Чёрный Ноябрь: Путь возрождения

      По сей день Оплонид является точкой интереса для учёных из разных областей. Многие деятели наук хотят изучать плодотворную почву планеты, её бесконечно развивающуюся фауну, уникальную флору, существующую только на Оплониде, глубокие и ледяные воды, тёмные пещеры и строения в них, камни, кристаллы, породы. Всё существующее и созданное природой на этом чуде вселенной имеет ценность, интересную историю и драгоценные знания, недоступные в других уголках галактики. Ранее Оплонид был лишь песчинкой в бескрайнем космосе, камешком, который уродовали зубастые неровные скалы, сухие каньоны, каменные пустыни и из существ жили только насекомые, рыбёшки и мелкие грызуны.       Планета стала не только началом новой жизни оплонидцев, но и началом обуздания древней магии, обнаруженной несколько сотен лет назад. Оплонидцы и до заселения на новое место жительства были одарены редкой магией, но там нашлась совсем иная форма этого дара — новая для них, но древняя для мира. Рогатый народ знал и умел управляться со стихийной магией: огнём, водой, землёй и воздухом. Им не удавалось смешать эти стихии и получить что-то иное, к примеру, владение льдом или молниями, чужим разумом или телом. Однако Оплонид открыл перед ними возможность обрести новые дары: телекинез, телепатию, некромантию (которую вскоре запретили из-за осквернения душ), магию крови, вампиризм, танатомантию, витальная магию, динамопатию и другие виды магии, которые изучаются и в настоящее время.       Кладезь знаний обнаружился в иссекаемом источнике, глубоко под землёй. Источник представлял собой озеро, словно заполненное водой, с водопадом, идущим вверх. Дотронувшись до его поверхности, нельзя было ощутить плотности потока — будто трогаешь воздух. Это и были знания — недосягаемые и бесплотные. На разгадку, как вобрать в себя информацию, у оплонидцев ушло два года. И она была не так уж проста: необходима была жертва как живого тела, так и времени. Процесс поглощения знаний был таков: оплонидец или оплонидцы ложились в озеро и засыпали на несколько лет — у каждого это было индивидуально и могло варьироваться от года до шести лет, — во сне они вбирали в себя информацию, учились новым формам магии, совершенствовали себя во сне, затем, после пробуждения, их отводили наружу, где они снова засыпали, не видя снов — их мозг и тело попросту отдыхали от полученного количества новой информации. Источник поддерживал в них жизненные силы, их не приходилось кормить и поить, поэтому организмы переносили этот период времени нормально, но потом, после изъятия тела из озера, начиналось быстрое изнеможение и старение. У ученика источника было всего несколько месяцев, а то и менее недели, — на деле это ничтожно мало — чтобы написать или передать то, что он узнал во сне. Какое-то время оплонидцы думали, что из-за такой возможности изучать от их расы не останется ни единого последователя. Эту смерть никак нельзя было предотвратить. Всё же оплонидцы упорный и сильный народ; пока источник не иссяк, они не переставали черпать силу, передавая знания своим детям, друзьям, знакомым или бумаге. Они ни на миг не задумывались о том, что после пробуждения вскоре умрут. Так, они достигли высот в самом загадочном и уникальном искусстве.       К новому рассвету после источника привело обнаружение кристалла цидиума. С его помощью стало легче осваивать новые заклинания, запретные умения и знания; лечение тяжёлых или вовсе смертельных болезней и травм превратилось из изнурительного и тяжкого труда в ежедневную рутину, посильную многим целителям. К тому же цидиум стал хорошим топливом и материалом для изготовления защитных систем города.       Первые империи — Мерой и Юста — строились только благодаря этому кристаллу, не было его, не было бы и дальнейших колонизации и терраформирования планеты. Видов цидиума нашлось много, их подразделяли по цвету, форме, запаху, яркости, глянцу или матовости, взаимодействию с веществами и опасности. Первозданным цидиумом являлся сиреневый и фиолетовый — до сих пор ему не нашли применения. Он выглядел, как цветное обработанное и бесполезное стекло, но многие учёные думали, что он такой только снаружи, а внутри крылось истинное могущество. Это могущество было показано тогда, когда Оплонид разорвал шрам от энергии скопления сиреневого и нового пурпурного вида цидиума. Разрыв прошёл по незаселённым землям Оплонида, потому что никто не осмелился строить империи на том месте, где хранился неизвестный кристалл. Оплонидцы были вынуждены остановить раскопки других видов цидиума и сосредоточиться на том, чтобы уменьшить скопления сиреневого и пурпурного, а, следовательно, его выброс энергии. Это помогло уменьшить скорость расширения разрыва, но никак не остановить его. Из-за бесполезности их действий, оплонидцы оставили шрам в покое, и ни он, ни они не беспокоили планету и до нынешнего дня.       Оплонидцы продолжили изучать свойства уже найденных кристаллов, из некоторых они синтезировали новые виды, соединяли один с другим и смотрели, на что он годен. Многие открытия привели империю Мерой к тому, чем она является сейчас: могущественной, обширной и всегда растущей только ввысь. Она не уступает ни Таммузу, ни империи Сурья на Адонисе. Каждая отрасль, будь то сельскохозяйственная или военная, развита на высшем уровне. Особенно Мерой развивает медицинские, магические, военные, политические и технические отрасли. Пересечение этих отраслей создаёт новые этапы развития общества. Такое желание развиваться было не всегда.       Первое время Мероем правили старики, желающие попросту укорениться на Оплониде, не улучшая жизни своего народа. Они хотели только автономное государство — в то время и не думали, что государство превратится в империю, — где не будет ни людей, ни Белых оплонидцев, где будут править над всеми они, поэтому в Мерое объявили о тоталитарном режиме. Старым правителям нужны были лишь ресурсы планеты и деньги за них, остальное их не интересовало. В то время была развита лишь одна деятельность — шахтёрская, остальные считались ненужными. Многие жили в страхе, что их посадят в тюрьму или вовсе повесят, а, чтобы этот страх не превратился в бегство обратно на Адонис, правители приняли решение: те, кто попытается сбежать, будут лишены магии, подвержены пыткам, а затем казнены, их семьи будут считаться предателями и это клеймо будет переносится на дальнейшие поколения. Жизнь в ужасе продлилась полвека. На смену старикам пришли более гуманные оплонидцы, но менять режим государства они не стали. Взамен этого они начали создавать могущественную империю, где внимание уделялось сначала обществу и его благополучию, а потом остальным отраслям. Народ встал на ноги, окреп после жёсткого тоталитарного правления, смог научиться разному ремеслу и этим помог империи расти. Наконец-то Мерой стал домом для оплонидцев, а не тюрьмой, как было раньше.       В настоящий момент каждому городу отдана своя отрасль. К примеру, в городе Хутроид — его даже принято называть технополисом — развиты научные и инженерные отрасли, в Блоивере — строительная, во Флансе — отрасль искусства и музыки, Ильфеленор — город магии (тут же и находится иссякший Источник), а в Юидойне — столице империи — военная и политическая. Он считается военным мегаполисом, откуда каждая армия империи контролируется генералом Илеаном Д’Блэшом. Им же управляет только Императрица — его жена Соара.       Илеан ранее воевал под флагом легиона «Чёрный Ноябрь», боролся с Циклами и приводил время в порядок. Когда легион распустили, он вернулся на Оплонид, решив не отходить от своей деятельности, он отправился в военные силы империи — теперь уже защищать от физических явлений. Своими достижениями он привлёк внимание Императора, который предложил ему служить в его личной армии. Илеану незачем было отказываться, потому что так он мог принести больше пользы империи, и он перешёл в более элитные войска.       Семья Илеана являлась известными военно-политическими деятелями и военнослужащими и была на хорошем счету у самого Императора. Обе стороны, в процессе нескольких заседаний, приняли решение поженить дочь императора, Соару, и Илеана в политических целях. Несогласие обоих молодых людей никто не воспринимал. Так, в империи Мерой появился новый семейный, политический союз, который гарантировал императору, что на престол сядут только его наследники или наследницы благородной крови, с отличной родословной.       Император умер от эпидемии бешенства и на престол взошла его дочь. Спустя время потребовались наследники — на случай непредвиденных обстоятельств, включающих смерть Императрицы. Дети у Илеана и Соары появились, как бы они не хотели этого принимать, из-за необходимости. Их отношения никак не походили на отношения любящих друг друга людей, но этот факт не смущал обоих и не мешал Илеану служить, а Соаре править.       За время управления военными силами Мероя, Илеан разделил армию Юидойна на две части: первая отвечала за защиту империи, вторая — за защиту Императрицы. Но теперь вторая часть находилась на Сириусе, где пыталась отстаивать свои интересы в деле, связанном с Циклом Разрушений.       Как и любой житель с Оплонида, Илеан считал и считает, что Цикл — это то, что категорически нельзя менять и трогать. Если времени суждено вернуться вспять — пусть возвращается без вмешательства живых существ. Этот феномен был создан для того, чтобы мир очищался, обновлялся и каждый раз жил по-другому, ведь это значило, что что-то шло не так. Зачем же людям и оплонидцам — мелким сошкам во вселенной — сражаться со временем, которое имеет контроль над всем живым, мёртвым и неодушевлённым? — этот вопрос задавал себе Илеан ещё тогда, когда служил в легионе «Чёрный Ноябрь». И задаёт себе до сих пор. Ответ он хочет отыскать на Сириусе у человека, который начал противостояние времени и ему.       Илеану было известно почти всё, что случится с миром, когда Цикл уничтожат, поэтому его целью являлось пресечение действий истинных потомков и легионеров «Чёрного Ноября». И достигать её он будет всеми средствами: подлыми и честными.

***

Сириус. Шифр: ONY-75Z

Таммуз, город — Палладиум

Одиннадцать дней назад.

