Пратитья-самутпада

      Он поймал мотоцикл почти случайно: таец говорил по-русски, хоть и плохо, но понял просьбу Плисецкого быстро и максимально незаметно следовать за Харлеем Отабека.       Алтын гнал и очень быстро. Странно это выглядело со стороны — он к нему так же со спины жмется, как и Магнус?       Ночь накрыла город яркими огнями, ведь где-то сбоку, со стороны пляжа, все еще вспыхивали огни фонарей. Кхой лой. Где-то там, в этой черноте, летит его заветное желание. Или сгорело? Как и он сам горит сейчас. Волны, что топила его раньше, давно нет. Он ее покорил, сумел обуздать, но сердце бьется быстро-быстро, скребет и чешет грудную клетку, словно вот-вот поднимется дым. От трения разгорится огонь.       Внутри все полыхало.       Мотоцикл огибал побережье.       Юра сгорал от страха. Тревожное это было чувство, что он лезет туда, куда не нужно. Бек с Магнусом ведь ему доверились, показали ровно столько, сколько могли (даже больше, чем людям, которые были с ними не один год). Но сейчас что-то происходило и, черт бы побрал любопытство, Юра хотел знать, что именно. А еще помочь. Если это будет необходимо.       Ведь Отабек Алтын оказался не буддистским монахом, не тибетским божеством и даже не героем. Он был человеком.       Человеком, в которого Юра Плисецкий — Ледяной Тигр России — пиздец как втрескался. И даже если Юра принцесса, то он в состоянии спасти принца от дракона, если это будет необходимо.       Мотоцикл резко затормозил, вильнув в сторону. Плисецкий от неожиданности вскрикнул и еле удержался, не завалившись на ходу. И в голове словно что-то вспыхнуло — воспоминание, всего на долю секунды: он цепляется за Отабека пальцами и просит его набить на шее птицу.       — С черными-черными крыльями, — ошарашено проговаривает Плисецкий.       В клубе.       Это было в клубе.       Точно.       Водитель окликает его, говоря, что тот черный Харлей за ангаром.       Плисецкий моргает, приходя в себя, и оглядывается: торговый порт где-то на другом конце побережья. Словно долбаная декорация к фильму ужасов, вокруг были навалены громадные контейнеры. И сколько здесь контрабанды, думает Юра. Может, в одном из этих гигантских контейнеров его новый пиджак от Бальман и лежал.       — Ждать? — спрашивает водитель мотоцикла. Юра мотает головой, всовывает ему в руку деньги и говорит уезжать.       Таец уже собирается завести мотор, но Юра шикает.       — Погодь, стоп! — Плисецкий нервно облизывает губы, почему-то оглядываясь в сторону ангара, за которым скрылся Харлей Бека. Говорит, — откати вручную.       — Чтобы тихо? — догадывается тот и подозрительно хмурится.       Еще несколько купюр отбивают у тайца желание задавать дополнительные вопросы. Когда незнакомец скрывается из виду, Юра срывается в сторону ангара, прячась за углом. На площадке порта целая толпа, Юра щемится, приседая, чтобы его не было видно из-за жухлого куста. Глаза постепенно привыкают к полумраку, звук выхватывает голоса, он подползает ближе так, чтобы его не было видно. И сам себя не понимает.       Это же Магнус и Отабек, они его не наругают.       Они же говорят, что я свой, думает Юра.       Они уже брали меня с собой.       Но все равно дышит через раз, слушая долбежку сердца где-то в горле. Он, наконец, умещается за входом в ангар, за скрипучую дверь, стараясь к ней не прикасаться, чтобы не издавать лишних звуков, и может разглядеть все, что происходит.       Какого?..       К нему лицом стоят около пятнадцати человек, все явно тайцы, или просто узкоглазые — Плисецкому они уже не нравятся.       Тринадцать, исправляет сам себя, успев сосчитать.       А не нравятся они Юре потому, что у нескольких из них в руках биты. Простые, деревянные. А еще потому, что напротив недружелюбной толпы стоят его знакомые. Юра не верит глазам: вот Магнус и Отабек, стоящие к нему спинами, ближе всего, вот Инди и Ива, вот тот бритоголовый пацан — дружок Билла — со своим мрачным типом с лицом уголовника. А вот впереди них как раз сами Том и Билл.       В порту стояла тишина, слышен был только плеск волн, с шорохом накатывающих на берег.       И щелчки.       Плисецкий вглядывался в темноту, пытаясь понять, откуда идет этот звук: щелк, щелк, щелк, щелк. Потом понял: в руках у Каулитц был нож-бабочка, который тот перекидывал с пальца на палец, создавая дикий клекот, от которого по коже бежали мурашки.       Пиздец, ошарашено выдохнул Юра, какого хрена творится?       Щелк, щелк, щелк, щелк.       Раздался короткий стук — бритоголовый, держа в руках металлическую биту, постукивал ею по разбитому асфальту, словно пытаясь попасть в ритм Билла. Каулитц улыбался восхитительно широко.       — Пытаетесь нас запугать? — на хорошем английском спросил таец, выходя вперед, к Тому Трюмперу.       Этого сложно было не узнать: в палящей духоте мужик остался без майки, открывая шикарный обзор всем присутствующим на вязь затейливых узоров татуировки на всем теле. Он чиркнул спичкой о коробок, убирая его в карман, и прикурил. И был совершенно спокоен.       — Друзья, вы позвали меня поговорить, — проговорил он, — а сами явились на встречу с битами. Сыграем партию в бейсбол? Стайлз может, — хохотнул Трюмпер, глянув на бритоголового пацана, — как, Стайлз, сыграешь?       — А вместо мяча — чьи-то вышибленные мозги, — кивнул тот.       Плисецкий же с замиранием сердца смотрел на одну лишь спину: напряженную, широкую, которая была его уже по праву. Отабек молчал и все также просто стоял рядом с Магнусом.       Таец гаркнул:       — Вы продаете паль!       Порт за секунду погрузился в мертвую тишину. Пальцы Билла прекратили играть мелодию на ноже. Трюмпер медленно перевел взгляд на мужчину.       — Вы понимаете, насколько это серьезное обвинение?       Паль?       Юра закусил кулак.       Нет, они же не…       — Трава, которую мы продаем, самые отборные сорта со всего мира, — четко ответил Том.       Твою мать.       Твою ж.       Юра дернулся, чтобы встать, он не собирался больше здесь находиться. Потому что Том сказал «мы», а там и Магнус, и Бек его. Блядь! Поняв, что наделает больше шума, если попытается уйти прямо сейчас, Плисецкий просто опустился на землю, прячась за приоткрытой дверью ангара, подтянул ноги к себе — колено прострелило болью, зажмурился, вцепился зубами в кулак.       Пиздец.       Просто пиздец.       — Вы знаете, что такое моносорт? — интересуется Том у тайцев.       Тот, видимо главный, психует.       — Мы не для этого сюда пришли!       Щелк, щелк, щелк, щелк появляется снова. Юра во все глаза следит за этим движением: часть ножа под палец, вверх, обернуть, щелчок, повторить. И таец кидается вперед, видимо, пытаясь ударить или в порыве чувств, но не успевает: Билл молниеносно вылетает вперед, каким-то слитым движением прикрывая Трюмпера, делает замах ножом и вспарывает футболку на груди мужика, заставив его отскочить и заорать. Все дернулись, поднялись возгласы.       — Тихо! — впервые повысил голос Том, перекрикивая общий гомон.       Мужик оказался цел, пострадала лишь шмотка на нем. Билл его просто припугнул. И стоял теперь, скалился.       Шлюха и папенькин сынок, да?       Я просто хотел найти себя, думает Юра.       — Вы предъявляете мне претензии по поводу качества товара, а это очень серьезное обвинение, — спокойно проговорил Том, затягиваясь сигаретой, — поэтому вам придется выслушать то, что я собираюсь сказать. Мы можем, кстати, устроить драку, не спорю, — кивнул он, — но, боюсь, вечер закончится для вас плачевно. И я наркоторговец, а не убийца. Поэтому предлагаю вам поунять недовольство и решить проблему мирно. Мне важно мнение моей целевой аудитории и постоянного клиента, у меня не разовый бизнес, я рассчитываю на многолетнее сотрудничество со всеми своими покупателями. Так что, вы готовы к разговору?       