Пратитья-самутпада

      — Йоооо, чуваки! — Джейс, сидя на ступеньках аэропорта, шмыгнул носом. — Я простыл, я страдаю.       — Пишите в комментариях, как лучше лечить нашу блондинку, — Юра перебил открывшего было снова рот Джейса, — какой понравится мне больше всего, тому и повезет. Пришлю автограф и личное сообщение наговорю, идет? — подмигнув в камеру, Плисецкий потянулся. — На самом деле, было очень круто. Наша красотка Иззи обработает видео, и потом скинет его отдельным постом на канал.       — Ну и фоточки в инстаграме, конечно же, — подал голос Алек. Как всегда, с опозданием, будто только что включился вообще. — Кстати, я видел, что в директ приходят просьбы покидать что-то из архивов, и могу сказать, что постараюсь это сделать.       — Мне кажется, народ просто хочет видеть побольше случайных кадров, так? — Юра улыбнулся в камеру, — в любом случае, я внесу свою лепту, обещаю. В моем телефоне есть фотки с времен длинных волос и прочих приколюх.       — Думаю, все будут рады, — аккуратно пристроив больную руку так, чтобы она оказалась за спиной Юры, Алек притулился к его боку, слегка навалившись. Впрочем, Плисецкий не был нежной фиалкой, выдержит эту тяжесть. — А еще мы решили вернуться обратно в Паттайю.       — Ага, мотанулись слегка, — хмыкнул Джейс.       — Как за хлебом в магазин, только в Индонезию на вулкан, — засмеялся Плисецкий. — Короче говоря, стихию огня будем считать покоренной. Помните все про наш план?       — Если нет, то пересмотрите предыдущие видосы, — Алек тоже улыбался, — по плану у нас воздух и тадааам! Прыжок с парашютом.       — Ага-ага, — покивал Юра, — только Алек будет в связке с Джейсом. Думаю, все понимают, почему.       — Он, конечно, супермен, но с такой травмой ни один инструктор не пустит, — Джейс согласился с Юрой, — и на тему нашего ледяного принца мы тоже думаем.       — Может, придется к кому-то цепляться, — неохотно признал Плисецкий. Нога все-таки могла сыграть довольно важную роль в приземлении на землю. — Но будем держать вас в курсе в любом случае.       — И фотки-фотки обещаем!       — Пока, чуваки!       — С вами были UBB и одна маленькая фея!       — Пошел ты, Эрондейл!       — Иззи, вырубай, а то я останусь без обеих блондинок в блоге!       — Сейчас мы тебе покажем блондинок, Лайтвуд!       — Не трожьте калеку!       Изабель, смеясь, нажала на «стоп». Она не планировала вырезать потасовку в конце — получилось очень весело. Ее брат давно не улыбался искренне, как сейчас, отбиваясь от Юры и Джейса, которые, шутливо пихая его, так и норовили придавить своими телами прямо к пыльным ступенькам аэропорта.       — Что там опять? — к Иззи подошли Магнус и Отабек. Как всегда, с кипой каких-то листочков в руках, — кто кого задавит?       — Ага, — кивнув, она посмотрела на Бейна, — слушай, а вы что, так сильно с Алеком поругались?       — Мы вообще-то расстались, — спокойно ответил Магнус, — вот миграционная карточка, распишись. Алтын уже все заполнил за тебя.       — Как расстались? — Изабель в шоке приоткрыла рот, — вы ведь так… — она даже головой тряхнула, будто не в силах поверить в сказанное, — да как вы вообще могли расстаться?       — Молча, — усмехнулся Магнус, понимая, что так и было на самом-то деле.       Столько времени вместе, столько всего пережито — и такое тихое расставание. Какой-то тупой прощальный секс на пьяную голову, парочка оскорблений, и все. Будто они недельку повстречались, а потом решили разбежаться.       Самое интересное — Магнус не хотел ничего выяснять.       Ему просто было больно.       Смотреть на Алека, видеть, конечно же, как тому плохо. Прекрасно понимать, сколько беспокойства приносит рука. Осознавать, что Алек нарочно ничего не делает, как всегда думая о ком угодно, только не о себе.       Они постоянно из-за этого ругались. Алек мог буквально загнать себя до полусмерти, чтобы оплатить что-то Изабель, которая, в целом, уже работала сама. До создания блога Лайтвуд хреначил на четырех работах, вырывая для сна парочку часов в сутки и буквально падая на пороге квартиры Магнуса. Самое интересное — сестра его об этом не просила. Просто воспитание и гипертрофированное чувство долга, которое успели вдолбить родители, не давало Алеку взять себе хотя бы один выходной.       Как они вообще продержались столько?       Сейчас Магнус не мог этого понять. Даже секс — и тот был в последнее время не слишком часто. Раньше да, это давало видимость какого-то внимания, которым оба делились друг с другом, но вот позже уже нет. На чем строились их отношения? На желании Магнуса влюбить в себя Алека? На том, что сам Александр нуждался в материальной поддержке?       На чем?       Магнус хмурился, не замечая, как Отабек, что-то шепнув Изабель, отвел ее в сторону. Он раздал миграционные карточки остальным и показал, где расписаться. Отправил всех в очередь на регистрацию, а сам вернулся к Магнусу.       — Все еще не становится лучше? — просто спросил он, вставая плечом к плечу.       — Неа, — Магнус вздохнул и засунул руки в карманы шортов, — только хуже.       — Может, уедешь? Отвлечешься, развеешься. Тем более, работы полно. Есть, чем заняться, короче говоря, — Отабек смотрел внимательно. Буквально сканируя своими чернющими глазами. — Ты же помнишь, что у нас появилась парочка проблем?       — Да, — Магнус понимал, что ему и правда лучше будет свалить.       Что ему станет легче, когда Алек окажется далеко.       Когда они не будут видеться ежедневно.       — Не можешь, — усмехнулся Отабек, как всегда понимая друга без слов.       — Не могу, — Магнус прикрыл глаза.       А ведь когда, если не сейчас, следовало бы оставить всю эту поеботу в личных отношениях и перейти к более серьезным проблемам, которые им, к сожалению, заработал именно Бек. Как ни странно, тоже из-за личных отношений. И сам Алтын может сколько угодно говорить «я разберусь» и отрицать очевидное, только Бейн все равно был уверен: веди его друг социальную сеть, в СП стояло бы что-то вроде ванильного «влюблен». Ну, или «в отношениях с…».       Хотя нет. Вряд ли.       Магнус глянул в сторону ребят, вылавливая светлую растрепанную макушку. Плисецкий что-то там ржал. Вроде мозгов у пацана много, а вот с отношениями беда. Дружба у них с Отабеком, как же. Магнус едва ли не закатил глаза от собственных мыслей.       Дети.       — Ладно, — Отабек хлопнул его по плечу, — пошли. Разберемся.       Магнус улыбнулся.       — Хватит греть голову, — попросил он. Отабек глянул вопросительно, метнулся взглядом до Юры, потом обратно. Магнусу пришлось уточнить, — все иногда пьют. И все иногда из-за волнения косячат. Ты вернулся тогда до байка и забрал сумку. Все окей.       Нет, было не окей. Алтын до сих пор не понимал, как мог так поступить. Где были его мозги, когда он сажал пьяного и совершенно невменяемого Плисецкого на байк? Про существование такси вспомнил только, когда поймал отключившееся тело на светофоре. Мог проебать и Плисецкого, и работу. Забыл сумку в байке и полночи потратил на то, чтобы отвезти Юру в кондоминиум и вернуться к припаркованному байку обратно.       Магнус по сложному лицу Отабека примерно понял ход его мыслей.       — Разберемся, — ответил он казаху его же словами. И говорил обо всем сразу.       Отабек кивнул.       Магнусу грело душу то, что единственный теперь близкий человек говорил о его проблемах, как об их общих. Возможно, ему и правда станет легче.       Когда-нибудь. ***       — Так, у меня предложение, — Алек прошел в общую гостиную, где сидели Джейс и Юра, — а где моя сестра?       Привести гостиную в божеский вид удалось с трудом после того ночного зажора, что они устроили, смотря Гран-при. Общим решением по возвращению в Паттйаю заселились туда же, откуда и улетели: тут было уютно. Алек смотрел под ноги, хотя уборку здесь делал персонал кондоминума — вдруг на чипсину завалявшуюся наступит. Кстати, о фигурном катании после этого как-то не говорили. Чтобы Юру не травмировать, скорее всего. Этот его Джей-Джей взял-таки в первом этапе золото. И об этом не говорили тоже. Не сговариваясь. Плисецкий глянул в сторону Алека, махнув пятерней с возгласом «Йо!». Не иначе, как от Эрондейла подцепил привычку.       — Уехала с Отабеком смотреть площадку. Что-то на тему того, куда камеры ставить, — отозвался Юра, лениво щелкая пультом.       Тайские передачи вызывали желание засунуть себе миксер в глаза. Фыркнув, Плисецкий выключил телек.       Было скучно. То ли потому, что шла какая-то шляпа, то ли потому, что Отабек свалил вот уже несколько часов как. Юра развлекал себя тем, что искал в гугле макро-фотографии всяких мерзких жуков и отсылал в директе Виктору. Тот орал и говорил, что Плисецкого ненавидит. И вообще некогда ему. Юра отправил парочку Кацудону. Ну, поддержать, повеселить после второго-то места на короткой программе. Тот решил, что это Плисецкий фотал. С заботой порекомендовал не контактировать с неизвестными видами насекомых. Плисецкий ответил, что Кацуки единственный тут неизвестный вид насекомого. И подумал: а контактирую я тут только с казахскими народами.       Заблокировал мобильник и обернулся к Лайтвуду.       — А что такое?       — В общем, — Алек помялся на пороге, а затем подошел ближе и плюхнулся напротив Юры, который сидел на полу, привалившись спиной к краю дивана. Над ним восседал Джейс и с видом человека, открывающего новый закон физики, пытался заплести «колосок» из светлых коротких волос Плисецкого. — Слушай, он тебе волосы не вырвет? — Алек сбился с темы, глядя на друзей.       Выглядели они даже как-то мило, словно два брата.       Кажется, Джейс слишком усердствовал.       — Мы договорились, что я в случае чего ему ебну, — Юра поморщился, — а вообще представь, как туго нам все затягивали на соревнованиях. Кажется, кожа головы у меня вообще потеряла чувствительность.       Джейс фыркнул и пальцами почесал Плисецкого за ухо. Тот старался не показать, как в эти секунды кайфанул, но выражение блаженства на морде его выдало.       — Ну-ну, — Алек хмыкнул, — а! Так чего я пришел-то.       Плисецкий отметил, что выглядел Лайтвуд чуть лучше. По крайней мере, после возвращения в Паттайю он словно вздохнул как-то спокойней. В чем была причина, Юра не знал. Но у Алека словно возникали какие-то проблемы с тем, чтобы переезжать, хотя вроде им постоянно приходится мотаться с места на место.       — Внимательно, — поторопил его Юра.       — После прыжка с парашютом, какие планы вообще? — Алек начал издалека.       — Покорять следующую стихию? — Джейс чертыхнулся, выронив прядь волос, — а что?       — Смотрите, у меня идея.       — Если это поход куда-то в ночи без фонаря и подстраховки — я пас, — Юра вскинул руки вверх в «сдаюсь» жесте.       — Не, — Алек усмехнулся в ответ, — не совсем. В Паттайе дохрена джунглей, а мы толком по ним не лазили.       — И слава богу? — вздернул брови вверх Джейс.       Плисецкий вообще был удивлен тем, что львиная доля здравомыслия в компашке приходилась именно на Эрондейла, хоть он и выглядит (и ведет себя) порой как полный тупица.       — Это можно засчитать за покорение стихии воздуха и земли, — возразил ему Алек. И Юра подкупился тем, как при этом у него загорелись глаза. В последнее время Лайтвуда редко что-то могло оживить, но вот сейчас, похоже, оживило. Но уточнил: — Вроде бы у нас парашют как покорение стихии воздуха, не?       Сдаваться Алек не планировал, даже если в целом друзья не особо-то и спорили.       — А тут два в одном.       — Так, стоп, — Джейс отпустил волосы Юры и слез с дивана, усаживаясь рядом с ним, — изложи суть своей идеи, я пока нихрена не понял.       — Есть в Паттайе такая экскурсия, которая называется «полет гиббона», — поделился знаниями Алек, — суть в том, что группа туристов поднимается вверх на дерево, предварительно уйдя далеко в сердце джунглей. Это самое дерево и считается стартом. Финиш — другое дерево в начале пути, откуда туристы и стартовали. Экскурсия состоит в том, что обратно дорога пролегает над джунглями, по канатам, натянутым между деревьями.       — Кажется, понимаю, — Джейс взъерошил волосы, — цепляешься за трос и перелетаешь с дерева на дерево, как гиббон, — он засмеялся, — ты хочешь просто на индивидуальную экскурсию?       — Нет, я планирую проложить свой маршрут.       Воцарилась тишина.       Так.       Вот прямо сейчас, кажется, была озвучена очередная самоубийственная идея.       — Как, прости, ты собираешься это сделать? — подал голос Юра, — я, конечно, не специалист, но разве ты настолько хорошо знаешь джунгли, что можешь понять, на какое дерево протянуть трос? И как его крепить?       — Есть принцип лассо, — ответил Алек, — и мы можем попросить тайца побыть проводником. Он расскажет нам основные места, где есть самые крепкие и самые высокие деревья. Мы заранее подготовимся и попробуем сделать тренировочный бросок. Если получится — можно будет думать дальше.       — Ты ведь уже обо всем договорился? — прищурился Джейс, — ведь так? И нам, блядь, придется переться с тобой, потому что одного отпускать нельзя.       — Лайтвуд, ты серьезно? — охренел Плисецкий, — нет, ты не подумай, что я указываю на твое увечье, но, блядь. У тебя рука еле поднимается, а ты собрался на тросе перелетать между деревьями?       — Стоп! — Алек примирительно поднял здоровую руку и попытался улыбнуться. — Во-первых, я еще ни о чем не договорился.       И Юра, и Джейс одновременно недоверчиво посмотрели на Алека. Потом друг на друга. И снова уставились на Алека.       Нихуя не поверили.       — Да серьезно! — тот вздохнул, — я почитал про экскурсию. Посмотрел про одиночные прогулки в джунглях и узнал, где живут тайские проводники. Навел справки про аренду страховки и тросов. Все, больше ничего не делал. И вообще, я пришел с вами посоветоваться!       — Ладно, ты прощен, — смилостивился Джейс и кинул в Алека подушкой, которую стащил с дивана из-за спины Юры, — но я против.       Алек подушку поймал и подложил под задницу, на ковре сидеть все-таки было жестковато. Напряженно еще и посопел при этом. Он предполагал, что убедить этих двоих будет сложновато. Хотя именно за этим он в Таиланд и приехал. Просто не был уверен, что Джейс согласится, он и сейчас сразу начал быковать, а вот Юра мог дать добро. Лайтвуд это еще при первой встрече помнил, поэтому так уцепился за незнакомого пацана-калеку. Да, не прогадал, ведь Юра оказался «своим». Полностью. Именно отбитость Плисецкого, который на костылях сбежал из больницы где-то в России и прилетел на Панган, Алека и подкупила.       Джейс, однако, пояснил:       — Пока против, — выделил первое слово он, — я должен сам посмотреть, что ты запланировал. На какую дистанцию ты хочешь сделать весь этот треш и, собственно, мы должны рассказать Магнусу и Отабеку.       Упоминание этих имен Алека вот как раз не вдохновляло совершенно.       — Чтобы они сразу нас, нахрен, придушили, — проворчал Юра, — в целях профилактики уебанского поведения.       Кажется, вся эта затея как раз была где-то посередине между определениями храбрости и тупости, которые в Индонезии приводил ему Алтын. И Плисецкий пока не понимал, в какую сторону идея Алека перевешивает.       — Да что в этом такого? — Лайтвуд, казалось, искренне не понимал претензии.       — Например, смертельная опасность? — язвительно сказал Юра, — не думаю, что соскребание твоей туши с корней вековых деревьев сделает день Магнуса лучше.       — Ему наплевать будет, — Алек опустил взгляд в пол.       — Ой ли? — не унимался Плисецкий.       Все-таки к единодушию на тему Магнуса они с Лайтвудом так и не пришли.       — А что у вас, кстати, за хрень с расставанием? — вдруг спросил Джейс.       Плисецкий даже присвистнул. А потом еще и руками театрально всплеснул — Виктор бы точно гордился. Пять за артистизм, Плисецкий.       — Да ладно, ты заметил? Не прошло и, блядь, столетия. Сам догадался или кто подсказал?       — Плисецкий! — надулся Джейс.       — Плисецкий, — не остался в долгу Юра, гнусаво передразнив. — Еще, блядь, скажи, что я не прав.       