      Агнес Фрэзер понимал, что поступает бесчестно и грязно, передавая уже несколько лет информацию о деятельности «Крылатых» Илеану — вражескому генералу. Может, раньше Райс плохо относился к Агнесу, но теперь он являлся приближённым генерала «Крылатых». Лидер мог раскрыться перед своим лётчиком и рассказать о своих волнениях, целях, идеях, попросить совета как в военном деле, так и в повседневном, отправить Агнеса одного на важную миссию, потому что он ему доверял. Только Фрэзер знал, что Райс зря облекал его доверием. Ему было стыдно и паршиво смотреть в глаза этому человеку, ведь в них всегда было столько надежды и гордости за такого солдата… Райс даже ни на йоту не задумывался о том, что его верный подчинённый после каждой миссии раскрывал все её детали генералу оплонидцев, хотя Генерал был далеко не из наивных людей.       Агнес всё время задавал себе вопросы, неожиданно и спонтанно, как вылетает пуля из пистолета. Что же мешало ему совершать предательства, когда весь мир чуть ли не строился на них?       Обычные человеческие эмоции и чувства, убивающие того, кто слаб, укрощающие того, кто силён. Агнес находился посередине — он не слаб, но и не силён. Его переполняли сочувствие, сожаление, грусть, страх — все чувства стучали в дверь к совести и пытались её разбудить, а она металась из стороны в сторону и думала, что ей делать. Так же думал и Фрэзер: а что делать ему? Покончить с этим, убив себя — это будет значить, что он сдался и оставил тех, кто попал в беду из-за него. Оставить всё как есть и ничего не делать — то же самое, но тогда он будет видеть, как страдают другие. Менять что-то в жизни, остановиться предавать, действовать на той стороне, которой предан… К сожалению, поздно. Агнес давно перешёл точку невозврата. Оплонидец, который им манипулирует, не позволит этому случится, а если Агнес и сможет это провернуть, то вражеский генерал попросту уничтожит то, чем Фрэзер дорожит.       Когда только начиналась его двойная жизнь, он не думал о последствиях. Агнес был молод, головой горяч, вспыльчив. Считал себя сильным духом, хитрым, рассудительным. Чувствовал силу, когда мог весомо навредить «Крылатым», поменять их планы или вовсе отменить их. Чувствовал себя разумно хитрым, потому что никто и подумать не мог, что все планы, миссии проваливались из-за него. Чувствовал гордость, что заработал хорошую репутацию у более сильного народа — оплонидцев — и его защитника Илеана. Но эти чувства оказались лживыми. Потому что они всплывали, чтобы закрыть настоящие эмоции. То, что Агнес первоначально не пропускал в свой молодой мозг.       После того как он начал замечать первые последствия своих действий, Агнес наконец-то задумался: «А зачем я это делаю?». С годами он понимал, что это всё бессмысленно. Это никак не помогало ни ему, ни его близкому человеку, ни миру. Он вредил всем. Всему человеческому роду. Но помогал оплонидцам. Тем, кто пытался убрать людей с Сириуса много лет. Тем, кто ненавидел подобных Агнесу.       Его начали одолевать другие чувства, противоположные тем, что были в молодости. Сила над «Крылатыми» сменилась страхом за себя и людей, которым он навредил и навредит ещё в будущем. Хитрость заменилась растерянностью, пустотой. Эта хитрость была не его. Эта хитрость была ему навязана Илеаном. Гордость за себя абсолютно исчезла из его сердца. Он — человек, и оплонидцы никогда не будут уважать человека. Репутация также наиграна, сделана рогатым, чтобы Агнес чувствовал себя полезным, своим.       Душу заволокло злобой на себя и Илеана. Но эта злоба была настолько бесполезна, насколько сам бесполезен Агнес в своём положении. Скажи хоть слово генералу оплонидцев — он перевернёт жизнь Агнеса на сто восемьдесят градусов. Мрак ужасного будущего хватал холодной рукой ещё светлые мысли и идеи Агнеса и стирал в мелкий песок. Этот мрак — Илеан.       А что же побудило Агнеса на такие поступки? Сначала он мог обосновать, что измена, но помощь другому влиятельному человеку, даст ему шанс снова услышать и обнять сестру и вернуться домой. Его ни подкупали, ни кормили завтраками о безупречной репутации во всём мире, ни обещали, что он станет спасителем народа. Конечно, он хотел стать спасителем, но не всех людей, а своей сестры. И после этого он мог бы вернуться домой, без стыда смотря родителям в глаза. Но момент встречи ни на сантиметр не приближался…       Он ещё не понимал, что его действия, наставленные Илеаном, вредят не одному человеку, не десяти. Его действия крупномасштабные. Как бы они не выходили за пределы системы Сигма.       Агнес стал переходить дорогу Генералу не из-за плохой жизни в прошлом. У него было всё отлично, а, можно сказать, что идеально. Прекрасная семья: мать и отец сохранили свои кристально чистые чувства, никогда не ссорились, на детей не ругались, да и незачем было. Дома царил уют и комфорт, иногда семья баловала себя поездками за пределы планеты, развлекалась в парках, кино, театрах. Мать и отец не были слишком высокопоставленными людьми, но у себя на планете, в городе их уважали и ценили. У них всегда были хорошие связи — даже с оплонидцами. На планете, где был рождён Агнес, оплонидцы воспринимали людей обычно. Их союз остался и после колонизации Сириуса. В процессе терраформирования будущего Оплонида они помогали не своим собратьям, а оплонидцам, считая, что люди с Адониса поступают слишком опрометчиво и грубо по отношению к рогатому народу. После всего их союз продолжился и только укрепился. Все системы галактики знали, что люди с планеты Агнеса дорожат этим союзом. Где-то это ничего не значило, где-то значило многое и в положительном ключе, а где-то — на Сириусе — это жестоко осуждалось. Не всеми, но большинством.       Сестра училась вместе с Агнесом на Оплониде в обычной школе, с двенадцатью классами, с углублённым изучением физики, химии, инженерии и робототехники. Далее у Агнеса был лётный военный институт — там сразу соединилась и армия, и учёба. Этому поспособствовал сам Илеан и родители Агнеса, чтобы парень не тратил много времени ни на то, ни на другое, но объём знаний и умений получил одинаковый. Сестра же гонялась то за одним хобби, то за другим из разных сфер жизни, пыталась научиться всему и понемногу — и мама с папой не препятствовали этому, главное, что она была счастлива и развивалась.       Родители крепко дружили с семьёй Илеана, поэтому продвинуть своего сына на другой планете не составило труда. Агнесу нравилось находиться на Оплониде, учиться у сильных преподавателей, изучать магию. Но ему хотелось видеть своих. Обычных людей, которые хотя и любят церемонность и надутость, но не до такой степени, как рогатый народ с Оплонида. Также играют роль традиции, ценности, культура, образ жизни — всё было чуждо будущему лётчику. Сам Агнес обосновывал своё желание быть в кругу людей тем, что он хотел перемен. Он уважал и уважает выбор родителей, однако Агнесу в то время было уже не пятнадцать лет, когда можно было за него решать, а больше двадцати и он имел своё мнение и право.       Когда он закончил институт, пришло время решать, куда ему идти работать и исполнять свой долг. Конечно, родители твердили ему: «Не думай, оставайся при Илеане. Сестра будет рядом, и мы сможем помочь, если вдруг понадобится». Агнес правда уважал всё, что делает, говорит и думает его семья, но он хотел сделать что-то сам. Решить самостоятельно свою судьбу. Он и решил. Только потом понял, что неверно.       Как раз после окончания его института, на Сириусе набирался новый лётный отряд в армию «Крылатых». Несмотря на то, что Агнес знал отношение родителей к Сириусу, его народу и Генералу Райсу, он подал заявку туда, не говоря ничего родителям. Зато поделился этим с сестрой, что та положительно оценила и стала готовить вещи, чтобы уехать с ним на Сириус.       Ждали неделю, месяц, три месяца. Родители волновались, что Агнес просто решил свернуть с пути военного лётчика и податься куда-то ещё. Волновались, что потраченное время на документы, учёбу, переезд, истлевшие нервы окажутся зря. Сестра успокаивала их тем, что всё хорошо.       И вот спустя три с половиной месяца пришло решение. После положительного ответа Агнесу казалось, что не зря всё прошло. А вот его семья считала иначе. Они умоляли его остаться на Оплониде, просили Илеана поговорить с их сыном, пыталась через сестру повлиять на него, но та ценила любой его выбор. Илеан тоже поговорил, но неохотно. И практически не останавливал парня, а как будто подначивал. Генерал оплонидцев мысленно был рад, что в армии его соперника будет «его» человек.       Так как Агнес был счастлив, что его приняли, а ещё слишком молод и наивен, он не заметил подвоха в речах Илеана и не додумался, что его ход в будущем поспособствует оплонидцу. Парень до сих пор помнил лицо Илеана — холодное, с актёрской улыбкой гордости и темнотой в глазах. Родители просто смирились, они пришли к выводу, что их сын и правда хотел быть в обществе себе подобных, хотя были очень расстроены и злы на Агнеса за его выбор.       Пришло время первого знакомства с командиром их отряда и самим Генералом Райсом, рядом с которым постоянно ошивалась какая-то голубоволосая девчушка — Анниса О’Нил. Знакомство состояло, можно сказать, из диалога командира и Генерала. Сами солдаты выходили из строя, когда их вызывали, отвечали на вопросы, если они вообще были, подтверждали информацию о себе и уходили обратно в строй.       Агнес находился в строю почти в конце, потому что его заявку рассматривали под конец подачи документов, поэтому он успел проанализировать свой отряд. В основном, — девяносто шесть процентов — в нём находились уроженцы Сириуса, очень большая часть отряда уже автоматически была зачислена сюда, потому что училась при армии «Крылатых». То есть были своими. Три процента людей были из других институтов, но с Сириуса, один процент с другого института, с другой планеты, но на тех, где жили люди. И только один Агнес выделился тем, что прожил и проучился на планете врагов Сириуса.       Подошла его очередь знакомиться. Командир бегло осмотрел анкету, документы. Взглянул сначала на бумаги, потом на Агнеса, потом снова на бумаги. После чего кашлянул и передал анкету Генералу. Агнес забоялся, что его всё-таки не примут, ничего не сказав и выкинув анкету. Но Генерал Райс, не отрывая взгляда от очень занимательной анкеты, начал говорить: — Агнес Фрэзер. Рождён на планете П***, прожил и проучился… На Оплониде. При дворцовом институте Юидойна, — кто-то на этой фразе громко кашлянул, девочка с голубыми волосами остановилась и посмотрела на Агнеса. — Все дипломы с отличием, пройдено несколько курсов, есть уже лётная лицензия и квалификация, — Генерал строго посмотрел на Агнеса, но потом улыбнулся. — Ну и правильно, что вернулся к своим. Добро пожаловать.       Домой к сестре Фрэзер вернулся счастливый и утомлённый первым, вступительным рабочим днём. Оба рассказали родителям, как проходит их жизнь на Сириусе, и те полностью успокоились и согласились с выбором сына.       Со временем Агнес обзавёлся хорошей репутацией у «Крылатых». Генерал перестал проявлять некую неприязнь к нему, потому что увидел, что парень очень хорош в своём деле и верен им. Но эта верность разрушилась инцидентом.       Одну улицу, в которой как раз жили Агнес с сестрой, оккупировали террористы, освобождённые ими политзаключённые и дезертиры. Это был своеобразный и плохо выработанный вооружённый митинг, при котором могли уничтожить целую улицу. В тот день с этой ситуацией разбирались жандармы, но, так как там осталась сестра Агнеса, ему нужно было срочно попасть туда и спасти её. Он просил Генерала выделить ему отряд и транспорт, после отказа он просто хотел пойти один, но Райс не разрешал ему и говорил, что это не их дело. Фрэзер, не послушав своего генерала, решил отправиться самостоятельно, без вооружения и экипировки, потому что никто ничего не выдал ему по приказу Генерала. По приезде Агнес обнаружил, что «Крылатые» всё-таки участвуют в разборе, но отчуждённо — они охраняют территорию улицы, чтобы никто не вышел и не зашёл. Конечно, Агнеса не пропустили даже по удостоверению. Райс заранее предупредил солдат, что он появится.       Спустя время Фрэзер сдался и остался ждать, пока ситуация разрешится, но стало только хуже. Террористы стали взрывать дома и первым был тот, где была их квартира. Когда началась суматоха, мозг Агнеса словно заблокировал восприятие мира, потому что он не помнил, что происходило в тот момент. Он начал всё осознавать только тогда, когда оказался в госпитале на базе «Гнездо», у кровати своей сестры, а рядом стоял Генерал и искренне сожалел, что не послушал своего служащего и предложил ему лечение сестры. Агнес ничего не ответил. На следующий день он положил ему на стол заявление о временной отставке, Райс подписал его и пожелал удачи в лечении сестры. Агнес улетел на Оплонид.       Парень был ужасно зол, он ненавидел Генерала всеми клеточками тела. Всю накопившуюся ненависть излил Илеану, показал последствия того, что сделал Райс: обезображенную, еле живую сестру, которая могла дышать только через аппарат ИВЛ и не могла видеть, разговаривать и осязать мир. Агнес хотел покончить с «Крылатыми», то есть просто уйти из них, и вернуться домой, а потом он подумал… А как вернуться домой одному? Как он расскажет родителям про то, что случилось? Фрэзер понял, что оказался в тупике, но Илеан помог из него выбраться. Он предложил ему стать его глазами внутри «Крылатых», и Агнес беспрекословно согласился. Устроив сестру во дворце Юидойна на попечение Илеана, лётчик вернулся на службу. Его приветствовал каждый сослуживец, сочувствовал и пытался чем-то помочь. Райс предложил заплатить за операции, но Агнес отказался, к тому же раны сестры были неоперабельные, и её жизнь поддерживалась силами Илеана, чего Фрэзер не хотел говорить. В тот же день он был вынужден позвонить родителям и сообщить о том, что случилось. Это был последний звонок.       Агнесу всё время казалось, что сожаления и предложения помощи от коллег были неискренние, насмешливые. Ложные ощущения подпитывали ненависть к «Крылатым» и Генералу, а Илеан этим пользовался и выуживал выгоду, использовал его, как свою марионетку, действовал через него самыми изощрёнными и неизощрёнными способами. Родители не брали трубку, сестра так и не вышла из комы, жизни солдат рушились и обрывались. Всё удовольствие от своих действий Агнес растерял, перестал жить, начал существовать, мучился вопросами: а как дальше? что делать? кому верить? с кем остаться? Ночами не спал, днём без перерыва работал, чтобы забыться. Так как он показывал себя со стороны сдержанного, тактичного и строгого человека, он не проявлял эмоций на публике. Лишь немного улыбался, когда надо хмурил брови, но настоящие эмоции проявлялись только в своей комнате наедине с собой. И там же он осознавал, что люди, которым он испортил жизнь, не были виноваты в его горе. Был виноват Райс, но и тот старался исправить свою ошибку всеми силами. У него получалось, а вот у Агнеса исправить ошибки не получилось.       В какой-то момент Фрэзеру показалось, что всё кончилось. Что Илеан перестал заигрываться со своей человеческой куклой. Всё почти вернулось в обычное русло, за исключением жизни сестры. Однако рогатый нанёс финальный удар по Агнесу. И парень понял, почему он это сделал. Его — Илеана — очень обидело то, что Агнес был под его крылом много лет, научился многим секретам оплонидской магии, изучил разные приёмы использования самого обычного меча, клинка, ножа и так далее. Можно сказать, Агнес унёс с собой на вражескую территорию секреты Оплонида, что, конечно, не радовало Илеана. Ему никак не нравилось то, что этот человек просто взял и променял его на того, кто испортил ему жизнь. Мало того, что Агнес научился всему у Илеана, так ещё сестра лежала на его плечах и зависела полностью от него, а Агнес даже не проявлял желания вернуться обратно на Оплонид. Илеан подарил светлую жизнь мальчику, который затоптал её в грязь.       Год назад узналось, что Цикл, грозящий разрушением единства расы оплонидцев, вскоре свершится. Илеан отклонил сотрудничество с Генералом, Джеймсом и Марлин, и вернулся к тому, чем занимался ранее: сбором информации о «Крылатых» через Агнеса. Он пытался отказаться от этого, обосновывая всё тем, что ему надоело быть крысой, но генерал оплонидцев не отступил и принялся за шантаж. На кон встала жизнь сестры — и это был титановый ультиматум для Агнеса. Поставить против него он ничего не мог. Это и стало точкой невозврата: либо он прощается с сестрой и полностью становится на сторону Генерала, либо продолжает быть шпионом Илеана. Выбор пал на второе.       До того, как Илеан узнал о том, что Генерал начал действовать и эвакуировать людей из Таммуза, собирать все силы на защиту городов и в спешке искать средства по борьбе с Циклом, оплонидец ничего крупного не предпринимал, а только анализировал задания «Крылатых» и выявлял ошибки, бреши, недоработки в них, искал слабых солдат, чтобы потом обратить это против самого Райса.       Агнес не смог утаить начавшейся смуты в Таммузе, поэтому ему пришлось всё выложить на стол перед Илеаном. Тот пока не начал приготовления, но уже был настороже, чтобы начать, в случае чего, контратаку. Пока шпионская деятельность Агнеса ограничивалась лишь слежкой за О’Нил и Райсом, а по возможности отслеживанием их звонков и сообщений, ещё, конечно, не обошлось без отчётов миссий, которые были связаны с разведкой и немного касались Оплонида. Фрэзер понял, что дело идёт к чему-то более серьёзному, чем внутреннее разрушение «Крылатых». Он подозревал, что Илеан прикажет ему кого-то взять в плен или убить. Но ограничится ли Илеан только этим? Пока лётчику плохо представлялся дальнейший шпионаж и в чём он будет заключаться, после того как узнается, что Генерал собирается делать, когда придёт то самое время Х. И Фрэзер не хотел, чтобы разведка вообще происходила дальше, поэтому Агнес стал запутывать планы и давать ложную информацию Илеану. Раньше он боялся, а сейчас… Сейчас ему подумалось, что ему терять нечего и надо спасать тех, кого он подставил под нож. Времени осталось мало и, может, у Агнеса получится немного помочь «Крылатым», которые пострадали от него. Хотя вероятность до невозможности мала.       Пока Фрэзер работал на оплонидца, он нахватался от него ещё нескольких умений, а особенно характерной хитрости, присущей только ему. Не только у рогатого был туз в кармане, но и у лётчика: он знал силу, количество силы и её расположение в Мерое, слабые и сильные места. Всё может обернуться против генерала оплонидцев.       От Илеана Агнес утаил очень важную информацию: Генерал собирался посетить дворец Юидойна во время замешательства генерала оплонидцев, проникнуть в важный портал и изъять некоторые данные об уничтожении Цикла. Для этого Агнесу требовалось две вещи: отвлечь Илеана и своровать знания магическим способом.       Утро Агнеса началось несладко и даже не нейтрально. Оно началось горько и отвратительно. Внутри сидела голодная пустота, сжирающая уже само тело Фрэзера. Он перестал ощущать счастье, радость, грусть или злость — ему каждый день было плевать на то, что он проснулся, что с ним случилось или не случилось. Потому что все эти чувства были заменены лишь одними страхом и безысходностью. Агнес как будто бы потерял смысл жизни, но продолжал действовать, пока что-то не исправится само. И сегодня он проснулся с такими же мыслями, но, по крайней мере, небольшой свет он видел — его предательство Илеана должно поменять многое.       После второго будильника Агнес понёсся чистить зубы трясущимися руками — он их словно не контролировал. Сердце стучало быстро, голова наполнялась гадкими мыслями, которые не могли выйти по желанию Агнеса. До такой степени ему было страшно, что мозг терял контроль над телом и сознанием. Более того, Фрэзер не смог поесть, потому что его тошнило как при отравлении, и запить таблетки, прописанные психиатром «Крылатых». Он вышел из своей комнаты голодный и опустошённый.       Пока Агнес шёл по коридорам базы «Гнездо», его мысли понемногу собирались, и мужчина приходил в себя. Взгляды и приветствия нескольких коллег заставили его вспомнить об истинной цели сегодняшней и завтрашней миссии — обмануть врага и спасти союзника. Если сослуживцы будут видеть его таким, то тревожность передастся и им, и тогда они поймут, что что-то идёт не так. Начнутся расспросы, появятся подозрения, и миссия пойдёт прахом. Этого он не хотел — его лицо приобрело невозмутимое выражение, голова сама поднялась и смотрела вперёд.       В коридорах стоял шум. Основная часть «Крылатых» занимались своими выходными делами: кто-то спешил в город, кто-то в спортивный зал, кто-то начищал своё оружие, болтая с коллегами. Все военные были в слишком хорошем расположении духа. Агнес отчасти их понимал: сегодня выходной, солнечный день, тепло, Генерал разрешил выйти с базы и развеется в городе, но некоторых невезунчиков — в том числе отряд Агнеса — отправил на Оплонид. Фрэзеру опять стало дурно от осознания того, что эти люди не подозревали, что может случится через несколько часов, а если посчастливится, то дней. Их жизни кардинально изменятся, скорее, в худшую сторону.       Агнес заметил за углом Аннису, которая спешила с Самантой в город — по их повседневной одежде можно было понять, что они направлялись именно туда. Девушки повернули в его сторону. О’Нил посмотрела на него подозрительным взглядом, хмуря брови. Её холодные глаза оказывали на Агнеса ещё бóльшее давление, но потом она смягчилась во взгляде. — Слышала, вы сегодня отправляетесь на Оплонид. Интересное задание выбрал Райс с учётом, что вся заварушка завтра, — Агнес не ответил ничего, а просто пожал плечами с тупой улыбкой на лице. — Да, я в курсе об этом...Что же, удачи вам, что бы вы там не делали. Не нервничай и лицо попроще, а то ходишь кислый, как сотня лимонов. — Она имела в виду, возвращайтесь живыми и здоровыми, Агнес. Всё будет хорошо, — мягко сказала Саманта, тыкая локтем в бок Аннисы. Та недовольно промычала: «Я ничего такого не имела в виду». — Спасибо, постараемся вернуться, — Агнес улыбнулся и попрощался с девушками кивком головы.       Мужчина поспешил в пустой полукруглый зал с кабиной лифта посередине. Он подождал, пока лифт отправит людей на нужные им этажи, чтобы доехать до кабинета Генерала одному. Когда створы раскрылись, Агнес забежал в кабину, нажал на кнопку сто восемьдесят третьего этажа и плавно поехал вверх. Фрэзер замер в ожидании. Он ощущал, что его глаза были широкие и испуганные, он дышал ртом, а не носом, по виску текла холодная струйка пота. «Возвращайтесь живыми и здоровыми» — эхом отдавались в голове Агнеса слова Саманты. Только он уже наперёд знал, что часть отряда точно не вернётся домой.       Створы лифта разошлись и Агнес шагнул вперёд. Шаг дался ему тяжело, мозгом он хотел дойти до Райса, но вот тело сопротивлялось. Мужчину зажало створами лифта и ему пришлось вырваться в коридор. Лифт уехал вниз. Агнес выдохнул, осмотрел коридор перед дверью в офис и наконец смог двинуться к ней.       Автоматические двери раскрылись. В офисе было тихо и словно пусто. Кресло за столом было повёрнуто спинкой к выходу, на подлокотнике Агнес заметил руку Генерала, тот не повернулся на вошедшего. Фрэзер медленно прошёл в помещение, обошёл стол и увидел, что Райс заснул. В его руке на одном пальце свисала кружка с водой на донышке, по столу были разбросаны пачки от медикаментов — обычные витамины — и фантики. Генерал спал крепко, но дела не имели отлагательств. — Генерал? — громко проговорил Агнес, мысленно негодуя, что Райс может так безмятежно спать. — Генерал!       Райс лишь томно вдохнул. Мужчина замолчал и теперь просто смотрел на него. На мгновение у Агнеса появилась очень отвратная мысль, которая ещё больше надавила на разбитую душу. Ему захотелось вынуть из своего ремешка кинжал и аккуратно перерезать сонную артерию Райсу, таким образом спасая его от будущей незавидной судьбы. Агнесу стало дурно и его снова затошнило. — Ты чего такой бледный, Фрэзер? — Генерал резко раскрыл глаза и ровно сел. — Хотя, давай потом. Налей мне чаю, Агнес. И без сахара. — Но… Миссия, Генерал. — Агнес, ещё час до сбора и полтора часа до вылета. Ты снова вышел рано. Мне нужно выпить… чай.       Агнес не стал открывать рот, а молча взял кружку и отошёл к маленькому железному столику, где был электрический чайник, пакетики с малиновым и чёрным чаем, кофе, графин с водой и полупустая бутылка какого-то фиолетового алкоголя. Мужчина пощупал чайник — всё ещё горячий. — Себе налей тоже, — деловито произнёс Генерал. Агнес поставил вторую кружку, но налил лишь воды из графина. — Вы не спали всю ночь? — он положил пакетик в кружку и залил кипятком. — Две ночи, — мужчина поднял палец вверх, гордо улыбаясь. — Я лишь засыпал на пятнадцать минут, не замечая этого. — Агнес поставил перед Генералом кружку и облокотился на край стола; мужчина забросил в кружку две красные таблетки. — Спасибо. — Эти пятнадцать минут были, скорее, обмороком, чем сном, Генерал, — Агнес отпил воды. — Вы истощили свой организм таблетками и нагрузками, и он хочет спать, а вы не даёте ему уснуть как следует. Витамины тут никак не помогут. — Тебе ли судить? Ты лётчик, а не врач.       Райс склонил голову к плечу и прищурил глаза. Он вгляделся в Агнеса, застыв так на минуту. Он даже не двигался, не дышал. Ему бы живые статуи парадировать на главной площади Палладиума. — А ты почему замученный? И бледный, — Генерал отпил чай, поморщился и захотел плюнуть воду обратно в кружку, однако счёл это несолидным действием и с гримасой отвращений проглотил чай вперемешку с горькими витаминами. — Ну и… дрянь… Слушай, ты как будто хотел проблеваться прямо у меня в кабинете.       Агнес не сдержал улыбки. Но снова стал серьёзным. — Такой идеи у меня не было в голове… Всё хорошо. Перейдём к делу? — Ну, ладно, — осторожно произнёс Генерал, пожав плечами. — Итак, я попросил тебя проверить свой дредноут, проинформировать отряд и отобрать из них надёжных солдат, собрать необходимое оружие, продумать свой план действий, потому что у меня, честно, нет времени и идей, как отвлечь Илеана, выяснить, сколько солдат Илеана находится в замке и… Что ещё? — Найти цидиум для порталов, — напомнил Агнес. — Ну и, нашёл? — Генерал с надеждой посмотрел на своего солдата.       Агнес виновато покачал головой. Ответ не устроил Райса и тот, озлобленно вздохнув, откинулся на спинку кресла. Глаза сверлили Агнеса злостью, но не на него, а на обстоятельства. — Я-я пытался, но у нас в Палладиуме никто не продаст из подполов такой редкий цидиум солдату «Крылатых». Я просил других, но и там не получалось, потому что «не своим» не продают. К тому же, как многие продавцы приговаривали потом, что у них ничего нет на самом деле. — Ладно, это не так важно… Чёрт, надо было раньше заводить знакомства с подобными продавцами, — Генерал фыркнул. — Да есть у них этот цидиум, просто боятся, что вы их сдадите. Легче мне было пойти. — И тогда бы в газетах писали, что Генерал Райс имеет дружеские и экономические отношения с контрабандистами цидиума. Идеально для нашей репутации. — Ты знаешь, что бы случилось с новостями и журналистами, которые пустили бы эти «слухи»? Исчезли бы, — Генерал многозначительно посмотрел на Агнеса, тот ничего не ответил. — Молчаливый какой ты сегодня… Да ты устал. Уже сколько без выходных пашешь? Неделю? Две? Давай-ка после этой миссии на пару деньков отсюда сваливай, Агнес. Документы подпишешь и сможешь отдохнуть вне города. — Не стоит, Генерал, вообще не стоит. Я не устал, правда.       И ведь Агнес серьёзно не устал от работы, он устал предавать и обманывать. Он не хотел, чтобы Райс сожалел ему и шёл на уступки, потому что, во-первых, Фрэзер не заслуживал такого отношения и, во-вторых, вскоре его помощь будет как нельзя кстати, поэтому ему нельзя на отдых.