Таец, глянув на своих людей, недовольно сощурился. Потом кивнул.       Юра смотрел, как у Отабека под футболкой зашевелились лопатки — дернул плечом.       — Говори, — согласился таец.       Том довольно затянулся и выкинул окурок на землю.       — Хороший наркотик — это как хороший кофе. Я пью хороший кофе. Исключительно моносорт, только арабику, без примесей рабусты, потому что коктейли хороши только в руках бармена. Тот же принцип мы выбрали и в работе с нашим товаром. Я предлагаю только два варианта, — он поднял руку вверх, загибая пальцы, — индика и сатива. Я не мешаю сорта. Все, что я продаю, исключительно отобранный товар. Поэтому ваше недовольство ставит под угрозу всю мою работу.       Плисецкий кусает ноготь большого пальца.       Отабек продает наркотики.       До него доходит словно сейчас. Алтын, словно почуяв его, оглядывается назад, но не видит ничего, ведь там, где Юра — темнота. Он смотрит пару секунд, а Плисецкий смотрит в ответ. Потом казах отворачивается.       — Но нам продали паль.       — Я хочу взглянуть.       Таец достает пакет, что-то показывает, Том оглядывает содержимое.       Говорит:       — Это не наше.       — Как не наше? — взмахивает битой Стайлз. — Мне казалось мы единственные тут что-то толкаем.       — «Что-то», — закатывает глаза Магнус.       — Молчи, старпер, — попросил пацан в ответ.       Том взмахом ладони попросил их замолчать. Те подчинились.       И вид у Тома Трюмпера был до дикого серьезный. Он молча вернул пакет тайцу, разворачиваясь к своим. От этого черного взгляда захотелось сбежать.       — Достаем.       Не просьба, а приказ. Юру затрясло.       И снова: щелк, щелк, щелк, щелк.       Подчинились трое: Ива, Стайлз и Магнус. Значит, товар носили с собой они? Том подошел к девушкам. Инди настороженно следила за тем, как он вытаскивает горстку травы из пакета в руках Ивы, внимательно проверяет, говорит тайцу:       — Это сатива. Чистая.       Забирает пакет, закрывает, швыряет ему. Тот ошарашено ловит.       Подходит к Стайлзу, тот ворчит «руки!», на что Трюмпер просто говорит:       — Братан, — а потом молча забирает пакет, когда тот мрачный небритый тип хлопком по плечам просит пацана не дергаться.       Стайлз возмущен, но молчит. Трюмпер проверяет траву и у него.       — Индика, — говорит он. И вновь пакет летит к тайцу.       Отабек и Магнус.       Трюмпер встает перед ними, протягивает руку, в которую Магнус вкладывает пакет. Твою мать, понимает Юра, он думает, что кто-то из своих торгует чем попало или смешивает, чтобы навариться на прибыли? Бред, Бек и Магнус бы точно не стали! Он почти возмущен самим фактом, что Том посмел так думать. Даже если Бек и Бейн толкают дурь, то делают они это честно. Том проверяет товар. Смотрит на Магнуса. Молчит.       — Сатива, — говорит и швыряет пакет тайцу. Потом оборачивается к Бейну, проговаривая, — пойми меня правильно, на вас было больше подозрений, я знаю вас меньше всего.       Бейн кивает, кажется, все понимая. Каулитц поправляет волосы, почесав висок рукоятью ножа.       — Если это не наши, то кто тогда башляет на нашей территории?       Трюмпер подошел ближе, собственническим жестом проводя ладонью по дредам Каулитца.       — Теперь и меня очень интересует этот вопрос. Я найду этих людей, — говорит он и в тоне его нет ничего хорошего. Он обращается к толпе напротив, указывает кивком на пакеты с травой в руках самого разговорчивого, — считайте это подарком за доставленные неудобства, пускай и не нами.       И Юра понимает — надо уходить.       Очень, блядь, надо!       Он в торговом порту в Тайианде, где только что при нем состоялась передача наркотиков (и плевать, что это просто травка, которую употребляют все подряд!), там Отабек, и Юре хотелось убежать. Он вскинулся на ноги, но колено засаднило. Плисецкого тряхнуло в сторону, он удержался, схватившись за дверь.       И та скрипнула.       Блядь.       Юру прошибло холодным потом.       Это же Магнус. Это Билл и Том, с которыми он тусил в клубе, это Инди и Ива, с которыми они чекинятся в инстаграме, это же его Отабек. Ему ничего не будет. Ничего не будет.       — Проверить, Стайлз! — рявкает Том.       Блядь!       Плисецкий успевает разве что махнуть за угол, когда тот пацан с битой спокойным шагом доходит до ангара, сворачивает за угол, уходя от своих, и (блядь, ебаное занывшее колено!) видит привалившегося к стене Плисецкого.       Мне крышка, думает Юра.       Мне пиздец.       У Стайлза этого большие светло-карие глаза. Он смотрит на Юру, закидывает биту на плечо. Молча.       Плисецкий тяжело дышит, не может успокоить сердцебиение.       Ему пиздец.       Он ведь просто искал себя, не хотел встревать во что-то подобное. Черт, да он же даже догадывался о том, чем занимаются Отабек и Магнус, просто отказывался верить. Все ведь с самого начала было, как на ладони: Алтын, встретив его впервые на пляже, когда он был еще на костылях, передавал какие-то пакеты на тусовке. С самого начала они не скрывали, чем занимаются, они шутили про траву, Джейс и Алек употребляли при нем. Просто… просто верить не хотелось. Юра ведь после кафе все понял, просто… Вот просто. Просто его мир чуток сменил угол обзора.       Вздохнул и прислушался к себе: он с самого начала все знал.       И к Отабеку у него даже после того, что увидел сейчас, ничего не изменилось.       — Стайлз! — глухой оклик раздается из-за другой стороны ангара.       Плисецкий вздрагивает и смотрит на пацана с битой.       Тот кривит губы. Прикладывает к ним указательный палец.       И одними губами: «тсс».       Юра забывает, как дышать.       Стайлз делает шаг назад, еще, а потом скрывается за ангаром, возвращаясь обратно, и кричит:       — Чисто, а вот двери тут ни к черту!       И, видимо, пинает по металлу. Громкий скрежет заставляет Юру отмереть — он срывается с места и уносится прочь с порта в сторону дороги. Нога ноет, в голове мыслей нет, ему просто надо домой. Он несся до трассы, ловил такси, едва не забывая расплатиться с водителем, на трясущихся ногах сквозь сумерки бежал по обочине до кондоминиума.       Залетел в холл.       Захлопнул за собой дверь.       Все.       Ничего не случилось. ***       Если бы у Юры спросили, кому дать премию «неудачник года», он точно выбрал бы себя. На первое, второе и третье места. Приз зрительских симпатий добавить, чтобы наверняка. Кто там наверху прописывает историю его жизни, эй! Юре хотелось напомнить об ангелах-хранителях или тем, кто вообще приглядывает за такими приблудными котами, как он.       Потому что Плисецкий был готов к чему угодно, когда заходил в кондоминиум. Тишина, встретившая его на пороге, была объяснима: вряд ли посреди тусовки кто-то решил вернуться домой. Юра еще хекнул, вспомнив «тусовку» Магнуса и Отабека. Развлекаются ребята что надо. Странно, отметил про себя Юра, что относиться к этим двоим он хуже не стал. Хотя, кажется, он уже успел подумать об этом.       В голове все путалось.       У всех свои недостатки, что уж. Кто-то готовить не умеет. Он вот, например, борщ всегда пересаливает.       А Магнус и Отабек наркотой торгуют.       Помотав головой и попытавшись избавиться от странного ассоциативного ряда борщ-трава, Юра прошел по кондоминиуму, пытаясь понять, что делать. Сердце стучало до сих пор слишком быстро, он был в банальном шоке и не знал, как себя вести теперь. Признаваться в том, что следил за двумя взрослыми мужиками, было как-то западло. Особенно с учетом результатов этой самой слежки.       Если бы Юра увидел, что Магнус и Отабек тайком пошли на травести-шоу, проблем было бы куда меньше.       Но Юра и проблемы — это синонимы. И Плисецкий особенно хорошо это понял, когда увидел Алека, сидящего в своей комнате. Сам по себе Лайтвуд не был явлением из ряда вон, но вот то, что он делал…       Пиздец.       