Искажённый

— Как Вы оцениваете его состояние? Голос матери вывел его из ступора. Холодная вежливость миссис Малфой могла бы обмануть кого угодно, но не Драко. Он видел маму в разных образах и эта маска ледяного спокойствия, которую Нарцисса Малфой надевала демонстрировала окружающим уважение приправленное маленькой толикой страха. Она тяжело давалась его матери. Слишком долго она притворялась и сдерживала своё истинное "я" под замком. Мало кто мог сказать, что Миссис Малфой носила траур. Одежда в которую она одевалась была всё так же изящна и дорога, но сменила свой колор и покрой в сторону преимущественно тёмного и закрытого. Ведьмополитен не приминул заметить эту тенденцию и муссировал деловой стиль жены героя войны ещё несколько выпусков. Впрочем никакой новомодный журнал не заметил как видоизменился характер её поведения на публике. Она была в меру игрива и легка, властна и величественна если того требовали обстоятельства, однако встречала сочувствие и жалость ледяным равнодушием. У Драко всякий раз, наблюдавшего подобные сцены, начинало колоть в груди, но игра есть игра и ему оставалось подходить к матери и в непринужденном жесте предлагать шампанское, вальяжно обмениваясь ничего не значащими любезностями. Бесчисленные приёмы в Меноре в честь победы, налаживание контактов в светском мире- престиж их семьи сейчас даже выше, чем до возрождения Тёмного лорда. А его мать, да, она была очень популярной особой в послевоенных магических кругах. Поговаривали даже, что самого Министра Магии-Кингсли Шеклбота видели на приёмах в Меноре чаще, чем это было необходимо и это рождало в свете двусмысленные слухи. Но вечерами, после театра изнуряющего притворства Драко мог видеть как с лица мамы слетало фальшивое легкомыслие, а Нарцисса Малфой медленно заходила в комнату своего мужа, тихо притворяя дверь. И сейчас, когда она почти равнодушно расспрашивает главу колдомагического отдела "Тёмномагических ранений" о дальнейшем маршруте лечения для её мужа, Драко лишь может видеть, как мать теребит край рукава изысканного платья за своей спиной. Он сглотнул, подавляя желание закричать от бессилия. Невозможность изменить совершённое. Не это ли чувствовал отец, когда провалил задание в Министерстве? Но так или иначе после победы Поттера всё изменилось. Он готовился стать изгоем. Сын слуги Тёмного лорда, сам носящий метку, его семья в родстве с сумасшедшей Лестрандж, ничто не смогло бы спасти их. Ничто. Когда всё изменилось? Может быть когда сын проводил удаляющуюся спину отца взглядом и мысленно попрощался? Когда отпустил руку матери и побежал в сторону сражения? Или может когда отец упал, а мощное тело змеи неотвратимо сжимало, как он готовится к смерти? Нет, всё изменилось после того, как меч Годрика Гриффиндора оказался в руках чистокровного слизеринца и ближайший слуга Воландеморта уничтожил один из осколков души своего господина. Юный Драко не понял до конца когда его отец решился сделать ставку на Поттера? Было ли это спонтанное решение или тщательно взвешенный план? Так или иначе он прикончил лордову змеюку, попутно уничтожив часть его души да ещё и спас болвана Лонгботтома. Этот ва-банк и привёл их семью к полной реабилитации в глазах магического общества. Он это сделал…отец…