***

      Проинструктировав свой отряд и объяснив им весь план до мельчайших подробностей, вплоть до их движений, Агнес направился к своему новому дредноуту, чтобы проверить его на неисправности, если они имелись. Индикаторное пространство было в норме, в данный момент светилась область ангара, турбины работали стабильно, герметичность закрытой кабины не нарушалась, запас кислорода, на случай космической аварии, был высокий. Запасное оружие хранилось в заднем отсеке, но вряд ли оно понадобится. В конце концов, Агнес останется один. Оправдание перед Райсом он уже придумал заранее.       В кабину дредноута пожаловал Генерал, осматривая её без особого интереса. Агнес сделал вид, что занят проверкой. Райс подошёл и кашлянул, давая понять лётчику, что ему стоит выйти. Фрэзер послушно поплёлся за мужчиной. Оба встали между пустыми железными ящиками для перевозки грузов. — Миссия опасная, Агнес, ты вторгнешься на территорию врага, который, будем честны, сильнее нас. Я не буду спрашивать тебя, как ты собираешься его отвлекать эти два дня, чтобы меньше думать о финале миссии, но… Я хочу пожелать тебе удачи, что бы ты ни делал. Мы будем готовы и к победе, и к поражению. Жертвы будут стопроцентно, — Агнес сжал губы, и Генерал склонил голову к плечу, подойдя к нему. — Но, надеюсь, не ты и не твой отряд в их числе. — Спасибо, Генерал Райс, — почти дрожащим басом сказал Фрэзер. — Как мы с вами встретимся у портала? — Если ты проникнешь в замок, то попробуй пробраться к самому порталу и ждать меня там. Я доберусь туда своими силами — не беспокойся об этом. Если не сможешь проникнуть, то я с тобой свяжусь и вытащу оттуда, где ты застрял. Затем мы проберёмся к сфере Прошлого, и ты вытянешь информацию, не пробуждая его. Я собрал как можно больше цидиума для защиты и усиления, поэтому мы там будем практически в безопасности. Но будь готов ко всему. — Безусловно. Я готов ко всему… и даже к смерти. — Но-но, без драматизма. Мы не в безвыходном положении, у нас есть силы и возможности, куда ты нос повесил раньше времени? — Агнес улыбнулся словам Генерала. — А они готовы?       Фрэзер обратил внимание на свой отряд, который послушно и молча стоял шеренгой у корабля. — Да, сэр. — А ты всё-таки готов? Не к смерти, конечно. — Да, Генерал, — мужчина встряхнул плечами, — да, я готов. Всё будет… всё будет в порядке.       Райс осмотрел Агнеса, поднимая брови и сжимая губы. Осматривал так, как будто умел сканировать. С подозрением, озадаченностью и сожалением. Он кивнул головой, ничего не сказав, похлопал ладонью по предплечью лётчика и ушёл. Агнес смотрел ему вслед. Смотрел, даже когда Генерал скрылся за дверями ангара.       Ни к чему он не готов. Врёт, как последний ублюдок и от этого становится отвратно. Ни к предательству одного, ни второго — он боится, что Илеан убьёт его, а потом Райса и «Крылатых» в придачу. А если ничего не делать, то получится чёрт знает что. Тошнит от собственной бесполезности и трусости. — Сэр.       Один из солдат вышел вперёд и вывел Агнеса из тревожных раздумий. Мужчине с трудом удалось расслабить лицо, чтобы оно не выглядело кислым и испуганным. Солдат взглядом спросил «что случилось?». — Просто думаю о предстоящей миссии, — Агнес махнул рукой, проходя в кабину к пилотскому креслу. — Давно не был на Оплониде, поэтому волнуюсь… Кхм, отлетаем через три минуты.       Отряд дружно взошёл на корабль, расселся по местам и пристегнулся. Потолочные створы ангара раскрылись, и держатели плавно вытолкнули дредноут в шлюз. Внешняя переборка сдвинулась, открывая вид прямо на светло-голубое небо с фиолетовой планетой Оплонид прямо по курсу. Шасси корабля неторопливо скрылись в тайных отсеках. Дредноут на секунду замер в воздухе, а после медленно взвился в небо.       Агнес мерно, параллельно себе, выравнивал руль, затем тянул в свою сторону. Хищный нос дредноута поднялся, и корабль уже летел вверх. Грудь понемногу начало сдавливать от давления, но Фрэзер привык к этому. Отчасти это было даже приятно, потому что потом, когда давление спадёт, ощущается лёгкость. Пилот сильнее потянул руль на себя, машина летела практически вертикально. Небо темнело, проглядывались россыпи звёзд. Оплонид становился ближе.       Когда Сириус остался позади корабля, а бескрайний и пугающий космос был по обеим сторонам машины, Агнес выровнял руль и держал его немного правее. Индикаторное пространство космоса пустовало. Он был один. Впереди красовалась часть Оплонида и пульсирующая белая точка чуть выше его экватора — пункт назначения. Там он планировал приземлиться. До полного сближения с планетой и входа в его атмосферу оставалось менее пяти с половиной минут.       Агнес нажал на треугольную синюю кнопку — турбо-режим — и корабль постепенно увеличивал скорость, грудь снова сдавило и на этот раз сильнее. Точка приближалась; индикаторное пространство пульсировало зелёным, сообщая, что они входят в первые слои атмосферы Оплонида; турбины заработали на полную мощность. Небосвод космоса сменялся фиолетовой дымкой планеты, корабль проходил через слой цидиумной пыли. Минута, и дредноут оказался в путах серо-сиреневых облаков.       Агнес периодически смотрел на карту, чтобы не сбиться с пути. Сегодня нелётная погода на Оплониде, поэтому облака были плотными и дождевыми. Внизу, через полотно облаков проглядывались верхушки деревьев и горные хребты.       Агнес ещё в ангаре выбрал место для снижения — большое плато с резким обрывом вниз, где в тумане скрывался редеющий лес. Когда корабль миновал облака, полностью показались деревья и высокие горы, рядом с которыми плавали парящие острова, за спиной парня послышались озадаченные голоса. Отряд не понимал, почему их командир снижался в какую-то глушь. Вопросы, которые сыпались в его сторону, он настырно игнорировал. Корабль стремительно опускался к плато. Даже слишком стремительно.       Фрэзер взял в руки изумрудный цидиум, запрятанный у него в кармашке на поясе. Изумрудный цидиум служил переносом для носителя, неким телепортом. Воспользоваться им могли маги высокого уровня, более слабые маги рисковали умереть где-то между прошлым местом и новым, а более точно — просто расщепиться на атомы и не собраться обратно. Илеан учил Агнеса пользоваться этим видом кристалла, поэтому такой исход событий не грозил ему. А вот об отряде иного сказать нельзя: они умрут. Чтобы точно погибли все, Фрэзер нажал кнопку разгерметизации; в кабине корабля можно было специально создать вакуум, чтобы предотвратить возгорание внутри систем. Обернувшись на паникующих и запертых в кабине солдат, Агнес исчез с места главного лётчика. Кислород улетучился моментально, солдаты начали задыхаться, не видя главной опасности — они летят носом вниз, к острой скале. Самый ближайший солдат к кнопке обратной герметизации успел доползти до неё и нажать, но в это же время он заметил перед лобовым стеклом их главную проблему.       Корабль проткнула каменная пика, за взрывом и чёрным дымом не было ничего видно. Дополнительная взрывчатка сработала и поддала жару, раскинув по лесу внизу обожжённые части корабля. Агнес стоял на краю плато и смотрел вниз, во взгляде ни сожаления, ни грусти — его наполняла пустота. Как будто ничего и не было, Фрэзер начал проверять своё снаряжение: автомат, оснащённый лазерным указателем и серебряным штыком, для него три магазина. На случай, если боеприпасов для автомата не хватит, в кобуре лежала усовершенствованная Беретта и в ножнах на бёдрах два плазменных клинка. Агнес прошёл в глубь леса, остановился у трёх деревьев, расположенных между собой на одинаковом расстоянии, и стал ждать. Их ветви стали сплетаться в подобие круглого портала, быстро и эластично, как будто это не дерево, а пластилин. Послышался запах свежей листвы и травы, шелест деревьев стало перебивать гудение активировавшегося портала. В кругу, который образовали ветви, пространство пошло рябью, сжалось, как ткань в кулаке, а потом в виде растущей звезды появился портал-воронка. Ветер дул прямо в этот портал, подталкивая Агнеса. Он пошёл к нему, его затягивало. Нога исчезла в светящейся воронке, а после и сам Агнес скрылся. Он зашёл в портал с булькающим звуком, словно его поглотило болото. Когда Агнес исчез в этом сумбуре, воронка в обратную сторону свернулась, ветви плавно возвратились на своё место. Ветер снова стих и лес погрузился в свою естественную тишину.