Да какой же, мать его, пиздец.       — Алек, — Юра прошел в комнату и тихо прикрыл за собой дверь, — а ты что делаешь? — он сел напротив на кровати и уставился на разложенные на покрывале пакеты с блядской травой.       Пакеты.       Блядь.       С травой.       Что не так с его жизнью?       Алек схватился здоровой рукой за грудь там, где у него, предположительно, было сердце. Испугался, судя по всему. Плисецкий не мог его винить, потому что сам бы знатно присрал, если бы в момент фасовки наркоты в комнату кто-то вошел бы.       Юра понял, что на него снизошел дзен.       Все. Время остановилось и эмоции откачали. Внутри уже вакуум, потому что от эмоций устаешь. Всегда должен быть баланс: если много смеешься, то точно будешь рыдать потом, так же, как и после продолжительных мучений обязательно приходит настоящий человеческий кайф от радости. А тут уже просто перебор. Закоротило.       Наверное, Отабек имел ввиду что-то другое, но вот именно сейчас Плисецкому стало настолько на все поебать, что он аж обмяк весь как-то. Захотелось прилечь. Накрыться покрывалом с головой и проснуться примерно через год. Когда вся эта хуйня утрясется. Хотя, зная меня, думал Юра, я проснусь в куче травы, не иначе.       Нам продали паль.       У Юры перед глазами стоял Том. Билл, играющий ножиком.       Щелк, щелк, щелк, щелк.       У Юры внутри черепной коробки пульсировал этот звук.       Он вообще не за этим в Таиланд приехал. У него тут, как бы, катание на серфе, горы всякие, природа, гранатовый сок и пляжные шорты. В какой момент времени он оказался вовлечен в нарко-разборки? В голове появилась, кажется, очень правильная мысль: может, все такие люди реально просто обдалбываются, чтобы быть счастливыми и безбашенными? Может, так в мире изначально и было заведено, просто он — Юра — в курсе не был?       Щелк, щелк, щелк, щелк.       Билл?       А, нет. Это Алек щелкал колесиком зажигалки, пытаясь прикурить.       Что там было, думал Юра, с людьми надо разговаривать? Он достал из кармана мобильник и открыл инстаграм. Зашел в директ и нашел Иву.       «Привет, есть минутка?»       Отправить.       Юра хекнул, представляя, как Инди посмотрит на Иву, когда та посреди разборки по поводу некачественной наркоты начнет переписываться в телефоне.       — Врать о том, что это от кашля, бесполезно? — вдруг хмыкнул Алек.       Юра моргнул, будто возвращаясь в реальность из какого-то другого измерения. Оказывается, Лайтвуд уже успел сменить дислокацию и теперь сидел в плетеном кресле около открытой балконной двери, выдыхая туда дым. Юра хмыкнул и слез с кровати, подходя ближе. Он встал так, что его коленка задевала бедро Алека. Тот поднял на него глаза.       Юре вдруг все стало понятно. И психи, и крики, и обиды Алека. Его настороженность, наличие у него денег, в конце концов. Ненависть к совсем уж спонтанным перелетам. В голове просто паззл складывался. Этот идиот так сильно переживал по поводу спонсорства Магнуса, по поводу обеспечения своей сестры, что влез в жопу поглубже той, где сидел Плисецкий с того момента, когда получил травму.       — Ты знаешь, с кем торгуешь? — спросил Юра.       Алек приподнял брови.       Ну да, не такого вопроса ждешь от чувака, который застал тебя за фасовкой наркоты. А Юра стоял и хотел, чтобы Алек сказал о Томе. О Билле и о том, что сотрудничает с Магнусом. Тогда проблем бы не было, а он сам мог бы технично слиться с темы, оставляя их самих разбираться с этой стороной жизней.       Но когда, блядь, Юре везло-то?       — Я не знаю, кто они. Просто выполняю поручения, — Алек снова сделал затяжку, — получаю деньги на карту, потом смс с очередным заданием и пунктом, где забрать траву. И почему я тебе это говорю сейчас? — вдруг опомнился он.       Да потому что ты всегда мне все говоришь, чуть не ввернул Юра. Ведь с самого начала так было — Алек был с ним откровенным касательно личной жизни, руки, отношений с Магнусом и Джейсом. Вот и сейчас решил не сворачивать с протоптанной дороги. Юра любил честных людей, но чужих тайн стало слишком много за последнее время, они начинают выливаться за края его черепной коробки.       — Может потому, что я увидел это? — Юра мотнул головой в сторону кровати, — а ты в курсе, кто здесь вообще босс? Кто держит все поставки травы?       — Да без разницы. Я понимаю, что иду поперек порядков, но не хочу заморачиваться. Раньше удавалось просто тихо слиться и улететь в другую страну. Там уже давали новые задания, — Алек затушил бычок в пепельнице, стоявшей рядом на столике.       Юра посмотрел на струйку дыма, поднимающуюся от окурка.       Алек будет в ахуе. Где Иззи, чтобы запечатлеть его выражение лица?       Плисецкий хмыкнул и посмотрел Лайтвуду прямо в глаза.       — Магнус и Отабек, — сказал он четко, — те, кому ты перешел дорогу тут — Магнус и Отабек.       Слова Лайтвуда оглушили, это было видно. Как сидел, так и замер, уставившись на Юру ошалелым взглядом. Словно ждал, что тот сейчас посмеется, хлопнет его по плечу по-дружески и скажет «шутка!».       Юра не засмеялся, не хлопнул и не сказал.       — Тупая шутка, — Алек нервно усмехнулся.       Да, будь это шутка, была бы такая, на троечку.       Юра разглядывал пепельницу. Там два бычка лежали друг на друге, балансируя так, будто вот-вот развалятся по разные стороны. Но почему-то этого не происходило. Легкий ветерок с балкона развалил конструкцию, и Юра подумал: вот так и мои представления о будущем развалились сейчас.       Он сначала был уверен, что всю жизнь на льду проведет, потом думал, что будет веселиться и получать кайф, греясь на солнце.       Конструкция развалилась. Как только Плисецкий начал думать, что нашел себя, жизнь снова дала ему леща.       Хотелось рассмеяться. А еще хотелось к Отабеку, чтобы как тогда: смотреть Гран-при (показательные послезавтра) и обниматься, пусть и по-дружески.       Алек смотрел на него, кажется, не моргая.       — Я, конечно, не спец в делах наркоторговцев, — тихо сказал Плисецкий, — но что-то мне подсказывает, что нельзя взять и, блядь, просто отказаться от такой работы. Хотя, может, это все фильмы, я вообще хуй знает, как у вас все устроено. Но босс Магнуса — мрачный такой мужик в татуировках — как будто сошел с постера к фильму или вылез из тюряги. Мне кажется тебя в любом случае по макушке не погладят, — Юра вспомнил Тома и ту его интонацию, с которой он разговаривал. Было похоже, что Алеку башку голыми руками свернут. — Если тут все, как фильмах, то тебя либо прирежут, либо Магнус сам себя убьет. Хотя, — Юра хмыкнул, — ты можешь меня успокоить и сказать, что у меня крайне неправильные представления о наркобизнесе?       Алек как-то машинально кивнул.       — Юра, так просто не бывает, — тихо сказал он, откидываясь на спинку.       Плисецкий вдруг заметил, что рука Алек почему-то была синеватой. Кожа приобрела какой-то совсем уж нездоровый оттенок.       Телефон, который Юра держал в руке, завибрировал.       «Привет-привет. Ну, как сказать… а что ты хотел?»       Ива.       Спасибо, дорогая, что ответила. Потому что идея Юры была совсем дикой, но сейчас это был единственный вариант, всплывший в его голове.       «Есть телефон Стайлза? Который с битой»       Юра поджал губы, глядя на Алека. Тот тяжело дышал, сжимая пальцами плечо больной руки. Лайтвуду было совсем хреново. А все туда же, травой торговать, думает Юра, наклоняясь к Алеку:       — Эй, где таблетки твои?       Тот слабо кивнул на стоящую на полу сумку. Юра покопался в ней и достал уже знакомый блистер. Перед глазами вдруг мелькнула картинка: вот он шарится в сумке Лайтвуда, вороша его вещи. Хватает какой-то мешочек, обмотанный скотчем, и бездумно кидает обратно, потому что ищет совершенно не то. Хмыкнув, Юра подал Алеку таблетки.       Все было на виду.       Просто надо смотреть немного дальше, чем собственный нос.       «Я обязательно узнаю, зачем тебе. Но сейчас некогда, и потому держи»       Юра сохраняет телефон, пришедший следующим сообщением, отправляет Иве смайлик кота и укладывает Алека на кровать.       — Жди, я сейчас, — он набирает заветные цифры, — минутку.       — Ты куда? — еле выдавливает из себя Лайтвуд.       Он бледный до синевы. Над верхней губой собрались капельки пота.       — Ну, уж явно не к местным копам, — Юра морщится, слушая гудки в трубке. — Жди.       — На связи, – раздается голос Стайлза.       — Привет, это Плисецкий, — сразу говорит Юра, понимая, что его фамилия наверняка знакома, — можешь приехать? Адрес скину смс.       — О, чувак, если ты хочешь поговорить про аренду тук-тука, то уже поздно, — вдруг совершенно другим голосом говорит Стайлз.       Не таким, который слышал Юра.       Это голос спокойного парня, который, как понял Плисецкий, как-то связан с арендой транспорта. Можно даже подумать, что Стайлз в данный момент улыбается.       — Ага, поздно, но это очень срочный вопрос, — Юра не знает, как сказать Стайлзу про Алека и не спалиться на тот случай, если кто-то услышит часть их разговора.       — И что, вы хотите арендовать его именно сейчас? — говорит Стайлз, будто пытаясь помочь Юре вырулить ситуацию.       — Да, именно. Тот, который мы у вас взяли, оказался бракованным. Нужно поменять и прямо сейчас, — Юра подавил в себе порыв прикрыть ладонью лицо, таким бредом показались его слова.       — Хорошо, жду адрес, — Стайлз, не прощаясь, скинул вызов.       Плисецкий отправил смс через минуту. Он был почти уверен, что Стайлз приедет. То, что он буквально спас Юре жизнь там, на причале, давало надежду на то, что этот пацан с битой наперевес будет единственным, с кем удастся поговорить до того, как им всем тут мозги повышибают. ***       — Итак, — Стайлз кинул биту в руки Юры, — я одно большое ухо.       Юра вздохнул, вяло отмечая на бите застарелые брызги крови и царапины.       Потом посмотрел на Стайлза, который скинул потрепанные кеды, наступая на пятки. Вот пацан пацаном ведь. И стрижка эта короткая, и футболка с логотипом Бэтмена. Только вот взгляд…       Они все такими были, Юра только сейчас понял. Том, Билл, Стайлз, этот мужик молчаливый рядом с ним, даже Магнус и Отабек. На первый взгляд совершенно обычные, хрен с ними с тату и макияжем. Да по их поведению нельзя было бы сказать, что они вообще могут быть наркоторговцами.       Юра хмыкнул.       Если бы род деятельности человека можно было определить по количеству пирсинга или тату — жизнь была бы куда легче.       — Короче, Алек, — Юра повел Стайлза в комнату Лайтвуда.       — Мальчик Магнуса? — уточнил Стайлз, который вдруг стал слишком серьезным.       Будто ощущал, что сейчас узнает что-то не очень хорошее.       Юра кивнул.       — Я слышал разговор про некачественную наркоту. И ты меня, вроде как, прикрыл.       — …Получил бы по жопе от Бека, — хохотнул, перебив.       Юра вздохнул.       — Приехал домой, а тут, — он открыл дверь, пропустил Стайлза вперед.       Тот замер, привалившись к косяку, и огляделся так, словно уже ждал чего-то подобного.       — А тут мальчик Магнуса собирает партию намешанной с каким-то дерьмецом травы, — Стайлз моментально все понял, подходя к онемевшему от шока Алеку и выдергивая у него из руки пакет.       Лайтвуд, немного оклемавшись, собрал партию в сумку и как раз укладывал туда последний пакет.       — Ты сдал меня! — охренел Алек, глядя на то, как Стайлз, высыпав себе на ладонь немного из пакета, поднес ее к глазам. — Плисецкий, ну пиздец!       — Так, сел быстро, — Стайлз ссыпал траву обратно, засунув пакет в карман, — если бы тут был Том, то тогда да, Юра тебя сдал. Хотя, — Стайлз засмеялся, — ты бы не успел подумать ни о чем.       — Почему? — Алек сам не понял, как его задница оказалась прижатой к кровати.       Этот Стайлз, который постоянно попадался ему на глаза в Таиланде и почему-то пришедший по Юриному зову, смотрел так, что плохо становилось.       — Потому что Магнусу пришлось бы отмывать твои мозги от стены. Под руководством своего телохранителя, чтобы им обоим неповадно было. Том любит показательные выступления, — Стайлз усмехнулся, — просто, насколько я знаю, Магнус к тебе привязан.       — Но мы расстались, — пробормотал Алек как-то машинально.       Потому что его точно не должны были раскрыть этой ночью, и точно это не должен был оказаться человек, который работает с Магнусом! Его, блять, Магнусом. Который все это время был под носом.       — Вот только не пиздани этого при Томе, — простонал Юра.       — Кажется, я нашел разум в этой комнате у кого-то, кроме себя, — Стайлз хмыкнул, — давно ты этим занимаешься? — он посмотрел на Алека.       Лайтвуд насупился и промолчал. Только смысл был теперь отнекиваться или пытаться сделать вид, что он не при делах?       Плисецкий вычленил другое.       — Что за телохранитель? — дошло до Юры. Он совершенно не понял этого в предыдущем предложении Стайлза, — Отабек? — вдруг осенило его.       — У Тома очень четкая схема работы. Если мы все начнем бегать с травой, рассованной по карманам, наше внимание будет сосредоточено только на ее сохранности, и потому мы можем упустить какие-то детали. Поэтому всегда работает пара. В которой один дилер, а второй нужен для того, чтобы задницу прикрывать. Понятное дело, что мы смешиваем обязанности, но одному носиться с контрабандой как-то не ахти. И не скучно, — пацан даже как-то улыбнулся по-человечески.       — Ты дилер? — догадался Юра.       Стайлз кивнул.       — Магнус и Отабек, — перечислял Плисецкий, — Том и Билл, Ива и Инди, — он уселся рядом с Алеком, — охренеть.       Кажется, как начальник этот Том очень даже ничего.       — Судя по тому, что он пытается толкать дурь, а ты думаешь за двоих, у вас та же система, — подколол Стайлз, оглядывая парней.       — Нет! — Юра даже голос повысил, выронив из рук биту, которую сжимал до этого, — меня в это дерьмо не вмешивайте.       Стайлз только хмыкнул, и Плисецкий понял, что он уже «глубоко в».       — И ты так легко делишься такой информацией со мной? — вдруг прищурился Алек.       — Ты еще не понял? — Стайлз удивленно посмотрел на Лайтвуда в ответ, — мы будем решать этот вопрос немедленно. И итога будет два.       — Каких? — Юра спросил, будучи уверенным, что ему не понравится ответ.       — Либо Том окажется в хорошем настроении и придумает, как ввести тебя в бизнес, выцепив у твоего поставщика, либо заставит Магнуса прострелить тебе голову.       То, как спокойно сказал это Стайлз, заставило Юру покрыться мурашками.       Он же пошутил сейчас?       — Тебя вполне могут отправить домой. Под подписку о неразглашении тайны, — Стайлз наклонился и хлопнул Юру по плечу, — по крайней мере, ты до сих пор вел себя очень адекватно и даже то, что полез подслушивать, сыграло всем на руку. Да и Отабек за тебя поручился.       — Поручился? — ошарашено спросил Юра.       Он еще не с нами. Он со мной.       Все будет в порядке.       Юра вздрогнул. Бек оберегал его еще тогда, в самом начале. В дурацком кафе с котиками. С той сумкой, которую он забирал. Магнус ведь предложил, чтобы ее взял Юра, но Отабек отказался.       Он возил его с собой. Но не давал ничего трогать.       Ну спасибо, Орда.       — Магнус не убьет меня, — вдруг сказал Алек; слова, в общем-то, прозвучали туповато.       Как в дешевом триллере, не более того.       Эй, мы тут ради серфинга и фотографий с закатами, вопил внутренне Юра, это диалоги не из нашей истории!       