было в том, что кто-то из солдат, используя привод, убил тех самых захваченных в плен титанов, над которыми колдовала майор Ханджи из разведки. Дженни искренне не понимала, для чего это нужно было делать. Неужели кто-то совершил подобное из мести? После потери близкого, к примеру. Всё возможно. Но ломать голову не хотелось, она никогда особо не могла похвастаться своими аналитическими способностями, поэтому быстро оставила затею разобраться, что к чему. Вместо этого она лишь переминалась с ноги на ногу, чтобы размять мышцы, затёкшие от долгого стояния по струнке. Её УПМ проверили вначале, и сейчас инспектора из военной полиции уже подходили к хвосту их строя. Оставалось совсем немного, и чтобы время тянулось не так медленно, Мейер решила отвлечься и осмотреться. Неподалёку от неё стоял Жан, который выглядел крайне серьёзным и задумчивым. Интересно, не передумал ли он относительно своего решения идти в разведку? Если судить по тому, как сильно он изменился с момента их выпуска, то не передумал. — Все свободны, — наконец отдал приказ офицер. — Можете идти. Облегченно выдохнув, курсантка повела плечами и подошла ближе к парте, на которой был разложен её привод. Хотелось поскорее покинуть душное помещение и выйти на свежий воздух. Поэтому, не тратя времени даром на сбор УПМ, Мейер просто схватила все составляющие в охапку и двинулась на выход в составе толпы остальных курсантов. Вот выйдет отсюда, и там уже соберёт. Или дотащит как-нибудь до казарм и соберёт там. Ребята неровной гурьбой высыпались на улицу. И Дженни была рада, что она не одна такая, кто едва волочил гору из разобранного привода. В полуметре от неё шла Криста, которая опасно покачивалась из стороны в сторону. Мелкие детали её УПМ готовы были свалиться вниз и, спасая их, она случайно уронила один из баллонов с газом. Сразу после этого Дженни ощутила, как начинает заваливаться на бок и терять равновесие, из-за того, что кто-то, проносясь мимо неё, хорошенько задел её плечо. Мейер пару раз проморгалась, чтобы прийти в себя, и устремила гневный взгляд на того человека, который едва не сшиб её. И какого было её удивление, когда она узнала в нём Райнера. Он подбежал к Кристе и помог ей поднять баллон с газом, потом забрал и всё остальное её снаряжение. Его УПМ, уже полностью собранный, болтался у него на плече. Неудивительно, это же Райнер, он мог собрать и разобрать свой привод по щелчку пальцев. Поэтому он без проблем перенял из рук девчушки весь её УПМ и предложил помочь донести. Дженни ощутила, как внутри неё затянулся неприязненный узелок обиды. — Ты в порядке? — долетел до сознания вопрос, видимо, адресованный ей самой. Мейер заторможено кивнула и только потом оглянулась. Рядом с ней стоял Армин и аккуратно придерживал за локоть. Видимо, он успел её подхватить, и именно благодаря этому Дженни вовсе не упала наземь. Она кивнула другу в ответ на его вопрос. Сам Арлерт немного нахмурился. — Что это с ним? — он устремил непонимающий взгляд в спину удаляющегося Райнера. — Ну, он просто крупный, — пролепетала Дженни какую-то чушь, сама не до конца понимая, что сейчас произошло. — Хотя, обычно, он куда аккуратнее. Наверное, торопился… Даже, блин, не извинился. — Да я не про это, — тихо произнёс Армин. Он ещё какое-то время разглядывал силуэты Брауна и Лэнц, после чего с ещё большим непониманием перевёл взгляд на Дженни и посмотрел на разобранный привод в её руках. Затем немного мотнул головой, как обычно делал, когда мысленно переключался с одной темы на другую. Мейер отлично знала эту его привычку. Сам же Арлерт произнёс: — Неважно… Давай, я научу тебя, как можно быстро и удобно упаковать привод, чтобы было проще его переносить? Дженни взглянула на УПМ самого Армина. Он также не стал его собирать, но устройство