***

Оплонид. Шифр: PZT-02T

Мерой, город — Юидойн

      Тело окутала лёгкость и невесомость, в глазах яростно крутились волны блестящих частиц, через них пробивался огромный зал с мощными колонами и статуями Прошлого вдоль ковровой дорожки, ведущей на широкий балкон. Когда «волшебное» одеяло уплыло из глаз, Агнес увидел Илеана, стоящего на балконе. Он смотрел на город и ждал его. Мужчина повесил автомат на плечо и, косо посмотрев на оплонидца, пошёл к нему.       В Юидойне было солнечно, в отличие от места «посадки», и, как всегда, прохладно. В небе летали белые двухголовые домашние орлы, изредка издавая звуки. С Ледяного Океана тянуло холодным воздухом, пахнущим влажной свежестью. На балконе тихо шелестели пышные кусты самшита, с которых медленно стекали капли недавнего дождя, падая на пол. Город Юидойн делился на две части: первая была на половинчатой горе, вторая — под ней. Дворец Илеана находился на горном клифе так, чтобы было видно обе части города. Балкон возвышался прямо над обрывом, а впереди виднелась большая площадь, где проходили парады и праздники, а сейчас гуляли оплонидцы из высшего слоя населения.       Пройдя ажурную арку, Агнес встал рядом, убрав руки за спину. Илеан молчал, смотрел в одну точку, любовался оплонидцами, скачущими внизу на площади и чему-то радовался. — Приветствую, Агнес, — безмятежно проговорил оплонидец. — Как долетел? Почему не на корабле прибыл сюда? — Привет, — Фрэзер вздохнул, подавляя дрожь в голосе. — Без проблем добрался. Решил попрактиковаться в порталах, корабль остался вне Юидойна, в лесу. На Сириусе не удаётся использовать свою магию в должной мере, поэтому хотя бы тут вспомню, какого ею управлять. И-и-и у нас сегодня выходные, кстати.       Илеан хмыкнул, отвернувшись от собеседника, прошёл к правому углу балкона. Агнес не стал приближаться. — Раньше тебе ничего не мешало учиться магии на Сириусе. А точнее, ты ей там и не продолжил учиться, — оплонидец повернул голову к плечу, косо смотря на Фрэзера и хмуря брови. — Что случилось? Неужто наша цель под угрозой? — Что? Н-нет, нет.       Агнес опешил, скорее, не от подозрений Илеана, а от того, что он называет его цель их общей, когда на самом деле Фрэзер вообще не стремится к этому, а его лишь толкают на это. — Есть какие-то новости? — Илеан решил изобразить вопросительную интонацию, хотя во взгляде ясно читалось, что это утверждение. — Хм… Относительно нет. — Это как? — оплонидец поднял бровь. — Райс на взводе, на стороне что-то планирует, нас не посвящает. Сложно предугадать, что он будет делать. Он любит поступать радикально. Что-то… происходит, — Агнес врал, но смог вызвать нужный эффект: Илеан нахмурился, приложил руку к подбородку и отвернулся. Он напрягся. — Да. Я знаю, Агнес. Не понаслышке, поверь мне. Он похуже, чем просто радикальный, — оплонидец спохватился. — Я покину тебя. У меня совещание через десять минут. Комнаты дворца в твоём распоряжении, понадобится помощь — обращайся к слугам или Коюми.       Илеан развернулся лицом к залу и ушёл быстрым шагом, оставив мужчину наедине с собой. Агнес даже не успел ничего ответить, но был рад, что Илеан и так сегодня занят без его помощи. К тому же теперь он взволновал и напряжён, что играет роль в его ослабленной внимательности и сосредоточенности. Этот эффект будет недолго проявляться, но поможет «Крылатым» без проблем проникнуть на Оплонид завтра.       Агнес опёрся локтями на циполиновый парапет, смотря на Ледяной Океан, который окружал город. При разговоре он заметил, что Илеана терзают сомнения по поводу своего плана. Генерал сложный противник, сильный, хитрый и очень взрывной. Не зря Агнес упомянул про его радикальность: Райс может пожертвовать практически всем, чтобы достичь своей цели и сберечь жизни близких. Никто не сомневался в том, что Генерал и себя убьёт, и, если у него будет иметься в арсенале такое оружие, планеты уничтожит, и заберёт с собой миллионы жизней, лишь бы Цикл не свершился. От него можно ожидать любого — и этого Илеан боится. Боится провала своей сдержанности и предусмотрительности такой импульсивности и наглости.       Его план строился только в настоящем времени, то есть на завтра он уже может стать неактуальным, что не играет на руку оплонидцу, потому как Генерал имел тенденцию менять план в последние часы, а то и минуты. Надо продумывать все исходы событий, быть готовым ко всему, поэтому он постоянно спешил, боялся опоздать, старался быть на шаг впереди, но всегда оказывалось, что всё-таки его враги идут рядом с ним, а то и чуть дальше. И это уже не заслуга Агнеса, а стечение обстоятельств — некоторые данные действительно могут устареть через несколько дней или часов. Илеану не терпится действовать, но он не может поступать опрометчиво, поэтому и ждёт нужного момента, когда его главные враги потеряют бдительность. — Ты снова не смог отказаться от содействия, — Агнес развернулся к тихому и елейному голосу. — Почему ты продолжаешь это делать?       Под аркой стоял близкий советник Илеана — Коюми. Молодой оплонидец с белоснежными длинными волосами, светло-сиреневой кожей, которую покрывали россыпи веснушек, родинок и витиеватые магические татуировки, одетый в лёгкую тунику высшего советника. Он также не был рад действиям своего начальника и Агнеса. Однако он всеми силами пытался помочь Агнесу выбраться из этого болота. Но ничего не выходило, так как Илеан всегда этому препятствовал, а Фрэзер не сопротивлялся. — Ты сам понимаешь, почему это продолжается. — Нет, я не понимаю! — молодой оплонидец вскинул руками и начал ходить вокруг Агнеса, забрасывая его упрёками. — Я обещал тебе помочь — я тебе помогаю, я обещал спасти твою сестру — я её спасу. Мы договорились, чтобы ты больше не сообщал Илеану ничего. Но нет, ты продолжаешь это делать, а в голове у тебя только и крутится, какой ты плохой и ужасный… Так, сделай так, чтобы этого больше не происходило. Уходи и не возвращайся!       Агнес задумался насчёт своей сестры. Она самая основная причина, почему он до сих пор работал на Илеана. Её жизнь поддерживается только его силами и, если он сделает хотя бы какую-то ошибку, сестра умрёт. И Коюми тут не поможет. Он не в силах поддерживать её жизнь. Но и Агнес не сможет вечно идти наперерез Генералу… — Я не могу… — советник раздражённо вздохнул и посмотрел на говорившего. — Я должен быть здесь, потому что Генерал и «Крылатые» сюда прибудут. Мы пойдём в Осколок Прошлого и… Я хочу попросить у тебя помощи.       Коюми резко остановился и посмотрел на Агнеса слегка «улыбающимися» глазами. — Тише-тише-тише, я понял тебя. Помогу. Можно расценивать это как… вторжение? Генерал наконец-то додумался, где надо искать правду? — оплонидец усмехнулся. — Не прошло и года… — Да, это вторжение. Нет, он не додумался, а решился проникнуть сюда. Он тоже опасался поступать опрометчиво, пока Илеан был в боевой готовности. И, знаешь, Райс не должен узнать, что мы с тобой сотрудничаем, понятно? Тогда ему не составит труда додуматься, кто у него крыса в армии. — Я, по-твоему, дурак? — Коюми посмотрел на Агнеса оскорблённым взглядом. — Я прекрасно понимаю, чем это чревато… В отличие от тебя. Так, ладно. Ты ещё не знаешь, что Илеан планирует делать? — Нет, а ты уже знаешь? — Он хочет забрать подопечную Генерала Райса. Знаком с ней? — Д-да… Она относится к тем, кого ты ищешь.       В начале сотрудничества Агнес и Коюми условились помогать друг другу в деле с разрушением планов и целей Илеана. Коюми сообразил, что союзник со стороны Генерала ему не помешает, а Агнес решил, что таким образом он искупит немного своих грехов. К тому же молодой оплонидец понимал: сражаться с Илеаном в одиночку слишком сложно, как бы вообще невозможно для него. Райс и Джеймс не пошли с ним на контакт изначально, потому что Коюми являлся высшим советником генерала оплонидцев, и они опасались его, как волки огня. Он их не винил в этом, потому что, будь на их месте, он бы поступил точно так же. Всё же Коюми надеялся, что они образумятся и присоединятся к нему, до того как станет поздно.       Не получив содействия со стороны Генерала и Джеймса, целью советника стал поиск ещё нескольких вездесущих людей, связанных с обнаруженным Циклом, которые впоследствии помешают Илеану при помощи наставлений от Коюми. Ему было не важно, с какой вездесущностью они будут — заблокированной или активной, — но главное, чтобы они принадлежали Циклу и вездесущность у них существовала. Её в любой момент можно активировать. Коюми планировал не раскрывать свою личность сразу, чтобы эти люди не отказались от сотрудничества с ним, как Райс и Джеймс. Ещё Коюми не хотел с самого начала нагружать предполагаемых помощников новой для них информацией, поэтому он подумывал сначала расположить к себе, обоюдно помочь, «сдружиться» и уже потом привести к себе. Время ещё было, оплонидец рассчитывал встретиться с ними лично уже через три-четыре недели. И только вживую Коюми изложил бы всю нынешнюю ситуацию. Они могут отреагировать спокойно и сразу посодействовать ему, а могут взбелениться на него, однако у них уже не будет выхода и им придётся через силу, но сотрудничать с ним. Коюми прекрасно понимал, что план ненадёжный, как мостик из веток в бурной реке, но был твёрдо уверен в своих силах и умении убеждать людей. Только была проблема в том, что он не знал, кого и где искать. Поэтому на помощь пришёл Агнес. — Если она относится к вездесущим, тогда нам необходимо защитить её от Илеана. Когда будет известен весь его план, тогда и я придумаю, что сделать, чтобы обезопасить её от его действий. Твоя помощь тоже приветствуется, — Агнес вздохнул, но согласился. — Так, а кто в списке ещё? — Марко и Николас Бартлетт, Ринальди Шредер и один мужчина из Мёрзлых Земель, его имя нигде не указывается, но у него прозвище «командир», всегда с маленькой буквы. Он взаимосвязан с одной девушкой по имени Джоан Хэлтон, она же, в свою очередь, связана с Марко и Николасом. Ринальди знаком с Пакстоном Иберрой, он же был бывшим партнёром Николаса. Хорошо совпало, а? Жаль, что все раскиданы по разным уголкам Сириуса, — Фрэзер усмехнулся. — Я теперь понял, почему Генерал и Джеймс Бартлетт не захотели с тобой сотрудничать и даже слушать… — Теперь я тоже понял. Родные сыновья и опекаемая… Они их оберегают от опасности, но, — Коюми махнул рукой, словно говорит о неважных вещах, — это бессмысленно. Они вездесущие, входят в Цикл, значит, могут помочь получше, чем те двое. Тем более они молодые, полны жизни и чистого ума. Сработаемся лучше, чем с теми стариками… — Коюми, я бы не стал так поспешно делать выводы об этих людях. Ты сам говоришь, что они молодые, так это значит, что неопытные, особенно в деле с Циклами. Я не знаю, как они поступят в подобной ситуации. Если об Аннисе я что-то могу сказать, то о братьях, Ринальди и «командире» вообще ничего не знаю. И как ты вообще собираешься кооперировать между собой солдата «Крылатых», двоих номадов из разных фракций, обычного парня-мага и просто авантюриста из Ависа? Тут проблема даже не в том, что они далеко друг от друга, а проблема в их принадлежности к сторонам. — Вопрос занимательный. Он решится, когда Илеан разработает план… Ты, как я погляжу, после завтрашней миссии хочешь отвязаться от Илеана, но погоди немного. Попляши под его дудку ещё несколько дней. Продолжай делать то, что он просит. Послушай, что он скажет — каков его план против Генерала, — сообщи мне и мы придумаем, как разрушить его план, и соберём этих людей. Я думаю, что такой ход сыграет нам на руку и поможет сблизиться с ними. — Коюми, тебе очень легко говорить, когда ты не выполняешь его приказы на стороне того, кому ты предан. Ты предлагаешь мне сначала выполнить его план, а потом резко сорвать его? И, подумай, какое отношение будет у него после завтрашней миссии ко мне. Доверит ли мне он ещё что-то? — Конечно, мне легко говорить, потому что я никому не предан, кроме себя. Да, ты сорвёшь его план, после его выполнения. Про завтрашние последствия не беспокойся, выход есть: скажешь, что ты позволил Генералу это сделать, чтобы выведать планы для Илеана. — Ты… усложняешь. Очень усложняешь. — Поверь, это ещё не все сложности. Прошу пока одно: выполни приказ Генерала идеально, — Агнес молча кивнул. — Нужно ещё подумать о том, как вызвать доверие у тех вездесущих… Или, хм-м-м, — Коюми улыбнулся. — Или желание меня убить, а для этого сначала найти меня и добраться. — Попроще ничего не придумал? Потом-то кто тебя защитит? — Сам справлюсь, это не твои проблемы уже будут, — молодой оплонидец приложил руку к подбородку. — Хм, можно представиться близкими людьми их хороших знакомых или родных, уверить их в этом, подделать документы, на случай чего… Да можно всё что угодно придумать! — Коюми, остынь, ты думаешь слишком много наперёд. Давай остановимся на том, что у тебя есть список и нам необходимо ждать приказов Илеана. — Я думаю сразу, чтобы потом было из чего выбрать и быстро. У них есть… слабые места? — Ты стал таким гадким, Коюми. Раньше ты был более добросовестным, — молодой оплонидец начал раздражаться. — Ох-х. Есть слабые места. У Аннисы, пока она рядом с Генералом, нет слабых мест. Но имей в виду, что если его рядом не будет, то она всеми силами будет пытаться его найти. Ещё она любит постоянно вынюхивать тайны, которые её обходят. С ней можно договориться с помощью информации, которая ей нужна. У братьев — они потеряли отца. Ты можешь навести справки насчёт него и предложить им сделку: они помогают, ты ведёшь их к Джеймсу. У «Крылатых» его нет. — Джеймс пропал? Удивительно… — Коюми немного расстроился. — Про тех двоих я понятия не имею. Предположу, что номад согласится помочь за деньги, но не факт, потому что… Короче, парень выглядит слишком умным для того, чтобы помочь неизвестному за деньги. — Не важно, найдём подход к любому. Следующий вопрос: среди них нет связиста, хакера или подобных? — Я не говорил, значит, нет, а что? — Плохо, нужен будет дополнительный информатор, если меня найдут, убьют или посадят. — Тогда смысла от тебя не будет, — Коюми прокашлялся, как бы намекая, чтобы Фрэзер был осторожнее со словами. — Хорошо-хорошо! Есть такие информаторы на Сириусе, но давай-ка их поищешь ты, потому что меня уже подозревают в чёрных делах. — О-о-о, я уже знаю нескольких людей… — нездоровый азарт во взгляде оплонидца смутил Фрэзера. — И да, я не удивлён, что тебя уже подозревают. Ты то одному пытаешься насолить, то второму угодить… После нашего сотрудничества, будь любезен, определись уже, на чьей ты стороне. Хорошо? — Да иди ты к чёрту, — хотя был послан советник, балкон покинул Агнес.       