***
Его не ударили и не убили, но это же Барри. После знакомства с ним каждому становится совершенно ясно, что он и мухи не обидит. И вместе с тем Лен был не просто знаком с Барри: он знал его. Так, как не может никто другой. Так, как знать может только враг, пусть и бывший. Потому Лен знал, что Барри Аллен под наплывом чувств способен на все, даже на самые великие глупости. К счастью, в этот раз обошлось тем, что Лен оказался в одном из темных номеров отеля, прижатый к двери с неистовой силой, способной превращать кости в крошку. Сбитое дыхание с ним на двоих делил Барри, державший его за плечи до боли крепко и подпиравший собой Лена, потерявшего ориентацию в пространстве от слишком быстрого перемещения. И находились они так близко, что и различить было нельзя, где кончалось сердцебиение Барри и начиналось сердцебиение Лена. — Жестко, Scarlet, — усмехнулся Лен, пытаясь разглядеть в полуплотной темноте черты лица Барри, но тот стоял спиной к единственному источнику света, сочившегося с улицы сквозь прозрачные занавески, и лицо его было словно окутано чернотой. — Вижу, многому учишься у своих противников. — Как это было с ней? — слова Барри вдруг опалили щеку горячим воздухом. Его сердце, показалось Лену, пропустило удар, и да. Черт побери, его Scarlet и вправду было больно. — Как у тебя было с этой Валентиной? И этот надрыв в голосе, отчаянный, со вкусом предательства, — с Леном еще никто не разговаривал так. Но даже если бы он и услышал подобное от кого-то, то просто развернулся бы и ушел, но Барри Аллен… Лен осторожно поднял руку к его лицу, накрывая ладонью щеку, горевшую нездоровым жаром. Весь род Снартов должен гореть в огненной геенне за то, что он довел Барри до такого. За то, что позволил ему решить, будто бы тот единственный поцелуй имел значение. — Барри, — прошептал Лен, и это мощное тело спидстера в одно мгновение обмякло, не выдерживая эмоционального напряжения. Словно струны его души слишком долго были натянуты до предела. Барри рухнул вперед, пряча лицо в изгибе шеи Лена, и из грозного, могучего полубога он сразу превратился в сломленного, разбитого человека. — Тшш, Барри, ты чего? — Лен неловко, неумело обернул руки вокруг талии, притягивая Барри ближе к себе. Собственная кожа горела, вибрировала и шла мурашками от слишком тесного, слишком интимного контакта, к которому он был не привычен, но Барри тут же прильнул к нему, откликаясь на зов своего имени и опутывая Лена всеми конечностями, словно тот был единственным, что удерживало его сейчас от падения в пропасть. — Ты ее целовал, — пробормотал Барри едва различимо в шею Лена, покрывшуюся испариной от жара тела напротив. Лен закатил глаза, потому что да, эмоциональность Барри была при нем, но вплел пальцы в густые волосы, мягко массируя кожу головы. — И еще неизвестно что… — Она наш враг, Барри, — терпеливо, как маленькому ребенку, объяснял Лен, но Барри вдруг всхлипнул, стискивая в кулаках свитер Лена. — И что? Я тоже твой… враг. В груди что-то сильно придавило, и во рту сразу появился горький, неприятный привкус. Так это продолжаться не может; Лен оторвал от себя Барри, перехватывая пальцами за челюсть и не позволяя отвести в сторону слезящиеся глаза или отвернуть влажное лицо. От такой резкой перемены в настроении Лена Барри смотрел олененком, выбежавшим на дорогу в свете фар. — Хэй, Scarlet, — постарался Лен смягчить свой тон, большим пальцем стирая влагу с щеки Барри. — Это был всего лишь один поцелуй, и он ничего не значил. Она была моим заданием и не больше. Мне плевать, что с ней происходит или происходило, потому что… … потому что у меня есть ты. — …потому что она не в моем вкусе, — вырвалось у Лена, и он уже успел было решить, что сболтнул глупость, от которой Барри будет больно, но тот усмехнулся и принялся яростно тереть глаза, улыбаясь. — Она меня все равно бесит, — признался Барри со смешком, и Лен не смог удержаться от смеха тоже. Барри был очарователен. Куда очаровательнее всех женщин и мужчин, которых когда-либо Лен встречал