***
Намджун приехал спустя десять минут после его сообщения. Чонгук уже и сам не помнил, что написал, потому что строчил быстро и в состоянии аффекта, а перечитывать потом не стал. — Ну, что стряслось? — первым делом спрашивает Ким, вваливаясь в квартиру. Как обычно шумный и полон энергии, несмотря на то, что уже почти полночь. — Да так, — Чонгук неопределённо пожимает плечами и уходит на кухню. Намджун следует за ним и тут же присвистывает, останавливаясь на пороге. — «Да так»? И поэтому ты тут распиваешь родительский вискарь, а до этого написал мне, сейчас, я даже процитирую, — альфа тянется за своим телефоном. — «Это пиздец, приезжай срочно». То есть, всё в норме? Чонгук фыркает и качает головой, наливая себе ещё алкоголя. Ну, а что, раз уж вечер с этого начался, почему бы не закончить его тем же? В конце концов, он не так уж часто напивается, чтобы сейчас отказывать себе в таком успокоительном. — Тэхён приходил. — Вау, — тянет друг, доставая из шкафа ещё один стакан и присаживаясь рядом. — Боюсь спросить, что он сделал, что ты поставил перед собой цель ужраться в слюни. — Ничего особенного — так, поцеловал меня. А ещё вчера сказал, что я ему нравлюсь. Чонгук произносит это спокойным и даже несколько будничным тоном, и Намджун, успевший отхлебнуть алкоголь, тут же давится виски и кашляет. — Он… Что?! Серьёзно? — Ага. — Стой, но вы ведь… Он же… — Нет, мы не трахались, если ты пытаешься сказать именно это, — поспешно заверяет друга Чон, делая ещё глоток. — Я как-то… Не думаю, что хочу этого. — Господи, я слишком стар для этого дерьма! — восклицает Намджун, театрально воздев руки к потолку. — Херли у вас такая Санта-Барбара разрослась? Тэхён трахает омег, но, кажется, не прочь дать тебе. Ты, вроде бы, не прочь взять то, что он тебе даёт, но при этом не горишь желанием вставлять омеге. Зато сам не прочь, чтобы тебе кто-то присунул — так? — Так, — усмехается Чонгук. С чужой точки зрения это звучит ещё более смешно и абсурдно, чем есть на самом деле. И да, он окончательно запутался, а алкоголь и шумно охреневающий Намджун совсем не помогают найти разгадку. Поэтому он наливает себе ещё немного и поворачивается к другу: — Давай не будем об этом, хорошо? — Хорошо, — покорно кивает Намджун и переводит тему в более безопасное русло. — Я вроде как пытаюсь помириться с Джином. — Вы же не ссорились. — Не придирайся к словам! — фыркает альфа. — Ты понял, что я имею в виду. Просто у меня вроде бы чувства к нему, я даже готов на самое страшное — остепениться и всё такое. Жаль только, что раньше не понял этого и считай сам толкнул его на… — Главное — хотя бы попытайся, — резюмирует Чон. — Думаю, что он простит тебя. Омеги обычно сильно привязываются к тем, кто у них первым был. — Что за цинизм? А как насчёт того, что он простит меня за то, что я красивый, умный и в целом обаятельный альфа? Между прочим, я терпеть не могу теннис, но ради него полгода бегал с ракеткой, как идиот — как не простить после таких жертв с моей стороны? — Лучше бы за ним так бегал. — Ты не помогаешь, Чон Чонгук!***
Музыка долбит по барабанным перепонкам, и, кажется, даже где-то в грудной клетке эхом отдаётся. В ночном клубе душно и пахнет алкоголем, как и в большинстве заведений такого типа. Чонгук не хотел идти на вечеринку, но это было бы неуважительно по отношению к товарищам из команды и прочим ребятам, хоть каким-то образом к их команде причастным — всё потому, что они в пух и прах разгромили команду конкурирующего университета, и теперь вырвались в лигу с наиболее значительными показателями. Это был повод отметить, поэтому их команда, включая запасных игроков и группу поддержки, заказала несколько больших столов в этом заведении с целью как