На самом деле Коюми хотел найти дополнительного информатора и поисковика, чтобы напрямую лишний раз не связываться с «помощниками». Это ради собственной и их безопасности. Он не хотел быть для них нянькой и каждый раз тыкать, куда им нужно сделать шажок. Нет, он расскажет всё в общих чертах, завлечёт их, при необходимости будет шантажировать и манипулировать, но управлять их каждым действием он не собирался. Они взрослые люди, явно наученные выживать в сложных условиях, им не должно составить труда добиться цели — на это рассчитывал Коюми. Может, и зря, но Агнес не мог так подставить его и подсунуть наислабейших людей. И, возможно, это дар свыше или просто совпадение, которое длится несколько лет, но у Коюми всегда получалось то, что он задумывал. По-другому, не совсем похоже на его план, но получалось. Итог был тот, что он планировал. И сейчас эта уверенность в таком умении не пропадала.       У Коюми было преимущество: Илеан пока не знал, кто может ему противостоять, кроме Генерала, Джеймса, Марлин и их приспешников. Но он также их искал. Неизвестно, сколько продлятся поиски, но советник не хотел давать фору генералу оплонидцев. Сегодня же, или на крайний случай завтра, Коюми обязан найти либо вездесущего, либо будущего информатора, который сможет соединиться с ними вместо него, если советник попадёт в беду. А так он рассчитывал сначала лично с ними поговорить, а только потом пользоваться помощью второго лица. Искать его Коюми собирался через свою серверную за пределами Юидойна. В душе молодого оплонидца запел и запрыгал азартный авантюрист, долгое время желавший пуститься в опасные путешествия. И его желание наконец-то сбылось.       После короткого разговора с Агнесом, советник не уходил с балкона. Он рассматривал город, который скрылся под быстро плывущим и тонким туманом. Сквозь раздумья Коюми услышал размеренные шаги и шелест шёлковой одежды. Оплонидец ещё не мог оторвать взгляда от города, потому что застрял в своих мыслях. Он думал, как быстрее добраться до серверной, но размышления развеялись от голоса, послышавшегося над плечом. — Где Агнес?       Коюми медленно повернул голову в сторону говорившего. Илеан — ненавистный ему оплонидец, однако он работал на него очень много лет. Слишком много, чтобы сказать Илеану, что Коюми — не тот оплонидец, которому он может доверять. Коюми и есть тот, кого нужно казнить в числе первых изменников. И он не говорил этого, чтобы его как раз не казнили. — Не знаю, — без интереса пролепетал Коюми. — Он почти только что вышел с балкона — я это видел из зала, а теперь и его след простыл. — Он обиделся и ушёл, — советник пожал плечами. Илеан смотрел на отвернувшегося Коюми. Смотрел, как на объект: камешек или листик. — Чем ты его обидел? — молодой оплонидец пожал плечами. — Ладно… Ты какой-то взволнованный. В хорошем смысле. Что-то радостное случилось? — участливо спросил Илеан. — Да. Я беру выходной на два дня и уезжаю отсюда. Заявление подписано официально и Императрицей, — Коюми говорил так, как будто хотел вызвать зависть у Илеана. — Поэтому… Всего хорошего, генерал Илеан Д’Блэш. Встретимся послезавтра.       Советник сделал вид, что снимает шляпу в знак прощания, и, презрительно ухмыльнувшись, пошёл на выход с балкона. Он шёл длинными светлыми коридорами, освещаемые витражами с окон. Стены и пол усеяны разноцветными бликами, а блестящие камни в полу сверкали на солнце и наполняли помещения ещё бóльшим светом. Коюми встал перед большой аркой — очень высокой, с изящной ручной лепниной. Уходя в огромный открытый двор перед другой частью замка, он осмотрел пустой коридор. Никто за ним не следовал.       Во дворике под стеклянным чистым куполом было множество высоких, красиво завивающихся деревьев и розово-сиреневых кустов, росли самые яркие цветы с большими бутонами, невероятно пахнущие розы, лилии, магнолии. Мелкие камушки под ними выложены в разные рисунки — каждую неделю их меняли, преображая место. Этот двор служил и местом отдыха для семьи Илеана, и местом быстрого выхода из замка. Выходом только для семьи и приближённых к ней. В центре двора была арка из валунов — портал в город. Портал перенесли из древней, уже обрушившейся пещеры, в замок, чтобы сохранить его в память о временах, когда Оплонид был ещё камнем, а не планетой.       Коюми остановился и только сейчас тихо издал злостный вздох. Илеан пытался интересоваться жизнью советника, участливо спрашивал о его делах, настроении и так далее, что говорят при хороших отношениях. Но это было всегда наигранно и на самом деле безучастно! Генерал оплонидцев словно выдавливал из себя эти вежливые вопросы, как и сейчас при разговоре на балконе. Ему на самом деле было плевать, что делает Коюми. Иногда ему даже на руку, что советника нет во дворце. Да что об этом говорить, Илеан буквально прятал Коюми от лишних глаз. Как советник он выступал в магической маскировке, а иногда и вовсе сидел в другой комнате и отвечал на вопросы там, как исповедник в исповедальне. Его никто не знал в лицо. Коюми не удивится, если многие думают, что он — призрак.       Молодой оплонидец обплевался от такой искусственной учтивости. Сам же он никак не прятал своей неприязни к Илеану, но тот как будто бы не замечал её. Словно маленький котёнок задирался на своего хозяина — котёнок правда злился, а хозяин только и делал, что смеялся и умилялся. До поры до времени Коюми будет беспомощен против Илеана, но потом он получит своё.       Советник отмахнулся от дрянных мыслей, вздохнул глубоко и снова вспомнил, что его ждут приключения. Пространство внутри арки легонько дрогнуло, и появилась тоненькая яркая линия. Коюми прошёл к порталу и аккуратно вытянул руки. Он расширил эту линию, как будто распахнул шторы. Оплонидец скрылся за волнами яркого «полотна», оставив после себя лишь короткую вспышку. Ветер во дворе утих, словно никого тут и не было.       Коюми появился в нижней части города, которая находилась около Ледяного Океана, где было в разы холоднее, чем наверху. В этой части жило большинство оплонидцев — те, кто не имеет отношение к правительству, аристократии, сенату, военным и многое другое, что правит этой империей. Жили трудяги, охотники, мелкие наёмные рабочие, просто жители Юидойна без работы, но с хобби. Однако нижний город не относился к трущобам — их не было в Юидойне вообще. Нижний и верхний город отличались лишь размерами зданий, их отделкой и населением. Если в верхнем Юидойне строения были масштабные, величественные, массивные и украшенные большим количеством дорогой и ажурной лепнины, колонами и статуями, то в нижнем эта роскошь прослеживалась меньше, словно это был макет верхнего города. Оплонидцы ходили в менее изысканных нарядах, в сдержанных цветах, без излишних украшений. Можно сказать, что народу из нижнего города было запрещено ходить в богатых одеяниях, будь они даже действительно небедные. На образ влияли не деньги, а вид деятельности и должность. Оплонидцы считали это глупостью, но подчинялись такому правилу.       Портал пропал за спиной Коюми, оставляя его в тёмной комнатке, где пахло старыми книгами и сырой бумагой. Нестабильный из-за древности портал мог отправить куда угодно, только не в нужное место. Коюми ещё раз раздражённо вздохнул, потому что постоянно забывал настроить его. Он мысленно благодарил этот неодушевлённый объект, что он не выкидывал входящего в море, на горы или в воздух. Телепортация происходила в пределах города.       Оплонидец нащупал что-то похожее на дверь и легонько навалился на неё. Он вышел на небольшую галерею в старой библиотеке. Однако далеко его закинуло, так ещё и трудность состояла в том, что внизу уже нет дорог, а лишь тропинки из тёртого гранита, гальки и мелких камней, в лесу и они пропадут.       Коюми спустился по правой винтовой лестнице на первый этаж, проходя мимо огромного стола и стендов с книгами. Он якобы заинтересованно рассматривал шкафы с прекрасными бумажными носителями данных в разных ярких обложках: с рисунками и без них, с кожаным, деревянным, золотым, серебряным переплётом, у некоторых буквы блестели на свету, какие-то стёрлись со временем. Все страницы были пожелтевшие, пахнули стариной и пылью. В библиотеке также были стенды с мемокартами и флешками, которые давно заменили настоящие книги. Коюми мог рассматривать книги вечно, и никто его в этом не упрекнул бы. Его никто не знал в лицо, а значит, он сойдёт просто за аристократишку, — к сожалению, одежда выдавала в нём принадлежность к аристократии — спустившегося в нижнюю часть города.       Внутри практически никого не было. Коюми накинул капюшон на голову и скрыл часть лица за меховым шарфом. Всё же ему легче скрывать своё лицо, чтобы потом, если о нём спросят, никто не смог описать его внешность. Мимо оплонидцев он проходил с осторожностью и быстро, стараясь тоже не смотреть на них.       Оплонидец обратил внимание на библиотекаря, который вопросительно смотрел на него, словно намекая, что он хочет чем-то помочь. Коюми сквозь шарф улыбнулся ему и как ошпаренный быстрым шагом ушёл к выходу, обходя множество глобусов, изображающих разные планеты их галактики. Где-то он увидел половинчатый Оплонид со всеми его прелестями под породой земли, где-то Сириус с ярким ядром, которое освещалось изнутри красной лампочкой для большей схожести с ядром.       Двери при приближении Коюми распахнулись, впуская в помещение холодный воздух. Пришлось закутаться сильнее. Он быстро вынырнул на улицу и наконец-то остановился, чтобы решить, куда ему идти и на чём — точно не на своих двух. Оплонидцы посмотрели на него, как на обезумевшего, но потом потеряли к нему интерес. Коюми поёжился от холода.       Над городом плыли тяжёлые светло-серые тучи, а между домов клубился туман. С каждым днём всё больше холодало. На Оплониде и летом холодно, так зимой лучше вообще не выходить из дома. Немногие привыкли к такому климату. Раньше на планете не было резких спадов температур и зимой даже снега не было. А сейчас, после холодных ветров со стороны Ледяного Океана, города и леса засыпает крупными хлопьями снега, на улице мёрзнут рога, а в домах невозможно согреться. Спустя несколько лет оплонидцы, возможно, привыкнут к такой погоде, они привыкали ко всему. Если не станет ещё хуже. Всё менялось, и многие оплонидцы гадали, это простое изменение климата или влияние разрушающего Цикла?       Коюми осматривался, стараясь делать это более спокойно, как будто он просто думает, как лучше ему попасть туда, куда следует. Может, к оплонидцу в обычной одежде было бы меньше внимания, но дорогие ткани и меха выдавали в нём принадлежность к дворцу, а значит, было больше подозрений. Дорога, на которую он вышел, шла вниз через высокие красивые дома, тонущие в листве зимних деревьев и кустов. Кроны деревьев скрывали небо и создавали лиственную крышу над головой, темноватые улочки освещались тёплым светом электрических фонарей. По балконам и стенам струились лозы уже с опадающей листвой, клумбы были пустые, с твёрдой замёрзшей землёй. Несмотря на то, что по улицам ходили роботы, они же стояли за витринами магазинов, за прилавком, чистили улицы, изредка проезжали обтекаемые авто, мотоциклы на грави-платформах, оплонидцы ходили с Пульсами, разговаривали через маленькие наушники, кто-то имел импланты вместо, допустим, руки, ноги или глаза, обстановка казалась сказочной, будто из рассказа про волшебную страну.       За городом становилось больше зарослей и меньше зданий. Коюми попал практически в конец города. Он немного расслабил шарф на шее, но так, чтобы его лица всё равно не было видно. В нижней части Коюми появлялся раза три за его недолгую жизнь. В детстве с сестрой, в подростковом возрасте, когда сбежал от отца и матери, и сейчас. Ничего не менялось, хотя прошёл большой промежуток времени: ни мода, ни стиль домов, ни, казалось бы, сами оплонидцы, будто советник видел эти же лица несколько лет назад, только молодые. А в верхнем городе каждый год происходила смена обстановки, моды, архитектуры, но это всё недалеко уходило от устоявшихся норм стиля. Может, это ему так кажется, потому что он исследовал не весь город и побывал в нём слишком мало, и где-то были изменения. Если бы он имел своё собственное желание, а не желание Илеана, то он бы, скорее всего, уехал жить именно сюда. Подальше от конференций и собраний сената, где он не играет роль той должности, которой его «наградили», то есть нулевого советника. Просто гость, который подслушивал речи, а затем лично обсуждал их с Илеаном. И даже там ему было необходимо скрываться.       Коюми свернул на широкую тропинку, уже петляющую между деревьями и маленькими деревянными хижинами с торчащими из них антеннами и тарелками. Оплонидцы проходили мимо него, даже не оборачиваясь к нему и не смотря косым взглядом. Шум их голосов был приятен, потому что это шум не светских разговоров, с непонятными заумными терминами и метафорами через каждое предложение. Потому что они говорили негромко, но внятно и как-то по-доброму. Потому что это голоса обычных оплонидцев, которые рады своей спокойной жизни, а не аристократы, которые жалуются на то, что им кашу не доварили и их прислуга расслабилась или какой-то другой город не сдал вовремя налоги.       Оплонидец потянулся за капюшоном, но остановился, уловив негромкое цоканье железных копыт. Гул нарастал и теперь отчётливо слышался дребезг тяжёлой кибер-экипировки. Коюми развернулся к городу и увидел на перекрёстке троих всадников замка Юидойна. Их чёрные искусственные кони из стали агрессивно двигали ноздрями и пыхтели паром, а сами всадники, как разозлившиеся быки, высматривали своего «матадора». С появлением железных, электрических коней они стали достигать нижнего города за считанные минуты, и возможность убежать практически пыталась выскользнуть из рук.       Мирные жители обходили их стороной и не смотрели на них, боясь, что это плохо скажется. Коюми влился в общий поток на тропинке, а после, когда никто не смотрел, сбежал с неё и скрылся за мшистым булыжником в яме. Илеан послал за ним этих всадников. Не он сам поехал, а они. Если Коюми попадётся им, то генерал оплонидцев просто прибьёт его без лишних церемоний.       