Pawn's story

      Желтое с черной вертикальной полосой - весь его мир. Низкий, рычащий голос, который звучит не то в реальности, не то в самой голове - вот и все, что он сейчас слышит.       Te impira mi       - Нет, - он пытается произнести это слово громко, выплюнуть его в лицо - в морду - того, кто держит его в огромной когтистой лапе, кто заставляет смотреть себе в глаза, кто нашептывает…       Но получается только беззвучно раскрывать губы.       Te impira mi       Рычание дракона звучит не просто в голове - разносится по венам вместе с кровью, растекается по всему телу, заполняя собой каждую клетку, вынуждает подчиняться чужому приказу.       Когтистая лапа разжимается, выпускает его на свободу, позволяя наконец-то двигаться - двигаться так, как хочется той твари, которая завладела его разумом.       - Мастер?       Собственный голос звучит жалко и слабо, собственный голос отказывается слушаться - равно как и тело.       - Не подходите, я… - он смотрит на нее в упор, пытаясь бороться хотя бы со звучащим в голове голосом, раз уж с разумом и руками не получается. - Со мной что-то не так.       Кажется, с ним вообще все не так, иначе как можно объяснить то, что он сейчас делает? По какой еще причине он может вот смотреть на своего Мастера и идти на нее с обнаженным кинжалом, намереваясь…       Te impira mi       … убить, перерезать горло, распороть сильным ударом живот от паха до грудины или вогнать лезвие между ребер по самую рукоять, пробивая легкое. Не имеет значения, что именно он с ней сделает, - куда важнее то, что она должна умереть.       Ноги не слушаются, ноги двигаются все быстрее, отталкиваются от земли все сильнее, толкая тело вперед, бросая его на своего Мастера - на свою жертву?       Руки больше не подчиняются его воле, руки выполняют приказ, который отравил разум, и теперь ядом растекается по телу.       Мастер       Пальцы крепче сжимают рукоять, перехватывают ее удобнее. Рука опускается ниже, сгибается в локте - так удар придется точно в живот, и останется только потянуть оружие вверх, разрезая тонкую кожу доспеха, ломая ребра, распарывая плоть дальше и глубже…       Убивая?       Тело похоже на стрелу - на арбалетный болт, выпущенный из орудия, летящий к своей цели в смертоносном порыве.       Ему ли не знать, что даже такое оружие можно остановить - сбить направление, увести удар в сторону от намеченной цели. Ему ли не знать, что для этого нужно всего лишь уничтожить его самого, пока он не уничтожил ту, с кем связан чем-то настолько сильным, что не поддается его пониманию.       Он уже почти видит, как кинжал входит в живот Мастера - в стык жилета и толстого ремня, он как раз вчера заметил, что там незащищенное место, а она ответила, что надо бы купить пояс пошире, чтобы он за нее не волновался.       Он уже почти чувствует, как ее кровь обжигает пальцы - она должна быть горячей, у той, кто способен держать огонь в руках, кровь обязательно должна быть горячей, как кипящее масло.       Он уже почти чувствует, как по мышцам пробегает дрожь - так всегда бывает, когда удар приходится во что-то плотное, когда он словно возвращается тебе в руку.       Он уже почти слышит, как рвано выдыхает Мастер, как с ее губ срывается глухой стон.       Он уже почти…       Кто-то сбивает его с ног, валит на землю, бьет кулаком в лицо.       Te impira mi       Он выворачивается из захвата, не позволяет усесться на себя, чтобы удержать на месте и ударить снова.       Его хватают за руку, выкручивают запястье, вынуждая разжать пальцы от боли, вынуждая бросить оружие.       Он бьет головой, коротко и сильно, так, как подсказывают инстинкты, и еще недавно держащий его прислужник - кто еще это может быть, кроме как один из тех, кого Мастер наняла в таверне? - разжимает хватку и отступает на шаг или несколько.       Te impira mi       Рука идет вверх и за спину, привычным движением выхватывает лук и стрелу. Ноги делают шаг назад, ноги словно исполняют только им одним известный танец, позволяя уворачиваться от ударов, пока пальцы удобнее перехватывают стрелу и натягивают тетиву.       