Пособие по выживанию в магическом мире (рабочее)

Я словно вернулась обратно, лишившись тела, в Неизвестность. Абсолютная тишина, безграничный покой и Тьма. Я ощущала, как меня укачивают её волны, согревая, успокаивая, возвращая лишенные ритуалом силы. Мне было спокойно. Мне было хорошо. Мне было никак. Лишь изредка мой покой нарушали чьи-то эмоции, пробивающиеся сквозь защиту моей Госпожи. Саму её я не ощущала, поэтому даже не знала, где находилась моя сущность, пока моё тело, вероятно, восстанавливалось. Но я не висела просто так. Я слушала и слышала. Шепот древних сущностей, подданных Тьмы становился всё понятнее и понятнее. И я стала отвечать. Я беседовала с другими, принимая их снисходительность за должное, взамен получая знания. Мне было уютно. Мне было хорошо. Мне было никак. Но всему наступает конец. Так и у меня: однажды я всё-таки проснулась. Открыв глаза (не с первой попытки и не полностью), я сумела понять, что вокруг слишком много белого цвета. После уютной темноты это было практически физически больно (слёзы всё же выступили из-за слишком яркого освещения). – Вы очнулись! Я передам мадам Помфри! – радостно закричал чей-то женский голос (судя по писклявости, студентка), после чего раздался топот каблучков. Точно студентка, профессора ходят степенно, не срываясь на бег. – О, моя дорогая, Вы так всех напугали! – спустя какое-то время раздался голос мадам Помфри. – Вы пробыли без сознания неделю, профессора волновались, что придется всё же обращаться в Мунго, но, слава Мерлину, Вы очнулись. Не расскажите, что последнее Вы помните? Мне было сложно говорить, так что я едва уловимо покачала головой. Мадам Пофмри вдруг охнула, поругала себя и удалилась, вернувшись через пару минут с кружкой, с помощью которой напоила меня зельем (весьма мерзким на вкус, право слово). – А теперь полегче? – заботливо поправив мне подушку, чтобы я смогла принять положение полулежа, осведомилась мадам. – Д-да, спасибо, – прохрипела я, ужаснувшись собственному голосу. Впрочем, что я хотела получить от недели во Тьме? Тело же практически автономно жило, пока я развлекалась. – Не волнуйся, милая, зелье скоро подействует, тебе станет легче говорить, – защебетала мадам, отставляя кружку на тумбочку и поправляя на этот раз одеяло. А я с ужасом поняла, что моих перчаток на мне нет. Целитель. Некрос (пусть и начинающий). В одном помещении. Целую неделю. Твою мать, как я могла так бесславно закончить жизнь самоубийством?! – Твои друзья заходили к тебе каждый день, – словно не понимая, что происходит, или действительно не понимая, продолжала целительница. – О, вот твои перчатки. У тебя жутко холодные руки, ты их так греешь, верно? – Да. Проблемы с кровообращением, – спокойно соврала я, натягивая дрожащими пальцами (пусть мадам думает, что от холода, а не от страха) перчатки. Всё, расслабляемся. Ну, насколько возможно расслабиться на вражеской территории. Амулет я всё ещё ощущала, так что могла не беспокоиться насчет того, что мою ауру смогли почувствовать светлые маги. – Бедняжка. Такое маги ещё не могут лечить, слишком мелочно, некогда заниматься исследованиями. Да и больше как-то по проклятиям, знаешь, и по совершенствованию уже существующего. Новое редко изобретают, – всё щебетала и щебетала мадам, начиная меня раздражать. Прервал её щебетания мой бунтующий организм: живот забурчал, требуя пищу. – О, прости, дорогая, ты же наверняка хочешь кушать. Я сейчас принесу бульон. Кормить приходилось специальными зельями, так что твой организм отвык от твердой пищи. Тебе всё равно лежать и восстанавливаться ещё неделю, так что мы ускорим процесс и к выписке ты снова станешь полноценным едоком за столом Равенкло! С этими словами она упорхнула за вышеупомянутым бульоном, а я почувствовала отчаяние. Совершенно не хотелось лишнюю неделю тратить непонятно на что. Сколько придется эссе писать за две недели? В этот момент я радовалась, что пролежала в своеобразной коме не месяц, столько написать за раз я точно бы не смогла. Кормежка прошла спокойно, без осложнений, но к концу я едва не уснула, так что мадам удалилась, устроив мне тихий час. Когда я проснулась, в больничном крыле стало шумно: о чем-то шепталось человек пять студентов, а в другом конце постанывало ещё шесть. Может, кто-то и вовсе без сознания был. Мадам пыталась угомонить молодежь и узнать, что случилось. Студенты же рассказывали хором, из-за чего ничего не было понятно. – О, Лили, ты очнулась, – обрадовавшись моему пробуждению (видимо, стояли какие-то чары, оповещающие о том, что пациент в сознании), подскочила к моей кровати мадам. – Я пропущу к тебе друзей, попробуй узнать у них, что случилось, пока я оказываю помощь пострадавшим. И ко мне за ширму просочилась толпа, пока мадам удалилась к стонущим. Я с недоумением смотрела ей вслед, пока моё внимание не привлекли покашливанием. Это была Шарлотта. Шарлотта под чарами гламура, хотя тот, кто не так хорошо с ней общается, никогда