In every life (I love you)

В этой жизни что-то поменялось. У Кларк есть сын. Его зовут Эйден, и она забеременела благодаря одной случайной ночи с незнакомцем. Она не запомнила его имени, однако ей это и не нужно, ведь она любит своего мальчика за двоих, он счастливый, здоровый и красивый. И однажды это разбило ей сердце. Она была на кухне, готовила обед, когда услышала душераздирающий крик сына с заднего двора. Когда она примчалась к нему, мальчик держал руку у груди, и Кларк сдержала слёзы, чтобы не напугать сына. Она быстро отвезла его в больницу. Кларк совсем расстроилась к тому моменту, когда наконец они добрались до доктора, и не успокоилась, пока рука сына вновь не вернула розовый оттенок. И вдруг она поняла, с кем говорит. В этот раз её глаза другие, они бурно-серые, напоминают Кларк о прошлой жизни, когда они ютились под одеялом и смотрели, как по небу раскатывались гром и молния, а сильный дождь всё лил и лил. — Спасибо вам, — благодарно сказала Кларк, забирая Эйдена. — Что нужно сказать, Эйден? — Спасибо. И за леденец тоже, — добавил он, справляясь с обёрткой. Доктор с аккуратно взяла сладкое, распечатала леденец и через секунду вернула. — Я всего лишь выполняла свою работу, — ответила она с чарующей улыбкой, от которой Кларк словно пробежала целый марафон. Как она может чувствовать полёт бабочек в своём животе даже спустя так много жизней? — Ну, не знаю, что бы я без вас делала, — сказала Кларк, слова кажутся резче, чем ей хотелось бы. — Извините, я, кажется, не расслышала вашего имени, была слишком взволнована. Доктор понимающе улыбнулась: — Доктор Лекса Каллахан к вашим услугам. Из-за произнесённого имени Кларк на секунду застыла, она подумала, что это — ещё одна причина, почему она не сразу поняла, что перед ней Лекса (потом она узнает, что в детстве родители Лексы погибли в аварии, её удочерили и поменяли фамилию, однако Вудс сохранили в качестве второго имени). — Ещё раз спасибо, доктор Калахан. — Пожалуйста, зовите меня Лекса. — Спасибо, доктор Лекса, — заговорил Эйден. Кларк усмехнулась: — Думаю, это адресовалось мне, дружок, — сказала она, не желая оскорбить доктора. Лекса с лёгкой улыбкой на лице нагнулась и оказалась с Эйденом на одном уровне: — Не волнуйся, мне нравится быть доктором Лексой. — Мы с мамой пойдём есть мороженое, хотите с нами? — О, извини, Эйден, я даже не знаю, сейчас не могу, я немного занята, — искренне извинилась Лекса. — Серьёзно? — надулся Эйден, и Кларк уже готова сделать то же самое, но вовремя себя остановила. — Доктор Лекса занята спасением жизней. — Может быть, в следующий раз? — с надеждой задал вопрос Эйден. — Я не думаю… — Конечно, Эйден, — прервала Лекса Кларк, и блондинка удивлённо и восторженно посмотрела на неё. — Вы не должны делать этого, Лекса. — Но я хочу. — Видишь, мама, она хочет, — радостно сказал Эйден. Девушки обменялись номерами телефонов после того, как на этом настоял Эйден, чтобы они уж точно смогли как-нибудь встретиться и поесть мороженое. (Позже в этот же день Кларк рассказала эту историю своей лучшей подруге этой жизни, Рэйвен, взрывной латиноамериканке, рушащей всё вокруг, она разражалась смехом и говорила ей, что её сын умеет вести дела даже лучше, чем сама Кларк.) Кларк написала Лексе на следующий день, ведь она не может не общаться со своей родственной душой, зная, что это возможно. Она заставляет её нервничать так же, как и в других жизнях, но Кларк отбрасывает эти мысли, точно зная, что может получиться, если она просто соберёт всё своё мужество. На первом свидании Кларк даже и не поняла, что это — свидание. Лекса отвела их с Эйденом в кафе-мороженое рядом с больницей во время обеденного перерыва. Она была одета в светло-голубой больничный халат, волосы закреплены в беспорядочный хвост, а лицо лишено макияжа. Кларк до сих пор думает, что она выглядит прекрасно. Эйден запрыгнул на