Если бы мы знали, что это такое

      — Ладно, я понял, — смеясь, говорил Сергей. — Ты знаешь много моих песен. А какая любимая?       — Вот это вопросы пошли, — хмыкнул Антон. — Угадай.       Лазарев усмехнулся, с прищуром уставившись на Шастуна. Поднёс к губам рюмку, отпил половину, всё так же не отрывая взгляда от парня.       — «Лови»? — предположил он.       — Мы угадываем мою любимую песню или твою? — Антон рассмеялся и залпом выпил свою порцию коньяка. — Давай, ты даже не пытаешься.       — Да ладно тебе. Неужели «Так красиво»?       Вздёрнутая бровь Шастуна вызвала новый приступ смеха у Сергея. Пить они только начали, а съёмки «Где логики» закончили совсем недавно, оставалось ещё желание понять, что связывает эту барную стойку, улыбку Антона и голубя за окном. Решение прийти в бар пришло так же внезапно, как осознание того, что мимика у парня до смешного потрясающая.       — Понял-понял. Не то, — подняв обе руки ладонями вперёд в знак поражения, Сергей продолжал гадать. Было немного сложно сосредоточиться, когда его сверлили глаза напротив, недоуменные, будто ответ лежал на поверхности.       Потянувшись за рюмкой, Лазарев чуть коснулся пальцами ладони Антона, лежащей на стойке совсем рядом. Чуть дёрнувшись, ойкнул, заметив, что тем самым пролил немного из рюмки на руку Шастуна.       — Нечестный приём, — заметил Антон. — Нельзя так делать. С бухлом-то, — наставлял он, поднося руку к лицу и – Сергей и не знал, с кем связался – аккуратно слизывая капли. Всё ещё зачем-то пристально глядя в глаза.       — Сдаюсь, — только и смог сказать мужчина, отводя взгляд и всё же выпивая оставшееся содержимое рюмки.       — Ну и где твоя логика? — засмеявшись, Антон тоже выпил. Медленно, но одним глотком. — Всё просто, — на выдохе, а потом, прикрыв глаза и закивав головой в мысленный такт, запел: — Предпочитаю быть пьяным, чем обманутым, пьяным, чем обманутым...       — То-очно, — протянул Сергей, смеясь. — Мне следовало бы догадаться.       Он расслабился, чуть спускаясь по стулу вниз, удобнее расставляя ноги и случайно касаясь коленей Шастуна. Тот ног не убрал, продолжая сидеть, как ни в чём ни бывало. На зло, почему-то вдруг захотелось бросить вызов – лишь кому непонятно, – и Лазарев тоже больше не двигался, оставляя новые точки соприкосновения в коленях.       Не то, что бы он был против, в самом деле.       — Почему именно эта?       — Потому что я действительно предпочитаю быть пьяным. — Антон пожал плечами.       — Лучше пьяным, чем обманутым?       — Нет, просто пьяным. Прикольно же.       Не смеяться из-за Антона было, казалось, невозможно. И чёрт его знает, серьёзен ли он. От этого лишь интереснее.       — То есть, я тебе нравлюсь? — предположил Лазарев, прекрасно осознавая, что, как певец, он нравился многим.       — Да, — без раздумий ответил Антон слишком серьёзно. Опять глаза в глаза, опять пришлось гасить странное ощущение алкоголем. — А я тебе?       — Как комик? — немного более нервно, чем следовало, уточнил Сергей. — Конечно. В Импровизации вы мне все там нравитесь.       И засмеялся, пряча странную неловкость. И попросил неуспевающего бармена налить ещё, когда Шастун впервые посмотрел не на него, а куда-то в сторону уставившись. С таким видом, будто сидел здесь один. Ещё и ноги сдвинул, забирая то лёгкое тепло, к которому Сергей так быстро успел привыкнуть.       — Понятно, — сухо сказал Антон и встал с места. Сделал полшага, совсем близко становясь к Лазаревому, отчего тот чувствовал щекой его дыхание, задержав своё. — Как комик ты тоже ничё такой. — Отошёл немного, усмехнулся своим мыслям, снова не смотря на Сергея. — Сейчас вернусь. — И развернулся, уходя в сторону уборной.       В голове уже немного вело – слишком много выпил за раз на голодный желудок. Шастун начинал казаться огромным, размытым, покачивающимся пятном.       Лазарев закрыл глаза. Как пятно Антон ему тоже нравился.       Возможно, он скажет ему это, когда тот вернётся. Парень наверняка рассмеётся, а большего Сергею и не надо.       Пьяным быть, и правда, довольно неплохо.