следует отдохнуть. С того самого вечера, когда Тэхён поцеловал его, прошла неделя, и это была одна из самых странных недель в жизни Чонгука. Потому что он всеми силами избегал встреч с Тэхёном, но тот, казалось, был непробиваемым — стоило альфе возникнуть в поле зрения, как он тут же приближался, совсем не обращая внимания на возражения, а на предложения отправиться в далекое эротическое путешествие не реагировал совсем. А если и реагировал, то только усмехался и нёс какую-то чушь, совершенно к делу не относящуюся. Омега вёл себя поистине нагло, постоянно норовил прикоснуться, приобнять или ещё чего похуже — благо, рядом всегда был Намджун, который умудрялся перевести всё в шутку, а потом ржал как умалишённый с того, как Чонгук материт омегу на чём свет стоит. За своей негативной реакцией он скрывал абсолютно всё: и свои запутанные мысли, и непонятные чувства к омеге, не находящие выхода, и страх о том, что кто-то узнает его грязные секреты. Словами не передать, насколько он устал от всего этого. Может быть, именно поэтому, именно здесь и сейчас, пока алкоголь в крови делал смелее и раскованнее, он решил дать своему неправильному организму шанс. Шанс исправиться и стать обыкновенным альфой с обыкновенными пристрастиями, а не вот это всё. Намджун неопределённо покачал головой, когда услышал идею друга, а после просто пожал плечами — мол, делай как знаешь. Ещё и удачи пожелал, словно издевался. Он, к слову, сделал несколько шагов к возобновлению отношений с Сокджином, только омега в клуб идти отказался, сославшись на плохое самочувствие, поэтому Намджун то и дело залипал в какао. Улыбался он при этом, как полнейший кретин, о чём ему не преминул сообщить Чонгук, получив в ответ выразительно оттопыренный средний палец. Тэхён следил за ним издалека — на протяжении вечера Чонгук то и дело ловил на себе пристальный взгляд, но если сначала нервничал под ним, то по мере увеличения концентрации алкоголя в крови ему становилось все сильнее наплевать. Даже тогда, когда Юнги вполне ожидаемо перебрался со своего места за столом группы поддержки поближе, и теперь невесомо скользил ладонью по крепкому бедру альфы, обтянутому джинсами. Его губы, едва не касаясь ушной раковины, шептали какие-то пошлости, сути которых Чонгук всё равно не улавливал: перед глазами всё медленно плыло, как в психоделическом видео, и лишь лицо Тэхёна в нескольких метрах от них оставалось чётким. Тот смотрел на происходящее внимательно, и вместе с тем с каким-то насмешливым выражением лица, словно хотел сказать: «Да ладно тебе, Чонгук, ты просто блефуешь. Всё равно не трахнешь его». — Это мы ещё посмотрим, — пробормотал зло альфа, вставая с места. — Что? — недоуменно захлопал ресницами Юнги, тут же подрываясь следом. — Куда ты? Чонгук молча схватил его за запястье, продираясь сквозь толпу на танцполе, куда они нырнули. Он заранее знал, что Юнги сегодня снова будет приставать к нему и пытаться залезть в трусы — это стало почти традицией. Правда, он позволил себе поддаться лишь раз — в ту ночь, когда принял какую-то дрянь и перестал контролировать свои действия, но даже тогда дело не дошло до самого интересного. Сегодняшний раз был вторым, и Чонгук искренне надеялся, что на этот раз у него получится убедить своё внутреннее «я» в том, что оно должно хотеть вставлять кому-то, а не наоборот. Юнги стонет прямо в губы, когда он впивается в него поцелуем, сразу же проскальзывая языком в глубину рта. Жадно вылизывает, словно изучает — нёбо, зубы и чужой юркий язычок, сплетающийся со своим. Целует — и к своим ощущениям прислушивается, но тщетно — ему приятно, не более того. Нет той волны возбуждения, которая горячо врезалась в низ живота, стоило лишь представить, как