было аккуратно сложено деталь к детали и перетянуто сверху поясом. Поэтому Арлерт мог легко переносить его, не боясь рассыпать. Крутое умение. — Давай, — Мейер улыбнулась. — Спасибо. — Пойдём вон туда, — он улыбнулся в ответ и кивком головы указал на небольшую каменную лестницу, ведущую вверх по улице. А затем взял несколько деталей её привода, лежащих поверх остальных. — Это я возьму, а то ещё потеряешь. Бредя следом за другом, Дженни обернулась как раз в тот момент, когда Райнер и Криста скрылись в отдалении за поворотом. Было как-то особенно гадко и неприятно на душе. И Мейер отчётливо понимала, почему испытывает сейчас такие ощущения. Ведь она уже так привыкла к тому, что Райнер выручает её из каждой беды. Она действительно привыкла видеть его рядом с собой всякий раз, как ей нужна была его помощь. Хотя Браун всегда был этаким «старшим братом» для всего сто четвертого, Дженни всё же не сомневалась, что первым делом он придёт на помощь именно к ней. Как бы эгоистично это не выглядело со стороны. А тут вдруг он в первую очередь бросился к Кристе, да ещё чуть не сшиб саму Дженни по дороге. Неприятненько… Но стоило только им с Армином подойти к той самой лестнице, как Дженни натянула на лицо улыбку и попыталась выкинуть Райнера из головы. Помогла и утешила мысль о том, что привод Кристы у него всё равно отнимет Имир.***
Чем ближе подступала пора распределения, тем сильнее нервничала Дженни. Хотелось просто плюнуть на всё и сбежать ото всех проблем домой. Только вот… Не было у Мейер дома. После Шиганшины её домом стала военная академия. Теперь же, на распределении ей предстояло выбрать свой новый дом. И это было на данный момент, пожалуй, самым ответственным решением в её жизни. И при одной мысли об этом, на Мейер накатывала такая мощная волна мандража, что потели ладони и путались мысли. Ранее с ними уже провели беседу представители военной полиции. И продлилось это не дольше пяти минут, ведь на встречу в отдельном кабинете они пригласили лишь курсантов из первой десятки. Полицейские не стали как-то особенно сильно стараться произвести впечатление, ведь были уверены, что почти все курсанты мечтают вступить в их ряды. Отчасти это было правдой. Представители гарнизона тоже расслабились. Они собрали курсантов на стене, а их основной посыл легко читался между строк: все вы видели титанов недавно, поэтому вряд ли соберётесь в разведку. «Все те, кто не попал в десятку лучших и хочет выжить, милости просим к нам» — вот что имели в виду люди с вышитыми розами на кителях. Разведкорпус ждал их последним, когда день уже клонился к концу. На небольшой площадке под оранжевым закатным небом слонялись курсанты, что-то взволнованно обсуждая между собой. Жан и сопровождавшая его Дженни подошли одними из последних. Кирштайн, пусть и старался не демонстрировать этого, очень тяжело переносил смерть Марко. Время, конечно, поможет ему справиться с этим, но пока ещё минул слишком небольшой срок, поэтому Дженни старалась как можно чаще оставаться рядом с ним. Да и самой как-то легче было находиться в чужом обществе. Помогало отвлечься и меньше нервничать. — Жан, ты что, правда, собрался идти в разведкорпус? — сходу спросил Армин, стоило только им приблизиться. Стоящие рядом с Арлертом Конни, Саша и Энни покосились на Кирштайна. Тот отреагировал весьма спокойно, ведь в последнее время его стали часто об этом спрашивать другие курсанты, которые пока ещё не смогли определиться с войсками. А вот Дженни, напротив, ощутила, как холодная склизкая рука страха в очередной раз проникла в её грудную клетку. А вопрос ведь даже не ей был адресован. Девушка тут же опустила голову, чтобы спрятать глаза за волосами. Взгляд упал на сухую пыльную землю. Стоящий рядом Жан что-то отвечал ребятам, но Мейер