***
Когда наступило утро, весь город уже стоял на ушах, и во многом это произошло благодаря Эдварду, который с ночи растормошил все службы: мэр пропал! Вернее, для Эдварда пропал не просто мэр, пропал самый дорогой и любимый человек, который обещал прийти к нему, которому он так хотел признаться... Освальда никто не видел, никто не знал, куда он мог деться, и с каждым часом обстановка всё сильнее и сильнее нагнеталась. Эдвард не находил себе места, ежеминутно принимая новые звонки, получая и передавая новые сведения, стараясь контролировать весь процесс расследования, чтобы быть максимально в курсе дел. Он так же понимал, что ему стоит поумерить излишнее волнение, ведь оно только мешает рассудительному подходу, но ничего не мог поделать со своими чувствами. До тех самых пор, пока... Телефон вновь оглушительно зазвонил. Он, в общем-то, и не переставал трезвонить ни на секунду кроме того времени, когда был прижат к уху Эда. Последний тотчас же прервал свои взволнованные хождения по комнате и схватил трубку, в очередной раз дрожащими пальцами поднося её ближе. — Слушаю! — Эд, Эд, ты не поверишь, что случилось! — раздался с того конца до боли знакомый в голос, заставив Нигму забыть, как дышать и говорить. — Вчера вечером меня пытались убить, а сегодня я самый счастливый человек на Земле! Тебе срочно нужно сюда приехать! Ещё не отойдя от шока, Эдвард судорожно схватился за трубку обеими руками, стараясь не упасть на подкосившихся ногах. — Освальд! Ты жив, боже мой! Куда мне приехать? Ты в порядке? Ты цел? Ответь мне! — вопросы и чувства разрывали его изнутри. — Я больше, чем в порядке, Эд! Сейчас скажу тебе адрес, запиши где-нибудь...***
Эдвард ехал по указанному Освальдом адресу, не сказав ни полиции, ни службам, ему просто было некогда разглагольствоваться с ними и всё объяснять. Он был безумно рад, что его друг жив, но в то же время внутри что-то было не на месте, и Нигма даже не мог понять, что. Его руки в чёрных кожаных перчатках крепко сжимали руль, нога уверенно вдавила педаль газа в пол, и машина неслась по дороге прямо навстречу судьбе Эда. Ему казалось, что в голосе Освальда что-то было не так. В конце концов, это странно, что человек, которого меньше суток назад чуть не убили, по его же словам, теперь был так счастлив. Это, конечно, хорошо, но странно. Очень. И Эдварду это не давало покоя, поэтому он выжимал всё из своей машины, лишь бы поскорее добраться до Оззи и убедиться, что он жив и здоров. Мало ли, вдруг ему по голове проехались так, что он теперь всему радуется? Нет, прочь страшные мысли, нужно рассуждать трезво и желательно оптимистично. Освальд просто рад, что остался жив, только и всего. Эд так глубоко задумался, что чуть было не проехал нужный дом, но вовремя вдарил по тормозам, отчего они безумно завизжали об асфальт. Впрочем, неудивительно, что, едва отвлекшись, Нигма почти проехал мимо своего пункта назначения. Если бы он не был предупрежден и не смотрел иногда по сторонам, вряд ли бы вообще заметил бы такой страшно заросший, словно веками заброшенный дом, через крышу которого даже проросло весьма могучее дерево. Вид был отталкивающий и жуткий, у слабого нервами человека мурашки бы побежали по спине, но Эд здесь был не для того, чтобы поддаваться жути и пугаться домов. Он покинул машину и направился прямо к двери. Стоило ему лишь коснуться ручки, как дверь сама перед ним отворилась, и незнакомый женский голос что-то крикнул. Взгляду предстала ещё более жуткая картина, чем ранее. Пол весь был устлан мхом, словно ковром. Мох шёл и по стенам, окутывал немногочисленную мебель. Через трещины в досках прорастало все, что только могло прорастать. Какие-то лианы, "обнимающие" помещение по всему периметру, грибы, по виду напоминающие какие-то инопланетные поганки, огромные цветы. И всё это, ко всему прочему, казалось живым. Не просто живым, как обычные растения, а именно живым, имеющим возможность самостоятельно передвигаться и, если есть возможность, охотиться... Эдвард в другой ситуации, вероятно, для начала подумал бы раз десять, прежде чем войти, но сейчас ему было не до этого. Он без сомнений ступил в мягкий мох и прошёл по нему внутрь. — Освальд?.. — осторожно позвал он, оглядываясь вокруг, стараясь среди всей этой зелени отыскать хоть намёк на своего друга. — Я здесь, Эдвард! — раздался голос от другой двери, что вела, видимо, в очередную комнату, и Нигма мгновенно