Алека все это улыбнуло. Он глянул на Джейса, хмыкнув.       — Мы правда расстались.       — Как это? — тот, казалось, искренне не понимал, как такое вообще возможно, — чтобы ты и Магнус вдруг были не вместе? Может, ты преувеличиваешь?       Это как-то даже странно.       Ну да, Юра тоже был согласен. Не сходится это все. Это как океан без воды, как Виктор без Юри, как Яков без Лилии, как этот таец без хомяков своих в инстаграме. Есть просто такие обыденные монументальные вещи, которые друг без друга существовать не должны. Как казахи и кумыс, например.       Юра мысленно хекнул.       — Ну точно, — Алек начинал злиться, — мы в разных комнатах живем, не разговариваем, а я преувеличиваю!       — А я тебе говорю, что надо поговорить! — ввернул Юра, усмехнувшись от игры слов.       — Да о чем?! — когда Лайтвуд начинал поднимать голос, можно было предугадывать начало скандала, все-таки Магнус приучил его капризничать.       — А что, не о чем? — Юра пристально смотрел в глаза Алека, — прямо-таки ни одной темы для беседы спустя несколько лет отношений и тупого их разрыва, да? Тогда тебе реально можно посочувствовать.       — Ты даже не поговорил с ним? — ошарашено спросил Джейс, — то есть просто типа вы такие «ок, досвидули» и все? Реально?       — Вот-вот, — подхватил Плисецкий, — потому что Алек — ссыкло. Ну, или яйца свои обронил в жерло Мерапи.       — Юра! — Алек дотянулся и шлепнул его ладонью здоровой руки по голени, — ты достал!       Плисецкий ойкнул и подтянул ногу к себе. По-взрослому показал язык.       — А он прав потому что, вот ты и психуешь, — Джейс был на стороне Плисецкого целиком и полностью, — Магнусу можно памятник при жизни ставить, а ты так себя ведешь. Он тебя терпит, нас всех терпит! Платит за все, молчит на все истерики, успокаивает твою сестру, когда та начинает пмс ловить, да еще и работает. И фотки твои идиотские постит, когда его просят. Даже сам фоткается, хотя ненавидит это. Да тут невооруженным взглядом видно, что он ради тебя в лепешку расшибается, а ты ебать принцесса. Чем он тебя обидел так?       — И ты мне предлагаешь за ним бегать? — сконфуженно выдохнул Алек.       Ладно, честно признаться — со стороны это выглядело стремно. Юрины пинки под задницу Алек еще мог пытаться игнорировать, но вот двух насевших на него друзей уже никак. Да и грубые, но правдивые слова Джейса, почти такие же, как говорил ему Плисецкий, задевали достаточно сильно.       — А Магнус мало за тобой бегал? — прищурился Джейс, — м?       Алек молчал. А что тут ответить?       — Ладно, ладно! — сдался он под двумя пристальными взглядами, — я поговорю с ним, окей?       — Окей, — довольно улыбнулся Юра, — отбей пятюню, бро! — он повернулся к Джейсу и оба с лыбами ударили друг друга по ладоням.       — Засранцы, — по-доброму усмехнулся Алек.       Хотя все еще и не начал считать, что им с Магнусом есть, что обсуждать.       Юра все твердил: поговорите. Сам-то много говорит с теми, с кем следовало бы? Но спорить с Плисецким, на сторону которого теперь еще и Джейс перебрался, было бесполезно. Почему-то Лайтвуд был уверен, что Изабель будет с этими двумя заодно. Точнее, тоже посчитает, что болтовня поможет. И все же, такое стремление друзей помочь и как-то не остаться в стороне от его проблем, грело Алеку душу. Даже показалось, что расскажи он сейчас о диагнозе и предстоящей ампутации руки, которую ему прогнозирует врач, они что-нибудь придумают. Вот эти двое: улыбчивые, светлые, как солнце.       Подбоченившийся Эрондейл заставил вздрогнуть — мысль улетучилась, словно ее и не было. Джейс принялся ерошить волосы Алека, пока тот не начал отбиваться, а потом принялся щекотать.       — Джейс, падла! — Лайтвуд расхохотался, пытаясь увернуться от лап друга.       Но тот разве что с большим усердием пробежался по ребрам Алека пальцами, а потом обнял. Сжал в объятиях и проговорил, глядя в смеющееся лицо друга:       — Вот так-то лучше.       Плисецкий, глядя на них, улыбался тоже.       Странно было оказаться вот так вот в объятиях Джейса, навевало какие-то воспоминания из прошлого, которые, казалось бы, остались далеко позади. Эрондейл всегда таким был: солнечным, упертым и… и лучшим другом. Уж с этим-то Лайтвуд смирился давно. Он закинул здоровую руку на плечи Джейса, проговорив:        — Так, ладно. Идея номер два, которая у меня была.       — Жги, — вздохнул Юра, — шило в жопе не утаишь.       — Пошли по магазинам, — выдал Алек, — у меня последние трусы порвались на гребаном вулкане.       — Стесняюсь спросить, что ты с ними делал, — заржал Джейс.       — А ты не помнишь, как я споткнулся и на жопе проехал по камням пару метров вниз? — Алек фыркнул, — спортивкам пиздец, и трусам тоже. Да и в пылищи все, отстирывать реально лень.       — Я согласен, — Юра поднялся, — шмоточки мне тоже нужны.       — Леопардовые? — Джейс засмеялся.       — Тигровые, — не остался в долгу Плисецкий. ***       Напяливать на Джейса тигровые шмотки оказалось даже весело, особенно, если брать их размера на два меньше. Открытый пупок Эрондейла — это пиздец.       Юра ржал, как лошадь, фотал и отправлял в сторис каждую из примеренных маек. Потом напялил такую и на Алека. Сфоткал их вдвоем. Одну из фоток кинули в инсту блога, и Изабель была первой, кто оборжал их в комментариях.       А я что, лошара что ли, подумал Юра.       Селфи втроем в коротких, не прикрывающих пупок майках, набрало больше всего лайков.       Одну купили Магнусу на память. А потом взяли еще одну, разукрасили красками, купленными там же, на уличном базаре, оставив свои цветные пятерни, и решили разыграть среди фанатов. Подписчикам идея понравилась, а парни пообещали замутить попозже сам, собственно, конкурс.       Это было в их стиле — купить подарок, а что именно должны фанаты сделать — не придумать.       — Так, Лайтвуд, мы вроде пришли тебе за трусами, — громко проговорил Юра, привлекая внимание не только Алека, но и парочки стоящих неподалеку людей.       Лайтвуд закатил глаза.       — Спасибо, что напомнил, особенно так громко.       Джейс хохотнул, закинув руку другу на плечи.       — Брось, пусть теперь все думают, что на тебе нет белья.       — Фу, — прокомментировал Юра. — Вы оба фу.       Эрондейл послал Плисецкому воздушный поцелуй. Тот сделал вид, что поймал его, скомкал и выбросил. Люди на них продолжали коситься.       — А если серьезно, то нам реально надо в отдел нижнего белья, — сказал Плисецкий.       — Трусы с тиграми закончились?       — Пошел в жопу, Джейс. Носки у меня закончились.       — Все? — удивленно приподнял брови Алек.       — Парные. Сегодня утром нашел пять и все сука разные.       Нужное купили быстро. Юра взял на всякий случай очень разные, а то задолбало черные с черными искать по всем комнатам, где они останавливаются. Вот вроде одного цвета, а все равно не подходят! Говно какое-то. Взял одни белые, одни серые, одни черные. Не удержался и взял одни леопардовые. Потом, когда Алек с Джейсом задержались около палатки со жратвой, вернулся и купил еще три пятнистых пары. Потому что дикие коты — это круто. А Юра тоже крутой. И носки у него крутые будут. Прямо с найками. Хехе.       Базары в Таиланде шумные. Веселые и пестрые, словно все краски мира собрали в одном месте. Алек с Джейсом рассказывали, что весь восток такой: теплый, словно залитый солнцем постоянно. Здесь тоже бывают дожди, холода, где-то бывает снег. Но ощущение, что живет здесь постоянно, день изо дня, круглосуточно — это солнце. Оно внутри самой страны, в людях, в их улыбках, что они дарят друг другу.       Юра здесь, кажется, научился улыбаться.       Парни спорили с продавцами, которые снижали цену. И плевать, что тайцы просто хорошо разбирались в том, что на родине зовут маркетинговым ходом: изначально ставили цену выше, чтобы потом сократить для покупателя. Юре нравилось, Юра был счастлив торговаться и снижать цену, даже если у него и не было необходимости в экономии денег. Это просто было… весело.       