не могла толком расслышать их диалог из-за пульсирующего стука в ушах. Им еще только предстояло услышать, что же скажут представители разведкорпуса, а Дженни уже паниковала так, словно перед ней раскрыл свою огромную пасть уродливый титан. Она начала озираться по сторонам, как всегда по привычке делала, когда пыталась отвлечься. И в очередной раз этот трюк сыграл с ней злую шутку. Прямо позади них с Жаном стояли недовольная Имир и взволнованная Криста, что-то обсуждавшая с Райнером и Бертольдом. У Дженни аж рот открылся от удивления. Не бывает таких совпадений. Неспроста она в последнее время видит Брауна в обществе Лэнц. Мейер слегка помотала головой, чтобы согнать то обескураженное выражение, которое наверняка в эту минуту искривило её лицо. И ровно в этот момент Райнер выпрямился во весь рост, чтобы оглядеть заполненную курсантами площадку. Его равнодушный взгляд проскользил по Дженни, даже не задержавшись на ней, как будто она была каким-то пустым местом. — Курсанты, — раздался громкий окрик офицера. — Всем построиться возле сцены. Мейер явно тормозила. Потому что, пока все остальные ребята двинулись в указанном направлении, сама Дженни осталась стоять на месте и пустым взглядом пялиться в ту точку, где минутой ранее находился Райнер. Она так и дальше продолжила бы маскироваться под столб, если бы Жан несколько раз не хлопнул её по плечу, призывая поторопиться. Только тогда курсантка отмерла, наконец, и поплелась вслед за ним. На тот момент, когда курсанты уже выстроились перед сценой и представители разведкорпуса прибыли на мероприятие, солнце уже опустилось за линию горизонта. Зажглись факелы, из-за чего вдоль всей площадки заплясали длинные вытянутые тени солдат, стоящих по стойке смирно. Кто-то продолжал шёпотом что-то обсуждать, но все разговоры стихли, когда на сцену вышел высокий светловолосый мужчина, в котором без проблем угадывался сам глава внешних войск. — Я командующий разведкорпусом, Эрвин Смит, — громко продекламировал он. А Дженни уже готова была поклясться, что никогда ранее не нервничала так сильно, как в этот момент. Из-за этого она даже пропустила первые вступительные слова командира, пока мысленно пыталась заставить себя успокоиться. — … Всё это благодаря Эрену Йегеру. Подвергая опасности собственную жизнь, он смог доказать нам, что является другом и союзником для всего человечества. Дженни призвала себя сосредоточиться на речи командующего и не отвлекаться на липкие холодные путы страха, которые обвились вокруг всех её внутренних органов. Она заставляла себя смотреть лишь на его лицо, освещённое оранжевым светом факелов. — Благодаря ему, мы смогли остановить вторжение титанов в Трост, а также получили возможность узнать о них всё, — Дженни непонимающе нахмурилась. Со стороны остальных курсантов также раздались удивлённые вздохи. Тем временем командир продолжал: — У нас есть основания полагать, что в городе Шиганшина, в подвале дома Йегеров, находятся ответы на все вопросы о титанах. Именно туда мы и будем держать путь. Но первоочерёдной задачей для нас остаётся отвоевание стены Мария, — Мейер ушам своим не верила. В одном из подвалов её родного города всё это время скрывался ключ к разгадке тайны титанов. Так близко и так далеко одновременно. Значит, задачи разведкорпуса были определены предельно чётко, теперь они приобрели конкретные географические координаты. В этот момент на сцену позади командира вышли мужчина и молодая девушка, растянув между собой свиток карты с изображением того, каким будет будущий маршрут разведчиков. Да уж, Дженни заранее предполагала, что встреча с представителями разведки будет сильно отличаться от тех, которые для них провели полицейские или солдаты гарнизона. Но такого она даже представить себе не могла. Столько