на своем пути. А еще эмоциональнее, отзывчивее, задиристее и сексуальнее всех тех, кто даже просто попадался Лену на глаза за всю его долгую жизнь. И Барри в очередной раз собирался это доказать. Отведя глаза в сторону, он неловко, но быстро, с жаждой рухнул на колени, во всплеске искр разбираясь с ширинкой на штанах Лена, пока сам Лен только и мог, что пытаться сделать вдох — пальцы Барри не кокетничали и не дразнили, а сразу обхватили член сквозь ткань джинсов, проводя пару раз вдоль твердевшей длины. И все это — без слов. Зато с оглушающе шумным дыханием; Барри втягивал воздух то через нос, то через рот, сосредоточенный на том, чтобы расправиться с джинсами Лена. — Что ты делаешь, позволь спросить? — нарочито небрежно поинтересовался Лен, но в ответ Барри только пихнул его кулаком в бедро, в самую мышцу. Причем так, что ту прострелило на короткое мгновение болью, а после она онемела. А вместе с мышцей и сам Лен, зашипевший от неожиданности. — За что? — выдавил он сквозь стиснутые зубы. — Сам знаешь. За Валентину. За то, что посмел не придумать другой план, не включавший в себя этого поцелуя. За то, что заставил Барри ревновать. — Кто бы знал, что Флэш такой собственник и ревнивец? — не скрывая собственного удовлетворения протянул Лен. Барри, продолжая играть одному ему известную роль, пожал плечами, в тот же миг резко дергая штаны Лена вниз вместе с бельем, оставляя все болтаться на уровне колен. Отяжелевший от возбуждения член Лена повис между ног, но ладонь Барри обернулась вокруг него, и на Лена накатило воспоминание знакомых ощущений. — Как я, блять, скучал, — не выдержал он, прихватывая рукой Барри за волосы. Грубовато, но тот только застонал, закрывая глаза и оборачивая губы вокруг головки члена, уже увлажнившейся от капли смазки, появившейся на самом кончике. И конечно же, Барри запомнил в их прошлый раз, как легко можно было приблизить Лена к пику. Он не опускался по всей длине члена, не пропускал его дальше в глотку — только водил по стволу ладонью и посасывал конец, так и эдак оборачивая вокруг него язык. Чувствительная головка словно была для него конфетой, которую он старательно облизывал, не открывая глаз, пока Лен пальцами оттягивал пряди волос, надеясь хотя бы немного придержать мальчишку, как за удила, но это было бесполезно. Напротив, он только утроил усилия, стараясь кому-то что-то доказать. Вернее, Лен даже знал, кому и что: ему, Снарту, доказывал, что никто больше не сможет за такой короткий срок свести его с ума, заставляя подаваться бедрами вперед, беспорядочно, хаотично, наконец, загоняя член в поддавшийся теплый рот. Барри явно хотел стереть из памяти Лена любые воспоминания о чужих губах, и черт Лена дери, если ему это не удалось: казалось, теперь все, что будет Лену сниться, — пухлые, влажные губы Барри Аллена, которые так сладко целовать и сминать, раздвигая своим языком. И которые так вкусно трахать, глядя в едва рассеянном светом мраке, как член заходит между ними все быстрее и все глубже. Не успев опомниться даже, Лен почувствовал знакомую тяжесть внизу живота — он был близок к оргазму, уже балансировал на грани, потому что губы так умело, так тесно обхватывали его член своей влагой, своим жаром, что трудно было устоять. С Барри постоянно выходило слишком быстро, и Лену так хотелось растянуть момент, может быть даже, остановить время, чтобы превратить встречу в бесконечность, но необычайно ясно он понимал: ему еще представится возможность разобрать Барри по кусочкам, разложить его на постели и мучительно медленно насладиться им, смакуя каждую секунду. Но не сегодня. Сегодня Барри нужно было, чтобы было ярко и быстро, как вспышка молнии. Чтобы Лен ему поддался, признавая, что никого подобного ему нет. И Лен был готов пойти на это. Обхватив челюсть Барри, он мягко погладил пальцем втянутую щеку, и Барри посмотрел на него, снизу-вверх, но с этой жаждой, сметающей все на своем пути, с этим безмолвным криком «Ты мой!», покорялся именно Лен. Второй рукой крепче стиснув волосы Барри, Лен, не в силах держаться больше, замедлил толчки, останавливаясь, когда во рту у Барри осталась лишь головка, и позволил себе кончить, долго, с неожиданно громким стоном изливаясь на его язык. Невообразимо довольный, Барри отстранился, сглатывая все до единой капли и улыбаясь так, будто Лен только что спас целую Вселенную. Лен же нашел в себе силы добраться до кровати, чтобы рухнуть на нее, а не на пол рядом с Барри.***