Он мерил всевозможные тряпки, делал селфи с парнями и кидал в сеть.       Виктор написал в директе: «И мне такую маечку привези».       — О, я пойду к украшениям сбегаю, — Джейс приметил лавку с пестрым переливом самоцветов.       — Ты чего это? — не понял Алек.       Ну да, на Эрондейла это похоже не было.       Тот пожал плечами, глянув на друзей.       — Мне просто кажется, что мы в последнее время знатно взъебали твоей сестре мозги, — пояснил он Лайтвуду. — Давно думал поискать ей что-нибудь. Ну, мелочь, а приятно.       Алеку идея очень понравилась. Он ведь действительно в последнее время только и делает, что разочаровывает Иззи своими выходками, которые все вокруг считают самоубийственными. И идея с маленьким сюрпризом для нее просто, чтобы порадовать, была шикарной. Жаль только, что принадлежала почему-то Джейсу.       Юра был с ними согласен.       Девчонкам вроде нравится, когда их балуют и делают сюрпризы.       Глаза у палаток с украшениями разбежались окончательно. Джейс и Алек умотали в сторону, когда на плечи Юры вдруг легли чьи-то цепкие руки. Плисецкий дернулся, подумав, что это кто-то из ребят, но пришлось удивиться — на руках, его обнимающих, были длинные черные ногти.       — Билл, — он удивленно моргнул, глядя на парня позади себя, — неожиданно.       — Я вообще люблю эффектные появления, — подмигнул ему Каулитц накрашенным глазом.       На плече у него висела сумка, а у ног стояли какие-то фирменные пакеты.       — Ширпотреб, серьезно? — хмыкнул Плисецкий.       Каулитц показался ему человеком, который любит качественный и дорогой шмот. Это было еще одно качество, помимо любви к макияжу, которое объединяло этого странного парня и Магнуса. Эпатаж.       А одет он был, кстати, в оранжевую рубашку, подаренную Отабеком. На спине был логотип Харлей Девидсон, а спереди — тюремный номер.       Билл цокнул.       — Мальчик, я похож на того, кто одевается на рынке?       И бровку еще приподнял, фифа манерная. Плисецкий развел руки в стороны с весьма сложным еблом.       — А мы, по-твоему, как бы где? Если ты решил, что это Манхеттен-Молл, то выглядит он чуток иначе.       — Я знаю, как выглядит Манхеттен-Молл, — кивнул Каулитц, — я вырос в Мидтауне.       Юра даже удивился. Билл больше был похож на… а на кого собственно? Ну, на чудо-юдо. Пафосное, дорогое, которое собой торгует, потому что больше ничего и не умеет. Но Юра был уже достаточно с Биллом знаком, чтобы понимать — выводы делать рановато.       — И почему ты больше не там? — в конце концов, американская мечта, все такое.       Ребята с ФК рассказывали, американцев на соревнованиях всегда много.       Билл широко улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами.       — За мою голову в штате Нью-Йорк назначена цена с пятью нулями после первой цифры.       Юра расхохотался. С юмором у Билла всегда было в порядке.       Они, как-то не сговариваясь, подошли к лавке с украшениями.       — Какой план? — поинтересовался Билл, разглядывая всевозможные побрякушки. Он ткнул пальцем в одну из подложек. — О, не думаешь проколоть ухо?       — Не-не, — замотал руками Плисецкий. Хотел было сказать «Лилия убьет!», а потом вспомнил. Теперь можно все. Нервными пальцами заправил прядь волос за ухо, носом шмыгнул и как-то скривился. — Нет, не хочу.       В конце концов, что он, пидор что ли, уши себе прокалывать.       Матюгнулся сам на себя мысленно, и еще раз для верности отказался. Каулитц смотрел на него долгим взглядом, а потом плечами пожал, мол, как знаешь. У самого Билла в ушах было несколько совершенно простых серебряных колечек.       — Смотри, а вот это, по-моему, по твоей части, красавчик. А? — спросил вдруг Билл.       И посмотрел хитро-хитро из-под черной краски на глазах.       На узкой ладони лежал кулон. Маленький орел: сплошные крылья, да клюв угадывается по очертанию. А в центре, словно в гербе, мотоцикл.       — Вау, — Юра кулон выхватил.       Мотоциклы — это круто! И выглядит подвеска брутально. Отабеку бы пошло.       В голове мелькнул какой-то странный кадр, словно из сна: все ярко-красное вокруг, а Юра словно шепчет Отабеку что-то про орлов с черными-черными крыльями. Но мысль была столь мимолетной, что ухватиться за нее не получилось. Юра только сжал кулон в руке и отдал деньги продавцу, даже не торгуясь.       Алтыну должно понравиться.       Плисецкий припрятал покупку в маленький карман рюкзака на плече. Билл смотрел как-то понимающе.       Каулитц тоже прикупил что-то. А потом вдруг ухватил Плисецкого за плечи, оглядывая со всех сторон, словно прикидывая.       — Слушай, а у меня кое-что для тебя есть, — придирчиво, словно швея, прикинул размер Юриных плеч Билл.       И полез в один из своих пакетов, что-то доставая. Находкой оказался пиджак. Юра даже присвистнул, беря его в руки.       — Это же, блядь, Бальман.       В марках он разбирался, хоть и признавать это не любил. Это такие, как Никифоров, должны во всяких долче-габбанах шарить, а Юра нормальный четкий пацан. Одевается на черкизоне и любит адидас. Ладно, адидас он не любит. Любит свои найки и леопардовые вансы, которые перекупил с рук, потому что в продаже их нигде не было, даже в Америке. И все-таки вытащенный Биллом пиджак он узнал: по блестящим камням на отделке и плечах, что превращали простую черную вещь в настоящий костюм. Военный мундир с блестящими наплечниками и украшениями вокруг пуговиц.       — Мне большеват, а размера меньше не нашлось. Не смог удержаться и все равно купил.       Камни на пиджаке играли золотом. В свете софитов смотрелось бы потрясающе, подумал Юра. И сжал ткань в пальцах, думать себе запретив.       Плисецкий огляделся по сторонам, словно убеждаясь, что они все еще на рынке в Таиланде, а не в Милане. Пиджак подделкой не был.       — Окей, — кивнул он Биллу. — Как?       — Дорогуша, умоляю тебя. Здесь сбыт всех самых дорогих шмоток мира, которые бракуют на таможне.       Так вот оно что. Юра рассмеялся почти неверяще.       — Возьми, — Каулитц сам его пальцы покрепче на пиджаке сжал. — Я до твоих габаритов не дорасту никогда, а вещица красивая. Глядишь и пригодится.       Да куда там. Такое только на подиуме носить.       Но Юра отказываться не стал. Военный блестящий мундир выглядел шикарно.       — Сколько с меня?       — Эй, Юра! — раздался голос Джейса за спиной.       Плисецкий обернулся — друзья как раз подошли, размахивая пакетом с покупками. Кажется, скупили для Изабель все, что можно.       И в этот же момент чьи-то губы украли у него поцелуй, коснувшись самого уголка. Джейс запнулся, а Юра ошалело перевел взгляд на скалящегося Билла. Тот облизнулся.       — Вот и цена.       Плисецкого ошпарило по щекам. Какого хрена творит этот Билл, вообще без тормозов, блин! Каулитц расхохотался, глядя на его лицо. И сказал еще более хитро:       — Считай, что ментально поцеловал Отабека. Этот монах так и не согласился.       — Бля, Билл! Да мы с ним не встречаемся!       А покраснел он просто пиздец как.       Подошедшие Алек и Джейс оглядывали Каулитца как-то странно.       — Ты знаешь Отабека?       — Погоди, — Джейсу удалось вычленить чуть более важную деталь, — Юр, вы с Отабеком целовались?       Каулитц заржал, уже не сдерживаясь. Он похлопал Юру по плечу.       — Ну-ну, красавчик, спокойней. Но я тебя, кажется, сдал.       — Да не целовались мы, — прошипел Юра ребятам.       — Большое, кстати, упущение тогда, — поддакнул Каулитц.       К Биллу подошел вдруг еще один парень, Юра его узнал: тот бритоголовый почти под ноль пацан, с парочкой шрамов на макушке. Теперь удалось рассмотреть его чуть лучше. Вздернутый нос, острые скулы, шальная ухмылка. Выглядел как бандюган полный.       — Ну, и долго торчать тут будешь, бро? Я думал, что ты заблудился.       — Иду, дорогой.       — Фу, завязывай, с Томом миловаться будешь.       — Да без пизды, — согласился Билл. Потом глянул на Юру. Подмигнул. — Увидимся, Фея.       Не успели парни уйти, как вслед им долетел голос Алека.       — Я вас видел.       