информации разом, что даже голова шла кругом. А от удивления девушка аж на пару минут позабыла о собственном страхе. Но он довольно быстро вернулся, стоило лишь командиру Смиту продолжить свою речь: — Курсанты, которые решат присоединяться к нам, через месяц примут участие в экспедиции за стену. Из них обратно не вернётся тридцать процентов, — сердце Дженни пропустило удар, а во рту пересохло. Она и без того сильно трусила, а гипотеза командующего грозила добить её окончательно. Он совершенно не облегчил ей задачу. — А по прошествии ещё четырёх лет погибнет большинство из оставшихся, — добавил Смит. И Мейер поймала себя на мысли, что лучше бы он им соврал. Сказал что-нибудь о том, как безопасны маршруты разведкорпуса, или о том, что у них есть какой-то крутой действенный и простой способ борьбы с титанами. Пусть бы лучше он солгал о том, что по статистике новобранцы возвращаются обратно целыми и невредимыми, благодаря закалённым в боях старшим товарищам. Тогда Дженни было бы куда проще решиться, вместо того чтобы терзаться желанием сбежать отсюда прямо сейчас. — Однако выжившие будут обладать самыми высокими шансами на выживание. Теперь я попрошу остаться тех, кто готов рискнуть своей жизнью и посвятить свои сердца человечеству. Остальные могут уйти. Энни развернулась и двинулась прочь одной из первых. Следом за ней сорвались остальные. Уходили прочь от неминуемой смерти. Дженни готова была поклясться, что войдёт в те тридцать процентов, не вернувшихся со следующей экспедиции, о чём и говорил Эрвин Смит. А если она и выживет каким-то чудесным образом во время экспедиции, то точно погибнет в течение следующих четырёх лет. Это неизбежно. Пульс забился едва ли не в два раза сильнее положенного, как будто само сердце в груди Дженни Мейер хотело жить и просило не обрекать его на верную гибель. Оно просило её развернуться и уйти вместе с остальными. А потом возвратиться в казарму, взять в руки свой рапорт и поставить жирную галочку в графе напротив военной полиции. Но вместо этого Дженни приказала себе закрыть глаза, чтобы не видеть, как торопятся сбежать люди вокруг неё. Она призвала себя вспомнить Шиганшину. Родную и любимую Шиганшину, где она помогала отцу выращивать жеребят. Мейер всё ещё могла воссоздать в памяти лица своих родных, соседских мальчишек и родные улицы с полями. Вот за что она сражалась. За свой потерянный дом, за своих потерянных близких. Раскрыв глаза, курсантка сквозь толпу остальных покидающих площадку ребят, смогла увидеть застывшего рядом Жана. Он не двигался и не собирался уходить. Чуть в стороне оборачивались назад, но всё же не двигались с места Саша и Конни. Высокие макушки Бертольда и Райнера, которые также стояли, не думая уходить, были заметны с любой точки площадки. А ещё — удивительно спокойные Армин и Микаса тоже были настроены решительно. Мейер сжала кулаки и вновь зажмурилась. Она совершенно точно не простит себе, если уйдёт сейчас. Она же совсем недавно утверждала, что это было её мечтой. Так вот мечта впервые пошатнулась именно после атаки на Трост. Мир вокруг куда более жесток и безобразен, чем в её мечтах. Но почему-то… почему-то всё равно казалось, что жизнь потеряет всякий смысл, уйди она сейчас в полицию или гарнизон. Нужно постараться пройти так далеко, насколько у неё только получиться. Приложить все усилия, чтобы ещё раз хотя бы одним глазком увидеть родную Шиганшину. А ещё постараться всё-таки обрести свой новый дом рядом с товарищами, пусть это будет хоть трижды опасно. Звук удаляющихся шагов стих. — Вы готовы умереть по приказу? — задал свой вопрос командир Смит. Блин, он над ними издевается, что ли? Вся дрожа, как осиновый лист на ветру, Дженни отважилась открыть глаза и осознать до конца мысль о том, что она осталась