Кони пронеслись по тропинке, в глубь леса. Пока шум окончательно не стих, оплонидец не решался выйти. По тропе он теперь не вернётся. Они будут возвращаться по ней и легко его могут перехватить. Нужно идти напрямую через лес.       Советник брёл через заросли и деревья около двадцати минут, пока не дошёл до скопления хижин. Взглядом он нашёл здание чуть длиннее и шире, чем остальные, но опустив голову, он заметил двуручный меч напротив его носа. Перед ним пятнами образовался ещё один оплонидец, одетый в белую рубашку с бантом, чёрный жилет, такого же цвета брюки, и длинный кожаный камзол, на руке светился Пульс.       Коюми поднял голову. Оплонидец, наверное, младше него на лет двадцать, низкий, рога меньше пятнадцати сантиметров, а лицо украшали рубцы от неглубоких царапин. Коюми снял капюшон и в упор посмотрел на него. Незнакомец вонзил меч в землю и с испуганным взглядом сел на одно колено, склонив голову. — Прошу прощения! — его голос дрожал, оплонидец боялся. — Правда, прошу прощения! Я не знал, что это вы.       Этот оплонидец давно помогал Коюми уезжать незаметно из города, если тому надо. Обычно, он это делал, когда ему нужно было что-то выяснить у лесных жителей-оплонидцев, поискать древние сгустки магии или древние руины, связаться с теми, с кем лучше не связываться в замке. То есть найти приключение так, чтобы об этом узнало меньше людей. Брать ездовое животное в городе — опасно, там про него могут спросить шпики Илеана, а здесь его уже знают и скроют то, что он тут был. Органическое ездовое животное Коюми брал потому, что искусственное могли без проблем отследить. — Не время любезничать, вставай. Мне надо уехать. — Что? Снова? — мальчик удивлённо вскинул голову, а после встал на ноги.       Он убрал меч за спину. Оплонидец первоначально не понял запроса, потому что Коюми по собственному расписанию выезжал из Юидойна. Рассчитывал, когда его пропажа в замке будет незаметна, а затем сбегал. И это расписание знал мальчик, но теперь осознал, что дело не требует отлагательств. Он рукой позвал в сторону длинного дома. Коюми смотрел в окна: там пыхтели живые кони, топтались на месте белорогие олени, шипели большие рептилии и рычали горные рыси.       Мальчик провёл его в хижину и указал в разные стороны. Сам Коюми сразу же прошёл к стойлу горной рыси, по размерам больше тигра, с пушистым огромным хвостом и крупной доброй мордой. Её рычание — это способ общения. Эта рысь была белая, с серым пятном на подбородке и уже с седлом. На лапах небольшие кожаные ногавки, а на боках железные щитки.       Коюми кивнул оплонидцу, чтобы тот выпустил животное, и оплонидец немедля начал снимать цепи с металлической калитки. За окном послышался топот. По тропе обратно пробежались всадники. Двое на конях, а третий железный рысак был без всадника, покоцанный и искрящийся. Они встретили сопротивление, и Коюми такой расклад событий не устраивал, потому что и он может попасть к тем, кто атаковал всадников Юидойна. И вряд ли это были оплонидцы.       Огромная рысь вышла из своего стойла и безмятежно, с кошачьей наглостью посмотрела на Коюми. — Вот, — оплонидец протянул ремень. — Если проголодается, то отпустите её ближе к водоёму. Там она сама разберётся. Ест исключительно рыбу — от остального отворачивается. В рыбе тоже избирательна. В общем… избалованная, но мощная. — Значит, это девочка, — Коюми провёл пальцем по лбу рыси, а та поддалась на ласки. — Если кто-то будет спрашивать, не видел ли ты какого-нибудь оплонидца, то отвечай сразу — нет. Даже если этот спрашивающий оплонидец выглядит, как местный житель. Просто избегай такого вопроса и тебе, и мне лучше будет. Правила не меняются.       Незнакомец поклонился практически в пол, невнятно сказав: «Я не подведу». Коюми вывел горную рысь наружу и ловко запрыгнул на неё, поставив свои копыта в стремена. Легонько тряхнув ремнём, он подал знак двигаться.       К несчастью Коюми, он оказался в неизвестной местности в лесу по причине нестабильного портала, который отправил его не в тот конец города. Предположительно советник был недалеко от знакомых тропинок, но он не знал, как добраться до них. Идти по интуиции опасно, потому что он может заблудиться — в этом случае Коюми сможет телепортироваться с помощью цидиума, если найдёт его. Или его может настичь та проблема, с которой столкнулись всадники. Если это свирепое, дикое животное, то не беда — справиться можно, если это другое существо, помимо животных и оплонидцев, то у Коюми будут большие неприятности. В лесу Оплонида водятся и человекоподобные жители, но глупее и, в то же время, опаснее, чем животное. Из оружия у него только стилет и своя магия, которую он не желал использовать. Энергия понадобится в любой момент, а магия её тратит очень быстро.       «Знакомая местность» была большая по площади, потому что Коюми заранее предусмотрел, что он может попасть туда с любой точки города, поэтому он оставлял ориентиры по всему периметру. Молодой оплонидец высматривал знакомые деревья или камни, метки на них, но ничего подобного не было. Он находился далеко от своего пункта назначения. — Так, если вспомнить, то библиотека находится левее дворца, значит, моя северная должна быть справа, и я должен двигаться туда, — вслух рассуждал Коюми, рысь его слушала и вертела ушами. — Но западная часть города выступает вперёд на карте больше, чем восточная, и так я могу пройти мимо своего пункта назначения, пройдя далеко за пределы периметра… — оплонидец задрал рукав и нервно вздохнул. — Ну, конечно, Пульс остался во дворце…       Всё же Коюми на свой страх и риск повернул рысь направо и пошёл на восток. Тропинки пропали, хижины остались позади, не было ни лагерей, ни шалашей, в которых могли жить местные охотники. Лес подозрительно утих и погрузился в лёгкий туман. Над деревьями нависали тяжёлые, сине-бордовые дождевые тучи. Коюми нравился такой цвет облаков: тёмный ультрамариновый и бордовый, а иногда пурпурный. Словно над Юидойном нависает опасность. А в принципе, так и есть, подумал Коюми, над ним действительно нависла опасность в виде «Крылатых» и грядущего Цикла.       Оплонидец на рыси проходил около огромного дуба, опирающегося стволом на холм и сквозь его землю пробивающегося к небу. Вокруг древа росли кусты красивых цветов, высокая трава, лежали камни, ползали юркие грызуны и летали пчёлы в цветах. Увидев рысь, проскакал заяц и нырнул в норку. Деревья казались невероятными гигантами, но своими кронами они закрывали вид на небо. Если бы светило солнце, как утром, когда они стояли на балконе, то тут было бы намного приятнее находиться. Играли бы солнечные зайчики, возможно, немного потеплело, а сам лес казался бы более живым и зелёным, чем сейчас под светом синей дождливости.       Коюми уходил глубже и глубже, спускался вниз, где туман всё больше закрывал обзор. Звуки птиц немного разбавили нависшую тишину. Для молодого оплонидца эти звуки, как сигнал того, что в лесу всё в порядке. Он вёл рысь закрытыми глазами, при этом вслушиваясь в тихое и мелодичное пение скворцов и соловьёв. В ушах приятно звучала живая мелодия и Коюми, не замечая того, начал напевать свою песенку. Так же тихо и мелодично, как эти птицы. Наверное, он был рад тому, что сбежал из замка. Сомнение в радости было лишь потому, что он боялся попасться Илеану или погибнуть в неравной схватке с дикой фауной леса.       Оплонидец опять погрузился в молчание, давая птицам снова охватить его слух. Теперь он улавливал скрипы деревьев и шуршание травы, листьев. В прекрасную мелодию резко «врезался» дикий и скрипучий крик существа. Коюми распахнул глаза и оглянулся. Птицы замолкли, а в ушах от тишины начинало звенеть, эхом отдавался скрипучий крик. Рысь остановилась и вжалась в землю. Оплонидец чувствовал ногами, как рысь рычит, но не слышал её. Если и она так реагирует, то, значит, ему не показалось. Коюми слез с рыси, вытаскивая стилет из-под накидки.       Крик, а точнее уже дикий вопль, снова вгрызался в напряжённые барабанные перепонки. Как будто резали животное, но Коюми различал, когда существо намеренно кричит из-за боли, а когда просто визжит, напоминая, что в лесу никто не одинок. Да и крики издавались от разных существ, но одного типа — советник понял, кто это такие. Вопль прекратился, но присутствие кого-то нарастало. Коюми «вслушался» в вибрации — было четыре лишней волны живого существа.       Советник шёл вдоль дуба, держа рядом рысь. Его ноздри раздувались от напряжения, глаза реагировали на каждое движение травинки. Существо хорошо скрывалось, но только физически. Эмоции улавливались, и оплонидец мог определить, где оно. И сейчас он улавливал сильный животный гнев и потребность в еде. Он перевернул стилет в своей руке так, чтобы лезвие было справа от ладони. Сделав замах влево, оплонидец рывком развернулся к источнику чувств, рассекая воздух лезвием. Кончик стилета прошёл по глазам, носу и горлу чёрной нимфы. Коюми отпрыгнул назад, смотря, как тело падает на землю. — Нимфа… — обеспокоенно прошептал для себя Коюми, смотря на тело существа. — Откуда вы здесь?..       Это человекоподобное существо¹, обитающие ближе к озёрам или во влажных лесах, пещерах. Нимфы были похожи больше на женщин, но на самом деле являлись андрогинами. Ходили голые или обмазанные чёрной жижей, — смешанные грязь, глина, их испражнения, — прикрывались большими листьями деревьев, лианами, сорванными с жертв тканями. Интеллект и инстинкт самосохранения был хуже, чем у волка. Их оружие — это чёрная природная магия, самодельные копья и зубы. Так как они питались падалью, ядовитыми ягодами и другой вредной пищей, их слюна была ядовита и могла принести серьёзный вред организму другого существа. Также они сами были переносчиками различных болезней, начиная от простуды, заканчивая бешенством, от которого до сих пор не изобрели постоянной вакцины, так как вирус быстро развивался и становился сильнее новосозданных лекарств.       Тело чёрной нимфы, убитой молодым оплонидцем, как будто въедалось в землю, оставляя после себя лишь обугленные кости и чёрный, противно пахнущий дым. Коюми увидел, что ещё тройка нимф пробиралась к нему через камни и деревья. Сдаваться и бежать он не собирался. Лучше убить их сейчас, чем потом они найдут его ночью, и не втроём, а сразу всей стаей.       Нимфы издавали неприятное утробное щёлканье, порой вскрикивая, как резаная свинья. Они скатывались на скользких камнях, сразу перебираясь на дерево, и по его ветвям близились к земле и далее к жертве. Коюми взял поводок рыси и вместе с ней пятился назад. Он понимал, что это не особо поможет, но отбиваться посреди деревьев и камней, к которым они могут прижать его, не хотелось. Сзади него была небольшая поляна, где достаточно места для четверых… Пятерых — ещё и рысь.       Коюми закрыл шею шарфом и туго завязал его на затылке, чтобы они не смогли прокусить кожу. На оголённые ладони постарался натянуть рукава накидки. Стилет держал на вытянутой руке, сжав рукоятку до боли в пальцах. Выйдя на поляну, практически в середину, советник остановился и внимательно посмотрел за движениями нимф. Они шли, пригибаясь, противно шипя и опираясь на копья. Оплонидец заметил, что их спины дымились, а камни в копьях загорались то синим, то фиолетовым цветом. Нимфы разошлись в стороны, как бы зажимая Коюми в круг, но его умение чувствовать не обманешь и, если опасность будет за спиной, он сможет увернуться.       Нимфа по правой стороне от оплонидца ровно встала на ноги и неимоверно быстро швырнула копьё поодаль от ноги Коюми. Рысь вместе с ним отскочила в сторону, а кинувший исчез в дымовой завесе. Из самого камня вырывался яркий свет, а после, как дух, выпрыгнула нимфа, хватая копьё в свои кривые руки. Нимфа замахнулась остриём на оплонидца, издавая щёлканье и целясь ему в сердце, но Коюми, пригнувшись вниз, сделал выпад вперёд, проводя лезвие параллельно животу существа. Небольшие кровоподтеки появились на коже нимфы, но та, кажется, даже не почувствовала боли и продолжила замахиваться на вооружённую жертву. Копьё прошло мимо уха Коюми. Тот, воспользовавшись моментом, схватил его и подтянул к себе нимфу. Стилет проник в шею существа, а после оплонидец с усилием провёл его внутри тела, почти до сердца. Коюми оттолкнул резко обледеневшее тело, чтобы не забрызгать себя чёрной жижей.       Две другие нимфы неслись на оплонидца с ужасными криками, вводя его в диссонанс. Он не мог сосредоточиться на них, потому что из-за криков перед глазами плясали чёрные силуэты, которые как будто бросались на него. Хотя Коюми и видел, что они стоят рядом, он не смог прицелиться в одну из них и попросту промахнулся, рухнув на одно колено сзади нимф.       Рысь, увидев, что её нынешнего хозяина атакуют, злобно зарычала. Она обошла врагов, встав напротив них и лапами замахнулась, как бы показывая, что настроена враждебно. Нимфа сильно завизжала, нагибаясь к морде рыси, а животное сразу же атаковало лапой, раздирая лицо и часть шеи. Куски серой кожи мотались на подбородке нимфы, а кровь, дымясь, капала на листья, сжигая их. Когти задели артерию на шее, порвав её сразу в нескольких местах. Нимфа лишь запрокинула голову и рухнула на землю.       Вторая, перепрыгнув животное, встало около очнувшегося Коюми. Проворно взмахнув рукой, стилет порезал колено нимфы, после Коюми сделал рубящий удар вверх, по диагонали, задевая живот и плечо. Конечный удар пришёлся в лоб существу. Оплонидец вытащил стилет и отбежал от поля боя, более чем на метров сто. Коюми вытер лезвие стилета о большие листья папоротника и убрал его в ножны, сам сел на рысь, но не давал ей команду двигаться. Ждал, пока успокоится его сердце, восстановятся дезориентированные чувства и угомонится злая рысь.       В лесу снова запели птицы, и тишина не врезалась в уши, кроны деревьев потемнели от нависших облаков, которые полностью заволокли небо. Коюми никак не избежать дождя. Туман стал гуще и темнее, распространяясь уже не в низинах, а над землёй.       Убедившись, что за ними никто не следует, Коюми дёрнул ремень, и рысь медленно потопала вперёд. Он не знал, в какой части леса теперь находился и даже не догадывался, как вернуться обратно. Советник посмотрел назад. — Дуб всё ещё справа… Значит, я не сошёл с пути и мне нужно идти ещё правее.