Каулитц и его друг замерли. Тот, бритоголовый, с огромными карими глазами, обернулся. И сощурился очень опасно. Билл глянул через плечо: лукаво и почти с удовольствием.       — Мир тесен, все может быть.       И они ушли, теряясь в гомоне рынка. Юра засунул пиджак, свернув его подрагивающими пальцами, в рюкзак. Почему-то то, что Алеку парни показались знакомыми, Плисецкому не понравилось.       — Ты их знаешь? Откуда? — Лайтвуд нахмурился, глядя на Юру.       Тот смотрел в лицо друга, который явно пытался соображать. Где они могли видеться? В клубе? Видел их с Магнусом? Алек ничего не знает про работу Магнуса и тех, с кем он сотрудничает, это Плисецкий помнил точно.       Юра глянул туда, где скрылись Билл и его друг.       Потом с легкой улыбкой глянул на Лайтвуда, проговорив:       — Это друзья одного моего знакомого из юниорской лиги, давно еще пересекались на соревнованиях. Теперь вот тут встретились. Мир тесен, — и ободряюще хлопнул Алека по здоровой руке.       Тот как-то расслабился, словно слова Юры его успокоили.       Плисецкий же загнал куда подальше мысль о том, что он сейчас Лайтвуду напиздел. Но почему-то показалось, что правду тот знать точно не должен. Совесть немного подгрызала изнутри, но… Но Отабек и Магнус ему доверились.       А подвести их Юра никак не мог. ***       — Восемь утра, — пробормотал Алек, затем зевая во весь рот, — восемь.       Он осмотрел аэродром: вырубленная и расчищенная площадь в середине джунглей. Двухчасовая поездка от Паттайи до ее пригорода, если можно так назвать поселение вдоль трассы Сукхумвита, была еще ничего, потому что самая длинная в мире дорога, вдоль которой всегда есть дома (мы же расскажем об этом в блоге, бро!), потом сменилась на ухабистую, куда они повернули на арендованном джипе. Джейс все еще приходил в себя после полученных про Сукхумвит знаний, а Алек утыкался носом в плечо Юры, пытаясь не сблевать. От обилия таблеток, которые он принимал, постоянно тошнило, как беременную девку во время жесткого токсикоза.       Алек поморщился, прогоняя ебучие ассоциации. Юра лично проследил за приемом таблеток. Все же прыжок с парашюта, который они затеяли, пусть и с высоты для новичков, требовал концентрации. Тысяча метров, как-никак. Выше никто не пустит, а ниже им и самим не интересно.       В итоге к восьми утра они прибыли на инструктаж. Магнус вывалился из джипа и, разминая спину, умчался на поиски кофе. Отабек помогал Иззи ставить аппаратуру для съемки, а три главных действующих лица знакомились с инструктором.       Который, почесывая яйца и зевая, поправлял съехавшую с плеча лямку лифчика.       — Сиськи класс, — прокомментировал Джейс.       Алек сглотнул, видя, как Плисецкий буквально затыкает себе рукой рот, чтобы не пиздануть что-то на тему наличия члена и сисек на одном теле. Не то чтобы в Таиланде леди-бои были на каждом шагу, нет. Вопреки всеобщим стереотипам, мужчин, которые делают из себя женщин, найти было нелегко. Не считая нищих шлюх на Вокинг-стрит, леди-бои не гуляли по улицам, не бегали по барам. Постоянный прием гормонов, выступления и шоу банально не оставляли им свободного времени. К тому же, такие мужчины имели достаточно слабое здоровье: все же, на операции получалось скопить не у всех, и потому средняя продолжительность жизни леди-боев была всего лишь около сорока лет.       Встретить успешного леди-боя на улице было вообще нельзя.       Не успешного — с грехом пополам, но можно. Правда, нужно было знать места.       А вот попасть на вполне красивого (стоит признать) мужика с охеренными сиськами, который явно собрался проводить инструктаж по поводу их первого прыжка с парашютом…       — Блядь, — не сдержался Плисецкий.       Алек закивал головой. Потому что да, «блядь», это выглядело странно.       — Ребята, я вам кофе заказал, — Магнус подошел со спины инструктора и не видел его (ее?) внешности в полной мере, продолжая говорить, — зайдите в кафешку, заберите, а потом… оу, — леди-бой, заслышав новый голос, повернулся (лась?) к подошедшему, — вау! Классные сиськи, — сориентировался Магнус.       Мужчина засмеялся совершенно женским, мелодичным смехом.       — Я Лина, рада познакомиться. Кто прыгает?       — Наверное, все? — Магнус повернулся к подошедшему Отабеку, — ты прыгаешь? — уточнил он.       Юра глянул на Бека. А чего это, сомневается еще? Конечно, Алтын прыгает, куда он денется.       Казах кивнул, оглядев Лину с ног до головы.       Плисецкий был готов голову дать на отсечение за то, что на лице Отабека промелькнуло удивление. На секундочку. На мгновение. Но, блять, это была эмоция.       Ололо, даже спокойствие буддистов пасует перед комбо из члена и сисек!       Юра хекнул, тут же смутившись, когда Алек пихнул его в бок.       Типа, алло, не наглей. Все тут поржать хотят.       — Короче, ваш кофе в кафе, я буду в самолете, Отабек, скорее всего тоже, — Магнус махнул рукой.       — А вы не будете инструктаж слушать? — Юра охренел.       Нет, конечно, Алтын и Магнус круты как вареные яйца, но, блядь!       — Они прыгали уже с парашютом, — шепнул ему Алек.       Ну да, действительно.       Весело живут чуваки. Юру на самом деле не радовала перспектива слушать чьи-то речи долгое время. Он, наверное, хотя бы по этой причине не смог бы поступить в институт. Учитывая, что он постоянно находится в режиме физических нагрузок, сесть и принять на себя долю какого-то интеллектуального воздействия было сложновато. Ему просто становилось скучно ничего не делать.       Но слушать нужно было внимательно. Хотя бы потому, что, в отличие от Джейса и Алека, Юра прыгать в тандеме все-таки отказался.       Все сам, все сам.       — Готовы? — спросила Лина.       Все трое заставили себя перестать пялиться на силиконовые сиськи и посмотрели инструктору в глаза, кивая башками и начиная, наконец, слушать инструктаж.       Инструктаж слушали почти целый час. Лина, если быть честными, объясняла очень хорошо и подробно, в красках рассказывая то, что бывает с «теми, кто не слушает инструктаж и ковыряет в носу». Она рассказала, как быть в случае непредвиденных обстоятельств: сильного ветра, из-за которого может занести на водную гладь, автостраду, линию электропередач.       В этот момент все трое вспомнили о том, как выглядит сраная линия электропередач в Таиланде. Перед глазами стояли огромные шматки проводов, перекрученных друг с другом в таком беспорядке, что под ними и идти-то порой страшно было, не то, что коснуться или, не дай боже, приземлиться, да еще и с парашютом за спиной. Подавив в себе порыв завизжать, Юра, Алек и Джейс снова вернулись к прослушиванию инструктажа.       Они же мужики. Вот и пришло время собрать в кучу яйца, не давая им укатиться в сторону блядской линии электропередач.       Когда началась вторая часть — отработка на земле прыжка с трамплина, ощущение того, что это все происходит именно с ними, подкралось совсем близко. Лина показывала, что делать, чтобы избежать травматизма при приземлении — именно это случается с новичками чаще всего. Рассказывала, как падать и куда, если вдруг земля показалась ближе или дальше, чем она есть. Алеку предстояло прыгать в паре, но отработка все равно проходила по одиночке.       Юра заметил, что Отабек смотрит за ним, вернувшись вместе с Магнусом из самолета, стоявшего вдалеке. Алтын не одобрял идеи Юры, высказанной незадолго до приезда на аэродром — прыгать в одиночку. Плисецкий был уверен, что справится. Нога не помеха, ведь приземление, по факту, происходит без упора на колени. Правильно распределять нагрузку между мышцами Плисецкий умел.       Дело стояло за малым — не зассать от страха и не растеряться, падая тупо на пятки и ломая их себе ко всем хуям.       Кстати, «ко всем хуям», сказанное Линой на русском с тайским акцентом, заставило Плисецкого истерично ржать на протяжении минут пятнадцати. Он даже сразу как-то проникся уважением к жен… мужчине? Короче, к инструктору. Сразу видно — свой человек. Все понимает. Юра правда ожидал, что будет неебически страшно, но ничего, кроме восторженного волнения, не было.       