Стайлз сложил руки на груди и перекатился с носка на пятку, словно нервничая. Подумал. Провел пальцами по бритому затылку со шрамами и взглянул на Лайтвуда своими огромными карими глазищами:       — Мне раньше тоже казалось, что все это далеко. Ты когда живешь определенной жизнью, даже не подозреваешь, какие чудесатости у других происходят. Знаешь, когда подобное рассказывают, то это словно сюжет книги или фильма, типа только там такое может быть. Наркотики — дрянной бизнес, но ты даже не представляешь, сколько всего дерьмового происходит кругом. Ты же сидел перед камерой и улыбался, чего тебе и дальше там не сиделось? Нормальная же была зона комфорта. Наслаждался бы беззаботной жизнью с нормальным таким мужиком и не лез во всякое говно. И что в итоге?       Юре такое было знакомо. У него раньше жизнь ограничивалась оборками катка с рекламой спонсоров. Плисецкий покрутил в руках биту и взглянул на все эти царапины иным взглядом.       Так ведь и есть.       Мы думаем, что жизнь ограничивается нашими рамками — зоной комфорта, в которой мы удачно посадили жопу на мягкое место. Под самое солнышко. А сколько еще вокруг всего? Как выглядит эта иная жизнь? Многогранность.       Ахуеть же можно, подумал Плисецкий.       И сразу вспомнил слова Отабека о том, что люди никогда не будут похожи друг на друга. У каждого индивидуальный характер, род деятельности, никто не мыслит одинаково. Поэтому никогда ни от кого ничего ждать не стоит — не строя иллюзий, не будешь разочарован.       Люди прекрасны тем, что не такие, как мы.       — Давай, скажи еще, что устроите разборки, как в фильме, — Лайтвуда разумные слова Сталза разве что разозлили. Юру эта вспышка гнева не тронула просто потому что вот он — яркий пример отличной от его реакции. Иной человек прекрасен в своем неповторимом мышлении.       — А как ты себе это представляешь? — Стайлз вскинул бровь.       — Перестрелка, погоня на машинах, может, гонки устроим на выживание? Я буду пытаться покинуть страну на ворованной тачке, в итоге меня пристрелит Магнус, — зло выпалил Лайтвуд.       У Плисецкого картинка описанного в голове получилась до жуткого комичной и какой-то карикатурной. Тупой.       Стайлз хмыкнул. Потом хохотнул.       — Ты ничего не знаешь о гонках.       Алек нахмурился.       Стайлз же глянул на Юру.       — Удивительно, что я твое лицо запомнил. Уникальный ты тип, Юрий Плисецкий, — сказал он. — Знаете, не будет никаких погонь, но проблема есть и ее надо решать.       — Как? — у Плисецкого немного пальцы задрожали.       Шутки шутками, а в целом они были в жопе.       Стайлз забрал свою биту из рук Юры, оглядел как что-то очень родное. Потом ответил:       — Поговорите. ***       Магнус сидел на кухне их кондоминиума и смотрел в окно. Судя по пустому взгляду, он просто втыкал в одну точку, не заботясь о том, как это смотрится со стороны.       Юра вздохнул и подлил ему виски.       Налил себе, поморщился, когда Отабек тоже придвинул ему свой стакан, но молча долил и ему тоже. Странно, что Алтын ни слова не сказал о вреде алкоголя. Наверное, разговор о торговле травой не располагает к беседам о подобном.       Алек поджал губы, в очередной раз поторапливая Джейса и Изабель по смс. Не то, чтобы он хотел делиться с сестрой и другом подробностями своей деятельности, но они слишком часто мелькали все вместе, чтобы получилось оставить их в счастливом неведении. Магнус очень четко дал Алеку понять, что если он не соберется сейчас с мыслями и не поведет себя, наконец, по-взрослому, за него примут решение другие. А быть коровой на веревочке, которую водят по полю, Алек не хотел.       И потому они все уже минут тридцать ждали Джейса и Изабель, которые перепутали тук-тук и уехали не в ту сторону. Они возвращались обратно, а Алек, Магнус, Юра и Отабек молча сидели на кухне.       Стайлз сказал Юре звонить Отабеку, что, мол, скрываться смысла нет. Врать он своим не будет, что не знает, кто приторговывает на их территории, а сдаться с повинной, говорят, полезно, если собираешься вымаливать прощение. Плисецкому идея не очень понравилось. Во-первых, на Алтына пришлось взглянуть иными глазами. Ладно, окей, если просто представить казаха телохранителем, который, возможно, каким-нибудь оружием владеет, то картинка получалась горячая и очень даже Плисецкому нравилась. Особенно если на смуглом теле вырисовывалась кобура. Сексуально же. Но реальность была иной: совершенно обычной. И Отабек, будучи телохранителем наркоторговца, оставался тем самым родным бро, которому Юра признался, что пидор. Тот же Алтын, что обещал посмотреть с ним Семь лет в Тибете. Тот самый Алтын, с которым они в тандеме с парашютом прыгали. Тот, с которым Юра целовался, обдолбавшись в клубе.       И Юра понял — раздражает его все это лишь потому, что звонить Отабеку ему приказывают.       Он звонит, потому что они все еще друзья.       И потому, что все еще эту раскосую морду любит пиздец как, а не потому, что Стайлз так решил.       Стайлз, кстати, Магнуса и Отабека дождался — те приехали моментально, стоило Юре сказать, что проблема их вечера начала вырисовываться как-то слишком сильно. Стайлз ничего не сказал, просто поднялся с нагретого места на диване, где Юра его кофе угостил, и вышел.       Магнус, кажется, все понял. Это стало видно по взгляду, которым он одарил Лайтвуда.       Словно Алек в один день прирезал и сожрал всю его семью. Магнус прищурился и хмыкнул, проходя на кухню. В полной тишине Магнус достал бутылку виски и пил прямо из горла, до тех пор, пока подскочивший Юра не вырвал ее у него из рук. Бейн закашлялся и поднес к губам тыльную сторону ладони, жмурясь и задерживая на пару мгновений дыхание.       — Магнус, — Юра, прикусив губу, смотрел на Бейна снизу вверх.       Тот дернул головой, будто давая понять, что слушает.       — Прости? — Юра сам тогда не понимал толком, за что просит прощение и почему именно у Магнуса.       Может потому, что Бейн, вроде как, откликался на его просьбы, общался с ним, как со взрослым человеком, да и в целом ничего плохого ему не сделал? С Отабеком разговаривать Юре хотелось только наедине, а вот Магнус…       — За что? — хмыкнул Бейн.       — Ну… — Юра дернул плечом.       За то, что влез. Проследил. Где-то, может, лишнего сказанул.       — Все в порядке, — Магнус вдруг потрепал Юру по голове, ероша и без того растрепавшийся хвостик, — за самоуправство тебя есть, кому отшлепать.       Серьезно? Даже в такой ситуации он шутит на эту тему?       — Магнус!       Возможно, Бейн просто его раскусил.       Они стояли рядом, а близко было никого. Оба такие потерянные, что пиздец. Юре самому захотелось прямо из горла вискарь хлебнуть. Он пожевал губу, потом спросил, внезапно почувствовав, что глаза защипало:       — Сильно заметно?       Магнус, кажется, удивился.       Он словно отмер, ошарашено моргнул и, глянув на долю секунды куда-то за спину (там точно где-то стоял Отабек), спросил:       — Вы что, серьезно? Вы не говорили об этом?       — Я не скажу ему.       — Ты собрался молчать?       — Ему не нужно знать.       — Юра.       — Да все нормально.       — Юра.       — Магнус! — зашипел Плисецкий почти в отчаянии.       Бейн понял! Пиздец, а если его спалит Алтын? Вся дружба по пизде пойдет. Блядь. Да, блядь!       Магнус резко замолчал.       Отабек забрал у Юры бутылку виски, которую он все еще держал в руках, и как-то странно посмотрел. Юра вздрогнул — как казах умудрился так бесшумно подойти? Хотя, если учесть сферу его деятельности, то как раз ничего удивительного в его спокойствии и хладнокровности нет.       Алек прошел на кухню. В коридорчике около входной двери была тишина — Стайлз ушел.       — Что с рукой? — вдруг спросил Магнус, глядя на Алека, — можно уже не пиздеть.       От его холодного тона вздрогнули, казалось, все.       Лайтвуд глянул на Юру. Тот посмотрел в ответ, словно: да говори уже, молчать реально смысла уже нет.       Алек вздохнул.       — Операция нужна. Я почти накопил.       Подобного все и ожидали.       