Пратитья-самутпада

      Том Трюмпер вошел в бунгало, когда солнце начало багроветь. На Плая-дель-Кармен не было такой насыщенной тусовочной жизни, как на Карона-бич. Все-таки Мексика никогда не была так популярна у туристов. А у тех, что была, вели чуток другой образ жизни. В Мексику не приезжают, чтобы погреть кости на пляже и залиться дешевым алкоголем, тут немного другая история отдыха.       Все разом замолчали: Изабель подняла голову от ноутбука, прекратив что-то показывать Джейсу, Алек прервал прямую трансляцию в инстаграме, а Юра и Отабек просто замолчали, до этого тихо переговариваясь на бамбуковом подоконнике. За прикрытым лишь цветастой шторкой окном шумел прибой.       — Добрый вечер, друзья.       Голос у Тома Трюмпера был прокуренный, хрипловатый. Образ, благодаря которому он выглядел, как пугающий уголовник, смягчался лицом, которое всегда оставалось дружелюбным.       — Вы… — начала было Иззи.       Джейс как-то разом развернулся всем телом так, чтобы девушку прикрывать. Незнакомый смуглый мужчина, покрытый татуировками по всему, не скрытому одеждой телу, выглядел опасно.       — Я к вашим друзьям, — он улыбнулся и обвел компанию глазами, чуть дольше задержавшись на Алеке. А потом развернулся к Отабеку.       — Привет, — казах поднялся. Юра вскочил следом.       — Поболтаем? — была ли в тоне угроза, распознать было сложно. Алтын с гостем пожали руки, словно старые приятели.       Плисецкий подошел ближе, без страха протягивая руку тоже.       Джейс нахмурился. То, что это кто-то из сферы жизни (точнее работы) Магнуса и Отабека, не понять было невозможно. Но жест Юры немного выбивал из колеи. Только сейчас Джейс поймал себя на мысли о том, как же давно их русский друг был в курсе всего, что происходит за закрытыми дверями по ночам, когда Магнус и Бек уезжали работать. Как так вышло, что этот котяра оказался ближе к правде про их давних друзей, чем он сам или Иззи?       Собственная слепота в который раз вызывала злость.       Том тем временем пожал руку Плисецкому. Тот улыбнулся и спросил с легким разочарованием:       — Ты один?       — Прости, кот, у Билла есть важные дела.       — Можем выйти в кухню, — предложил Отабек.       Том кивнул и проговорил:       — Кот, идем тоже, не хочу утруждать Бека тем, чтобы потом все тебе пересказывать.       Плисецкий словно загорелся. Глаза оживились. Он ловко юркнул на улицу, направившись в кухню первым. Том хмыкнул, проводив его взглядом, и направился следом. Остановил его голос Алека:       — А нам, значит, ничего слышать не нужно? — прохрипел он севшим от негодования голосом.       Трюмпер обернулся.       Алек испытующе смотрел в почти черные глаза. Пытался запугать, подумал Джейс.       — Ты ведь Том Трюмпер, да?       Джейс ошарашено выпялился на гостя. Тот самый? Наркоторговец, оккупировавший товаром Таиланд? Босс Магнуса Бейна и Отабека Алтына?       — Из-за твоих выходок мой друг и работник сейчас прозябает в опасном месте, а я урезал свой бизнес, чтобы ему помочь, Александр, — спокойно проговорил Том. — Но упрекать не буду, колесо сансары тебя уже нагнуло, бумерангом вернулось за выходки, не так ли?       Джейс видел — Алек накрыл обрубок плеча пальцами, словно оно фантомно заныло в том месте. Хотелось вскочить и кричать: не твое дело! Не имеешь права! Слепая вера в лучшего друга призывала заступиться и защитить. Но разум твердил — Том Трюмпер прав. И право имеет.       — Ты все еще в полном порядке только потому, что Магнус Бейн тебя очень любил. Подумай над этим на досуге. Хорошего вечера.       И он вышел из бунгало, провожаемый Отабеком.       Юра по-хозяйски плеснул в стакан рома, добавив пару кубиков льда. Поставил перед гостем с улыбкой:       — Колумбийский.       Том хохотнул, развалившись на плетеном кресле напротив Отабека. Плисецкий же по-кошачьи примостился пятой точкой на столе. Трюмпер отсалютовал стаканом парням и сделал глоток.       — О русском гостеприимстве ходят легенды, — проговорил он, а затем добавил на русском: — karavai, hleb da sol’.       Юра широко улыбнулся. Отабек спросил:       — Как Магнус?       — Хорошо. Насколько это возможно.       Юра и сам понимал, зная, где Магнус находится, что быть там «хорошо» невозможно. Слова Тома интерпретировать можно было только в одном ключе: Магнус был жив и в относительной безопасности. И теперь сам Том Трюмпер сидит здесь, в бунгало в Мексике, зайдя поболтать явно не о красотах пляжа Плая-дель-Кармен. Плисецкий поймал себя на мысли, что даже рад его видеть. Этого длинноволосого чернявого мужика с вязью полинезийских татуировок по всему телу, с колечком пирсинга в нижней губе. Опасный и смертоносный — Том почему-то был ему приятен. Впрочем, у Юры всегда были проблемы с выбором контингента, который ему нравится. То пидор-не-потому-что-гей Никифоров, то засранец Леруа. Исключением был разве что Отабек. Ну, если не брать в расчет то, что он крышевал наркоторговца. Юра мысленно хекнул и улыбнулся.       