колени врача и обнял её, Лекса, широко улыбаясь, обняла его в ответ, и, когда он наконец отпустил Лексу, то он потянулся к Кларк. Блондинка к этому моменту уже точно осознала, что влюблена в Лексу и в этой жизни. Наблюдение за Лексой и Эйденом быстро стало любимым занятием Кларк. Они общаются так, словно знали друг друга всю жизнь, Эйден, обычно нервный рядом с посторонними, с Лексой вёл себя непринуждённо, кажется, словно так и должно быть. Кларк не может оторвать глаз от того, как Лекса вытирает мороженое вокруг рта Эйдена и с нежностью взлохмачивает его волосы. — Мам, доктор Лекса сказала, что я могу купить ещё мороженое, потому что я не чешу руку, — сказал Эйден с широкой улыбкой. Кларк бросает взгляд на гипс сына, который уже разрисован его друзьями. Она подняла взгляд на Лексу, которая смущённо смотрела на неё, только от этого Кларк уже готова упасть в обморок. — Эм… возможно, мне стоило сперва спросить, — нервно усмехнулась она. Кларк взметнула бровь, и Лекса прикусила губу. Блондинка собрала все свои силы, чтобы тут же не перегнуться через стол и не поцеловать её. — Мам, ну пожалуйста? — умоляюще спросил Эйден, и Кларк драматично вздохнула. — Ну, если уж доктор разрешает, наверное, в этом нет ничего плохо, не так ли, дружок? Кларк потянулась за кошельком, однако Лекса успела первой. Она достала пятидолларовую купюру из кармана и передала её мальчику. — Я угощаю. — Спасибо, доктор Лекса! — Эйден взял деньги и слез со стула, а после — пошёл к прилавку. Кларк позволила ему отойти от себя потому, что они были в этом кафе уже кучу раз, к тому же, она может спокойно видеть его со своего места. — Ты не должна была этого делать, — сказала Кларк. — Я хотела. Я сказала, что он может поесть ещё прежде, чем поинтересовалась у его мамы, — ответила Лекса с ухмылкой на губах. Кларк усмехнулась: — Ну, спасибо тебе. — Я рада, что ты на меня не злишься, было бы ужасно испортить наше первое свидание, не так ли? Глаза Кларк расширились от удивления, слова вылетели из её рта прежде, чем она смогла их остановить: — Это свидание? Лекса заколебалась: — Оу, я думала… — Нет! Просто обычно люди не приглашают меня поесть мороженое с сыном, — объяснила Кларк. Лексе, кажется, полегчало: — Ну, мне нравится Эйден, — пожала она плечами. А потом: — … и мне нравишься ты, — мягко добавила она. Кларк даже и не задумывалась прежде, чем ответить: — Ты тоже мне нравишься. Кажется, Лекса хотела сказать что-то ещё, но тут вернулся Эйден с новым рожком в руке. — Мама! — Эйден плюхнулся на свой стул. — Это мороженое сникерс, смотри, — он сунул рожок под нос мамы и не убирал его, пока Кларк не облизнула. Их первое свидание без Эйдена девушки всё никак не могли спланировать. Они часто виделись, но лишь для того, чтобы выпить кофе или быстро позавтракать, потому что Лекса постоянно занята в больнице, а Кларк либо читала лекции в университете, либо проводила время с сыном. Но они наконец назначили официальное свидание без Эйдена (к его превеликому несчастью). Кларк хотела удивить доктора вкусной домашней готовкой, ведь даже спустя все эти жизненные циклы, Лекса так и не научилась готовить. Так что она оставила Эйдена на Рэйвен и пробралась в квартиру Лексы. Кларк использовала ключ, который доктор держала в цветке, зная, что девушка закончит работу пораньше (блондинка всё хотела сказать Лексе, что это — не лучший вариант для хранения ключа) и прошла на кухню, которая, как она была уверена, использовалась только для приготовления кофе и разогревания еды. Но она никак не ожидала, что смена Лексы закончится так поздно и следующее, что она почувствовала — это то, как Лекса, подойдя к диванчику, на котором уснула девушка, слегка покачивала её, чтобы разбудить. В гостиной темно, однако Кларк всё равно может разглядеть лицо Лексы, удивляясь серости её глаз. Она до сих пор не может к этому привыкнуть. — Если