бы не понял этого. Рядом с ней сидела Лиззи, хмурая и собранная, словно бы готовая к битве (и я уверена, битва была). Рядом с ней сидел Эйвери, а позади него стоял Северус (было только три стула, так что кто первый успел, тот и сел). Ещё двое мне было неизвестны, так что я не стала заострять на них внимание и вернулась к Шарлотте взглядом. – Ну… Привет? – немного неуверенно произнесла я. – Привет?! Привет?! Ты, глупая-глупая девчонка, говоришь мне привет?! – взорвалась Шарлотта, а я невольно потупила взор, чувствуя себя школьницей, одетой не по форме, перед строгим завучем. – Я так волновалась, Лили. Ты лежала как труп, такая же бледная и синеватая. От тебя шёл буквально могильный холод! Ты практически не шевелилась! Лили! И тут она совершила самое страшное: заплакала. При посторонних. А я была слишком слабой, чтобы её успокоить, только и смогла протянуть в её сторону руку в перчатке (на которой залипли все окружающие, видимо, не заметили, что я опять их надела). Шарлотта схватила меня за руку, всё еще плача. – Ну, Ша-арли, не плачь, я жива, мне ещё рановато к…туда, в общем, – чуть не проговорившись, что к Госпоже, немного неуверенно попыталась я успокоить Шарлотту. Даже имя исковеркала, а она лишь покачала головой, а после и вовсе перебралась ко мне на кровать, где я смогла наконец её обнять. Мальчики на это всё смотрели с каким-то буддийским спокойствием. – Лиззи, твоя очередь меня отчитывать? – поинтересовалась я, слушая, как ругается на французском Шарлотта. Видимо, ругаться на английском аристократкам было не комильфо. – Что сказать. Ты уже отхватила последствий, чего стоят шрамы на самом видном месте, – тыкнув меня пальцем в лоб, сообщила мне Лиззи. – Правда, у тебя опять изменения во внешности, но их можно списать на переходный возраст. Мол, генетика, она такая, сначала ты зеленоглазая красотка, а потом твои глаза темнеют. – Насколько сильно? – на мои слова Лиззи наколдовала зеркало, и я смогла оценить изменения. Теперь мои глаза немного отличались по цвету друг от друга: в одном осталась весенняя зелень, а вот второй пропитался тьмой, из-за чего фрагментарно, буквально каплями, был темнее. – Не так всё плохо. Немного гетерохромия, конечно, но я надумала гораздо худшие последствия. – Это из-за того «подарка»? – вдруг подал голос Эйвери. О, я внезапно поняла, что никогда не поссорюсь с ним, потому что буквально ощущала, что он понял, кто я, и принял. А то, что он никому не сказал (я же ещё жива), говорило лишь о том, что мы подружимся. Определенно. – Думаю, да. Он же высасывал магию, а я была самой незащищенной, вот и присосался, всё же мы открывали коробочку, чтобы посмотреть, что мне подарили, – я слабо улыбнулась. – А кто эти два молчаливых ангстца за вашими спинами? – Это наши кураторы, – моя бровь невольно взлетела вверх. – Не бойся, mon ami, в другом смысле, не как у вас. – И как это понимать? – удивилась я. – Просто. Это кураторы, которые присматривают, а не учат. Ну, если ты сможешь выбить у них знания, то ещё и учат, конечно, но пока что это только кураторы-защитники, – влез в разговор Северус, которому я вяло помахала лапкой. Всё же моя тушка была оккупирована Шарлоттой, которая, похоже, решила на мне поспать. – И от чего или от кого они вас защищают? – я с любопытством посмотрела на этих кураторов. Невозмутимые, они никак не реагировали на то, что их тут обсуждают. – От неизвестного доброжелателя, приславшего студентке проклятую вещь. Мало ли, вдруг это подпольный бизнес, и кому-то ещё придет подобная посылка, – пожав плечами, ответила Лиззи. – И как помогут два третьекурсника? – судя по дернувшимся парнишкам, я угадала. Впервые смогла возраст с первой попытки узнать, чудо прям. – Никак. Но они следят, чтобы посылка не открывалась в одиночестве, – сказал Северус. – Бред какой-то. Кто придумал это ужасное недоразумение? Кому-то интересна почта чистокровных? Уверена, полукровки, не в обиду тебе, Северус, такой чести избежали. – Так и есть. Поэтому все чистокровные договорились с родителями о том, что всё будет высылаться с домовиками, поскольку почта не совсем безопасна для конфиденциальности, – кивнул Северус, чего я не ожидала. – Что? Я общаюсь в основном с чистокровными, такой уж факультет. – Не обижайся, Северус, я рада, что факультет тебе подошел, – улыбнулась и перевела взгляд на Эйвери. – Вы помирились с Шарли? – Мы решили наши разногласия. Пока мы номинально помолвлены, но в любой момент с обоюдного согласия можем разорвать помолвку. Родители ничего против не имеют, всё равно Шарлотта слишком…своеобразная леди, чтобы качать права, требуя женитьбы. Несчастный случай для любимых родственников явно устроить сможет. – Эй! Не надо меня к демонам приписывать! – возмутилась приглушенно Шарлотта (она плакала на моей тушке и не пожелала отлипать ради пары фраз). И мы засмеялись. Это был поистине чудесный день, но я с ужасом думала о том, как проведу здесь неделю. Что же меня ждет?