на своём месте и не ушла. А значит, стала на шаг ближе к мечте и к смерти одновременно. — Я хочу поздравить всех присутствующих со вступлением в ряды разведкорпуса, — тем временем продолжил командующий. — Отдайте честь и предложите ваши сердца. — Есть! — хором провозгласили курсанты, отдав салют. Дженни сглотнула комок в горле. Собственным кулаком, приложенным к груди, она ощущала, как бешено бьётся глупое сердце. — Разведкорпус, — шепнул стоящий рядом Жан. — Просто кошмар… — Я сейчас потеряю сознание, — едва слышно выдохнула Дженни. Обведя взглядом лица будущих разведчиков, командир Смит громко изрёк: — Вы блестяще победили свой страх. Вы храбрые солдаты, — он позволил себе улыбнуться. — И этим вы заработали себе моё уважение. Да он, наверное, шутит. Лица всех оставшихся курсантов перекашивал такой сильный испуг, что никто и никогда не сказал бы про этих людей, что они смогли победить страх. Скорее уж смирились с ним. Это больше подходило под ситуацию. Напоследок отдав салют, командир покинул сцену. А на площадку к курсантам вышли солдаты разведкорпуса и принялись врассыпную поочередно подходить к каждому. Когда к Дженни подошёл смуглый мужчина с банданой на голове, она и правда была готова потерять сознание. Собравшись, она не с первого раза, но всё-таки смогла более-менее внятно произнести своё имя. — Дженни Мейер, — от ужаса во рту пересохло, и вместо своего привычного голоса она расслышала лишь скрежет. — Дженни Мейер, — повторил за ней мужчина и вписал её имя в бланк. — Отлично. Осталось только сдать рапорт. Заполни его, если ещё этого не сделала, и занеси в кабинет командующего завтра утром. Удачи. Да уж, удача ей пригодится.***
Бледные, по-раннему холодные лучи утреннего солнца освещали военную часть Троста. С находившейся на втором этаже галереи можно было хорошо рассмотреть всю прилегающую территорию, включая военный госпиталь и полуразрушенное здание арсенала. Собственно, второй этаж главного корпуса тоже немного пострадал в ходе атаки. Колонны и перила местами были разбиты, местами — вообще отсутствовали. Именно из-за этого, сколько бы ни пытались вымести отсюда пыль, она всё равно возвращалась и хрустела под подошвами проходящих по галерее солдат. Но Дженни не обращала на это внимания. Единственной овладевшей её сознанием мыслью была мысль о том, что путь до кабинета командира разведкорпуса — это последний её путь в качестве курсанта. И как только она выйдет за дверь, она окажется разведчиком. Зябко поёжившись то ли от холода, то ли от страха, она опустила взгляд на свои ладони и попыталась разгладить измятый лист собственного рапорта. Но пальцы настолько её не слушались, что Дженни и вовсе уронила документ. Сокрушённо вздохнув, она присела, чтобы поднять его и отряхнуть от пыли. Но чья-то рука опередила её и перехватила рапорт быстрее. Мейер задрала голову и снизу вверх посмотрела на застывшего прямо над ней Райнера. После стольких дней, во время которых он фатально не обращал на Дженни ровным счётом никакого внимания, этот маленький жест с его стороны поднял целую бурю эмоций в груди девушки. От радостного и почти щенячьего восторга до желания демонстративно обидеться в ответ на его игнорирование. — Привет, — Дженни поднялась в полный рост и протянула руку за своим документом. Но Райнер отдавать его не спешил. Он ещё пару секунд продолжал рассматривать лицо девушки тяжёлым взглядом, при этом сохраняя абсолютно непроницаемое выражение лица. После чего опустил взор на её рапорт. Мейер даже смогла увидеть то, как взгляд янтарных глаз парня прочертил дорожку от наименования «Разведывательный корпус» до графы с неровно нарисованной галочкой и стоящей подле неё подписью курсантки. — Выходит, не передумала, — произнёс он, и Дженни готова была отдать руку на