Мастер       Она бежит к нему, пригнувшись, больше похожая на идущего на таран воина, чем на хрупкого мага. Она бежит на него, даже когда взведенная стрела целится ей точно в голову, когда его пальцы белеют от напряжения, пытаясь удержать смертоносную…       Te impira mi       Ему страшно - он не помнит, было ли ему хоть когда-то еще так страшно, как сейчас.       Ему страшно от того, что он делает, и от того, что он не может этого не делать.       Ему страшно от рычащего голоса, который звучит слишком громко, но который слышит, кажется только он сам.       Te impira mi       Мастер       Ему страшно от того, как она сейчас на него смотрит - словно читает в его глазах этот страх, словно понимает, что происходит, словно боится за него куда больше, чем его самого…       Te impira mi       Пальцы разжимаются - медленно, неохотно и неуклюже, словно это не плоть, а камень, словно он - не прислужник, а созданный из металла голем, которого они уничтожили несколько недель назад на побережье.       Стрела срывается с тетивы в то мгновение, когда между ним и Мастером остается не больше шага.       Стрела срывается с тетивы, и он пытается зажмуриться, закрыть глаза или хотя бы отвернуться, только бы не видеть…       Мастер уворачивается - уходит в сторону, с трудом устояв на ногах, и тут же бьет его локтем в грудь, в солнечное сплетение, чтобы вторым ударом повалить на землю и тут же, не дав отдышаться, садится сверху, прижимая его руки к туловищу коленями. Te impira mi       Он дергается, пробует встать или вывернуться так, чтобы освободить хотя бы одну руку - этого будет достаточно для удара, когда она так близко, этого будет достаточно, чтобы заставить ее ослабить хватку, чтобы уже ему оказаться сверху и ударить кулаком в лицо или висок, чтобы схватить за отросшую челку и приложить затылком о землю, надеясь, что там окажется хотя бы небольшой камень, чтобы просто сжать пальцы на ее шее, чтобы…       Мастер       Неожиданно сильный удар обжигает скулу. Неожиданно крепкие пальцы впиваются в подбородок, медленно, но все же разжимая челюсть.       Te impira mi       Он мотает головой, крепче стискивает зубы, сопротивляясь тому, что с ним делают.       Мастер сильнее сжимает колени, впечатывает кулак ему в грудь, словно хочет не то вдавить его в землю одним ударом, не то выбить из него весь воздух, как будто это поможет и избавит от голоса… Te impira mi       До горечи сладкая жидкость льется в рот, стекает с губ на подбородок и щеки, - избавиться от нее, выплюнуть, ни в коем случае не глотать, ни в коем случае…       Мастер давит на подбородок, упирается в него обеими ладонями так сильно, что затылок упирается в землю, отзывается болью - камень, небольшой камень, но даже его должно быть достаточно, если правильно нанести удар, если правильно…       До горечи сладкая жидкость стекает в горло, расходится по телу тонкой, похожей на слабые уколы болью, выжигает из крови и разума чужие слова.       Он закрывает глаза - обессиленный, слабый как никогда прежде, даже в тот момент, когда он только появился рядом с ней, когда только покинул Рифт, чтобы служить своему Мастеру. Он обмякает, только сейчас в полной мере чувствуя, какая сильная у нее хватка, как крепко она обхватила его ногами, как надежно прижала к земле телом, которое кажется таким хрупким даже в броне.       - Возьми, - торопливо произносит Мастер, поднимаясь, и вкладывает в его ладонь пузырек. - Оно кислое, как паучий яд, но зато поможет.       Он рывком садится, оглядывается, пока пальцы выдергивают пробку и подносят горлышко к губам, - лук лежит на земле в двух шагах, Мастер и двое прислужников теснят дракона в сторону зарослей, уводят битву в сторону, позволяя ему прийти в себя.       Он не смотрит на цвет отвара, даже не пробует определить, что это может быть, лишь скользит по поляне взглядом, чуть улыбается, заметив в невысокой траве блеск металла, и не морщится, выпивая лекарство двумя большими глотками.       Отвратительно, до зубной боли кислое оно наполняет тело силой, помогает подняться и, подхватив оружие, снова броситься в бой.       Он совсем не хочет знать, откуда Мастеру известно, каков на вкус паучий яд, но думает, что, если бы она только сказала, он выпил бы его не раздумывая.