Юра скользнул вбок — отошел чуток подальше, ему как-то нехорошо было, вдруг Алтын услышал их с Магнусом разговор. Привалился к кухонной столешнице. Поскреб ее пальцами. Потом на нее сел.       — У меня попросить было нельзя? — Магнус зло рассмеялся, — конечно же, нет. Нам гордость не позволяет просить денег на лечение, да? Зато с торговлей паленой дурью у нас нет проблем. Ты чем думал?       — А что мне делать? — Алек повысил голос, — у меня рента на дом, постоянные курсы фотографии у Изабель, да еще и кредит, который мы брали на ее учебу!       — Сколько вы с блога зарабатываете? — тихо спросил Юра.       Отабек уселся напротив Алека, но так, чтобы прекрасно видеть Юру. Плисецкий такое ненавидел: он видел намек, которого нет, и начинал мечтать о большем, которого не будет. Выглядел Алтын спокойным. Возможно, даже не сердился. Юре давно начало казаться, что он безошибочно угадывает эмоции на этом каменном лице, но сейчас как будто разучился. Магнус сел около друга, притащив какой-то табурет.       Плисецкий подумал: лобное, сука, место, прямо как в Доме-2. Милка когда-то смотрела. Или лобовое? Им только ведущего на этом празднике жизни не хватает. В принципе, можно сменить тематику блога: устроить реалити-шоу. Зрители будут следить за их жизнью двадцать четыре на семь и делать ставки, кто первым спалится в продаже травы, чем набухается Магнус этим вечером и через сколько дней Плисецкий не выдержит и отдрочит на светлый образ Отабека.       Ахуенно.       — Нисколько толком, — Алек поковырял пальцем что-то на столешнице, — рекламу мы не берем, так что выхлопа, по сути, нет. Мы ведь работаем за идею по большей части.       — Ага, за идею торговли наркотой, — ввернул Магнус.       — Слушай, а ты сам-то? — взвился Алек.       — Ты мне будешь рассказывать, как жить? — Магнус почти шипел на Алека, — в твоем возрасте я учился компанией управлять, работал двадцать часов в сутки и уже потом, спустя несколько лет, ушел в другой бизнес. К слову, не бросая легального. И я сделал это осознанно, понимая все риски. И, блядь, работаю с основным дилером на несколько континентов, а не сбываю какую-то намешанную дичь с рук! Ты хоть понимаешь, что было бы, если бы ты попался в аэропорту? — Магнус взмахнул руками, — что было бы со мной? Я ужом выкручиваюсь каждый раз, когда надо лезть в объектив вашей блядской камеры, потому что мое лицо достаточно примелькалось, а ты просто берешь, и, блядь, торгуешь дурью! Охренеть теперь! — Магнус с размаху хлопнул ладонями по столешнице.       — Успокойся, — Алтын протянул руку и, дотянувшись до Магнуса, похлопал его ладонью по плечу, — давай дождемся Джейса и Иззи.       — О, конечно, — Магнус вскочил и принес бутылку виски, которую Отабек до этого оставил на столе рядом. Он достал стаканы и расставил на стойке, а затем сел обратно, — давайте, расскажем им все. Изабель будет очень рада услышать, как ее брат оплатил курсы по фотографии, толкая паль. — То, что аналогичный бизнес оплачивал его собственные прихоти, Магнус как-то не добавил. А потом стало ясно, в чем причина вспышки, — Джейс то, и Джейс это. Он что, тоже с тобой в этом кретинском деле замешан, Алек?       Алек фыркнул и отвернулся.       Магнус уставился в окно.       Юра подумал: рейтинги бы взлетели до небес. Но надо, чтобы кто-то обязательно трахался. Скрестил пальцы на обеих руках. Подумал: «хоть бы я».       А потом вошли Джейс и Изабель — переполошенные, запыхавшиеся. Девушка оглядела собравшихся и, словно почуяв общее напряжение, запнулась на пороге. Благо, Эрондейл придержал под локоть. Оба замерли, оглядывая всю компанию. Отабек махнул им бутылкой виски и подлил Магнусу в стакан.       — Что произошло? — Иззи нахмурилась.       Все промолчали. И разом как-то посмотрели на ее брата, потому что если кто-то и должен был говорить, то он. Но в кухне стояла тишина. У Изабель дернулись губы. Она нервно глянула на Джейса, который так же растерянно стоял рядом.       — Ребят, да что с вами?       Плисецкий выдохнул, потрепал себя по волосам.       Хватит.       — Говори, — четко произнес он, глядя на Алека. — Хватит молчать.       Этому пора было положить конец. Сколько Лайтвуд собирался еще тянуть? Он откладывал все разговоры, отмалчивался с самого начала, но рано или поздно, пришлось бы выложить все.       — Бред, — прошипел Лайтвуд.       — То, что ты творишь, бред! — вдруг заорал во все горло Магнус.       Юра испуганно вжался в столешницу, а Иззи ошарашено отпрянула.       — Магнус, — начали несколько голосов, но Бейн перебил всех, ткнув пальцем в Алека. Лицо его было непередаваемо злым.       — Говори. Все, Алек. Все, блядь, на чистоту.       Лайтвуд никогда таким Магнуса не видел. Чистая злость и оголенные нервы — ток трещал. Тронь — пальнет. Или уже пальнуло. У Юры бешено колотилось сердце. Он смотрел на Изабель, которую Джейс усадил на стул.       Алек не смотрел на сестру.       Сказал:       — Я торгую травой во всех странах, куда мы приезжаем. На всех наших тусовках.       Пиздец.       Плисецкий отвел глаза, потому что Изабель как-то разом обмякла.       — Это шутка? — голос задрожал. Она заозиралась, ища улыбки и смех, но ничего, кроме залпом осушающего стакан Магнуса. — Ребята, — попросила она, — это очень дурацкая шутка, вы… Алек? Алек, скажи, что это бред. Ты же не…       — Ты что, блядь, торгуешь наркотой? — в полном злом шоке выпалил Джейс, перебивая ее.       Его реакцию предугадать Плисецкому не удалось.       Алек молчал.       — Алек! — рявкнул Эрондейл.       Лайтвуд поджал губы.       — Можно подумать, что я один!       Он почти свалился, когда Джейс со всего размаха влепил ему по лицу. Влетел в шкафчик, на пол осколками посыпалась сахарница. Взвизгнувшая Изабель вскочила на ноги, а Отабек быстро оттащил Эрондейла, который заорал:       — Какого хрена? Ты нормальный вообще? В тюрягу попасть хочешь?!       Алек тронул скулу, усевшись обратно.       — Знаете что? Я не собираюсь получать один! Что насчет того, что Магнус и Бек работают на какого-то уголовника и башляют огромными партиями наркотиков? А?       Бейн перевел взгляд на Плисецкого. Джейс ошалело отошел от Алтына, неверяще помотав головой.       — Вы накидались тут?       — Откуда он знает? — Бейн не осуждал Плисецкого, ему просто было интересно. Еще и Стайлз, оказавшийся здесь. Кажется, кота они недооценили.       Юра пожал плечами:       — Откровенность должна быть двусторонней. Нечего его одного хуесосить, вы тоже хороши, — ему хотелось Алека как-то защитить, встать на его сторону, хотя натворил тот дел, конечно, уебанских. Потом добавил, — я не осуждаю. Просто это нечестно.       Магнус кивнул.       А потом вкратце изложил, как обстоит дело с тем, чем они занимаются. Их непосредственный босс — вполне себе нормальный мужик, который подходит к наркобизнесу с огромной человечностью. И в целом все это обрисовал как-то нормально: во всем мире миллионы людей курят травку, чтобы расслабиться. Сам Джейс ведь именно так и коротает вечера! Не превышает норму даже, установленную в странах, легализовавших траву как медицинское средство. Это норма. А Магнус занимается тем, что поставляет качественное курево. Не то, с которого едет крыша и начинаются провалы в памяти, а то, что позволяет расслабиться и веселиться.       Вот уж действительно, дилер. Умеет красиво преподнести товар.       — Откуда, думаешь, у тебя всегда чистая трава, а? — поинтересовался Магнус у Джейса. — Не получай ты наш товар, курил бы всякое дерьмо, которое тащит твой дружок!       Последнее прозвучало особенно неприятно: Алеку даже имени не оставили. Так, чей-то «дружок». Джейс молчал, значит, в какой-то степени понял. Если бы не употреблял, может, и рыпался бы дольше, но сам в этом одной ногой. И согласился: употреблять лучше нечто нормальное и чистое, а не всякую дрянь.       — Так, ладно, — Эрондейл с силой растер ладонями лицо и поднял глаза на всю компашку, что сидела напротив: — Магнус и Отабек наркоторговцы.       Оба кивнули.       Юра хекнул, представляя, как адово сейчас у Джейса кипят мозги. Его было даже жаль. А еще сочувствие возникало к Изабель, которая вообще молчала, будучи в сильном шоке.       — Вы работаете с каким-то крутым чуваком, назовем его Мистер Икс, так?       — Мистер Ти, — хохотнул Юра.       Кажется, у него начиналась истерика.       — Да насрать на алфавит, — психанул Джейс, — в общем, вы работаете на какого-то крутого чувака. А Алек умудрился перейти дорогу всей вашей банде и теперь мы, блядь, решаем, как его спрятать, чтобы его не убили ваши, или же как ввести его в ваш бизнес, чтобы не убили нас всех те, на кого работает Алек?       — Ну, в общих чертах, — кивнул Отабек. — Могу добавить, что приемлем пока только второй вариант. Спрятать Алека от, — он глянул на Юру и усмехнулся, — Мистера Ти просто нельзя. Он его с любого круга ада достанет, я уже не говорю о нашей небольшой планете.       — Блядь, — выдохнул Джейс.       — Блядь, — согласился с ним Отабек.       Изабель вдруг подскочила с места и быстро подошла к Алеку. Она порывисто обняла его и отстранилась, крепко вцепившись в плечи.       — Скажи, что это неправда, — заговорила она, глядя в ошарашенные глаза брата, — скажи, что это какая-то нелепая шутка, скажи это! — ее голос сорвался на крик в конце.       Магнус поджал губы. Слышать, как Изабель, всегда веселая и спокойная, повышает голос, было непривычно. Если бы Магнус мог что-то изменить — он бы сделал это, не задумываясь. Но момент, когда Алек из парня с комплексом из-за травмы руки превратился в того, кто провозит через границы паленую дурь был как-то проебан, и теперь понять, когда надо было смотреть в оба — нереально. Оставалось только разгребать последствия, и у Магнуса почти в буквальном смысле волосы от страха дыбом вставали, стоило только подумать, что с Алеком может сделать разозленный Том.       Тут не спасет ни хорошее отношение к Магнусу и Алтыну, ни Билл, который мог утихомирить Тома, ни что-либо еще. Оставалось надеяться на Стайлза. Этот пиздюк мог заболтать кого угодно и хотя бы дать Алеку шанс выжить.       Но Стайлз, обещавший написать смс, пока молчал. И Магнус знал, что на данный момент эти блядские шансы равны не менее блядскому нолю. От осознания этого хотелось выть. Он не сильно верил, что Трюмпер может реально Алека убить, но то, что у них были проблемы, это точно. В конце концов, Том вряд ли поверит, что Магнус и Алек столько времени находились почти сцепленными в объятиях, и оба друг о друге ничего не знали. Том скорее решит, что Алек именно в компании Магнуса и Отабека торговал «налево». А вот это были уже гораздо большие проблемы.       Первой мыслью было просто съебаться.       Просто улететь куда подальше всем вместе и попытаться забыть об этом бизнесе. Но из такого уходят только если у тебя реально до пиздеца адекватный босс. Том был нормальным, но этот тип сидел в какой-то тюрьме закрытого типа на пожизненном и умудрился сбежать (точной истории никто из них не знал), поэтому рассчитывать на то, что Том Трюмпер просто помашет им ручкой, провожая на самолет, не приходилось.       Магнус понимал, что в гипер-критичной ситуации не сможет убить Алека. У него просто не поднимется рука. Это невозможно. Он скорее себе пулю в лоб пустит. Неважно, расстались они или нет — Алек был и остается любимым человеком.       Подставившим его, хоть и по незнанию.       Не раз топтавшимся по его, Магнуса, чувствам.       Грубоватым и наглым, разбалованным.       Но, сука, любимым.       Магнус ненавидел и себя, и Алека. Ненавидел и любил.       — Ты завис? — раздался голос Юры.       — Еще? — Отабек качнул бутылкой виски, зажатой в руке, перед Магнусом.       — А? Не, спасибо, — Магнус усмехнулся.       Крики Изабель и ответы Алека стали белым шумом. Чем-то, жужжащим на фоне.       — А вдруг на Аляске хорошо? — вдруг спросил он у Отабека.       Тот замер, удивленно вскинув бровь. Потом усмехнулся.       — Не дури, — Алтын прищурился, будто видел Магнуса насквозь, — знаешь, он наркоторговец, а не убийца, — твердо договорил он.       Юра удивился и вопросу Магнуса, и ответу Отабека, но ничего не сказал. Магнус в очередной раз убедился, что Алтын не ошибся в выбранном им пацане. Он хмыкнул и прислушался к крикам семейства Лайтвудов.       — … как я? — Изабель толкнула Алека в здоровое плечо, — ты понимаешь, что твои жертвы во имя моей учебы теперь заставляют меня чувствовать вину? Я не просила о таком заработке!       — Деньги — это деньги, — Алек обхватил больное плечо, морщась.       — А что же ты у Магнуса перестал брать бабки? — тут же встрял Джейс, — так и пусть бы покупал нам все! — он взмахнул руками.       — Так уж и все, — поморщился Магнус, все же придвигая стакан к Алтыну. Тот сразу налил ему виски, — спасибо, — улыбнулся он, а затем договорил: — если бы я спонсировал все ваши тупые покупочки, то заработал бы себе нервный тик на оба глаза.       — То есть? — Джейс как-то странно посмотрел на Бейна, — а часы? А фотоаппарат Иззи? Или это не тупые покупочки?       — Какие, блядь, часы? — Магнус начинал злиться, — ты мертвого заебешь, Эрондейл! Хватит и того, что я тебя тут терпел, несмотря на любовь к тебе моего парня! Еще бы я шмотки тебе покупал!       — А чья карточка? — тихо спросила Изабель.       — Какая карточка? — Магнус провел ладонью по лицу, — вы о чем вообще? Вы же имеете с блога какие-то там своим копейки? Кто мне говорил, что в состоянии сам распределить это между вами всеми?       — Кто? — переспросил Джейс.       — Алек? — Изабель повернулась к брату, — что за деньги мы с Джейсом тратили все это время?       Алек молчал.       Юра вдруг вспомнил все его оговорки. Недовольство шоппингом сестры и друга, особенно когда оба слишком сильно увлекались. Каждый раз, когда Алек соскакивал с темы денег, Юра думал, что она ему неприятна только из-за спонсорства Магнуса, но теперь стало ясно: это была не единственная причина.       Алека настолько парило то, что Бейн проплачивает часть его жизни, что он, судя по всему, по уши увяз в торговле паленой дурью, лишь бы суметь как-то перетянуть на себя часть расходов.       Судя по охреневшим лицам вокруг себя, все пришли к такому же выводу, не только Юра.       — Пиздец, дружище, — Джейс, психанув, сдернул с запястья часы, кинув их на барную стойку, — сколько это пакетов дури? Три, пять?       — Парочка, — машинально поправил Отабек.       Джейс кисло улыбнулся.       — Мне надоело то, что все воспринимают меня дополнением к блогу, к вашим жизням, к тому, что происходит, — Алек говорил тихо, но в темноте кухни, разбавленной лишь бликами фонарей за окном и фарами проезжающих мимо моторашек и тук-туков, его голос казался очень громким, — со мной все находились рядом из-за жалости. А я не приложение к кому-то из вас, я, блядь, тоже человек! — Алек хлопнул ладонью по столешнице и тут же застонал, хватаясь за больное плечо.       — Я, конечно, так себе психолог, Лайтвуд, — первым пришел в себя Юра, — но я прилетел в незнакомую страну на костылях не потому, что пожалел тебя. Может, конечно, я порушу твою философию жизни, но только после просмотра видео из вашего блога я захотел познакомиться с вами обоими. Не с Джейсом и приложением к нему, — Юра махнул пальцами в воздухе, изобразив кавычки, — а с чуваком, который прекрасно живет, несмотря на травму руки, и тем смешным блондином рядом, понимаешь?       — Никогда не считал тебя приложением к себе, — Джейс даже поморщился брезгливо, — ты охрененного обо мне мнения, да, дружище? — с сарказмом добавил он, — просто бро на всю жизнь. Ты реально думаешь, что все это время я рядом потому, что жалею тебя?       — Разве не так? Ты винишь себя за то, что я заработал травму!       