отсечение, что уловила в этом грубом голосе разочарование. Она не сдержала тяжёлого вздоха. — Не передумала, — подтвердила курсантка и нетерпеливо помахала ладонью. — Отдай. Райнер во второй раз за утро проигнорировал её просьбу отдать документ. Вместо этого он сложил бумажку по линии сгиба и, не скрывая недовольства, прошил Дженни недовольным взглядом. — Что ещё должно было произойти, чтобы ты перестала валять дурака и, наконец, приняла серьёзное взвешенное решение? — раздражённо процедил Браун. — Я его уже приняла, — теперь Мейер оставила попытку вытягивать ладонь в надежде на то, что парень вернёт ей рапорт. Вместо этого девушка устало сложила ладони на груди. — А сам-то? Тоже идёшь в разведкорпус, хотя мог бы податься в военную полицию. — Даже не сравнивай нас. Или напомнить тебе, какая огромная разница между моими способностями и твоими? — медленно и вкрадчиво проговорил Райнер. А Дженни же показалось, что её только что облили водой из лужи. Она во все глаза уставилась на Брауна и не могла узнать его. — К тому же у меня есть свои причины для вступления в разведку. И тебе о них знать не обязательно. — У меня тоже есть свои причины, — глухо отозвалась курсантка. — И я даже догадываюсь, какие именно, — в голосе Брауна сквозило столько пренебрежения, что Дженни уже казалось, что её не только облили водой из лужи, но и начали в ней же топить. — Ты не можешь этого знать, — мотнула головой она. — Да неужели? — парень, склонив голову набок, приподнял бровь. — Спорим? Могу рассказать. Он выпрямился в полный рост и вдруг разом стал похож на грозную скалу. И если раньше это сходство внушало Дженни ощущение того, что она под защитой и находится в безопасности, то сейчас всё было наоборот. Ей было некомфортно находиться вдвоём с Райнером в этой полуразрушенной галерее и хотелось поскорее свалить отсюда куда-нибудь подальше. Мейер совершенно не узнавала Брауна. Как тогда, когда нашла его в тёмном проулке после отступления за стену. Все те годы, что она знала его, он казался невероятно заботливым человеком, символизирующим само понятие слова «поддержка». Райнер всегда помогал всем окружающим, а в особенности самой Дженни. Если она оступалась, ошибалась или готова была сдаться, он был тем, кто подбадривал её и указывал путь. Бывало, конечно, что он немного злился и ворчал на неё, когда она действовала неосторожно. Но даже в такие моменты, она ощущала на себе всю теплоту его опёки. Сейчас же всё было по-другому. — Во-первых, Шиганшина, — начал Браун, чем совершенно не удивил Дженни, ведь она сама однажды сказала ему, что идёт в разведкорпус именно из-за желания отвоевать обратно свой родной город. — В той катастрофе ты потеряла всех своих близких и лишилась дома. И из-за этого какая-то частичка тебя осталась там навечно, — Райнер продолжил хладнокровно излагать свои мысли. Мейер же нахмурилась и непроизвольно сделала шаг назад. — Помимо этого, думаю, не ошибусь, если скажу, что твоё чудесное спасение заставляет тебя чувствовать себя гадко из-за того, что ты выжила, а все твои близкие и остальные жители города погибли там. Так? — глаза Брауна жестоко сверкнули. — И видимо, на почве этого, ты подсознательно решила, что храбрая смерть на пути к родной Шиганшине будет правильным выбором. Или я не прав? Дженни показалось, что её ударили под дых. Даже весь воздух со свистом вышел из лёгких. Она с ужасом уставилась на Райнера, не понимая, что за чушь он несёт. Но она всё равно помнила то, как мысленно воссоздавала лица своих бабушки с дедушкой, тётушки Лиз и, конечно, отца, когда эвакуационный корабль уносил её прочь из разрушенного титанами города. Ни одного знакомого лица на той палубе не находилось. Ни дворовых мальчишек, ни соседей, ни просто примелькавшихся людей. Все, кого она