Новые злые

А раз за разом тебе снилась какая-то совсем другая жизнь – то же самое бледное утро, та же твоя квартирка, расстеленная койка, покрывало на кресле, и те же самые вы, только и правда – вместе. Его голое тело на простыне. Величественная честность его наготы. Ты не знал, как поймать это чувство в слова. Смотрел во сне, не отрывая глаз, хотя во сне как раз распалась преграда, на которую ты налетал наяву, и это тело было открыто тебе, ты был свободен подойти и прикоснуться, невыносимое давление схлынуло, стихла тревожная серена в голове, опасно-тихий прибой вскипевшей крови в висках, и все, что ты искал, было в нем, все, за чем ты гнался и от чего бежал, ошеломляющая простота и такая непривычная, нереальная правильность, конец пути принес не суд, а ясность, отдых. Иногда ты встречался с ним взглядом, но он не сбивал тебя, не нужно больше было прятаться. Покой, который наполнял его, был тоже из совсем другой, не случившейся жизни. И каким красивым – библейски красивым – он его делал. Серые глаза и запах прибитой пыли. Бесконечное лето, нежные лохмотья серых облаков, затишье в ожидании дождя. Теплые крупные капли, и чернеет асфальт. Ты подошел его поцеловать. Влез на матрас, матрас скрипнул. Маленькие детали наполняли тебя верой, немилосердно: когда сон рушился, тебя рвало на части. Медленно двигались его губы – мягче, чем когда-либо, без сопротивления и напряжения. И ты чувствовал его всем собой, тебе снился секс без прелюдии и без развязки, вы никуда не двигались, качаясь на волнах, ты просыпался не со стояком, ты просыпался счастливым. Однажды он спал рядом с тобой наяву – когда тебя выкинуло к нему, и ты почувствовал, как огромный вес в один миг приземлился тебе на плечи, согнув тебя, как старика. Хотелось попросить его уйти. Еще хотелось себя пожалеть. Ни для того, ни для другого не находилось оснований, и ты пошел чистить зубы, потом пошел делать тосты. Два дня, что он провел в Краснодаре. Ты не брал машину, вы сели на трамвай и поехали на Красную. Показать ему хорошее место. Привести туда, где тебя знают, где ты что-то значишь. Ты даже еду за него выбрал. Тогда он – серьезно и искренне – шел за тобой, стараясь попадать в твои следы. Тебе нравилось. Нравилось, как он спешил прожевать – чтоб продолжить с тобой говорить. Нравилось, как он старался вызвать реакцию. Старался рассмешить тебя. Он выглядел счастливым, когда улыбался. Облегчение, радостное недоверие на его лице. Напор, с которым он отстаивал свои соображения. Тебе нравилось с ним спорить. Нравилось, как он замолкал, чтобы послушать, и как, сам того не замечая, начинал кивать – нетерпеливо, готовый вставить свое «да, но». Мясной сок у него на губах. Жирный блеск. Его пальцы ни на секунду не замирали. Тебе нравилось, с какой готовностью он соглашался с тобой в мелочах, потому что это были твои мелочи. От Путина до Тимати, от Нонграты до Эминема, от порядка подачи апелляционной жалобы в арбитражном процессе до влиянья Татаро-Монгольского ига на историю Руси, вы перебрали каждый камушек в мостовых, по которым носились ваши одинокие мысли. - Ну потому что это определяет мир, в котором мы живем. Ну я не знаю – Это он объяснял, зачем выбрал Новейшую Историю в университете. Ты бы выбрал Средневековье. Он сказал, это красивые сказки. Их тебе и не хватало в настоящем. Тут он многословно и сбивчиво согласился. Вы оба становились косноязычными и неповоротливыми, когда волновались, когда теряли нить. Его волнение тебя растрогало: он волновался, как бы не задеть. Ты вернул его обратно на рельсы – - В каком мире мы живем? - Ну хорошо, например – например. У меня дед потерял все сбереженья в МММ – - У меня родители. Не то, чтобы что-то там они сберегли… – - …так и это пропало, да! И вроде вся страна об этом знает. Это было вот – сейчас. Но как будто не было. Лешка Харрисон смотрит Хованского – я тебе говорю, я когда увидел, охренел – - Кто такой Хованский?.. - Я думал, ты спросишь, кто такой Харрисон. И все-таки? - Видеоблогер. Короче, у него реклама финансовой пирамиды в ролике. В две тысячи пятнадцатом году. Я говорю – Леша, блядь, кто вообще это слушать-то будет? Пиздец. Даже если щас патриарх Кирилл это прорекламит. Через два дня – через два дня. После пары. Парень доказывает девчонке, что она овца и он пиздец способ обогащения нашел. Продумал все. Охренительный план у него. Главное – вовремя выйти, а так он в три раза увеличит