бы я только знала, что ты будешь ждать меня дома, я бы попыталась пораньше освободиться, — первое, что сказала Лекса. Но Кларк лишь притянула её к себе, нежно поцеловав, и покачала головой, когда отстранилась: — Ты ведь спасала жизни, теперь-то ты здесь. — Ты знала, что ты очень красивая, когда спишь? Кларк покраснела: — Заткнись. — А ты заставь меня. Кларк увидела ухмылку Лексы, она знала, что девушка хочет её, и была только рада, прижавшись к ней новым поцелуем. Целовать Лексу — словно вернуться домой. Ну, возможно, в горящий дом. Потому что это — так знакомо, тепло и уютно, но, в то же время, это страстно, пылко и довольно интенсивно. Кларк не спала ни с кем уже долгое время, лишь однажды после рождения Эйдена и то это было около двух лет назад. Но она вовсе не нервничала. Потому что это — Лекса, и от этого всё становится просто. — Мы можем двигаться медленно, — прошептала Лекса хриплым и совершенным голосом. — Я хочу тебя. Они потеряли себя друг в друге и в какой-то момент Лекса увела их в спальню, ведь диван совсем не удобен. Они забыли о еде, потому что она уже холодная, да и Кларк предпочла не вспоминать о ней. Пара тяжело дышала, Лекса перевернула Кларк, переплетая их пальцы вместе. — Знаешь, я обычно не сплю с девушками на первом свидании, — сказала Кларк. — На втором, — исправила её Лекса. — Не будь такой педантичной, — усмехнулась Кларк. — Я не педантична, — весело возразила Лекса. — Наше первое свидание было в кафе-мороженом с Эйденом. — Прекрасно, значит на нашем первом свидании без моего сына. — Так-то лучше. — Ненавижу тебя. — Нет, не ненавидишь. — Точно. Кларк вылазит и находит в шкафу Лексы большую рубашку, надевает её на нижнее бельё, её красивое чёрное платье совершенно забыто на полу гостиной. Сама Лекса не надевает даже рубашку, оставаясь в нижнем белье, в таком виде она выходит из спальни и идёт на кухню, а Кларк вовсе и не возражает. Блондинка следует за ней через секунду и видит то, как Лекса включает печь с остывшей едой, которую приготовила Кларк (она выключила её прежде, чем уснуть на диване). Блондинка встала позади девушки и обвила руками талию, водя пальцем по нежной коже Лексы прямо под пупком. — Извини за ужин, — сказала Лекса. — Не извиняйся, — останавливает её Кларк. — Я всё согрею. Как-то Лексе удаётся сжечь макароны, и Кларк больше не позволяет ей подобного всю оставшуюся жизнь. В другой день Кларк сидела в парке, пока Лекса с Эйденом играли во фрисби неподалёку. Набор красок лежал рядом с ней на одеяле (его подарили Эйден с Лексой на День Матери), и она вечно поднимала от своего скетчбука взгляд на играющих. Скетчбук расположился на её коленях, хотя смотреть ей на Лексу в действительности-то и не нужно. Кажется, лицо Лексы — единственное, чего она никогда не забудет. Кларк настолько поглощена своим рисунком, что не заметила того, как подошла к ней её девушка: — У меня серые глаза, Кларк. Она, не ожидая, вздрогнула, но тут же улыбнулась Лексе, которая слегка наклонилась через её плечо. — Я знаю. — Ты уверена? — пошутила Лекса. — А ты не думаешь, что в другой жизни могла бы иметь зелёные глаза? Лекса наклонила голову и на секунду задумалась: — Не-а, я так не думаю, — и Кларк уже готова засмеяться, ведь она никогда не думала, что у Лексы может быть какой-то иной цвет, помимо зелёного. Но она ошибалась, и тут же начала укорять саму себя, ведь Лекса в любом случае будет выглядеть прекрасно. — Ты говоришь о том, что тебе не нравятся мои глаза? — поддразнивая, спрашивает Лекса. — Ты ведь знаешь, что я люблю твои глаза. Их губы соприкасаются в целомудренном поцелуе, и через секунду он распадается, когда Эйден прерывает их: — И-иу, мама, целоваться неприлично, — говорит он, морща нос, Кларк знает, что это невозможно, ведь Эйден с Лексой не связаны, но это действие напоминает ей её девушку, ведь Лекса делает точно то же самое. Кларк