Он думал об этом. Что будет, если парашют не раскроется? Самый большой страх тех, кто собирается прыгнуть впервые.       И потом прокрутил в голове все то, что происходило с ним до этого: причины, по которым оказался здесь, попытки найти себя после того, как потерял все, те реально счастливые моменты, которые произошли здесь, стершие весь негатив, в котором Юра тонул до этого. И понял — ему все равно терять нечего. Упади он и разбейся насмерть, не расстроится. В смысле, ведь у него была шикарная жизнь. Особенно за тот короткий период, что он здесь.       Юра нашел глазами Отабека в который раз, не устав с ним переглядываться за все время инструктажа, подпер голову кулаком. Показал казаху язык и улыбнулся.       Ему не было страшно.       Ему было волнительно и просто дико счастливо.       В десять утра всем выдали по парашюту, проверили одежду, закрепление лямок, похлопали по плечам и пнули в самолет. Прилипнув к иллюминаторам, Алек, Джейс и Юра осознавали, что все происходит на самом деле.       Поток шуточек иссяк. В голове бились слова Лины о том, когда надо начинать считать и до скольки. Что-то про стропы. Про приземление. Про тяжелый купол парашюта, который может протащить по земле. Про волнение и про то, что страх — это нормально.       Но страха все еще не было. Юра что-то тараторил и, говоря по правде, весь инструктаж сразу же забыл. Помнил, когда открывать парашют, что нужно делать, но когда набатом в виске бьется пульс, все мысли как-то сами по себе из головы исчезают.       Алек поднял глаза и посмотрел на Магнуса. Тот что-то говорил Отабеку, смеясь и похлопывая его по плечу. Алтын, дернув уголками губ, кивнул, а потом пересел поближе к Юре.       Алек посмотрел на Джейса, тот подмигнул в ответ. Бледные от страха губы Эрондейла выдавали его панику.       — Эй, — Магнус позвал тихо, но Алек услышал, — ты ведь не бояться сюда залез, ну?       Алек нервно хохотнул и поморщился. Руку дергало противной, ноющей болью. Но это были ощущения, приглушенные препаратами, Алек уже успел их выучить.       Все будет нормально.       В тесном пространстве маленького самолета они все сидели друг напротив друга, почти соприкасаясь коленями.       — Сладкий, — позвал Магнус, и Алек вздрогнул. В самом начале отношений, когда Алек не хотел поддаваться, а Магнус бесил его специально, раз за разом придумывая прозвища назло, «сладкий» прижилось особенно сильно. Сейчас это было, как контрольный в голову: сначала больно, а потом почти нет, растекаясь кровью где-то внутри раздробленного черепа, — улыбнись.       Алек, не выдержав, нервно рассмеялся, понимая, впрочем, что Магнусу удалось его отвлечь. Это было чуточку нервно, они ведь не общались совсем в последние дни. Тут, в минуты особой паники, оказывается такая поддержка. Словно можно сколько угодно отворачиваться, но если будет действительно очень плохо, настоящий пиздец, то у Лайтвуда все еще были люди, которые от него не отвернутся.       — Бро, сцепляемся? — Джейс, присевший рядом и нервно потирающий ладони, отвлек Алека от мыслей.       Лайтвуд нервно выдохнул, поймал ладонь Эрондейла, его испуганный взгляд и кивнул.       — Помирать, так вместе, — засмеялся он в ответ.       И Джейс расслабился.       Юра смотрел на землю, которая становилась на все большей высоте пестрой мозаикой: зеленые, желтые, голубые прямоугольники. И синее-синее небо без облаков. Сердце переполнялось восторгом, он нервно перестукивал кроссовками по полу самолета, теребя пальцами один из ремешков. Когда Отабек присел рядом, Плисецкий развернулся. Он заметил, что Алтын слишком молчалив. Не так, как обычно, скорее чуть напряженно. Сидит, дергает пальцами. Казах не был спокоен. И вот это казалось странным.       — Эй, Орда, — позвал Плисецкий.       Юра бы, глядя на него, решил, что Алтын чем-то загоняется. Но это был именно Алтын, и у него по жизни вообще не было привычки загоняться. Человек, живущий одним днем и искренне верящий во все, что делает, просто не может позволить каким-то загонам себя ебать.       — Все нормально?       Отабек кивнул.       Облизнул пухлые губы.       И Юра понял.       — Погоди, ты же прыгал уже, мне Алек сказал, — Юра указал большим пальцем в сторону Лайтвуда и Эрондейла, которым Магнус помогал сцепиться.       Или ему показалось сейчас? Отабек улыбнулся уголком губ и кивнул.       — Прыгал. Поэтому и дергаюсь. Мне не нравится.       Ого.       — Ты что, высоты боишься?       Юра был в шоке. Ну, потому что это Отабек, который где-то в личном мире Юры Плисецкого не боится ничего и никого, и вообще он весь такой из себя самурай, соблюдающий кодекс Бусидо и помогающий котятам. Котятам на костылях, да.       — Не высоты, а ощущения падения, — признал Отабек.       Причем очень и очень спокойно, словно совершенно не смущало его то, что он признается Юре в своем страхе.       И до Плисецкого, наконец, дошло.       Это не трусость — говорить близким о том, чего ты боишься. Это он тупица, что бахвалится иногда больше, чем надо. Да, посторонним о слабостях знать, может, и не нужно, но строить из себя героя… Все как-то резко по полочкам встало.       — Ты все еще можешь передумать. Просто скажи, что ты не хочешь, — проговорил Юра.       Алтын улыбнулся.       — Я хочу. Страхи нужно преодолевать.       Да, нужно.       Только Юра свои холил и лелеял. А другим говорил: не боюсь я ничего.       Раздался сигнал от пилота.       Можно было выпускать прыгающих.       Они поднялись оба, и Юра вдруг засмеялся. Волнение огромной волной накрыло его с головой, и ощущение это было просто великолепное. Восторг начал выливаться за края, губы растянуло в широченной улыбке, он схватил Отабека за пальцы, ловя его недоуменный взгляд, и засмеялся:       — Человек, падающий из самолета, с помощью силы мысли сможет летать?       Их разговор. Тот самый. Юра тогда говорил, что не может, не верил Отабеку. А что теперь? Живет его принципами, пытается влиться в его мир, в его мировоззрение.       А еще, кажется, Плисецкий просто умопомрачительно влюблен.       Алтын смотрит на смеющегося и такого счастливого вдруг Юру, и успокаивается. Привлекает к себе, ерошит собранные в неряшливый хвост светлые волосы, обнимает по плечам, говорит:       — Вот и проверим.       Отабека немного трясет.       А Юра думал: когда собираешься спрыгнуть в пропасть, становишься удивительно сильным. Вероятность того, что это твои последние минуты в жизни, делает тебя восхитительно храбрым. Ему казалось, что вот прямо сейчас он может все. Совершенно все. Он смотрит на Отабека, в его черные глаза. Он сколько угодно может пытаться себя ломать, но если Алтыну хватило смелости признаться Юре в своем страхе, то почему Юра не может, наконец, признать хотя бы самому себе: без казаха он уже даже дышать нормально не может.       Двери разъехались, впуская в салон ледяной ветер. Волосы хлестанули по лицу.       Отступать было некуда.       — Погнали? — крикнул Магнус.       Ветер шумел в ушах, его почти не было слышно. Ухватился пальцами за стенку выхода, встал на самый край.       — Еб вашу мать! — заорал Джейс.       Лайтвуд нервно захохотал.       А Бейн выпрыгнул из самолета. Юра сам не понял, как заорал, весело смеясь.       Они делают это. Серьезно, они это делают! Плисецкий хохотал, хватался за руку Отабека, смотрел, как Джейс и Алек, вопя, выпрыгивают следом за Магнусом.       — Готов? — повернулся он к Отабеку и сделал шаг спиной, прямо к выходу. Он улыбался во весь рот. Ветер выдувал его прямо в дверь. Алтын нервно выдохнул, встряхнул руками. — Ты можешь передумать и остаться. А можешь нет. — Еще шаг, — думай, герой.       — Ерничаешь, солдат? — усмехнулся Отабек.       Юра протянул руку.       Теперь он был тем, кто поведет Алтына за собой.       — Никогда. Давай.       И Отабек за его руку ухватился. Плисецкий дернул казаха на себя, обхватывая руками, обнимая, чувствуя чужой нервный вздох, Отабек хватается пальцами за край двери, когда они оказываются у самого края личной пропасти. Юра обвивает шею Алтына руками, смотрит только на него.       