Да, Трюмпер ему определенно нравился. Не тем, чем занимается, а своими взглядами на жизнь, на работу. Плисецкому доводилось слышать о том, что все начальники — уроды и долбоебы, что у каждого из них крышу сносит, и они начинают выживать и доводить подчиненных. Кто же знал, что исключением из системы станет мексиканский наркобарон, который костьми за своих людей ляжет.       Из мыслей его вырвала теплая рука Отабека, легшая на бедро.       Юра глянул на Алтына; раскосые глаза смотрели на Тома. Жест был непроизвольным и непривычным, отчего Плисецкого топило в нежности. Юра смуглые пальцы нашел ладонью и сжал.       — Со мной связался курьер, у которого ты забирал посылку в Ноксвилле. Его зовут Хорхе Ансари, мы пересекались с ним в Колумбии, я тогда еще сам работал на один картель.       — Почему в Колумбии, а не в Мексике? — Плисецкому, правда, было интересно.       Том достал из-за уха самокрутку, вопросительно глянув на парней. Отабек кивком дал разрешение закурить. Юра поспешил найти зажигалку, но Трюмпер выудил из нагрудного кармана дырявой футболки спички. Чиркнул о подошву грубого мужского сапога и прикурил.       Клубок темного дыма тут же заполнил воздух. Пах он горько.       Не косяк, понял Плисецкий.       — Нарковойна, — пояснил он. — Тогда в Мексике широко расправить крылья было невозможно, поэтому я перебрался в Колумбию. Меня взял под крыло один из старых приближенных Карлоса Ледера, которому удалось избежать ареста после краха кокаиновой империи, а вместе с ней и Медельинского кокаинового картеля. Я тогда был пацаном совсем. Нихуя не понимал, прямо там учился и жизни, и вести дела. Лет через семь как раз познакомился с Хорхе. Он в картеле не состоял, но барону нравился. Шустрый пацан. Потом, правда, почему-то свалил в Европу. Сейчас крутится около итальянской мафии, к сожалению толком ничего не знаю. Но выясню. Из интереса, — добавил он.       — И что он сказал? — спросил Отабек. Юра им любовался, потому что во время работы казах всегда был сосредоточен и серьезен, а Плисецкому это выражение лица крайне нравилось.       Еще тогда, в Тае, в кафе с котами заметил. И из памяти выкинуть не смог.       — Что итальяшки согласны дать нам пару человек для вызволения Магнуса.       Юра вздрогнул и охнул.       Вызволение из тюрьмы. Из чертовой тюрьмы строгого режима. Сердце загрохотало, потому что, ну блять, это же не за хлебушком прогуляться.       — Только пару? — нахмурился Отабек.       И глянул тут же на Юру, потому что тот как-то слишком сильно сжал его руку. Огладил большим пальцем ладонь, успокаивая.       Том Трюмпер затянулся и хохотнул.       — От этих пары человек помощи, как от армии. Я объяснил им ситуацию, что, как и почему. Рассказал про Магнуса и Алека вашего, — на открывшего было рот Юру ткнул пальцем, разъясняя: — в таких вещах нужно быть откровенным, кот. Честно, думал, что пошлют.       — Не послали? — Юра и сам сомневался, что кто-то будет добровольно помогать какому-то неизвестному чуваку.       — Нет. Сомнения у них отпали после моей правдивой истории про неразделенную любовь Магнуса.       — Разделенную, — грубее, чем следовало, ответил Юра.       Потом осекся. Но Том словно и не заметил перемены в голосе.       Трюмпер не понимает, что Алек действительно любит Магнуса, просто идиот. Не хотелось, чтобы у мексиканца сложилось плохое мнение о Лайтвуде. Просто они с Бейном дураки (Алек в большей степени, да) и разговаривать не умеют. Но Алек же Магнуса любит.       — Этот итальянец, — проговорил Отабек, — кажется, Доно?       — Дино, — кивнул Том. — Высокая шишка, занимается ввозом наркотиков на материк. Монополист. Привлек своих друзей с Сицилии. Говорит, им скучно сейчас, у них местные разборки поутихли.       — И те согласились?       — Как сказал Дино, его ребята верят в верность. Что это не врожденное чувство, а решение. Как и любовь. Согласились помочь.       — Но пара человек! — Юра все-таки сомневался в реальности плана, если та тюрьма так страшна, как ему рассказывал Отабек в Ноксвилле.       — Поверь, пара действительно стоящих человек. Про них на Сицилии легенды ходят. Для них такая вылазка все равно, что в отпуск съездить.       Том допил ром залпом и кинул окурок в пустой стакан. Плисецкий забрал его, поставив на стол позади себя.       — В чем суть, — продолжил он, почесав клочковатую бороду. — Тюрьма «Терминал» развлекается. Что заключенные, что начальство. Закрытый мирок со своими правилами и менталитетом. Через пару дней у них начинается местная развлекуха. Для нее в тюрьме устанавливают усиленную охрану и завозят новых заключенных из других тюрем. Это единственный момент, когда в тюрьму получится пробраться. Те двое сицилийцев проникнут в тюрьму с двух флангов: один как охранник, второй в качестве заключенного тюрьмы для несовершеннолетних. Как они будут это проворачивать — мне по хуям, я дал полную свободу действий. Они берут на себя нейтрализацию охраны.       — Всей охраны, — с сомнением повторил Юра. — Два человека.       Том просто пожал плечами, словно ничего необычного не видел.       — Именно. План в том, чтобы отрубить питание. Все камеры в «Терминале» работают от электроники. Электронные замки установили на решетках всего три года назад, обычные тоже оставили на случай аварийных ситуаций. По плану они должны дождаться, пока все заключенные окажутся в камерах, чтобы не спровоцировать массовый побег и революцию. Поверьте, — он широко улыбнулся, — люди, которые там сидят, заслуживают своего положения. И я не хочу, чтобы они оказались на свободе.       — То есть при отрубе электричества камеры окажутся запертыми? — уточнил Алтын.       Том кивнул.       — Они будут заперты на ключ. Потому что при закрытии дверей используется и классический металлический, и электронный. Электронный отрубится. Но замок будет заперт. И пока сицилийцы будут заняты охраной, нам нужно вывести Магнуса.       В кухне повисла тишина. Юра переглянулся с Отабеком.       Мне не послышалось, думал Юра.       Казах едва заметно кивнул.       Не послышалось.       Оба тут же перевели взгляд на Тома.       — Думай, Алтын, кто сможет вывести Магнуса из тюрьмы, — на этих словах Юра вцепился в запястье Отабека двумя руками, потому что нет блять, казах не попрется в чертову тюрьму!       — Нет! — тут же рявкнул Плисецкий, решительно глядя на Трюмпера. — Со слов все звучит просто, но он не пойдет. Это ебаная кутузка для уголовников с несколькими пожизненными.       — Юр, — примирительно начал Бек.       — Хуюр, — тут же огрызнулся Плисецкий.       — Нам нужно вытащить Магнуса.       — Не такой ценой! Пусть эти крутые сицилийцы дадут еще одного человека. Ты туда не попрешься, — почти прорычал он.       — Если это нужно, то…       Том наблюдал за ними почти с умилением. Плисецкий напоминал ему Билла, такие же гонор и решительность. Когда из Плисецкого полились русские маты, он прервал спор вскинутой вверх рукой.       — Кот прав.       — Что? — переспросили оба.       — Ты не пойдешь.       Алтын недоуменно моргнул, а у Юры камень с сердца упал. Но казах тут же выдал:       — Я не пущу Юру.       У Плисецкого волосы дыбом встали. Так Том к этому вел? Внутренности сжирали сами себя от одной только мысли. Но, блять, кажется, он понял Отабека.       Если надо, то, блять, да. Он пойдет.       — Спокойнее, друг. Сначала выслушай. При отрубе электроники, все секции тюрьмы окажутся заблокированы, — он приподнялся, доставая из кармана большой смятый во много раз лист.       Разложил на столе. На бумаге от руки была нарисована дословная карта, словно рисовали с плана эвакуации. Трюмпер горделиво протянул:       — Пиздюк Стилински постарался. У него память, как у ебаного андроида на такие вещи. Но вообще он даун. Так вот, все двери будут закрыты. Выводить Магнуса придется через окна, — он указывал пальцами в определенных местах, — по внешней обшивке тюрьмы. Для этого нужен человек, который высоко прыгает, лазает, как обезьяна, быстро бегает. Это мог бы быть Билл, но никому из нас там нельзя появляться. Я бы хотел лично разнести «Терминал» по кусочкам, но это может поставить под угрозу всю операцию.       Юра пожевал губу.       — Тебе нужен паркурщик, так?       — Экстремал, — поправил Отабек. — Тебе нужен экстремал.       — Да. Как в гребаном «На гребне волны».       Вот, значит, что он задумал. Фильм Юра смотрел. Не новый, а тот, старый, с Киану. И представление о том, на что, на самом деле, способны экстремалы, имел. И вот почему Том Трюмпер пришел именно к ним. Где еще искать экстремала, способного вытащить человека из тюрьмы, если не среди них, блогеров, выстроивших свою популярность на экстремальных видах спорта.       У входа вдруг раздалось:       — Я смогу это сделать.       Все трое разом обернулись.       У Юры и Отабека пропал дар речи. Том, склонившийся над картой, ухмыльнулся широко. И залез в карман джинсов, вытаскивая большой металлический ключ.       Ключ со стуком опустился поверх карты.       Трюмпер обернулся на стоящего в дверях и хохотнул.       — Подходи ближе, этот план тебе нужно выучить наизусть.