      Глубокая ночь и сильный холодный дождь застал Коюми врасплох. Он прошёл не менее восьмидесяти километров, да это ещё не ускоряя рысь. Животное уже измоталось и оседало на землю, и сам Коюми закрывал глаза и падал в сон на пару секунд. Дождь начался во второй половине дня, а к вечеру разбушевался ливень, сильный и стылый ветер не доставал Коюми в чаще леса. Только крупные капли падали на них с листьев.       Сейчас дождик моросил. Одежда промокла насквозь и прилипала к влажному телу. Вдобавок в лесу было очень холодно. Даже слишком. Темно и туманно. Ни еды, ни огня не было, а развести костёр не предоставляется возможным — ветки все промокли. За долгое время в лесу, Коюми не нашёл знакомых ориентиров, но начал оставлять новые, на случай, если он снова попадёт сюда.       Рысь окончательно рухнула на землю, тихо издавая утробный, жалобный рык. Оплонидец слез с неё и сел рядом около головы. Ладонью медленно провел по затылку, она подняла голову и снова упала. Коюми вслушался в звуки природы и отдалённо, по началу, услышал бурное течение воды. Мысленно отстранив звук дождя на второй план, советник прислушался в звуки воды. Река была рядом. Он оглянулся, внимательно всматриваясь в темноту и позади себя заметил тропинку, ведущую на небольшой берег перед лесной рекой. Оплонидец помог рыси подняться, уводя её к водоёму.       Когда животное подошло ближе к реке, без помощи хозяина она подползла к воде и жадно начала пить её. Коюми сел на камень, обнимая себя за плечи, чтобы хоть как-то согреться. Внимание рыси привлекло безудержное плескание воды. Она сосредоточилась на всплеске и, как кошка перед нападением, зашла в воду. Рысь пригнулась, вода была ей по подбородок. Животное резко окунулось, вскочило на две лапы, разворачиваясь к берегу и сразу же уходя к хозяину. В большой пасти она держала три рыбки разных цветов — это было заметно даже в ночи. Для неё это маловато, но за ночь, пока оплонидец спит, она сможет наловить ещё. Видно, что рысь сильна в рыбалке и Коюми мог ей позавидовать. Перед употреблением пищи, она как следует встряхнулась, смахивая с шерсти лишние капли воды, и охотно принялась поедать свой поздний ужин. Оплонидец отодвинулся к дереву, прислонившись к нему спиной и, даже не заметив этого, провалился в бездонный сон.