— Прости, я… — Барри вздохнул, и Лен, лежавший между его ног, спиной к груди, обернулся, чтобы увидеть ту самую неловкую улыбку Барри. На голове у того был полный бардак — всклоченные волосы торчали во все стороны, лицо поблескивало от пота, как и шея, и грудь. Они лежали в постели полностью обнаженные, переводя дух после того, как Лен в отместку, с толком и расстановкой, подрочил Барри, сначала зацеловав его прекрасное длинное тело до молящих стонов. — Я был слишком импульсивен. — Хм? — лениво протянул Лен, выводя пальцами круги на бедрах Барри, обнимавших его тело крепко, тепло и надежно. Идеально. — Я и не заметил. Барри только недовольно фыркнул, но, чтобы справиться с волнением, принялся разминать плечи Лена слегка вибрировавшими пальцами. Барри — оголенный провод эмоций, все у него выплескивается наружу, но не то чтобы Лен протестовал. Напротив, они с выработанной холодностью и отстраненностью Снарта подходили друг другу, как два кусочка паззла. Притом что весь паззл и состоял лишь из двух частей. — Я имею в виду… Я не должен был так реагировать, — вздохнул он, не скрывая своей неуверенности. Лен, не в силах выразить поддержку словами, ободряюще погладил колено и нежную кожу под ним, заставляя Барри дернуться и усмехнуться, чтобы тот хотя бы чуть-чуть забыл о напряжении. Но тот упорно возвращался к разговору, от которого у Лена в груди что-то ухало и сжималось. Наверное, это сердце. Лен не очень был уверен, потому что не так уж часто оно напоминало о своем существовании. — Почему не должен был? — Потому что ты мне ничего не должен, — спиной Лен ощутил, как Барри пожал плечами. — Мы же… не встречаемся, мы не пара. Мы ведь просто… связаны договором, — Барри шумно сглотнул, будто бы каждое слово куском стекла вставало у него в горле, и Лен мог понять почему. Потому что для самого Барри это не было просто договором; конечно же, где Барри Аллен, а где секс без чувств? Эти вещи располагаются во Вселенной на разных сторонах спектра. Но вместе с тем Барри Аллен и геройство почти что совпадали по форме и размеру, иначе с чего бы Барри пытаться заглушить свои чувства, пытаясь не навязываться. Просто он искренне верил, что все, в чем может быть заинтересован Лен в его отношении, — плотские утехи. Уж тем более без всяких обременений в виде романтических страданий под луной. Барри верил в это. Лен не был бы так уверен. — Все просто, — вырвался вдруг истерический смешок у Барри в ответ на затянувшееся молчание Лена. — Ты геройствуешь, мы трахаемся, так ведь? — грубое слово совсем инородно звучало в его речи, как незнакомо ощущались слезы на шее, спине Лена, капавшие из глаз Барри. И сердце Лена, явно не привыкшее к такому наплыву чувств, тихо, но обильно кровоточило в груди, распираемое изнутри горьковато-сладким теплом, совсем не похожим на простую страсть или одержимость. — Не знаю, о чем ты говоришь, Scarlet, — пожал плечами Лен, чувствуя, что их остывавшие тела начинают подмерзать в прохладном воздухе комнаты. К счастью, скомканное одеяло обнаружилось неподалеку, и не пришлось даже вставать, чтобы, скатившись с Барри и стащив его вниз, укрыть их обоих, проводя кончиком носа по спинке носа Барри. — В нашем договоре определенно был пункт, согласно которому мы не развлекаемся ни с кем другим. Только ты и я. Барри, наконец, улыбнулся: — Нет, Снарт, такого там не было. — Определенно было, — упрямо протянул Лен, целуя Барри прежде, чем тот снова начнет говорить глупости и возражать. А с этим теплом в груди, пока что незнакомым, придется научиться жить, если он хотел сохранить Барри Аллена в своей жизни.