он оказывается в роли омеги. — Стой, подожди… — стонет Мин, отчаянно цепляясь за чужие плечи. — Мы же в коридоре, давай хоть в туалет зайдём. Увидят ведь. — То есть, — горячо целует его шею Чонгук, опускаясь на изящные ключицы. — Трахнуться непонятно с кем в туалете клуба ты хочешь, а шлюхой прослыть — нет? Сразу после этих слов левую скулу обжигает пощёчина, а сам омега отталкивает его, зло сверкая глазами. — Я не трахаюсь непонятно с кем. — Ты ведь совсем не знаешь меня, как можешь утверждать обратное? — потирая место удара, усмехается альфа. Он вкладывает в свои слова гораздо более глубокий смысл, чем Юнги в состоянии заметить, поэтому тот вполне закономерно взрывается: — Я прекрасно знаю тебя! Ты нравишься мне просто до усрачки, Чон Чонгук, и превосходно знаешь об этом. Я терпел, когда ты френдзонил меня, когда лапал других омег на моих глазах, когда относился как к ничтожеству, не достойному твоего внимания. Но знаешь что? Это было последней каплей. Даже моему терпению пришёл конец. С этими словами омега гордо вскидывает подбородок и, поправив укладку, удаляется, оставив Чонгука в лёгком недоумении. Да что с этим миром в последнее время? Где тот, кто отвечает за адекватность человеческих поступков — в отпуске или в запое? Кстати, о запое — Чонгук понимает, что нужно выпить ещё. А ещё найти Намджуна. Он не успевает сделать ни шагу, когда где-то совсем рядом раздаются аплодисменты, а потом из-за угла выруливает тот, от кого он безуспешно бегал всю эту неделю. — Браво, Чонгук. Ты действительно знаешь, как вести себя с омегами, — комментирует Тэхён, скалясь своей угловатой улыбкой, и Чонгук почти ненавидит себя в этот момент за то, что залипает на неё. — Ты какого чёрта следил за мной? — хмуро интересуется он. Омега пожимает плечами с самым беззаботным видом: — Следил? Ты о чём? Я в туалет шёл, а тут такие мексиканские страсти. Альфа не успевает ничего возразить, когда Тэхён подходит совсем близко, вынуждая сделать шаг назад и вжаться спиной в стену — уже в который раз они находятся в этом положении и Чонгук с ужасом осознаёт, что ему начинает нравиться — то, как омега в такие моменты становится пугающе доминирующим, настолько, что ему хочется подчиняться — полностью и безоговорочно. В такие моменты они словно меняются ролями, и это настолько неправильно, что сильней уже некуда. Само осознание этого вызывало бесконтрольное и совершенно безумное возбуждение. — Прекрати бегать от меня, — произносит омега своим изумительным бархатным голосом в самое ухо, вынуждая Чонгука ощутить, как его кроет от одной интонации. — Это выглядит глупо. Тем более, что я тоже нравлюсь тебе, так ведь? — Нет. — Вот упрямый, — смеётся Тэхён, придвигаясь настолько близко, что теперь они соприкасаются бёдрами. И — о Господи — Чонгук чувствует, что омега неслабо так возбуждён. — Твоё тело выдаёт тебя с головой. — О чём ты? — хрипло переспрашивает альфа, теряя нить разговора. Ощущение того, как чужой стояк касается его собственного сквозь ткань джинсов — это непередаваемо, и совершенно не располагает к разговорам, потому что больше всего на свете сейчас хочется того, что уже почти месяц снится ему в мокрых снах. — Во-первых, у тебя тоже стоит. Глупо было бы отрицать. Во-вторых, — загибает пальцы омега, и Чон поражается, как у того ещё хватает сил соображать. — я знаю, что ты такой же, как я. В том плане, что несмотря на природу, в постели я предпочитаю роль альфы, а ты — наоборот. — Чонгук мгновенно трезвеет, дёргается и раскрывает рот для возражений, но Тэхён лишь кладёт на его губы указательный палец. — Тихо-тихо, не перебивай. В-третьих, я видел, как ты ублажал себя в душе после тренировки, и против этого у тебя аргументов нет.