Джейс вскинул бровь. Потом выцедил:       — Ты меня, конечно, извини, но… нет. Я вообще не считаю себя виноватым. Твоя концентрация или ее отсутствие на соревнованиях — не моих рук дело. С чего я должен быть виноватым? Я виню себя только за то, что, возможно, где-то мало тебя поддерживаю или не все понимаю, но не за это. Я же твой лучший друг!       — Вообще-то, я тебя любил, — вдруг тихо сказал Алек.       Юре показалось, что он слышал, как у Магнуса скрипнули зубы из-за того, как он их сжал. Захотелось как-то успокоить Бейна, но Юра вспомнил, что тот взрослый мужик, разменявший третий десяток, и уж поди справится с эмоциями.       — Чувак, я вообще-то, — передразнил Джейс, — тебе сразу сказал, что не буду встречаться с парнем.       — Так, стоп, — а вот теперь как-то не сходилось; Юра нахмурился, — но ты же разбил ему сердце?       — Чего? — Эрондейл опешил. — Я сейчас, может, кого-то удивлю, но мы и не встречались толком. В смысле да, мы пообжимались чуток, потому что мне было интересно, но я оговорил весь расклад сразу. Любопытство так и осталось на том уровне. Я не знал, к чему это приведет, и да, Алек, ты вообще-то сам тогда сказал, что ничего от меня и не требуешь. Какого хрена теперь? Алек, твою-то мать, пойми уже, это были твои ожидания! Не мои слова, а то, что ты ждал от меня. То, что я не могу тебе дать!       Алек дернул головой, будто пытаясь сбросить слова Джейса с себя. Вытряхнуть их из ушей.       Юра задумался. По сути, правы были оба. Алек видел ситуацию со своей стороны. Ему нравится парень, он принимал каждую его улыбку за знак внимания и ждал, когда тот уже сделает, наконец, какой-то поступок. Так удачно подвернувшееся желание Джейса поэкспериментировать Лайтвуд расценил как возможность получить ответные чувства, согласился, скорее всего на условие «никаких гарантий», потому что был в своих силах уверен, а по итогу все вышло не так. Воздушные замки развалились. Джейс просто вел себя нормально, позитивно, пробовал что-то новое и честно предупреждал обо всем. Только вот Алек не читал мелкий шрифт, а именно — не видел ничего, кроме того, что самому хотелось.       Эрондейл хотя бы не поступил как Жоп-Жоп.       Юра хмыкнул. Достал мобильник, глянув на время — была поздняя ночь, дотянулся, сидя на столе, до чайника и начал делать себе кофе.       Отабек и правда научил его мыслить. Размышлять, если быть точным.       — И ты поэтому наркотой торгуешь? — продолжал разоряться Джейс, — потому что думал, что тебя все кинули? Ты посмотри, до чего руку довел!       — Не ваше дело! — вдруг огрызнулся Алек.       — Магнусу-то хотя бы мог сказать, — вдруг укорила брата Изабель, — он-то точно не был с тобой из жалости.       — Ага, он был со мной из-за секса, — фыркнул Алек.       Магнус закашлялся, подавившись виски. Отабек, дотянувшись, похлопал его по спине.       — А я говорил тебе, — закатил глаза Юра, шваркнув горячим кофе, — ты идиот, Алек.       Сейчас он был в этом уверен на сто процентов.       — Я ему секс, а он мне деньги, — Алек поморщился и принялся растирать руку, — нормальные отношения.       Бейн сидел в ахуе.       Да, однозначно Дом-2, думал Юра.       — Извини, конечно, — прокашлявшись, заговорил Магнус. Тоном его голоса можно было заморозить, пожалуй, всю Паттайю, — но тебе в голову не приходило, что я мог найти себе на потрахаться кого-то более опытного, чем инвалид-девственник?       — Ауч, — протянул Джейс.       Это было грубовато.       Но Магнусу, казалось, было плевать.       Все, что накопилось внутри, рвалось наружу, и слова Алека, который, оказывается, принимал его искреннюю любовь за тупые продажные потрахушки, просто добили.       Алек пустил Магнусу контрольный в голову.       — Или ты считаешь меня таким уж уродом, на которого никто не позарится? — Магнус случайно задел локтем стакан и тот разлетелся по полу осколками, соскользнув со стойки.       Юра поджал пальцы на ногах, потому что несколько замерли прямо около него, под ногами. На босые ступни попало пару капель — кожу холодком обдало, и Отабек при этом как-то дернулся, словно хотел рвануть к нему, если порез или если… Юра чуть не взвыл. Вытащил телефон, прижал к сердцу, как нечто родное, подтянул ноги прямо на столешницу, закрылся ото всех.       — Я любил тебя, суку такую, как никого в этой жизни! — Магнус уже не просто говорил: орал, — я тебе все давал, что ты только хочешь! А ты, блядь, торгуешь наркотой? Даже если бы я не был диллером, ты какого хуя так всех подставляешь? Трахали его, блядь, за деньги, охуеть теперь! Я каждый день пел тебе о любви, ты чем слушал? Или ты меня за пиздабола принимаешь? Я что, по-твоему, от удовольствия по вулканам лажу в три ночи? Или, может, обожаю на гору взбираться, чтобы тебя, долбоеба, оттуда снять, и любовничка твоего бывшего захватить?       — Да я-то тут опять причем! — возопил Джейс.       — Ты думай головой-то своей иногда, Алек! — Магнус не обратил на крик Джейса никакого внимания, — не настолько ты богично трахаешься, уж прости! У тебя, мать твою, не золотая жопа!       — А за что ты меня любишь? — Алек вскочил на ноги.       Магнус выдохнул. Как-то внезапно весь сдулся, словно лопнувший воздушный шар.       — Ты прав, — хрипло сказал он, — не за что.       Юра думал, что кончится диалог иначе. Но, как Алтын говорил, никогда нельзя чего-то ждать. Плисецкий разблокировал телефон, нашел контакты Якова и написал:       «Я идиот и очень по вам скучаю. Передайте Лилии привет. Я соблюдаю диету, но батман не сделаю, как раньше».       Потом добавил:       «Вы мне как родители всегда были, просто я мелкий уебок».       Дождался доставки и прочтения. Выключил телефон и убрал в карман. Читать ответ он был не готов.       В кухне снова воцарилась тишина.       Лайтвуд должен был что-то ответить, когда переварит все это.       Но, видимо, не переварил.       Алек сорвался с места и выскочил прочь, хлопнув дверью.       — Догоню, — Юра представил, как этот калека будет носиться по ночной Паттайе, и ему дурно стало. — Скоро вернемся!       Находиться там было тяжеловато: духота помещения, откровенности, все это. Он просто боялся, что разговор уйдет не туда, что Магнус затронет тему, которую трогать нельзя, раз уж реально все попали под раздачу. Он не готов был говорить о чувствах к Отабеку, потому что сам с ними не разобрался.       — Юра!       Алтын нагнал его прямо на улице.       Горячие пальцы сомкнулись на запястье, тормозя. Плисецкий взглядом следил за Алеком, чтобы не потерять.       — Подожди.       — Он мой друг, Бек, а еще дурак, который дел сейчас натворит.       Плисецкий выдернул запястье, но пальцы казаха сжали его ладонь.       — Юра, ты дел не натвори.       Он смотрел на Алтына, в черные-черные глаза. Алек сейчас реально важнее. Черт. Опять поймал взглядом Лайтвуда, нервно глянул на Бека, сделал шаг ближе. Вокруг был гомон улицы и духота. А еще темнота, почти как в том клубе. Юра вздохнул.       — Я хочу, чтобы ты от меня ничего не скрывал. Имеешь полное право, просто недосказанности приводят к чему попало, — проговорил быстро Алтын.       А, может, сказать? Вот чего он такой самоуверенный? Плисецкий зажмурился. Блядь, вот скажу, думал он, чисто чтобы на удивленное лицо посмотреть, чтобы спесь сбить. Чтобы больше таким идеальным не был. Люблю тебя. Пиздец, как люблю. Обнимать хочу. Целовать. Блядь. Целиком и полностью.       Юра резко подался вперед, думал сам, что поцелует сейчас, но блядь.       Алек.       Замер почти в миллиметре от лица Алтына. Коснулся носом носа. И отстранился, вырвав руку.       — Поговорим, когда притащу его обратно.       В черные глаза больше не смотрел, иначе бы остался.       Темноволосая макушка и спина, обтянутая светлой майкой, мелькнули справа, скрываясь за поворотом, и Юра, не раздумывая, бросился следом за Алеком.