— Лёнька, хватит есть бутерброды, остановись! — Эрика кружилась вокруг кучковавшихся друзей, то и дело раздавая указы и претензии. Сегодня она хотела, чтобы всё состоялось на высшем уровне. Это был в какой-то степени и её праздник, ведь она впервые полностью единолично организовывала торжество для очень важного для неё человека.
Тоша. Сегодня ему исполнялось целых двадцать два года. Их разделяют долгие годы взросления и становления. Но действительно разделяют ли? Вот это был вопрос, на который предстояло ещё поразмыслить и дать ответ. Но не сейчас, не сегодня — в тот самый день, когда энергия бьёт ключом, в голове масса идей, а задач на вечер — целая программа. Точно не сегодня. Когда-нибудь. Хотя, может, и не стоит сильно рассусоливать эту тему? Может, оно само как-нибудь устаканится и станет в один прекрасный момент обыкновенным, твёрдым и уместным фактом — одной сплошной действительностью, с которой нет смысла спорить и тщательно обдумывать. Вот так случилось — и хорошо. Вообще хорошо, когда творится нечто хорошее. А сейчас Тоша был для неё как раз тем самым «творением всего самого хорошего». И больше думать пока не надо.
— Я хочу напиться в честь дружбана и нашей светлой и чистой дружбы! — громогласно заявил Серёга Федин, показательно потянувшись к бутылке шампанского.
— Стой, тебе говорят! — прикрикнула шутливо-рассерженно Эрика, одним лишь взглядом умоляя Сашку отставить бутылку подальше от одного нетерпеливого алкоголика.
— Повинуюсь, госпожа, — Серёжа, как жирный котяра, улыбнулся, облизнулся и задержал смешок.
— Где там Тоха? Не сбежал ли, случаем, от нашей чрезвычайно весёлой компашки? — спросил Егор, поглядывая из окна на фонари вечерней Москвы.
— Он всё равно без своей благоверной не начнёт застолье, — обозначил обычный ход вещей Саша.
Эрика, разумеется, услышала замечание, но решила не концентрировать на нём своего внимания, продолжая украшать и без того уже прелестно обставленный стол.
Уже было слегка за семь вечера, а рабочий день Вари заканчивался только в десять, оттого ждать её с каждой десятой минутой становилось всё нервознее. Чего скрывать: этот вечер Эрика грезила провести с Тошей, если не наедине, то хотя бы в одной компании, а он как уехал в три, так до сих пор и пропадал где-то. Всё верно: ему необходимо было встретиться с родителями, получить от них поздравления и наставления, поиграться с пятилетней сестрёнкой и вернуться обратно, в свой дом. Но время неминуемо убегало, сокращая продолжительность общего общения. И Эрику это не могло не удручать.
Она четырежды звонила, а в ответ получила лишь одно короткое сообщение: «Постараюсь быть к шести, может, чуть-чуть попозже. Не скучайте».
В полвосьмого терпение девушки осталось практически на нуле, она набрала работавшую в тот момент Варвару. Три гудка.
— Привет, как у вас дела? — сразу же отозвалась Варя.
— Антона до сих пор нет. Я уже начинаю нервничать.
— Час-пик, немудрено, — вяло прокомментировала очевидную причину девушка.
— Он не даёт о себе знать. Вдруг что-то произошло?
— Тоша писал минут двадцать назад. Говорит, уже подъезжает. Всё будет хорошо, успеете ещё навеселиться, — убеждала взволнованную девчонку Варя.
Эрика гасила в себе любое проявление ревности по отношению к Варваре одним лишь резонным фактом: Тоша и Варя — друзья с детства, почти брат и сестра, которых объединяет только это. К слову, ребята никоим образом своим поведением не давали Эрике и шанса усомниться в этом «факте». И девушка в который раз успокоила взбунтовавшиеся чувства этой простой, но убедительной мыслью.
— Извини, мне нужно работать. Ах да, я сегодня не смогу побыть с вами, так как попросили остаться на позднем банкете. Так что передай всем от меня глубочайшие извинения, — Варя улыбнулась с облегчением. К слову, девушка вообще с большой радостью приняла возможность подработки (ведь, как показывает практика, работа спасает от всех на свете печалей), а быть сейчас в её настроении среди празднующих радостных друзей — это полнейшее издевательство над ними — ибо портит торжество — и над ней — так как печаль слишком заметна и вызывает массу вопросов, на которые, увы, Варя не знала, как отвечать. Она и сама не полностью понимала, что в ней так кипит и волнуется, вернее — почему оно так происходит и когда закончится, а имеет ли оно хоть какое-нибудь завершение? Ведь всё имеет свой конец. Но сейчас Варвара не была в этом уверена так же, как, скажем, два дня назад. Всё меняется. И Варя не исключение. И её чувства, и её иррациональный страх — всё откуда-то снизошло до неё, совершенно спутав все уже открытые карты.
— Что за?! Почему? — Эрика красноречиво возмущалась. Или пыталась скрыть таким образом чувство облегчения и даже радости?
— Попросили. Ну, ты же знаешь, как у нас просят. Так, что невозможно отказаться, — Варвара хохотнула. — Ладно, до встречи, меня уже настойчиво требует менеджер, — раздались частые гудки.
Эрика поджала губы, обращая взор к наблюдающим за ней друзьям.