***

      Лишь беспокойные сновидения нападали на Коюми. Он спал очень чутко, практически слышал все звуки и ощущал холод. При чутком сне кошмары беспокоили его больше, чем сильный холод. Всё время Коюми убегал и возвращался в одно и то же место, звал кого-то на помощь, его постоянно ранил невидимый противник. У него — Коюми — не было никакого оружия, даже оплонидская магия отсутствовала. При попытке её использовать его руки обволакивала невыносимая боль, а сердце трясло в груди. Из-за этого он дезориентировался и не мог понять, сон это или явь. В конце концов невидимый враг загнал его в тупик в тёмное место, где посередине был лишь круг света от незримого источника наверху. Коюми стоял в луче и поначалу не знал, что делать. Но всё решилось само. Чёрный призрак атаковал его, подняв в воздух, и разорвал молодого оплонидца изнутри. Его тело разбилось на осколки разноцветных камней, со звоном осыпавшихся на стеклянный пол. И самое ужасное — это он видел со стороны, а боль чувствовал на себе. Под утро он вообще дремал, но ощущал тепло — рядом с ним лежала рысь, которая успела обсохнуть за ночь, в отличие от него.       Открыв глаза, Коюми перевернулся на спину на прохладном камне и посмотрел в небо. Сегодня оно светлое, голубое, с перистыми облаками над горизонтом. Солнышко только поднялось, красиво освещая почти недоступные взору высокие снежные горы вдали. Их острые пики были скрыты в тумане, который медленно сползал вниз. Лесная роща была наполнена ароматами бесчисленных растений, елей, дуба, ночного дождя. Роща тонула в природной тишине: мягкий шелест листьев и шёпот ветра. Лес окрасился в зелёно-жёлтые полутона; миллиарды листьев, усыпанных каплями ночного ливня, трепетали на ветру, блестя от рассвета. На Коюми, лежавшем под красотой, повеяло запахом влажной зелени и дождя. А птицы продолжали свои прекрасные песнопения, не прерывая их ни на секунду. Кажется, что сегодня они пели намного громче и красивее, радуясь хорошей погоде и теплу.       В глубокой чаще леса, далеко от реки, успокоившейся только под утро, затрещал дятел. А потом, совсем не вписываясь в гармоничную серенаду, закричала лиса. Это заставило окончательно проснуться — Коюми показалось, что кричит нимфа.       Оплонидец прямо сел на камене, выгибая спину и убирая с себя хвост и лапу рыси, и протёр глаза от лишнего сна. В траве были разбросаны косточки от рыбы. Теперь стало ясно, почему рысь спала спокойно и сладко — она наелась. Само животное спрыгнуло на землю, потягиваясь на ней. Коюми последовал её примеру — встал и протянул руки к небу. Позвоночник приятно захрустел. Тело и вправду болело после шести-семичасового сна на камне, в особенности болел левый бок, плечи и поясница.       Коюми подошёл к реке и протянул руку, зачерпнув немного воды. Она была ледяная, но пить хотелось сильнее. По горлу приятно прокатился холодок, разлившись внутри. После оплонидец протёр щеки и лоб. Взбодрило, однако.       Путешественники вернулись обратно на тропинки, петляющие между деревьев и холмов. Коюми соображал, куда лучше пойти, сосредоточенно осматривая местность. Он увидел символ, которым помечал примечательные предметы в лесу. Подбежав к помеченному камню, советник обрадовался, что смог вернуться в знакомые места. Ночью он ничего не видел, поэтому даже не понял, что ходит уже «по своей территории». Тем символом, что он сейчас видел перед собой, помечались те камни или деревья, которые находились ближе всего к серверной. Нужно было искать вход пещеру.       Вдалеке виднелась вертикальная горка, перед которой рассыпались камни и булыжники, они образовывали проход к пещере, которую скрывали плотные заросли лианы. Запрыгнув на рысь, Коюми понёсся ко входу, воодушевлённый тем, что без проблем — за исключением нимф — добрался до пункта назначения. Прилив энергии прошёл быстро, когда в мозг врезались ещё несколько лишних волн вибраций. По ощущению это сравнимо с ударом тока или резким скачком на ноги после долгого лежания, в глазах пролетела молния, накатил холодный пот и тело стало парализованным.       Коюми вынужденно слез с рыси, начал озираться по сторонам, пытаясь увидеть лишние силуэты. Волны не были похожи на волны нимф. Кто-то более разумный пришёл по его душу. Молодой оплонидец сорвался с места, рысь побежала за ним. Просвистела голографическая стрела, затем обычная, пролетел клинок. Коюми только и успевал уворачиваться. Кроны деревьев зашелестели, кусты задвигались и потемнели. Советник срезал стилетом лианы, но его ухватили за плечо. Уже осознав, кто за ним гонится, Коюми переложил оружие в левую руку, перевернулся к противнику и замахнулся лезвием. Оплонидец не успел увернуться и получил стилетом в глаз; он громко закричал. За спиной атакующего стоял злой Илеан, держа в руке плазменный меч. Нет, он даже не зол был, а ужасно разочарован.       Воспользовавшись драматичной паузой, молодой оплонидец рванул в пещеру. Было темно и он не понимал, куда бежать. Советник поскользнулся и сорвался в дыру, в бок, живот и по бедру ударили камни. Приземлившись на землю, сверху посыпался песок и мелкие камушки на голову советнику. На языке почувствовался привкус крови. Коюми посмотрел наверх: рысь стояла над дырой, но, увидев приближающуюся опасность, рванула в глубь пещеры. Оплонидец через боль встал на ноги и, хромая, побрёл к серверной. Теперь пещера освещалась свечением небольших светло-жёлтых сталактитов. Стены выглядели практически зеркальными. Всё отражалось в гранях каждого камня, свет играл на лице Коюми, иногда мешая идти. «Зайчики» попадали прямо в его глаза.       За спиной прыгнуло вниз несколько тел, молодой оплонидец увеличил темп ходьбы и перешёл на бег, бок пронзила острая боль, но не заставила его остановиться. Его больше тормозили сильная магия Илеана и эмоции солдат, он их слышал и не мог сосредоточиться на пути. Через шум в ушах он слышал оклики Илеана, Коюми не обернулся. Практически над ухом произнесли его имя, заставив уже развернуться и остановиться, потому что он боялся быть атакованным. Но этот крик был всего лишь эхом. Илеан стоял дальше.       Коюми чувствовал его гнев и обиду, но генерал оплонидцев пытался скрыть это под маской сожаления. Ему жаль несмышлёного Коюми. Он вздохнул, делая шаг к советнику, тот отпрянул, выставляя руку вперёд. Чёрный сгусток образовался в ладони советника. Атмосфера постепенно накаливалась, и обоим казалось, что сейчас между ними произойдёт взрыв противоположной энергии.       Молодой оплонидец смотрел своему начальнику в глаза, не показывая страха. Он хмурил брови, играл желваками, рисунки на висках и переносице пульсировали и окрашивались в синеватый цвет. Илеан отбросил своё оружие, опустил руки и встал ровно, показывая советнику, что он не хочет боя. — Коюми… — твердо сказал он. — Подойди ко мне.       Молодой оплонидец молчал, сверлил наглым взглядом Илеана. Какой глупый приказ с его стороны… — Не делай глупостей, Коюми, — Илеан перешёл на повышенный тон. — Я знаю, что ты хочешь сделать. И я не позволю тебе этого исполнить — не твоего ума дело. Угомонись и вернись домой, занимайся тем, чем надо заниматься тебе. Хватит строить воина из себя. — Я никогда не строил! Я хочу, чтобы эти неприятности с Циклами закончились. Если его не уничтожить, — Коюми вздохнул от боли, — то всё станет только хуже — как ты этого понять не можешь? Почему ты думаешь, что станет лучше? — Ты так же, как и Райс с Джеймсом, не понимаешь смысла свершения Цикла. Он восстановит нас, наш народ, прекратит бедствия, мы сможем воссоединиться с людьми… Коюми, пожалуйста, сдайся. — Да какое к чёрту восстановление, если в названии у Цикла есть слово «разрушение»?! — советник отполз в сторону, ближе к разветвлению, куда ему нужно бежать; чёрный сгусток в ладони увеличивался в размерах. — Не собираюсь я тебе подчиняться. Я советник высшего звена. Хватит злоупотреблять властью, надо мной она не имеет силы. — Я не пытался властвовать над тобой! — Илеан выставил руки вперёд в успокаивающем жесте. — Слушай, «разрушение» — не значит плохое. Цикл приведёт к разрушению старого и строению нового в этом мире, — оплонидец сделал шаг вперёд. — Ты же собираешься использовать других людей, да? Ты понимаешь, что обрекаешь невинных людей на смерть. Я не знаю, кто они, но не надо. Мне не нужны лишние потери, кто бы это ни был. — Это я-то обрекаю людей на смерть? Нет! Ты погубишь всех, кого можно. И Соару, и меня, и моих далёких братьев и сестёр. Всю планету. Это тебе надо остановиться и дать другим людям возможность расправиться с Циклом. Твоё время давно вышло! — Коюми! — Как минимум ты губишь уже одного человека — Агнеса! Он хотел от тебя помощи, когда попал в беду с сестрой, а ты предложил ему… Предательство своего же генерала и разрушение «Крылатых». Это помощь? — Илеан не отвечал. — Да-да, ты сам понимаешь, что это не помощь. Ты рушишь его жизнь, используешь, так потом не удивляйся, что он разрушит твою! — Коюми, мелкий ты подлец, — Илеан сделал несколько угрожающих шагов. — Он предан мне, в отличие от тебя.       Молодой оплонидец усмехнулся. Илеан так же наивен в преданности своего шпиона, как и Генерал. И оба за это поплатились и поплатятся ещё.       Советник рванул в ответвление, забывая о боли в теле. Чёрный сгусток сорвался с ладони оплонидца и влетел в потолок пещеры, вход завалило камнями и кристаллами, в ответвлении поднялась пыль, и Коюми закашлялся. Он рухнул на землю, держась за отбитые бока, которые разрывало от боли из-за кашля. — Ты не сможешь ничего сделать против меня! — кричал Илеан с другой стороны завала. — Ты не принадлежишь Циклу. Что говорить-то, более того, ты не вездесущий! — Поэтому я и буду использовать других людей. Я им помогу, а они мне. Пусть я умру, пусть я пропаду в Исходе… Но я не дам тебе окончательно прервать деятельность Ноября и Зова! — Сам будешь использовать чужие силы для достижения своих целей… Ты только что говорил о том, как я подло поступаю, используя Агнеса. И чем ты тогда отличаешься от меня, советник? — Тем, что сделаю это во благо всему человечеству и оплонидцам. Тем, что я хочу покончить с этим, а не продолжить муки. — Какое излишнее благородство… Ты книжек начитался или что? Куда тебе тягаться со мной, Генералом и Джеймсом? Если я не хочу, чтобы ты влезал в наше дело, так они тем более не хотят. Я не убил бы тебя и не убью, но вот они… Коюми, ты встрянешь в большие неприятности, если перейдёшь им дорогу, — советник молчал, он слушал, что говорит Илеан и анализировал. — Может, ваши цели схожи, но они не будут кооперироваться с тобой ни при каких условиях. Люди, которых ты нашёл, тоже тебе не поверят. Ты зря потратишь время. А если и поверят, то ты их погубишь, они будут бесполезны… На Сириусе осталось мало людей, которые являются вездесущими и знают о Цикле. Знают обо всём, но не говорят. И вряд ли ты выйдешь на них… — Знаешь, учиться никогда не поздно. Если они не будут ничего знать, то я расскажу. Всё расскажу, и тогда… — Ты предашь меня. Конечно. На что я ещё рассчитывал? — Илеан посмеялся. — Ты же понимаешь, если попадёшься мне ещё раз, то будешь гнить в тюрьме, а на Оплониде прославишься как отступник. — Ты скрывал меня всю мою жизнь и готов рассказать обо мне только то, что я предал тебя? Этим ты меня благодаришь за мою службу? — Коюми говорил дрожащим от гнева и обиды голосом. — Знаешь, я давно хотел сказать тебе одну вещь, да как-то… Времени не было, что ли. И возможности. — Не тяни время. — Твои желания погубить эпоху Ноября и Зова в конечном счёте погубят тебя. И я этому поспособствую, — советник встал и, хромая, поплёлся в свою серверную, которая находилась уже не так далеко. — Никогда не доверяй информацию своим близким. Ты поплатишься за это.       Илеан попытался разрушить сильным магическим ударом завал, но не смог: препятствие тоже держалось магическим способом и было невосприимчиво к чужим заклинаниям. Когда стало тихо, дрожь внутри Коюми тоже успокоилась и идти стало легче. Советник петлял в коридорах пещеры, несколько раз поворачивал, спускался, поднимался, лазал по уступу над обрывом с подземным ручейком. Нет, он не заблудился. Он знал, куда идти. Серверная была под землёй, к ней шло много проходов как коротких, так и длинных. Коюми выпал второй вариант и теперь ему приходилось идти намного дольше, чем могло бы быть, зато до него никто не доберётся.       Перед молодым оплонидцем оказался тупик. Так можно было подумать, если бы гость не знал, что перед ним лишь маскировка. Коюми провёл рукой по правой стене, где был скрыт интерком, нажал на экран, чтобы оставить свой отпечаток пальца, ввёл пароль — и цифровой, и графический, — нажал кнопку и только потом маскировка сползла со стены. За ней была круглая комната, заставленная компьютерами, серверами, экранами, на полу змеились провода, под потолком висел большой аппарат для бесперебойной работы систем, около правой стены стояла капсула без крышки — она была похожа больше на мягкую, обтекаемую кушетку с проводами, — у изголовья крепилась нейрогарнитура. А рядом с кушеткой стояла… — Рысь? Ты… а как ты пробралась? — вошедший Коюми осмотрел помещение и увидел не запертый вход. — Чёрт, в прошлый раз не закрыл. Я рад тебя видеть, товарищ.       Советник опустился на колено перед рысью и погладил её по спинке, положив её голову к себе на плечо. Теперь у него был один друг — и это ездовое животное. Забыв про свои раны и травмы, Коюми забрался на кушетку, снял шлем со стойки и надел на голову. Затылок защекотало от соединения с нейронами мозга. Перед глазами всплыли таблицы с настройками, которые оплонидец быстро заполнил и после подтвердил выбор. Комната сменялась на пространство с цифрами, буквами и символами, словно Коюми был в цифровом гипер-прыжке. Когда картинка перестала двигаться, и оплонидец оказался в киберпространстве, тело обрело плотность и советник смог им управлять. Он подвигал руками, ногами, шеей — всё ему подчинялось, а это значило, что он успешно вошёл в чужую базу, но три минуты окружение было пустое — хозяин базы проверял Коюми.       Перед ним возникла девушка, довольно худая, темнокожая, в сером костюме с железными вставками и линиями, к её голове были присоединены провода, идущие бесконечно сверху, руки она держала, как будто перед ней была стена. Коюми только что заметил, что радужная оболочка у неё отсутствовала, глаза были полностью белые. Он подошёл к ней и попытался до неё дотянуться, но что-то холодное, похожее на невидимое стекло, остановило его. — Как ты попал сюда с Оплонида? — девушка говорила твёрдо и уверенно, без приветствий. — У тебя нейросистема? Она защищена? Как ты не умер от напряжения в мозгу?.. — Ты… любопытная, однако, — усмехнулся Коюми, девушка подтвердила это кивком головы, не сводя глаз с гостя. Она изучала его, сканировала и собирала данные с его шлема. — Да, у меня собрана нейросистема, я защитил её несколькими протоколами — их сотни. Проследить контакт нельзя, никто тебя не найдёт. У меня стоит огромный бесперебойный аппарат и защита для нейронов мозга. Поэтому я жив. И не собирался умирать, — девушка стала ходить вдоль барьера. — Я пришёл сюда не просто так, хотя и не ожидал, что выйду на кого-то. — Безусловно. Иначе бы смысл тебе так жертвовать… Зачем ты прибыл сюда? — прямо спросила она без лишних расспросов, будто куда-то спешила. — Мне нужно… найти людей с Сириуса. Мне нужна их помощь и очень срочно. Я не смогу с ними соединиться через нейрогарнитуру, потому что тогда меня точно найдут, но перед этим мне поджарит мозги. Твоя система тоже защищена, поэтому я могу беспрепятственно с ней соединиться без риска умереть. У них же системы явно не такие мощные, как у нас, — Коюми судорожно воздохнул. — Им тоже нужна помощь и поскорее. — Ты так уверен, что сможешь помочь людям, оплонидец? — Нет… Но я могу, по крайней мере, что-то предпринять, предложить им выход, дать совет. Всё что угодно, лишь бы сохранить им жизнь. — А как же ты будешь связываться с ними потом? Я долго не смогу быть вашим информатором-посредником. Меня тоже могут заметить и убить. — Я… я сделаю всё возможное, чтобы связаться с ними самостоятельно потом. Пока что мне нужно, чтобы ты отыскала их контакты, данные, местоположение, внешность… Всю информацию про них. У меня есть только их имена. Большего мне не дали, — Коюми на миг замолчал, но потом встрепенулся. — Мне будет проще звать тебя по имени. Как тебя зовут? — Беатрис.