убирает краски и закрывает скетчбук, чтобы пододвинуться к сыну. Она резко подхватывает его, и он начинает весело визжать. — Значит, тебе не нравятся мои поцелуи? — спросила она, осыпая поцелуями лицо сына. — Мам, хватит! — хихикает он, а вскоре к ним присоединяется и Лекса. Здесь и сейчас, Кларк поняла, что это, может быть, её самая любимая жизнь. Они прожили вместе уже четырнадцать лет, когда Кларк диагностировали раннюю стадию Альцгеймера. Это сильно ударило по ним, хотя они уже и начали подозревать неладное на протяжение нескольких месяцев (Кларк забывала то, как добраться до дома из университета, забывала, какой кофе любит Лекса, забыла о собственном дне рождения, становясь всё более замкнутой, её настроение постоянно менялось). Когда Кларк возвращается домой, она не позволяет Лексе успокоить её, вместо этого она уходит в ванную и залазит в душ. Кларк включает его и едва чувствует ледяную воду, промочившую её одежду, которую она не удосужилась снять. Вода помогла заглушить звуки её плача, однако Лекса всё равно слышала их, находясь по другую сторону двери. Лекса дала ей побыть наедине на протяжение десяти минут, а после — тоже вошла в ванну, сердце буквально раздробилось из-за жены, ведь она никогда не видела её настолько отчаявшейся. Лекса зашла в душ и крепко обхватила Кларк, она даже не заметила того, что дала волю собственным слезам. Ей наконец удалось убедить Кларк снять одежду, а следом — сняла и сама. Она нагревает воду всё сильнее и сильнее. Всё это время она не отпускает её, ведь ей нужно, чтобы Кларк знала, что Лекса никуда не уйдёт. — Мы пройдём через это, Кларк, — пообещала Лекса. — Я не могу так с тобой поступить, не могу так поступить с Эйденом. — Если ты захочешь спрыгнуть с края земли, я спрыгну вместе с тобой, — сказала Лекса сломанным голосом. — Мы пройдём через это вместе. Кларк поцеловала Лексу отчаянно, неистово, Кларк цепляется за свою жену так, словно это — последний раз, когда она действительно будет её помнить. Она уволилась с работы через несколько недель, и они решили уехать посмотреть на мир, ведь после того, как появился Эйден, в этой жизни у Кларк не было шансов повидать планету, тем более вместе с Лексой. Так что, когда Кларк однажды ночью предложила это Лексе, она быстро согласилась. Кларк всю жизнь посвятила студенческому колледжу, получению высшего образования, работе. Эйден плакал, когда они ему обо всём рассказали. Парень ростом метр девяносто, красивый и сильный, их сын, рыдал в руках матери, и они успокаивали его, ведь в этот момент это — всё, что они могли сделать. В то время он толком не знал, что означает Альцгеймер, но он ясно понял, что это — не есть хорошо (он не сказал мамам о том, что этой же ночью провёл несколько часов, штрудируя интернет и о том, как плакал во сне всю следующую неделю). Они посетили те места, которые всегда хотели посетить в Соединённых Штатах (Ниагарский водопад, Великий Каньон, Йеллоустонский национальный парк, Таймс-Сквер) прежде, чем отправиться в путешествие по всему миру. Эйден присоединялся к ним во время каникул колледжа, но в основном были только Лекса и Кларк. Через два года они завершили свои путешествия. Ещё через год Кларк впервые забыла Лексу. (Лекса рыдала в руках Рэйвен, её тело содрогалось от постоянных всхлипов). Доктора говорили, что они никогда не видели, чтобы Альцгеймер прогрессировал так быстро. Врачи предлагали поместить Кларк туда, где о ней бы заботились должным образом, но Лекса не пожелала такого для своей жены, да и Кларк не захотелось. Состояние разума Кларк ухудшалось в течение полутора лет, а после — начало сдавать и тело. Ей становилось холодно слишком часто, а госпитализировали её уже больше одного раза. Она умерла однажды ночью в больнице, во сне. Лекса спала на кресле у кровати, их пальцы были сплетены вместе. Лекса в этой жизни больше не была самой собой.