— Вари не будет. Осталась на работе.
Сашка хмыкнул и развернулся к окошку. Егор опустил глаза и о чём-то своём задумался. Только Серёжа выразил общее мнение:
— Варька непредсказуема, что уж поделать. И местами сумасбродна. Но обидеть никого точно не хотела. Так что поймём её, ребят, и простим. Ну, и отомстим… Но это потом, — парень лучезарно улыбнулся, обводя взглядом всех присутствующих, и на устах Эрики заиграла лёгкая улыбка.
— А сейчас будем отмечать, — весело отозвался Саша.
— … Тем более, что и я уже туточки, — из коридора высунулась красная физиономия виновника сего вечера — Антона Максимовича Яковлева. И все оживились. А Эрика расцвела, хоть за окном и зверствовала вьюга, а в её душе, кажется, уже началась весна.
***
В без пятнадцати три ночи из зала пьяной походкой ушла последняя весёлая парочка. Банкет официально подошёл к концу, чему весь персонал в лице Томы Огурцовой, второго официанта, Светланы Михайловны, ночного менеджера, Лёни Савченко, бармена, Лидии Николаевны, посудомойщицы, и тёти Лины, уборщицы, был доволен. Особенно это касалось неплохо подзаработавшего на небедных гостях Лёньки, который хвастался своими двумя «пятёрочками». Менеджер похвалила всю смену с очередным удачным банкетом и пообещала пролоббировать наши интересы в ежегодной премии от ресторана «работник года» в разных номинациях. А тем счастливчикам, как известно, выдаётся на руки оклад в тройном размере. Чем не праздник для трудового люда?
Уже в раздевалке Тома сообщила, что на днях уезжает в Бангкок к своему возлюбленному. Потом они уже поедут на какой-то курорт, название которого я благополучно выбросила из головы. Сказывалась усталость, от которой, пожалуй, я получала даже некоторое наслаждение в тот момент.
Телефон завибрировал. На экране высветилось имя «Эрика». Я приняла мгновенно вызов.
Но не успела я и слова вымолвить, как из трубки раздалось возмущённо:
— А он
тебя любит, представляешь?! Говорит: жить не могу. Мол, любовь одна и на всю жизнь. И никто ему больше не нужен, ни-кто. И я. И я, значит, ни-кто, — девушка пьяно йокнула, — и я не ко двору. Кобыла, на которой не хотят кататься. А я же мечтала быть скаковой лошадкой — а они: «В стойло! В лучшем случае будешь развлекать тупую ребятню!» Вот почему так, а? Почему всё нечестно? Я же к нему со всей душой, а он…
— Ты где? — вмешалась в поток бестолковой речи девушки.
— А ты где? — будто устав, безымоционально вопрошали на том конце провода.
— Ты дома?
— Ага, — вздохнула спокойно. Хоть пьяная, но под надзором близких. — У тебя.
— Что?! Кто ещё с тобой?
— А вот никого. Все меня бросили, — плаксиво резюмировала заплетающимся языком девчонка.
— Каким образом ты очутилась у меня? — недоумевала я.
— Этот пропащий парень привёз меня. И оставил тут одну-одинёшеньку, — протянула Эрика, всхлипывая. — Страдать и не находить себе места в этом жестоком, полном предательства и злобы, а также лжи мире.
— Никуда не уходи. Я уже выезжаю, — чмокнув на автопилоте удивлённую Тому, я на всех скоростях выбежала из служебки.
***
Через двадцать минут я уже проворачивала ключи в замочной скважине арендованной маленькой квартирки.
Эрика обнаружилась около дивана, полулежащей или полусидячей. Взгляд фокусировала она с трудом, формулировала мысли ещё хуже. От неё за версту несло сигаретами и разного вида и рода алкогольными напитками. Запястья были покрыты царапинами, а под красивыми ухоженными ногтями запеклись капельки крови. Были видны следы не тяжёлой, но всё же борьбы. А Эрика казалась вымотанной и уставшей до крайности.
Я сразу же догадалась, в ком корень всех бед. Но звонить ему сейчас и пытаться что-то требовать от него не показалось мне отличной идеей, ибо, вероятнее всего, он находится в таком же или даже худшем состоянии.
Я взглянула на этого совсем ещё ребёнка, пьяного, разочарованного и впервые оставшегося с разбитым сердцем.
На айфон пришло уведомление о двадцати трёх пропущенных звонках, из которых семнадцать — от папы.
Я ухмыльнулась, мельком просмотрев все полученные сообщения, из которых в последнем было написано: «Если ты не ответишь мне в ближайший час, я объявлю тебя в розыск по всей Москве и области! И это вовсе не шутки, Эрика» от «Папа». Отправлено сорок девять минут назад.
Сразу оговорюсь: то, что я предприняла далее, вовсе не по-приятельски, не по-дружески, совсем не является подтверждением женской солидарности. Я поступила по отношению к раздосадованной приятельнице скверно, нечестно и даже мерзко.
И я не знаю наверняка, что во мне тогда больше говорило: истинное волнение за девушку и спокойствие её родителей или пустячное желание услышать и увидеть её отца вновь? Лгать не стану: я не уверена, что первое явилось причиной звонка.
Спустя два длинных гудка:
— Алло, дядя Ваня?..