обернулся на столь желанный звук. Он снова забыл все на свете слова и всё свои мысли и подозрения, бросаясь к Пингвину и заключая его в крепкие объятия. Он ведь так боялся его потерять! Эти объятия стали для Эда чем-то вроде панацеи после столь долгого страдания в неведении. Живой, здесь и сейчас, возле его сердца. Значит, всё хорошо, и то глупое чувство напряжения и недоверия к ситуации, что возникло у него в машине, было не более чем его воображением, и это прекрасно. — Боже, Освальд, я так рад, что ты жив! — наконец отстраняясь, схватил его за плечи Эдвард, глядя на Пингвина глазами, полными счастья. Тот впервые за их встречу наконец улыбнулся и кивнул. — Да, я и правда ожил. Благодаря кое-кому... Айви! Иди сюда, не стесняйся! — Освальд обернулся и махнул рукой кому-то в комнате, из которой он вышел. Эд с непониманием взглянул в сторону, куда обращался Оз, и в следующую секунду увидел красивую рыжеволосую девушку в открытом ярко-зеленом платье, что медленно вышла к ним с лёгкой улыбкой на губах. — Познакомься, Эд, — Освальд явно был очень счастлив произносить эти слова. — Это Айви, моя спасительница... И, вероятно, сама моя судьба! После этого он засмеялся и обнял Айви одной рукой, чуть прижимая её к себе, и девушка так же положила руку ему на плечи, смущённо кивая Нигме. — Рада познакомиться с вами, мистер Нигма! — заявила она, лучезарно усмехаясь. Сам же Эдвард остался стоять в ступоре, не особо понимая, что здесь на самом деле происходит. Ему казалось, что надо бы радоваться за Освальда, но... — Ну что ж! — слегка тряхнув головой, словно стараясь избавиться от каких-то мыслей, Эд заставил себя улыбнуться. — Мы ещё успеем вспомнить, что произошло вчера вечером, сейчас тебе нужно домой, Освальд, поехали... — Нет, это исключено! — рыжеволосая Айви тут же пресекла попытку Нигмы взять Освальда за руку и увести за собой. — Освальд слишком ранен, мистер Нигма, он не может с вами никуда пойти. Ему придётся оставаться здесь до полного выздоровления! — Ты ранен? — Эдвард тут же с волнением перевёл взгляд на своего друга, который выглядел вполне себе живенько для раненого. — Пустяки, но Айви не хочет меня никуда отпускать, — пожал плечами улыбающийся Освальд, который, казалось, весь светился от счастья. — Не страшно, побуду здесь пару дней. — Пару дней?! — Это не проблема, ты же понимаешь, я имею право на выходной... — Освальд, весь город на ушах стоит! — у Эда не хватало терпения слушать это. Кроме того, ему безумно хотелось поскорее забрать своего Пингвина из этого безумно странного дома. — Давай я отвезу тебя в хорошую больницу, там тебе помогут! Айви уже хотела что-то сказать, но Освальд жестом попросил её помолчать и вновь с улыбкой обернулся к Эду. — Послушай, друг, я знаю, что для меня лучше. Айви и её травы вылечат меня гораздо лучше и быстрее, чем лучшее врачи Готэма и всей Америки. Так что скажи людям то, что они хотят услышать, а для подтверждения можешь передать им эти фото, — он передал Эду какой-то конверт. — Навещай меня почаще. Последняя фраза прозвучала как предложение поскорее покинуть помещение. Эд давно не чувствовал себя так. Лишним. Этот тон, этот взгляд. В Освальда явно что-то изменилось, словно это вовсе был не он. Нигма растерянно смотрел на друга, который только и ждал, чтоб закрыть за ним дверь. Эд поспешно отвёл взгляд и медленно отвернулся к выходу. — Как скажете, господин мэр, — всё ещё не до конца осознавая ситуацию, он направился обратно к своей машине. Обернувшись, он увидел, как Освальд машет ему рукой, а после двери заросшего страшного дома закрываются, скрывая за собой и горячо возлюбленного Кобблпота и странную, не вызывающую ни капли доверия девушку. Айви...***
Иногда любовь приносит не только счастье, но и страдания. Кому, как не Эду, знать это. Он не раз уже влюблялся не взаимно и привык к этому, но сейчас... Сейчас всё, всё было совершенно иначе. Будто в глубине души он действительно страстно верил, что Освальд ответит ему тем же, и они оба наконец-то смогут быть счастливы. Может быть, жизнь действительно бы наладилась. Но это Готэм, малыш, это Готэм, здесь никто не счастлив. Приехав домой, он открыл конверт и вытащил оттуда стопку фотографий. Фотографии мгновенно посыпались у него из рук. На них Освальд был не просто ранен. Его бездыханное тело лежало в крови на мягкой траве, холодные глаза были широко раскрыты, от губ тянулась алая струйка. Он был мёртв.