знала, остались там, в Шиганшине. Каким-то чудом выжила только одна Дженни. А ведь тот гигантский камень, под которым погиб её отец, мог упасть на метр в стороне, и тогда попал бы в неё… Но этого не случилось. Она спаслась и уплывала на корабле к стене Роза, навсегда оставив свой дом и своих близких за спиной. Взгляд Дженни Мейер задрожал, когда она наконец вновь смогла сфокусировать его на лице Райнера. Он холодно глядел на неё сверху вниз, считывая каждую эмоцию, промелькнувшую на её лице. Его массивный силуэт полностью заслонял свет, откидывая на девушку тень. Сглотнув вязкую слюну, она вновь отступила на пару шагов, чтобы увеличить дистанцию между собой и Брауном. Хотелось оградить своё личное пространство от его присутствия. А лучше всего — сбежать. — Продолжать? — его хриплый голос заставил каждый волосок на теле Дженни встать дыбом. Ей не нравился этот диалог. Даже пугал. Не в силах издать хоть звук, она хотела отрицательно замотать головой, но Райнер вновь заговорил: — Есть ведь ещё второй пункт. Твои новые друзья. Ведь по прошествии времени твоими близкими людьми стали товарищи из сто четвёртого, и твой дом теперь рядом с ними. А если ты пойдёшь в военную полицию, то их не будет рядом с тобой, — взгляд Брауна словно приковал к себе взор Дженни, вынуждая смотреть ему в глаза, не отрываясь. А тон голоса стал ещё ниже, походя скорее на утробное урчание. — Но что было бы ещё страшнее для тебя, так это получать известия об их гибели, сидя в тылу. Намного легче самой оказаться перед лицом смерти, чем вновь потерять всех своих близких и остаться единственной выжившей. Райнер замолчал, а Дженни всё ещё не могла издать ни звука. Она продолжила испуганно и оторопело смотреть в его глаза, почти не мигая. Даже дышала так, словно только что пробежала парочку километров. Мысли вихрем носились в черепной коробке, ударяясь друг о друга. То, как Райнер практически препарировал только что весь внутренний мир Дженни, заставляло её содрогаться всем телом. Ей хотелось накричать на него и сказать, что он не прав, хотелось оттолкнуть от себя подальше и больше не стоять, загипнотизированной этим взглядом. Но она не могла. Мейер так и застыла на месте, словно её опутал столбняк. Весь мир вокруг неё будто перевернулся с ног на голову. Всего пару минут назад у неё была мечта. Она была опасная и почти недостижимая, но светлая. Ей до дрожи, до покалывания в кончиках пальцев хотелось отвоевать Шиганшину. Дженни прекрасно понимала, что может умереть в процессе, но верила, что так она хотя бы на немного приблизит человечество к тому, чтобы её родной город был возвращён. Теперь же… После слов Райнера её мечта приобрела форму какой-то навязчивой искривлённой идеи. А сама Мейер, словно облитая грязью, казалась себе чуть ли не сумасшедшей. Дженни было по-настоящему больно от того, как всё извратилось в один миг. Как будто белое стало чёрным. Нужно было открыть рот и сказать Райнеру, что он не прав. Обвинить его во лжи и доказать это. Но как это сделать, если Браун, похоже, разобрался в Дженни лучше, чем она сама. На душе стало вдруг так мерзко, стоило Мейер лишь подумать о том, что Райнер, возможно, прав в каждом своём слове. — Молчишь? — хмыкнул он. Курсантка вздрогнула и, наконец, смогла выпутаться из-под гипноза янтарных глаз Брауна. Она опустила взгляд в пол и едва слышно произнесла: — Отдай рапорт. — Хорошо, если ты перестанешь лгать мне и себе самой о том, что решение вступить в разведку было взвешенным и продуманным, — выдал в ответ Райнер. — Ты даже сама в себе ещё толком не разобралась. Поэтому лучше просто воспользуйся уже своим шансом вступить в эту чёртову военную полицию. У Дженни совершенно не было сил вступать с ним в спор. Она ощущала себя так, словно всю её энергию выжали до