бабки. Я вот стоял и думал: сказать ему, что он ебанат, или он заслужил, пусть дальше так и ходит? Без анализа ближайшего прошлого невозможно влиять на будущее. Эта мысль была такой простой и, в общем, банальной, что ты не зацепился за нее. Зимой пятнадцатого года Леша Харрисон еще был его другом. В апреле Лешу нежно высадили из команды оргов, и шумно – из турнирки. Четвертого числа зал орал «Харрисон, уходи, топ-8 твой предел», ты потом много раз пересматривал этот момент, когда вышло видео. Четвертого числа, в два часа ночи, после короткой бурной ссоры и долгих безысходных разговоров по душами под дудку, Денис написал тебе: «Я иногда ненавижу Славу» И с интервалом в двенадцать минут: «Как ты решаешь, чью сторону взять? Ее ведь все равно приходится взять. Даже если стараться не брать. Даже если они все сделают сами. Даже если ты пиздец как не согласен» Пятого апреля, в восемь утра, встав на пару, он дописал: «Я имел в виду, как ты решаешь, когда мало просто быть не согласным? Когда надо вмешаться?» Ты не очень знал, как ответить, день был занятой, вопрос не простой, ты спросил: «А что случилось?» И он отписался: «Слава сожрал Харрисона, у нас революция маленькая. Орг.момент: Леша делал графику, он ее снять хочет, так что следующие баттлы с другой заставкой пойдут. Пиздец хуево переодеваться в середине сезона, но вот так вот получилось» А к вечеру твой совет никому был не нужен, потому что вышел Гнойный-Сван. И Сережа выложил пост, с пятью победами Краснодара. От орг.конфы ты отписался осенью. Ты не видел, о чем они говорили. Ты не застал момент, когда Сережа сказал: «Сейчас ты нахуй пойдешь, вместе со своим торчком ебаным», а Денис вышел из беседы. Все это было не важно, потому что если бы ситуация развивалась на твоих глазах – ты бы по-прежнему не знал, как поступить. «Ты прости, конечно, но это полный пиздец» Переписку тебе кинул не Денис, это был Сережа. «Они блядь что мнят там о себе?» Денис еще полчаса не появлялся в сети, а потом прислал ссылку на пост с вопросом-подъебкой: «А ничего, что судей не было, да?» Ты не смотрел баттл. И на ивентах ты не был. Болела шея. Хотелось спать. На следующий день был рейс на Москву. Дело на сто тридцать девять чужих лямов. Ты написал Денису: «Веди себя, как взрослый. Извинись и возвращайся в конфу, так вопросы не решают» И ты был в душе, когда телефон звонил. За тридцать минут он успел оставить тебе шесть пропущенных вызовов, накатать декодинг раундов Свана, предъявить тебе за тотальное кумовство и приписать – уже пока ты читал – «еще PLC меня не учил, как вопросы решать». Два дня, что он провел в Краснодаре. На Красной стемнело. Вы пошли гулять. Между барами пили чай: ты взял, а он охрип с ивентов, перенапряг связки, пока болтал с тобой, и ты поил его из своего картонного стакана. Положил ладонь ему на спину, когда он кашлял. Он посмотрел на тебя и стало очень неуютно, как будто тебя застали за чем-то хуевым и стыдным, в этом взгляде была убийственная, полная откровенность, но ты явно упустил посыл. Ты вспоминал этот момент потом. Вспоминал много. Ответ на вопрос, который ты не смел задать, ускользнул раньше, чем ты начал его искать. Денис не пил за ужином, а потом накидался буквально за час. В такси уронил голову к тебе на плечо. Ты говорил, что он не умеет пить, еще говорил – хлопнул, так держись. Посмеивался над ним, придерживая у двери, заталкивая в лифт. Он бездумно улыбался, раскраснелся, пот на лице, пьяный смех, смазанный шаг, его тело как будто подтаяло, но как далеко это было от картинки из твоих снов. Вы целовались в коридоре, грубо, мокро, быстро, не хватало воздуха, у него колотилось сердце – бешено, ты прижал ладонь к его груди и не мог отнять, яростный ритм, последний забег, он торопливо расстегнул тебе ширинку, поплыл немного, тебе показалось, он вот-вот упадет, но он облизнул сухие губы и деловито вытащил твой член. Ты хотел снять с него куртку, он дернул плечом. Ты погладил его между ног, но у него стояка не было даже на полшестого, - Я в нули просто. Он держал тебя за шею, чтобы удержать равновесие, а ты обнял его и слушал, как он дышит, твой резкий запах, его щетина, горячие ладони, - Не так сильно… Ты поцеловал его волосы и он задрожал. - Мальчик мой хороший… Ты не узнал свой голос. Кончил ему на руки, запачкал рукав, он прошел в ванну мимо тебя, ноги заплетались, потом он срубился, и ты ни слова больше не успел ему сказать.