У него за спиной — небо.       И ничего, кроме пропасти вниз.       В зеленых глазищах — смех и счастье.       — Если лететь на самое дно, то вместе, — хохочет Юра.       — Давай, — шепчет Отабек.       Смотрит глаза в глаза, прижимается лбом ко лбу.       И Юра, не расцепляя объятий, просто падает спиной назад. Их подхватывает небо, двоих, на какой-то момент они вместе, сцеплены в своих объятиях, всего какой-то кадр из всей длинной пленки в жизни, но Плисецкий думает, что вот оно. То самое. Тот самый момент, ради которого он жил. Не помнит, кричал ли он.       Они расцепляются почти сразу, вспоминая инструктаж и отдаваясь небу на растерзание.       Юра снова вопит от восторга, видит Магнуса и ребят чуть ниже. Видит, как они раскрывают парашюты. А у него под ногами весь долбанный мир, в который он падает камнем вниз. Дергает кольцо парашюта, его встряхивает, большой купол раскрывается за спиной. И он зависает в небе. Да, если бы он умер прямо сейчас, то это было бы прекрасно. Самый волшебный момент в жизни. Юре кажется, что он плачет. Но смех не сходит с губ.       — Яхууу! — кричит он.       И весь мир принадлежит ему.       И Юра его любит — целиком и полностью.       Каждую отдельную часть, даже Канаду. Все любит.       Любит себя и свою жизнь за то, какая она есть.       У него все хорошо.       Под ногами — цветная земля, его личные краски, в которые он раскрасил свой мир. Пятна парашютов.       — Я люблю весь мир! — орет он, парит в небе и, правда, плачет от счастья.       Внизу вопят Джейс и Алек. Чуть ниже — парашют Отабека. Совсем низко — Магнуса. Юра не может перестать смотреть вокруг.       Он не помнит, когда настал момент такого быстрого приближения к земле, как-то машинально выполнил всю инструкцию. Сгруппировался и без проблем приземлился самым последним, когда все остальные уже выпутывались из парашютов. Плисецкий, пытаясь отдышаться, подумал, что сорвал голос, закашлялся, засмеялся, глядя на то, как Джейс и Алек пытаются выпутаться, все еще сцепленные.       Они были похожи на черепаху, большую такую, с восемью лапами. О чем Юра им тут же крикнул. Те хохотали, потому что подняться с земли не могли. Эрондейл вопил о том, что он прямо сейчас пойдет прыгать еще раз, как только Алек, прицепленный к нему спереди, слезет. Лайтвуд ржал и говорил, что наконец-то он Джейса завалил. И от этого ржали уже все. Юра, держа в руках часть огромного цветного парашюта, сгребая ее в охапку, чтобы удобнее было идти, почти добежал до Отабека, насколько позволяла тяжесть и дезориентация в пространстве после прыжка. Алтын сидел на земле, прямо на парашюте, сложив руки на колени и, кажется, пытался отдышаться. Заметил Юру, заулыбался.       — Ну как, сила мысли сработала? Полетел? — Плисецкий захохотал, падая на колени прямо перед казахом.       Отабек хохотнул, тяжело дыша.       Весь взъерошенный, чуть взмокший.       Глаза черные и шальные-шальные от пережитого.       Господи, думал Юра.       Как я его люблю.       Просто пиздец.       — Не уверен, что соглашусь на это еще раз, — выдохнул, хрипя, Отабек.       Голос стал еще ниже и глубже, словно в горло куда-то провалился. Юра сглотнул. Смотрел на него, как на восьмое чудо света. Нервно сбросил ткань парашюта сбоку, взялся за край, на себя натянул, словно спрятался от посторонних глаз, протараторил:       — Я, короче, тебе сейчас такую хуйню сморожу, я это, походу, вообще не по девкам, пиздец, Отабек, — зажмурился на секунду, потом открыл глаза и смело на Алтына посмотрел. — Это проблема или нет?       Казах удивленно моргнул.       Удивленно.       Юра опешил и расхохотался в голос, все так же прячась под парашютом. То есть, чтобы вывести казаха на эмоции, надо было сказать, что ты пидор, думал Юра и ржал. Надо еще Виктору сказать, тот тоже ахуеет.       Лицо Алтына тут же сделалось мягким-мягким. И он тепло улыбнулся.       — Нет, солдат, все хорошо, — кивнул для достоверности. Юра замер, не дыша. — Все отлично.       Все отлично.       Отлично!       Плисецкий дернулся, повалил Алтына на землю — тот охнул от неожиданности, — ткань скрыла их от посторонних глаз и от неба. А Юра просто в плечо ему уткнулся и лежал так. Мое, думал. Друг. Самый ахуительный из всех возможных.       Думал, что сделал такого, что ему повезло встретить Отабека.       И Отабеку повезло, потому что я тоже классный, думает Плисецкий.       Теплая ладонь Алтына стянула резинку с волос, а пальцы помассировали затылок. Юра издал в плечо казаха какой-то странный неопределенный звук. От массирующих движений было очень кайфово. Может и хорошо, думал Плисецкий, что Отабек не по пацанам, а то эти любови-хуеви, вечно по пизде все от них идет. А так хорошо: лежать и он все равно твой, потому что он казахский бро. У них дружба народов. А то, что поцеловать его хочется, так это ничего, может он еще разок потом напьется и все будет.       — О чем думаешь? — спрашивает Бек.       Под парашютом лежать было жарко. Там где-то Джейс орал, что нужно еще пару раз прыгнуть.       — Что тебе со мной повезло, потому что я ахуенный, — честно Юра ответил.       Грудь казаха заходила ходуном — смеялся. Юра тоже прыснул. Приподнялся на локтях, заглянул Алтыну в лицо. Тот кивнул с самым серьезным своим выражением:       — Ахуенный.       — Солдат, — кивнул Юра.       Голубые войска. Это все Виктор виноват, был Юра уверен, с кем, блядь, поведешься. Надо сожрать жареного жука на рынке, снять на видео и Никифорову отправить, пусть помрет там от шока, заслужил.       Отабек грел ладонями его бока, поглаживая.       И согласился:       — Солдат. ***       — Йо, чуваки, с вами снова мы, и даже целые, не разбившиеся в лепешку! — Джейс пригладил торчащие во все стороны волосы, — вы видите, что за моей спиной?       Слегка наклонившись, он ткнул большим пальцем за свое плечо. Туда, где на пляже, в сгустившихся сумерках, толпился народ. Стоял гомон, и потому Джейс, Алек и Юра пересели подальше, на каменный парапет, идущий вдоль всей улицы перед береговой линией, за которым был лишь песок и волны.       Начинался отлив. Белая пена качалась на краях невысоких волн, с тихим шорохом слизывая песок у самого края и оставляя на нем после себя веточки и мелкий мусор. На только-только освободившемся от песка воды толкалась просто куча народу, и именно туда указывал Джейс.       — Я думаю, — заговорил Юра, — мы все же должны немного пояснить.       — Русский гопник проснулся, — засмеялся Алек, — кстати, народ. Небольшой оффтоп! Мы придумали конкурс и запустим его очень скоро, а еще наша сладкая Изабель скоро выложит нормальный, нарезанный ролик с прыжка.       — Ооооо, как это было круто! — Плисецкий заерзал на заднице, — божечки-кошечки, чуваки. Это, мать вашу, такой огонь!       — Хочется рыдать, смеяться, снова рыдать, а потом смеяться, — подхватил Джейс, — короче, вы обязаны посмотреть тот видос, который завтра появится по ссылке.       — А ссылка прицеплена в описание этого видео, — Алек ткнул пальцем в самый низ экрана, — ну и дальше по теме: мы на фестивале небесных фонариков!       — Должно быть очень красиво! — закивал головой Юра.       — Слушайте, что это такое, — снова взял слово Джейс, — праздник небесных фонариков в Тайланде возник еще в тринадцатом веке. То есть, давно, — он засмеялся.       — Только теперь он полюбился всем туристам, и запуски устраивают не всегда в определенные дни, — подхватил Юра.       — Тайцы называют эти фонарики Кхой Лой, — продолжил Алек, — и верят, что во время запуска этих фонариков они могут услышать голоса предков.       — Надеюсь, я ничего не услышу, иначе моя крыша точно помашет мне ручкой, — скривился Плисецкий, и тут же рассмеялся, — хотя, это было бы интересно!       — А еще, конечно же, к запуску приурочивается и вечернее время, и отлив, и даже фаза луны, — Джейс загибал пальцы, — но вот только я не в курсе, что там сейчас с луной.       — Да и хрен бы на нее, — Алек усмехнулся, здоровой рукой откидывая со лба челку, — еще Кхой Лой по поверьям помогают очистить душу, восстановить равновесие внутри и наладить любовные отношения со своей половинкой.       — Кое-кому было бы в тему, м? — Джейс пихнул Алека локтем в бок.       — Нам всем тут было бы в тему прийти ко внутренней гармонии, — не растерялся Алек.       Юра хекнул и подумал что да, было бы неплохо, договориться со своей вечно куда-то съезжающей крышей жить в мире и согласии.       — А еще, тайцы загадывают желание, пишут его на бумажку, и запихивают ее внутрь фонарика, отправляя вместе с ним ввысь. Чтобы быстрее исполнилось, — договорил Алек, — я уже свое написал, — он вдруг достал из кармана сложенный в несколько раз листок и помахал им перед камерой, — если все сбудется — расскажу, что было написано.       — Огооо, бро, — Джейс хлопнул Алека по плечу, — надо и мне что-то придумать.       — Я тоже в деле, — Юра усмехнулся, — осталось найти на пляже Таиланда человека с ручкой и листочком, а не пивом и сигаретой.       — Я тебе дам, — рассмеялся Алек, — ручку с листочком, а не то, что ты подумал, Джейс! — он закатил глаза, когда Эрондейл пошло подвигал бровями в ответ на его слова.       — Короче, — Юра даже не обратил внимание на уже привычные тупые шуточки, — дело к ночи. Уже совсем темно, а у нас еще фонарики не распакованы.       — Ага, давайте, чуваки! Подписывайтесь на наш инстаграм, смотрите наши видео и будьте с нами! — Джейс помахал в камеру, — до связи!       Алек и Юра улыбнулись и, дождавшись, когда Изабель даст отмашку, начали отскребать себя с песка. Плисецкий помог встать Алеку, который едва не упал на спину.       — Совсем плохо? — он кивком головы указал на его руку. — Не пизди мне, Лайтвуд.       Алек поджал губы, помолчал, а затем кивнул.       Юра похолодел от его обреченного взгляда.       — Операция нужна, — тихо сказал Алек, оглянувшись. Он увидел, что Джейс направился к Отабеку и Магнусу, вокруг которых уже собралась небольшая стайка из фанатов блога, и снова посмотрел на Юру. — Я почти накопил денег.       — А у Магнуса взять? — нахмурился Плисецкий.       — Не хочу я, хватит.       — Что-то я логику не уловил, — Юра стянул с волос резинку и принялся перевязывать растрепавшийся хвостик, — брать у него деньги на клубы ты в состоянии, а на свою, блядь, руку — нет? В чем прикол?       — Я давно не беру денег на клубы, — Алек повел здоровым плечом, — у меня своя карточка. Просто я не ору об этом. Магнус оплачивает перелеты, остальное идет с блога.       — С блога? — Юра не знал всей системы интернет-работы, но был уверен, что развлекательный блог вряд ли приносит доход, на который можно было бы купить хотя бы той же Иззи фототехнику. — Ты пиздишь мне, Лайтвуд.       Алек вздохнул.       — Юр, забей ты на эти бабки, а? Ну, есть и есть. Операцию я сделаю.       Юра вздохнул. Покусал губу, снова вздохнул. Ему совсем не нравилось это дерьмо.       — Ладно, операция когда?       — Скоро.       — Заебись, Алек, — Юра нахмурился, — «скоро» это когда?       — Давай так, — Алек понял, что от Плисецкого не отъебаться. Назвались друзьями — вот и оставайся ему другом не только тогда, когда все хорошо. Алек настолько отвык перед кем-то открывать душу, что становилось даже страшно говорить Юре напрямую о своих проблемах. Пришлось напомнить себе, что волнение за близкого человека — нормально. И Плисецкий искренен, правда, в своей манере. — Отстреляемся с покорением стихий, и я как раз запишусь на осмотр. Там назначат дату.       — Окей, — Юра кивнул, — Магнус в курсе? Вы, кстати, поговорили?       — Нет на оба вопроса, — Алек, помогая себе здоровой рукой, засунул кисть травмированной в карман. Так рука выглядела поживее, если вообще к едва шевелящейся конечности это слово было применимо. — Обещаю, я поговорю.       — Ох, Лайтвуд, — начал Юра, — ты, блядь, такой…       — Все в порядке? — к ним подошел Отабек.       — Да, конечно, — кивнул Алек, — заболтались.       — Угу, — Алтын смерил его взглядом, — как рука? — вдруг спросил он.       — Как обычно, — Алек нервно дернул уголком губ. — Я пошел, запущу свой фонарик.       — Желание не забудь, — крикнул ему вдогонку Юра.       Алек махнул здоровой рукой и направился к общей компашке, которая собралась неподалеку. Там на него сразу накинулась стайка девочек, которые были еще на Пангане — Юра смутно помнил их лица.       Отабек помолчал какое-то время.       — Алек не в порядке? — спросил он, глядя на Юру.       Плисецкий мотнул головой, понимая, что врать не хочет, но и состояние Алека — не его тайна. Обсуждать тоже нечего. Алтын кивнул чему-то своему и протянул Юре руку, ладонью вверх.       — Желание придумал?       — Ага, — Юра переплел их пальцы на пару мгновений, а затем отпустил, направляясь к остальным, — а ты? — спросил он у Отабека, нагнавшего его спустя пару мгновений.       — И я, — хмыкнул тот.       Это было красиво.       Сотни огоньков, облаченных в бумажную оболочку, лениво скользили по небу, стремясь ввысь, исчезая среди миллионов ночных звезд, горевших белыми точками на черном небе. Звук волн ласкал слух, не раздражал даже гомон собравшихся вокруг людей. Туристы, сами тайцы, все они — сейчас это была огромная семья, которая, задрав головы, следила каждый за своим желанием, сгорающим где-то наверху.       Возможно, это все правда, и потом наступит момент, в который желание исполнится.       Возможно, сработает эффект плацебо, и вера заведет куда дальше, чем можно было бы пройти без нее.       А возможно, это все просто одно большое красивое зрелище, что тоже хорошо — ведь такую красоту увидишь не каждый день.       Было интересно, что там за желания в небе. Сотни, может тысячи. И там, вместе с этим скоплением человеческих откровений, было и его.       Свое Плисецкий помнил наизусть: «Хочу найти себя как можно скорее».       Юра смотрел в небо, засунув руки в карманы драных шортов. Ветер растрепал его волосы, снова выхватывая из короткого хвостика пряди, и Юра постоянно морщился. Хотелось чихнуть и найти ободок, чтобы убрать непослушные волосы с лица.       Он слышал чей-то тихий голос, в котором его насторожили напряженные интонации. Откинув глупые мысли о предках и прочем бреде, Юра прислушался:       — … уверен? — это был Отабек. Плисецкий готов был дать голову на отсечение — голос принадлежал Алтыну. Среди гомона и каши из иностранных языков интонации казаха, ставшие почти родными, буквально сами вгрызались в уши. — Мы сейчас приедем, — Отабек помолчал, явно слушая собеседника. — Да, хорошо.       Юра покосился в сторону: так и есть, Отабек как раз убирал в карман мобильник. Он наклонился к Магнусу, стоящему рядом, и что-то быстро зашептал ему в ухо. Бейн напрягся, как хищник перед прыжком. Подведенные черным глаза зло сощурились, а затем Магнус, быстро что-то напечатав в мобильнике, махнул Отабеку рукой, показывая куда-то в сторону парапета, на котором Юра, Джейс и Алек записывали видео.       Плисецкий понял: эти двое хотят свалить. Он растянул губы в улыбочке, когда Отабек посмотрел на него и помахал ему рукой, давая понять, что вообще ничего не видел и не слышал. Магнус, в один миг став снова мягким и плавным, приобнял Изабель и что-то ей сказал. Дождавшись ее кивка, он быстро направился прочь с пляжа.       — Мы по работе отъедем, — Отабек подошел к Юре, который так и смотрел на него, не давая возможности свалить по-тихой. — Как натусуетесь, идите спать, не ждите нас.       — Ладно, пааап, — протянул Юра, дурачась. А потом спросил уже нормально: — все окей?       Алтын кивнул и заправил прядь волос Юре за ухо.       — Тогда на связи, если что, — Плисецкий махнул Отабеку рукой.       Тот ушел следом за Магнусом.       Пиздят. Вот как пить дать — пиздят, думал Юра, ныкаясь за спинами людей и торопясь прочь с пляжа, следуя за Отабеком и Магнусом.       Главное не спалиться, думал Юра, крепко-накрепко решив, что сегодня наконец разберется, что вообще происходит.