последней капли секунду назад. Браун практически раздавил её. А ведь курсантка только-только смогла собрать себя по кусочкам после всего произошедшего в Тросте и вернулась к жизни, как снова оказалась сломанной. — Просто отдай мне рапорт и всё, — лишённым жизни голосом попросила она, не решаясь поднять на Райнера взгляд. — Почему ты такая упрямая? — гневно выплюнул он. — Я спрошу в последний раз, ты уверена в своём решении? Спустя напряжённую секунду ожидания, Дженни подняла на него затравленный взгляд и кивнула. Райнер от переполнявших его эмоций скрипнул зубами и сжал губы в тонкую линию. Меж его бровей вновь пролегла знакомая хмурая морщинка. — Что ж… — он нервно выдохнул. Заметив движение его рук, Мейер опустила взгляд вниз. Её документ был всё так же сложен и зажат в пальцах Брауна. Но выглядело всё это таким образом, словно парень собирался разорвать бумажку на кучку мелких кусочков. Глаза девушки в ужасе расширились. — Нет! — взвизгнула она. Курсантка кинулась к Райнеру. Тот дёрнулся назад и завёл обе руки за спину, чтобы Дженни не могла дотянуться до своего рапорта. Как кот за верёвочкой, она попыталась перехватить бумажку, но ничего не получилось. И вот уже послышался треск бумаги. Однако злосчастный лист был выхвачен из пальцев Брауна. В следующее мгновение из-за его спины вышла тонкая фигурка Энни Леонхарт. — Оставь уже её в покое, Райнер, — глядя на Брауна равнодушным взглядом, произнесла девушка. — Она сама вправе решать своё будущее. — Тебя не касается, — осадил ту Райнер, сверля недовольным взглядом. — Как и тебя. Пусть сама распоряжается своей судьбой, а ты бы лучше отстал уже, — невозмутимо отозвалась Энни, отведя от лица мешающуюся прядь светлых волос и заправив её за ухо. — В конце концов, как бы ты не стремился защитить, ты же не сможешь быть рядом вечно, верно? Не разрывая зрительного контакта, Райнер плотнее сжал челюсти, от чего под кожей заходили желваки. Но Леонхарт стоически выдержала его взгляд, сохраняя незаинтересованное выражение лица. А затем обернулась к Дженни и протянула ей рапорт. Выхватив его, та сразу же развернула документ и разгладила его, чтобы проверить, насколько сильные повреждения ему были нанесены. Бумага изрядно помялась, а в двух местах наблюдались короткие полосы разрыва. Придётся, конечно, что-то соврать командиру Эрвину, но в целом Дженни предположила, что документ у неё всё-таки примут. Она облегчённо выдохнула. — Спасибо, Энни, — поблагодарила она Леонхарт. Затем нашла в себе силы кинуть взгляд на Райнера, и плевать насколько жалкой она выглядела в этот момент. После чего развернулась и торопливым шагом направилась дальше по галерее в сторону кабинета командующего. Сердце колотилось, как безумное. А мысли всё ещё вращались ураганом. Это лишний раз подтверждало тот факт, что Дженни совершенно не разобралась в себе. Она до сих пор ощущала себя размазанной по полу. И курсантка отчётливо понимала, что после этого диалога ей придётся снова собирать себя по кусочкам. И хотелось бы собрать эту конструкцию правильно. Тем не менее, она не готова была отказаться от своего решения вступить в разведкорпус. Дженни Мейер сделает это. Она войдёт в состав разведчиков и приложит все свои силы для того, чтобы отвоевать обратно Шиганшину. И плевать на то, мечта ли это, или же навязчивая идея. Это просто её цель. А на остальные сопутствующие факторы она постарается не обращать внимания. Резко затормозив перед тёмной деревянной дверью, Дженни коротко постучала. — Командир Смит, можно? — Входите, — коротко раздалось в ответ. Мейер сделала глубокий вдох и потом медленно выдохнула, словно решалась прыгнуть в холодную воду. А затем открыла дверь и прошла внутрь кабинета, из которого она выйдет уже не курсанткой, а новобранцем разведкорпуса.